В колонках играет - tractor bowling
Настроение сейчас - мозги на выносе

«…Теперь я понимаю, что другие называют депрессией! Уже третий день дома, не ем (побираюсь по друзьям,- для этого они и нужны) – ха!). С матерью не разговариваю, сеструху НЕНАВИЖУ! Совсем обнаглела, думает (оказывается, она это умеет делать) раз её мать защищает, то можно со мной и не считаться, типа я чужой человек и вообще никто. Бля! На душе хненово (хуёво). Хочется быть одному. Хочется никого не видеть, не слышать, не ощущать. Хочется сдохнуть, может после смерти ко мне кто-то изменит отношение.
Читал старые письма. Ты писала, что я первый, кому ты рассказала про свой лесбо - секс. Приятно, что хоть кто-то тебе доверят. Сейчас слушаю «Оргазм Нострадамуса», - очень подходит под настроение…»

Рано или поздно мы все сталкиваемся с ней. Она душит, грызёт тебя изнутри. Ты больше не знаешь, для чего ты живёшь, что ты значишь. Просыпаешься утром и думаешь о том, как ты ничтожен и беспомощен среди многоликой толпы бытия. Это хуже самого трудно протекающего похмелья и наркотической ломки, это твоя непроизвольная спутница – сезонная депрессия.

Весь день было ветрено и сыро. Небо без конца закидывало тупых людишек кусками радиоактивного дождя. Пальцы еле-еле могли подносить к губам сигарету, коленки автоматически подкашивались, а палёные камелоты нервно шаркали по асфальту. В каждом взгляде бесполых людишек скользила ненависть к многообещающей погоде и к моим подкашиваниям. Терпеть не могу такое явление как осень! Не хочется жить – это факт. За распитием портвейна, скитаниям под огрызками дождя и отогреванием отваливающихся конечностей в карманах малознакомых молодых и не очень людей любая сдвинутая креативная личность начинает осознавать своё несовершенство и обречённость. И, как говорится, понеслась! Осень и депрессия в моём словаре записаны как синонимы. Действительно, я не помню ни одной осени, когда бы меня не плющило от собственной безысходности. Осень – это то время, когда ты подводишь итоги всего года, оцениваешь свои поступки и достижения, в результате чего приходишь к выводу, что ни черта ты не сделал и проебал всё, что было нажито непосильным трудом. Ты не реализовался, не оправдал возложенных на тебя надежд и облажался перед собственным достоинством, если такое существует или существовало когда-либо. Ты говнина педальная и ты в это веришь. И что самое главное - не хуя ты с этим не сделаешь.
Так за поеданием собственного говнища застала меня продрогшая глухая улица. Чёрт!!! Где я? Мысли настолько поглотили истощённый мозг, что я окончательно заблудилась в районе метро Новогиреево или ещё где-то, это уже не столь важно. Пятиэтажки склонились надо мной и хлопали недоумевающими ресницами, серые рыхлые стены нелепо отражались в лужах, всё больше разбавляющихся кусками едкого дождя. Куски нервно скатывались по едва живым щекам и поспешно впитывались в одежду, нос предательски шмыгал.
Улица вывела моё бренное тело на детскую площадку, на которой красовались разломанные скамейки, поюзанные качели небывало крохотного калибра, переполненные урны и выгоревшая вдрызг паутинка. Я притормозила и застыла. Несмотря на нехилые осадки по площадке скитался мальчик, таская на коротком поводке овчарку. Он явно что-то замышлял. Не понятно откуда взявшееся любопытство заставило меня подойти поближе и засесть на низенький цветастый заборчик. Как мне показалось, мальчишке было лет семь, и он был чем-то озадачен. Нервно похаживая взад и вперёд, пацанёнок медленно, но верно заплёвывал гравий. Собака, называемая периодически «Козлом» плелась сзади, повизгивая от досады. Мальчик подошёл к одной из урн и выскреб оттуда пивную бутылку. Внимательно изучив дно стеклотары, он допил остатки и швырнул её в сторону. Бутылка звонко грохнула об асфальт. Козёл залаял и дёрнул мальчугана в сторону клонированной пятиэтажки. Пытаясь сдержать пса, мальчик перелетел через забор и осел в достаточно глубокой радиоактивной луже. Испуганная псина облизывала хозяина, а тот поливал её отборным матом. Мальчик еле-еле выплыл, привязал Козла к забору и направил свои стопы к облезлой паутинке. В два счёта очутившись на втором ярусе, он достал из курточки измятую сигарету и закурил, ни капли не морщась, и не кашляя. Трясясь от холода и довольно часто затягиваясь, мальчик что-то бормотал себе под нос. Где-то на верху с диким скрипом открылась форточка и хриплый женский голос расколол немую картину: «Вася, твою мать, отец приехал! Быстро домой!!! Я кому сказала? Вася, блядь, ты слышишь? ДОМОЙ!!!» Вася, спрятав сигаретину в рукав, соскочил с паутинки, оправился и с честью и совестью пообещал явиться к обеду через три минуты. Недовольное бабское ебало рассосалось в теле пятиэтажки с небывалым треском. Васятка ещё немного попялился на злополучное окно и, осознав беспалевность ситуации, извлёк окурок из левого рукава. Докурив, мальчик чихнул положенных три раза и, отвязав вымокшую полуживую овчарку, заметил меня. Я курила с безучастным видом, даже не поглядывая в его сторону, тем не менее я поняла, что Василий топает в моём направлении. Он остановился в метре от меня и молчал. Мне пришлось оторвать от земли глаза и взглянуть на это чудо природы, всё вымокшее и продрогшее. Эти детские глаза удивительным образом сочетали в себе невинность и коварство.
- Ты… Вы…Чёрт!!! - не мог собраться он.
- Что?! – выпалила я.
- Я… То есть ты… - мешкал Вася.
- Ты что-то хотел? - протянула я.
Он пялился на меня как никто никогда на меня не пялился и, наконец, выдал этюд.
- Ты всё видела?
- О чём ты, мальчик? – скосила под дурочку я.
- Эту.
- Кого? ... Ты имеешь в виду твою маму?
По лицу мальчугана скользнуло отчаяние, он нервно всхлипнул, взглянул на зловещее окно и продолжал.
- Нет! У меня нет больше мамы, мама умерла. А «эта» - баба отца. Сучка!!! Ненавижу!..
- Слушай, сколько тебе лет, чтобы ты мог так просто говорить о людях гадости?
- Не скажу! Не твоё дело! Что хочу, то и делаю, это моя жизнь, понятно?
От таких умозаключений сопляка мне стало совсем не по себе. Моя челюсть, поддавшись возмущению, медленно опускалась к коленям.
- Хорошо.
- Дай лучше жвачку, а то меня пропалят!
Я молча стянула с плеча рюкзак, полазила по отделениям и протянула ребёнку пластинку земляничного орбита. Но мальчик никак не отреагировал на этот жест доброй воли, его дернующийся взгляд впился в мой bag.
- Ты панк? – почти шёпотом пролепетал он.
- Как видишь.
- Мой брат тоже! Хочешь… чёрт!!! Мне надо идти.
Он взял с моей ладони жвачку, улыбнулся и зашагал к дому.
Я ещё долго сидела под кислотой дождя и не могла привести в порядок то, что увидела и услышала. Иногда жизнь доказывает, что ты не последнее дерьмо на этой тухлой планете. Главное - не пропустить трансляцию и научить себя видеть, видеть не только едва прикрытую беспечность, но и колебания несущегося в никуда времени!