Итак, я играла-играла, но до сих пор не наигралась. И тому есть несколько причин. Во-первых, мне нужно срочно отойти от вот этого (не спрашивайте, просто не спрашивайте); а во-вторых - так же срочно мне нужно расписаться, для чего фики-в-одно-предложение подходят идеально.
Ну и, я думаю, правила уже никому объяснять не надо, ага? :)

Для Кали Лейтаг:

Гокудера, конечно же, не увлекается такой фигней – делать ему больше нечего, в самом деле, только изучать бредни всяких выживших из ума дамочек, которые от скуки напридумывали себе невесть что в обыкновенных сорняках, – но это нравится Бьянки, поэтому он все-таки кое-что в этом смыслит тоже; и когда Ямамото приходит к нему с букетом гортензий в руках, он не может не думать, какой из двух намеков тут имеется ввиду*.

* - Гортензия на языке цветов означает холодность, безразличие, бездушие, бессердечность; но в то же время это и "вспомни обо мне", скромность, искренность, надежда.

Ламбо помнит их первую встречу очень четко – это происходит на собрании альянса семей, куда он попадает, забравшись втихаря в багажник «Феррари» босса Бовино; незаметно оттуда выбравшись по прибытии, он успевает вдоволь нашляться по зданию и почти разочаровывается во всех этих собраниях, где все только что-то обсуждают и не происходит ничего интересного. Наконец он выбредает во внутренний двор и останавливается, охваченный любопытством – посреди двора о чем-то негромко разговаривают высокий светловолосый мужчина и ребенок в костюме приблизительно его возраста; во всяком случае, рост их практически одинаков. Внезапно ребенок разворачивается и смотрит на него в упор – Ламбо замирает под этим тяжелым, пронзающим взглядом, не в силах не пошевелиться, ни отвести в сторону глаза; ему страшно и странно, он никогда не испытывал ничего похожего прежде. Ребенок отворачивается так же неожиданно, как и обернулся, и что-то пренебрежительно говорит своему собеседнику – тот, бросив взгляд на застывшего Ламбо, согласно кивает; они уходят со двора не оглядываясь, оставляя его беспомощно сжимать кулаки и смотреть им вслед, сглатывая слезы унижения. Когда-нибудь, клянется себе Ламбо, когда-нибудь все будет ровно наоборот.

Это платье со стразами сидит на Бьянки идеально – она прекрасно знает об этом, как и том, какой эффект оно оказывает на ее собеседников; поймав внимательный взгляд Сквало, она вежливо улыбается и поправляет выбившуюся из прически прядь. Бьянки с детства ненавидит всякие официальные церемонии – как и Гокудера, кстати, – но сейчас неподходящее время об этом вспоминать и уж тем более ссориться с союзниками; угроза Мельфиоре слишком четко нависла над их головой.

Для Findor Carias:

Во время очередного семейного обеда-чтоб-его-черт-побрал Брэнд смотрит на своих дражайших родственничков не без некоторого презрения, но так, конечно же, чтобы они не заметили – как же, свой парень Брэнд, сердце на рукаве и душа на распашку, центр любой компании, он даже врагов серьезных себе никогда не наживал; Фиона ловит его взгляд и улыбается с видом сообщника, а он улыбается ей в ответ. Скоро, уже совсем скоро.

Мелифаро любит жизнь во всех ее проявлениях – лучшим доказательством этого утверждения является его гардероб всех цветов радуги, легкий, неунывающий характер и неспособность усидеть на месте дольше пяти минут; но иногда – когда его взгляд кажется тяжелым и неподвижным, когда он видит правду сквозь все заслоны и когда остается Стражем на границе миров, – иногда приходит понимание: в случае нужды он перешагнет через тебя, и природная жизнерадостность ему скорее в том поможет, чем помешает.

Для Hisanata:

Можно было бы много чего рассказать про связь Повелителя и его оружия, про то, что «так положено» и «так гораздо удобнее тренироваться»; но, в общем-то, достаточно лишь сказать, что Соул с Макой живут вместе уже довольно давно и оба находят в этом все новые и новые плюсы, предпочитая не обращать внимания на временные минусы, которые все равно со временем исчезают.

Для Альнаира:

Они, в общем-то, давно уже привыкли к закидонам Кида – точнее, закидон у него всего один, зато какой! – так что Лиз только закатывает глаза к небу и вздыхает тяжко, а Патти смеется, согнувшись пополам; но когда они утешают бьющегося головой об землю Шинигами-младшенького («я не достоин быть шинигами, я не могу даже симметрично расставить девяносто свечей, ааа!..») – в этот момент им не нужен никто другой.

Каждый раз, когда Генкиши проходит мимо, внутри него поднимается горячая, прямо-таки обжигающая волна ненависти – убить ублюдка, сволочь, предателя, погубившего всю семью Джиглио Неро!.. – но Гамма превосходно умеет владеть собой и только смотрит тяжелым пристальным взглядом в удаляющуюся спину; мечник же, кстати говоря, в этот момент – ощущая его взгляд – думает, что, как бы то ни было, ему нравится то, что он имеет в итоге.

Они не доверят друг другу ни на грош – в самом деле, кто стал бы доверять серийному убийце, повернутому на взрывчатке, или тому, кто легко вонзит нож в спину своим соратникам ради каких-то своих далеко идущих планов? – но пока что их сотрудничество взаимовыгодно и Кимбли с Арчером все ещё по пути, так что, в принципе, почему бы и нет.

Лал Мирч не такая уж и легкая, не смотря на внешнюю миниатюрность и даже некоторую изящность – Ямамото только вздыхает, в очередной раз удобнее устраивая ее на спине, но не говорит ничего; она же, чувствуя свою вину – не только перед ним, но и остальными, – тоже молчит и только извиняющеся касается его плеча вовремя очередной остановки.

