Хочу (бля, я сам ржу от этой мысли) работать дворником в детском саду.

 Встаешь рано, бежишь по морозу к садику, хватаешь скребок, лопату с метлой и ну, айда Дети приходят, а территория уже чистая и сугробы вдоль дорожек свежие, пушистые. А на улице еще темно и снег в свете фонарей так переливается, искрится, и настроение сразу какое-то особенное. Медитативное настроение. Похоже на путешествие во времени, потому что я очень хорошо помню эти зимние приходы в садик; ты еще вроде и не проснулся до конца, идешь, об собственные ноги спотыкаешься, и вокруг темно-синяя пустота; и вот только эти искрящиеся сугробы. Только они. Они очень сильно бросаются в глаза и откладываются в памяти, похоже  на всю жизнь.
 И я вот думаю, что мне не то, чтобы очень уж хотелось подрываться каждое утро не свет не заря и ломиться в дворническую конуру за инструментом, а потом три-четыре часа в мыле, убирать этот гребаный снег; а очень, очень хочется, просто прикоснуться к детству. К моему детскому саду, который спрятался во дворе трехэтажного дома, что строили пленные фашысты. И в этом доме была детская стоматология и маленький стоматолог еврей, который упирался ногой в кресло, когда вырывал мне очередной молочный зуб, и в садике, в подвале, была сушилка, и первый поцелуй (в щечку, наверное), и я даже помню как ее звали, хотя после садика мы ни разу и не виделись. И много там чего еще, но если все это суммировать, не могу отделаться от мысли, что хочу работать дворником в детском саду. Встаешь рано, бежишь по морозу

[показать]