Не совсем по теме данного СОО, но я все же рискну, ибо ИчиРук присутствует.

Автор: Risus
Бета: Tokimeka-chan, которая прям под НГ прислала мне кучу отбеченных работ) Аригато, родная)
Дисклеймер: отказ от прав
Фэндом: Bleach 
Персонажи: Бьякуя/Хисана, Гин/Рангику, Ичиго/Рукия
Рейтинг: PG-13 
Жанры: Ангст, Драма, Гет, Психология 
Предупреждения: Смерть персонажа, OOC 
Размер: Драббл
Статус: закончен 

Описание:
Счастье – это боль, помноженная на минус единицу. Две стороны одной медали. Попурри о боли счастья. Матрица размерности 3х2. 
Публикация на других ресурсах:
С моего разрешения. 
Примечания автора:
Полуфик и полужанры. Обрубки мыслей, но спустя какое-то время я смогла полюбить эту работу. Надеюсь, сможете и вы.

Прошу прощения, при копировании опять какая-то фигня получилась.

Жизнь всмятку. Жизнь вперемешку. Жизнь с потом, с кровью, с адовой болью. Жизнь… счастливая.

***

В полумраке душной комнаты бились два сердца – пробегавшая мимо мышь их отчетливо слышала. Одно - сильно и беспокойно, другое – так слабо, что казалось, будто звук исходит из бетонного саркофага.

Бусинки пота скатывались со лба мертвенно-бледной женщины, оставляя мокрые дорожки на лице. Они сливались в одно небольшое море боли у висков, словно подражая слезам, коих так и не осмелилась пролить умирающая. Некогда бездонные глаза потухли – не было больше омутов, в которые влюбился ее супруг. И ее самой тоже скоро не станет.

- Прости, - не шепот – хриплый стон вырывается из ее горла. Последняя конвульсия, последний полувыдох – недавняя невеста уж покойница. Некогда жених – вдовец. 

Его мир рухнул, погребая слабого капитана в руинах, но никто этого не заметил. Никто, кроме пробегавшей мимо мыши, ибо слух ее никогда не подводил – в душном полумраке комнаты дышали лишь стены. 

Он никогда не видел ничего прекраснее, чем слезы этой хрупкой, нарочито прямолинейной, обманчиво сильной женщины. Ни ее волосы, золотисто-рыжими волнами спадающие на прямую спину, ни высокая грудь, ни до ужаса тонкая талия, которую он мог обхватить двумя руками – лишь крупные соленые капли, блестящие в уголках ее светло-лазурных глаз. Потому что она плакала лишь из-за него.

Вся ее неиссякаемая боль, вся пучина ее ненависти, вся глубина ее страсти – эти бледные росинки на подкрашенных ресницах принадлежали только ему. Поэтому он так часто покидал ее, не попрощавшись, но неизменно оборачиваясь в самом конце, чтобы увидеть любовь, оставляющую тоненькие дорожки на щеках – ее боль, ее слезы…

- Лучше бы ты умер… - сдавленный полурык-полушепот ему в спину.

Плачь, Рангику, плачь, только так ты делаешь его счастливым…

***

Вечереет. По комнате разбросан хлам вперемешку со школьной формой, прошлогодними тетрадками и разрисованными зайцами альбомами. Каждый наводит порядок – неважно, в голове или в квартире – по-своему.

Розовый шарф, выдохшиеся фломастеры, смешные записки с рисунками на полях, брелок с чаппи, диск с ее любимой музыкой летят в одну сторону, конспекты по истории Японии, кеды с разноцветными шнурками, футон, слегка изъеденный молью – в другую. 

Готово.

- Я не вернусь, - прячет глаза, бьет точно и метко – в сердце.

- Тогда я не буду тебя ждать.

А дома одна куча хлама отправляется на помойку, другая, с нужным барахлом, утрамбованным в коробку – под кровать.

Воспоминания нужно отрезать, отбрасывать, уничтожать…. А иначе – невыносимо. А иначе – больно.

Высокий статный мужчина не верит своим глазам – маленькая, тоненькая, синеглазая копия. Слегка испуганная. Лохматая. Потерянная.

Может, не умерла? Может, хоть частичка еще жива? А вдруг…? А вдруг, потеряв – приобретаешь?

Ледяной взгляд заставляет новоиспеченную сестру опустить голову. Она его боится. Она не знает, что от нее требуется.

А сильный капитан украдкой прикладывает ладонь к груди. Тут-тук, тут-тук. Никто не узнает, что у сломленного вдовца, ныне почти родителя, вновь забилось сердце. Никто не поймет. Особенно тощий синеглазый ребенок. Ее сестра. 

Что-то стучит по ребрам, напрашиваясь в гости. Может, счастье?

Улыбнись…. Ну что же ты снова плачешь? Ты делаешь ему больно, Рангику. Почему твои прекрасные слезы на вкус такие горькие? Сейчас, когда они капают ему на щеки, когда попадают на губы – твои слезы делают ему больно. 

В последний раз, уходя, он все-таки прощается с самой прекрасной женщиной, у которой кристаллы слез на пушистых ресницах подобно алмазам обрамляют лазурит глаз. Он исчезает, забирая себе ее боль, любовь, страсть.

- Больше ты не будешь плакать, Рангику… 

- Лучше бы ты просто ушел…

Поток соленой воды наконец прекращается. Но остается лишь пустота.

Нет слез.

Счастья нет…

Пинок, подзатыльник и лукавая улыбка – это ее «здравствуй». Сошедшиеся на переносице брови, наглая ухмылка – его ответ.

- Кошмар, - одобрительно взлохмачивает ее ставшие еще короче волосы – ему нравится новая прическа.
Вытаскивает из-под кровати запыленную коробку с вещами и, слегка смущаясь, возвращает ее хозяйке.
Дурацкие рисунки, сломанный брелок, старый альбом – мелочи. 

- Что, ждал? – улыбается открыто, почти смеется.
- Просто забыл выбросить.
- А футон где?
- Моль съела.
- Дурак.
- Ага…

Бьет его своим острым локтем по животу – больно. 

Счастливо.