- Зачем тебе Ичиго? – спросила Неллиел.
- А зачем он тебе? – оскалился в ответ Гриммджо.
Нелл помолчала и согласилась:
- Один-один.

Для Sigehira:

Кау-Рук смотрит гордо, непроницаемо, неприступно – его честь превыше всего, его достоинство сильнее обстоятельств, он не позволит видеть свою слабость никому, кроме себя самого; Баан-Ну только ухмыляется в ответ, даже не пытаясь скрыть предвкушение и нездоровое веселье, и приглашает штурмана в свою палатку для выговора за провал последней экспедиции. Когда-нибудь – он знает это – когда-нибудь он сломает этого гордеца.

Когда Баан-Ну впервые зашел на кухню их звездолета, он, мягко выражаясь, офигел: перепирающиеся Мон-Со с Кау-Руком выглядели так, будто стояли здесь с самого сотворения мира, а в скопившейся по углам грязной посуде вот-вот, кажется, должна быта зародиться жизнь.

Для Sei:

В мире сложно найти более различных и несхожих между собой людей – но, пожалуй, и Хибари, и Мукуро с удовольствием сделали бы что-нибудь нехорошее с тем идиотом, кто сказал, что противоположности обязательно должны притягиваться.

Для _Inga_:

На балах и прочих светских раундах существовали две воистину ужасающие вещи: Люди Чести и многочисленные поклонницы, мечтающие затащить его в постель – и если первых ещё можно было припугнуть дуэлью, то вторые не понимали даже самых толстых намеков. Так что Рокэ часто вздыхал, с ностальгией вспоминая дом Смерти и спокойную, рассудительную Сьюзан, в очередной раз поднимая якобы случайно оброненный платочек-веер-до-чего-там-ещё-додумаются-эти-придворные-дамы.

- А вот если, скажем… – Дорак прищурился и отхлебнул ещё шадди, – если возвести Алву на престол, перед этим куда-то убрав предыдущего правителя… Вы меня понимаете?..
- Да ради бога, – закатила глаза Юко. – Но за все существует своя цена. Объяснять Рокэ, почему он должен стать королем, вы будете сами.

- И за что только простые обыватели нас так бояться?.. – уже слегка пьяный Макс аж сплюнул от досады. Барная стойка, которая собственно и стала его жертвой, жалобно заскрипела и переломилась пополам.
- И не говори, сэр Макс, – вздохнул Леворукий и отбросил пустую кружку в сторону. Кто-то захрипел и упал. – Мы же, в сущности, такие безобидные существа…

В принципе Сундук равнодушно относился к воде и всему с ней связанному – но только попав на Ызарг он понял, насколько же ненавидит мореплаванье.

У Кенлех такие добрые, понимающие глаза – Робер улыбается ей устало, трет виски, залпом допивает свою камру и, конечно же, ни мгновения не думает – не думает – о тех троих, что остались в Кэртиане. Вместо этого он размышляет о том, что, наверное, Кенлех прекрасно вписывается в его представления об идеальной девушке; в конце концов, она тоже знает, каково это – навсегда разделить свое сердце с кем-то ещё.

- …А ты знаешь, чем силлабическая система отличается от силлабо-тонической?
- Нет, Дримарондо.
- …Характерной особенностью поэзии коренных жителей Гугланда является…
- Это все очень интересно, Дримарондо, но не мог бы ты дать мне поспать?
- …Нет, это возмутительно! Спутать трехсложный амфибрахий с трехдольным дактилем!..
- Дримарондо…
…Когда Дримарондо пригласили на должность профессора стихосложения в Королевском Университете, в Мохнатом Доме на радостях закатили отменную вечеринку и надарили кучу разностей-вкусностей-полезностей к тому же – только чтобы ученый пес, не дай Темные Магистры, не вернулся обратно.

В момент удара Алан целует его; Рамиро только улыбается слабо и закрывает глаза.

Макс часто к ним заходит – иногда с Меламори, иногда без; вручает цветы Трише, усаживается за стол и громогласно объявляет, что не сдвинется с этого места до тех пор, пока ему не дадут кофе. Махи хмыкает, ставит перед ним кружку – все-то он знает заранее, старый хитрец! – и садится напротив; они с Максом улыбаются друг другу, и лица их в этот момент абсолютно одинаковые.

Макс похлопал по крышке ластящийся к нему Сундук и дружелюбно поинтересовался:
- Так как его зовут?
- Сундук, – Ринсвинд выглядел совершенно сбитым с толку. – Слушайте, как это у вас получается?
- Не знаю, – пожал плечами Макс. – Меня с детства любили всякие странные и опасные животные…

Леворукий всегда любил кошек и кофе, а уж умеющая готовить кофе кошка и вовсе была его воплощенной мечтой – поэтому абсолютно неудивительно, что когда он встретил Тришу, он совершенно искренне предложил ей выйти за него замуж.

Ввалившийся в «Армстронг и Эллу» Макс потянулся, сладко зевнул и уже было намерился проследовать к любимой подушке кратчайшим путем, как вдруг – почему-то такие вещи всегда случаются вдруг – заметил о чем-то шушукающихся Меламори с Теххи за барной стойкой.
- Что-то случилось, девочки? – подозрительно спросил он.
Девочки переглянулись, одинаково улыбнулись и хором сказали:
- Ничего, совершено ничего.
Макс сглотнул и попятился, обуреваемый нехорошими предчувствиями. Впервые за очень-очень долгое время ему стало страшно.

- Так говорите, это действует? – с сомнением спросила Дафна.
Катари покровительственно усмехнулась:
- Моя дорогая, ты даже представить себе не можешь, на что идут мужчины, чтобы услышать, что ты беременна не от них.