Тигр на улице
Я долго думал откуда на улице взялся тигр
Думал-думал
Думал-думал
Думал-думал
Думал-думал
В это время ветер дунул
И я забыл, о чем я думал.
Так и не знаю, откуда на улице взялся тигр.
Читала сегодня детям Даниила Хармса и решила процитировать его к началу нового учебного года. Кроме тех строф, которые натолкнули меня на эту мысль, я больше ничего к теме не нашла. Перелистывая книгу, вновь натолкнулась на "Тигр на улице" и решила, к своему стыду , что это обо мне. Думала написать что-либо к маленькому дню рождения моего дневника (1 месяц), но так и не вышло. Но... пишу немного сегодня.
А к Первому сентября - отрывок из "Плих и Плюх".
Бокельман учил мальчишек / Палкой по столу стучал. / Бокельман ругал мальчишек / И, как лев, на них рычал.
Если кто не знал урока /Не умел спрягать глагол/Бокельман того жестоко Тонкой розгою порол.
Впрочем, это очень мало
Иль совсем не помогало,
Потому что от битья
Умным сделаться нельзя.
Кончив школу кое-как,
Стали оба мальчугана
Обучать своих собак
Всем наукам Бокельмана.
Били, били, били, били,
Били палками собак,
А собаки громко выли,
Но не слушались никак.
"Нет,- подумали друзья,-
Так собак учить нельзя!
Палкой делу не помочь!
Мы бросаем палки прочь".
И собаки в самом деле
Поумнели в две недели.
Мораль (моя): учить и учиться нужно с удовольствием..
«Я думал о том, как прекрасно всё первое…»
(предисловие В. Глоцера к сборнику произведений Хармса)
Даниил Иванович Ювачев (1905 — 1942) еще на школьной скамье придумал себе псевдоним — Хармс, который варьировал с поразительной изобретательностью /../
жил он, внутренне жил тем, что творил не для детей. Это — с самого начала — были рассказы, стихотворения, пьесы, статьи и даже любая строчка в дневнике, письмо или частная записка. Во всем, в любом избранном жанре он оставался оригинальным, ни на кого не похожим писателем. «Я хочу быть в жизни тем же, чем Лобачевский в геометрии», — записал он в 1937 году.
Мир удивился, узнав Даниила Хармса. Впервые прочитав его в конце 60-х — начале 70-х годов. Его и его друга Александра Введенского. До тех пор мир считал родоначальником европейской литературы абсурда Эжена Ионеско и Сэмюела Беккета. Но, прочтя наконец неизвестные дотоле и, к сожалению, еще не опубликованные у нас в стране пьесу «Елизавету Бам» (1927), прозаические и стихотворные произведения Даниила Хармса, а также пьесу «Елка у Ивановых» (1939) и стихотворения А. Введенского, он увидел, что эта столь популярная ныне ветвь литературы появилась задолго до Ионеско и Беккета. Но ни Хармс, ни Введенский уже не услышали, как их чествуют.
Слом, разлад, разрушение устоявшегося быта, людских связей и прочее они почувствовали, пожалуй, острее и раньше других. И увидели в этом трагические последствия для человека. Так все ужасы жизни, все ее нелепости стали на только фоном, на котором разворачивается абсурдное действо, но и в какой-то мере причиной, породившей самый абсурд, его мышление. Литература абсурда оказалась по-своему идеальным выражением этих процессов, испытываемых каждым отдельным человеком.
Произведения Даниила Хармса — как ни на что похожие камешки в мозаике нашей литературы 20 — 30-х годов. Отмытые временем, как морем, они еще сильней отливают своей таинственностью, загадочностью. […]