Глава 14.
Периодически заглядывая в комнату, я замечал, как Рукия, пытаясь дотянуться до одной из верхних веток, становилась на носочки и выгибалась, стараясь не задеть платье иголками; или как они с Карин спорили по поводу вешанья какой-либо игрушки; или обращал внимание на Бьякую, который с трепетом поправлял каждую гирлянду, если с одной стороны свисало больше, чем с другой. Наблюдая эти картины, я чувствовал, что на душе становилось тепло и улыбка сама собой начинала играть на лице. Когда я в очередной раз зашел в комнату, уже для того, чтобы угостить гостей горячим шоколадом, Карин пыталась обмотать Рукию двухметровой мишурой ярко-красного цвета. Со смехом поставив горячие напитки на стол, я попал под раздачу: все той же красной мишурой обмотали и мою шею. В итоге, через несколько минут борьбы, мы с Рукией сидели на диване с накрепко привязанной к шеям мишурой; Рукия же умудрилась еще и запутать в этом украшении пальцы, так что, прежде чем намылить Карин шею, мне предстояло развязать руки девушки и свою шею. Моя сестра благополучно смылась, прикрываясь тем, что собирается помогать накрывать на стол; Бьякуя же вообще покинул комнату, как только прозвучал угрожающий крик «Месть!».
- Черт! Не получается! – в очередной раз попытка освободить пальцы Рукии закончилась провалом. – С нее только блестки облетают!
- А все потому, что у кого-то очень грубые пальцы.
- Женщина, я тут спасательную операцию провожу, а ты жалуешься! Щас брошу все это дело, и ты без ужина останешься!
- Что за обращение? «Женщина»! Прямо как…! – нахмурилась Кучики и сдула с руки пару облетевших с мишуры блесток. – Сделай уже, блин, что-нибудь! У меня пальцы немеют! – шумно выдохнув, я подтянул руки девушки к лицу и начал зубами разгрызать украшение, попутно выплевывая блестки. Впрочем, это дело тоже не увенчалось успехом: мишура, как оказалось, имела в основании веревку, которая хоть и была тонкой, но отличалась прочностью. – Может, ножницами? – поинтересовалась Рукия, глядя на пальцы, перетянутые бечевкой.
- Не пролезут. Я сейчас, уже почти. – Пообещал я и, снова касаясь губами холодной кожи, попытался разгрызть веревку. Через минуту мучений оная все же поддалась зубам и освободила девушку. Рукия быстро принялась разминать затекшие руки.
- Спасибо, спасибо! – Кучики продолжала растирать пальцы, на которых еще виднелись белые следы веревки.
- Угу. – Я уставился на ярко-красную мишуру, все еще висевшую на наших шеях. – Пойдем в кухню.
- А, да. – Кучики прошагала вслед за мной на расстоянии, которое позволяло украшение.
Когда мы с Рукией, связанные красной мишурой, появились на кухне, по которой метались люди, на нас никто не обратил внимания в силу собственной занятости; только Карин тихо усмехнулась и исчезла в дверном проеме. Разрезав ножницами злополучное украшение, мы с Рукией принялись помогать с приготовлениями: Кучики (и старший, и младшая) занялись нарезкой и раскладыванием еды по тарелкам; мы же с Чадом принесли из гаража второй стол и соединили его с первым, постелили скатерть и уступили место дамам, которые начали сервировку.
Я давно потерял счет времени за этими занятиями – украшательством и перестановкой. Не мое это. Мне всегда было немного наплевать на такие мелочи, как гирлянды и аккуратно нарезанные закуски.
