Детектив, да ещё и женский, совсем не обычная для меня литература. Но новый роман Анны Малышевой почему-то привлёк меня своей обложкой. Надо сказать, я заглянул внутрь и не разочаровался прочитанным.

Несколько цитат:

Ни единого сбоя в системе, ни одной неудачи! О чем это говорит? О том, что перед нами какая-то совершенная система? На мой взгляд, это свидетельствует как раз об обратном. Человек, который не делает ошибок, не совершает глупостей, идет по ровной линии к ясной цели — в моих глазах ненормальный. Близкий к сумасшествию.

Он по опыту знал, что богатые люди денег на ветер никогда не бросают. Щедрой бывает только бедность

Мне было двадцать два года. В этом возрасте ничего не принимаешь всерьез, только самого себя.

— Вы так долго думали над меню, так тщательно выбирали, сомневались... Я вдруг подумала, как же вы жену выбирали, если она у вас есть?
Мужчина деликатно улыбнулся, показывая, что оценил шутку:
— Если бы я с таким же знанием дела выбирал супругу, то не развелся бы никогда, наверное. Но... Я не ошибаюсь только в мелочах.
— Делать крупные ошибки тоже надо уметь, — ободряюще произнесла Александра. — Не всем дано. Да и потом, без неудач скучно было бы жить.
— Вы говорите как счастливый человек. — Гаев не сводил с художницы изучающего взгляда. — Или как очень скрытный.

О, бывают, бывают такие проклятые дни, когда все делается только к худшему, и каждый последующий шаг ухудшает ситуацию. Цуцванг. Иван любил этот шахматный термин. Когда я попрекала его очередным запоем, он говорил в ответ: “Что поделать, моя жизнь — это цуцванг”. Ненавижу это слово. Оно как грязный темный коридор, забранный в конце глухой решеткой.

— Чем он болел?
— Русской болезнью, — через плечо бросила Александра. — Пил горькую. Это даже запоем не назвать, он был пьян всегда. Более или менее.

— Перед нами инструменты для изготовления искусственного жемчуга, примерно конца восемнадцатого-начала девятнадцатого веков, и несколько образцов готовой продукции. Именно так я бы написала в проспекте, готовя этот лот для продажи на аукционе. И знаете что? Пожалуй, он ушел бы одним из первых, прежде самых ценных картин, столового серебра и фарфора. Таковы законы рынка. Первым стреляет самое негодное и нелепое ружье на свете.