Название: Имена
Автор: я, Мировега
Бета: пожелала остаться неизвестной
Фэндом: Дигрей
Жанр: ангст
Рейтинг: PG-13
Персонажи: Комуи Ли
Размер: мини
Статус: закончен
Дисклаймер: не мое

Слишком медленно тянется время,
Я боюсь не дождаться рассвета,
Да и что он изменит, если темно внутри...

Flёur, «Исполинские черные грифы»

Имена, имена, имена. Их так много, что строчки плывут перед глазами; так много, что невольно удивляешься – откуда столько людей в небольшой, в сущности, организации? Как все они могли погибнуть в один день?..
Комуи вздыхает, снимает очки и прикрывает глаза, массируя виски. Здравствуй, головная боль, верная, неразлучная спутница; ты и теперь не оставила меня?.. Спасибо, твоя компания – это лучше, чем ничего, куда лучше на самом-то деле; подобные вещи начинаешь понимать, лишь проведя больше времени в одиночестве, нежели в чьем-то обществе.
Хотя от этого понимания нужно бежать куда подальше и даже ещё дальше, чем это возможно на самом деле.
Сколько он уже не спал? День, больше? Наверное, все же больше, к суточному бодрствованию он уже привык, и голова после подобного никогда не раскалывалась так отчаянно. О, точно – он не спит с той самой битвы в Барселоне. Он заполняет эти чертовы документы вместо того, чтобы спать – аккуратно выводит в личном деле всех погибших искателей и экзорцистов уже набившую оскомину фразу «Погиб на миссии». Позже они отправятся в архив, но пока что неопрятной кучей свалены на его столе среди других документов разной степени важности. И как бы не хотелось отложить приносящие боль одним своим видом личные дела, Комуи знает – если он не сделает этого сейчас, то не сделает уже никогда.
Сначала казалось, что каждое новое имя навечно врезается в память, что стоит только закрыть глаза – и под веками огненным списком зажгутся все, абсолютно все имена погибших в Барселоне людей, что вокруг него заводят хоровод их лица и голоса. Но все оказалось куда проще и намного страшнее. После первого десятка имена стали не забываться, нет, – потихоньку отодвигаться на краешек сознания, и ты вроде бы ещё их помнишь, но вытащить их с задворок памяти уже выше твоих сил. Так они и остаются там тяжелым, неподъемным грузом, осколком в груди, занозой под ногтем – к этому настолько привыкаешь, что уже не обращаешь внимания, только смутно помнишь: когда-то что-то было не так. Но когда и что…
Нет ответа.
Комуи качает головой и разминает пальцы. От долгой писанины они затекли – он, конечно, привычный, но все равно неприятно. Да и Линали настаивает на том, чтобы брат регулярно восстанавливал кровообращение. Линали… Сейчас она где-то там, на линии фронта, сражается с Акумами и этими Ноями, внезапно объявившимися на поле битвы между Графом и экзорцистами. Проклятье, ну почему бы им и дальше не сидеть там, где сидели? От этого всем было бы только лучше. А теперь из-за них Линали подвергается лишней опасности.
Комуи отдал бы свою жизнь и даже больше для защиты сестры, но он не экзорцист и все, что ему остается, – это постараться сделать так, чтобы миссии представляли минимальную угрозу, насколько это возможно. Каждый должен делать то, что может делать, и поэтому его место здесь, в Генеральном штабе, а не рядом с Линали… как бы ему не хотелось обратного.
Он должен ждать, верить и надеяться. А ещё он любит, и любовь его так сильна, что вера и надежда усиливаются десятикратно.
Комуи передергивает плечами, надевает очки и вновь берется за отложенную было ручку. В Ордене холодно, – по правде говоря, тут всегда холодно, – но сейчас холод подбирается к самому сердцу. Стоит только подумать, что одна нелепая случайность – и… Он не додумывает мысль до конца. Нечего об этом думать – он не имеет права сомневаться в Линали. Но как же все-таки жаль, что он давно уже привык ко всей этой бумажной волоките и она абсолютно не мешает ему думать. А думать о Линали сейчас – плохо; когда угодно, только не сейчас, когда он заполняет эти чертовы личные дела. Впрочем, думать о погибших в Барселоне людях ещё хуже. Его постоянно преследует ощущение, что это он что-то сделал не так, чего-то не увидел, чего-то не учел – хотя прекрасно знает, что сделал все возможное и жертв могло бы быть намного больше. Но это только могло бы быть, а списки умерших – вот они, рядом, и личные дела тоже рядом, и он бы повыл на луну, да только в его кабинете нет окон и он не уверен, день сейчас или все-таки ночь.
Своих парней из научного отдела он отослал спать ещё на исходе вторых суток, когда от них стало больше вреда, чем пользы, а сам остался – о да, его ждали эти проклятые личные дела. Напиться бы, что ли, парни его наверняка поймут и охотно напьются сами, но… Он не имеет права. Да и не изменит это ничего – просто подарит пару часов пьяного забытья, но нужно ли ему такое утешение? Не нужно, определенно, к тому же он просто не может допустить, чтобы гибель защитников Барселоны была напрасной. А она будет напрасной, если он потеряет время зря.
Комуи вздыхает и ставит точку в очередном предложении. Откладывает исписанный лист в сторону, секунду смотрит на стопку таких же листов, возвышающуюся на краешке стола, и стопку поменьше, где лежат ещё не заполненные документы. Видит бог, он не хотел этого; не хотел смертей, не хотел того беспросветного отчаянья, затопившего Орден, не хотел тусклых глаз выживших искателей и дюжины урн с пеплом, оставшихся после кремации. Но что значат его желания? Меньше, чем ничего, и в этом мире разбитых ожиданий остается только долг и любовь к сестре.
Все остальное – сгорело вместе с телами погибших.
Осталось ещё совсем немного, ещё совсем чуть-чуть; ну же, потерпи… недолго ведь осталось. Последнее имя, последнее личное дело. И почему-то желанного облегчения все нет и нет, зато начинаешь чувствовать себя жестоко обманутым. Как, когда, почему – все утонуло в бездне времени; не ушли лишь какая-то детская обида и усталое равнодушие к собственной судьбе.
Занимающийся рассвет застал Комуи спящим на собственном рабочем столе. Застал бы, но в кабинете не было окон.