***
Позже мы сидели за большим столом, непринужденно болтая, смеясь и делясь интересными историями. Рукия первое время пребывала в некой прострации, и мне периодически приходилось дотрагиваться до ее руки, чтобы вывести из этого состояния. Спустя полчаса ее увлекла беседа, и она почти не закрывала рта. Я мысленно вздохнул и расслабился, продолжая искоса наблюдать за Рукией, внимательно слушающей собеседника и кивающей ему, хмурящую тонкие брови и непринужденно улыбающуюся, смеющуюся одними глазами. Если при первой нашей встрече от нее исходил непонятный холод, то сейчас каждая ее клеточка излучала тепло и какую-то нежность; из девушки буквально струился солнечный свет, несмотря на внушительный минус за окном.
Примерно через час после начала ужина Бьякуя уехал по срочным делам, взяв с меня слово доставить его сестру домой в целости и сохранности. После отъезда брата Рукия расслабилась еще больше и при каждой удобной возможности зажимала мои пальцы в своей маленькой и как всегда холодной руке.
Сказать, что мне было приятно от собственной нужности этой девушке – ничего не сказать. Я был счастлив, как дитя, каждый раз, когда холодные пальцы начинали бродить по моей ладони. Казалось, что у нас впереди есть еще целая уйма времени, можно никуда не спешить и не торопиться, а просто жить, наслаждаясь моментом.
Однако наша жизнь зачастую идет вразрез с нашими желаниями.
В один момент Рукия сильно сжала мою руку и резко разжала, выпрямив спину. Взгляд ее забегал по комнате, стараясь зацепиться за какую-нибудь мелочь, лицо стало слишком бледным. Кучики осторожно, слегка трясущимися руками положила столовые приборы около тарелки и начала мять салфетку.
- Вы не возражаете, я ненадолго выйду. Мне нужно освежиться. – Как бы пробуя слова на вкус, сказала Рукия. Девушка встала из-за стола, отодвинув стул и держась за его спинку.
- Конечно, Рукия-чан. – Весело защебетала Юзу. – По коридору первая дверь налево.
Все так же опираясь на спинку, Рукия сделала один шаг и схватилась за соседний стул, на котором сидела Юзу. Потом Кучики осторожно осела, а спустя мгновенье с грохотом упала на пол, перевернулась на спину и начала выгибать спину как при стойке “мостик”. Одновременно девушка оттягивала от шеи ворот платья, будто он мешал ей дышать. Из глаз покатились крупные слезы, а из горла вырывались тихий хохот и полустоны.
Первым среагировал отец, сидевший около меня. Он резко встал, а лязг брошенной им вилки еще долго отдавался эхом у меня в ушах. Позабыв, как дышать, я сидел в полном оцепенении. Руки и ноги отказывались двигаться, а изо рта выходили лишь хрипы. Каждый миллиметр тела прошиб холодный страх.
- Ичиго, идиот! Чего ты на стуле развалился?! «Скорую», срочно!
Не осознавая собственных действий, я вскочил и подбежал к извивающейся на полу Рукии и взял ее за руку. Нагнувшись, я постарался посмотреть в лицо девушке; на меня смотрела пара стеклянных, можно сказать, пустых глаз, из которых неизмеримым потоком лились слезы. Сжав руку сильней, Рукия зажмурила глаза.
- Что с ней? – я не узнал собственного голоса. Дрожащий, почти убитый, голос человека, выпавшего из времени.
- Истерический припадок*! Боже, в этом доме может хоть кто-нибудь вызвать «скорую»?!
Не чувствуя себя частью этих событий, я посмотрел вокруг, на людей, переживающих за состояние Рукии. Кикио-сан рассказывала матери, что происходит, и успокаивала ее, Ренджи с Чадом, насколько это было возможно, отодвинули столы, Карин, находившаяся на грани, пыталась успокоить разревевшуюся Юзу.
Этого не может быть!
Это не со мной!
Это не с ней!
Не с нами!
Привет от автора :D
*для тех, кто плохо знаком с медициной – истерика и истерический припадок – разные вещи. Истерика – понятие психологическое, истерия – неврологическое. Хоть чему-то полезному вы научитесь из этого бреда :D