Ночь. Чернильное небо заволокли тучи, спрятав луну и звезды. Иногда их разрывали разряды молний, за которыми неизбежно следовали мощные раскаты грома. Негромкое шипение дождя сливалось с шелестом листвы. Иногда до его ушей доносился плеск луж, рассекаемых поздними водителями. Из соседней квартиры доносилась приглушенная фортепьянная музыка. Все эти звуки смешивались в непередаваемую симфонию, приятно ласкающую слух.
Он стоял на балконе и курил, глубоко затягиваясь. Дым обжигал горло и оставлял горький привкус на языке. Погода в точности отражала его настроение. Что ни говори, а неизвестность в тысячу раз хуже даже самого ужасного ответа. Когда участь ясна, приходит осознание неизбежности, своеобразная покорность судьбе. Но напряженное ожидание, страх перед чем-то неизвестным намного хуже.
Несмотря на то, что единственным источником света была небольшая настольная лампа, стоящая в комнате, к которой он стоял спиной, даже не очень наблюдательный зритель разглядел бы напряженность на его лице. Слегка поджатые губы, серьезность взгляда, в котором были и грусть и надежда и остальные черты, очерченные чуть резче, чем обычно. В нем присутствовала некоторая рассеянность – он забывал стряхивать пепел и тот произвольно падал под резкими порывами ветра – говорившая о том, что он ушел глубоко в себя. Его мысли были спутанными, но некоторые фразы вставали особенно часто. «Пожалуйста, Господи!», «Почему?», «Почему опять?». Вопросы, разумеется, были риторическими. С досадой кинув окурок в стену, который взорвался ярким фонтаном искр, он собрался уже зайти в квартиру, когда увидел падающую звезду. Она была яркой и очень большой. Вместе с этой звездой в его душе появилась надежда. Причем надежда особого рода, очень живучая, чтобы извести которую нужно очень много времени. Слегка улыбаясь, он вернулся в квартиру и спокойно уснул под раскаты грома и стук дождя…