Название: ...Tu sei la mia forza... e tu sei la mia debolezza...- (Ит. - ...Ты моя сила...и ты моя слабость...)
Автор: litl_imp
Бета: Sorano-san
Пейринг: Ямамото/Гокудера
Рейтинг: нц-21
Жанр: яой, романтика, Ангст
Размер: мини.
Дисклеймер: все персонажи принадлежат Амано Акире.
Предупреждения: ООС, грубые выражения
от автора: вымучивалось долго и упорно, но только ради идеи.. тапками автора не бить..только если плюшевыми..х)
[показать]

Глава 1
Он влетел в больничное крыло; воздух из лёгких рвался с хрипом, серебристые волосы лезли в глаза. И только заскользив ногой, обутой в кеды, в проёме двери, Гокудера, не сдержавшись, кричит:
-Где он?! Чёрт побери, где?! - срывающийся голос, и дыхание со свистом вырывается из легких. Он не видит, как выглядит со стороны, но его вида вдруг пугается даже Тсуна, подскочивший со стула рядом с больничной кроватью. И не от крика подскочивший: всё-таки за время, которое друзья провели вместе, он уже привык к громким крикам. Его испугал вид подрывника, ворвавшегося в палату, взлохмаченного, со странным блеском в глазах, с перекошенным от волнения лицом и заметной одышкой курильщика.
-Гок..Гокудера не кричи, - старался по возможности миролюбивей выдавить из себя Десятый, - он ещё без сознания, - и взгляд обращается к другу: его уже отмыли от крови и перевязали. Стало понятно, что его ранение касается только пореза на подбородке и ранения в бок. Савада в очередной раз пожалел про себя, что втянул в такое грязное дело, как мафия, такого человека, как Ямамото. Прошло всего три года с последних событий, с боя за кольца. Его официально признали боссом, которым он до сих пор не хотел быть, но его никто не спрашивал и ему просто пришлось смириться. Но такие случаи, происходили всё чаще и чаще. Всё-таки, они продолжали оставаться подростками, но их втянули во все кровавые разборки, и всё чаще его друзья оказывались на больничных койках. Причиняя ему неимоверную боль от того, что он не успел и не смог оградить, уберечь дорогих ему людей.
Подрывника отрезвил печальный взгляд босса. И он тихо подходит к кровати, опасливо бросая взгляд на неё. В большой подушке теряется смуглое лицо, которое, наверное, только во сне выглядит так, по-детски спокойным. Чёрные взлохмаченные волосы в нескольких местах перехвачены бинтами, на подбородке большой пластырь. Глаза закрыты и ресницы отбрасывают тень на смуглые щёки. Бейсболист, не смотря на свою переквалификацию в мечника, все так же много времени проводил на солнце, приобретая стойкий загар. Взгляд скользнул ниже, и, как будто лаская, прошёлся по тонкой шее, ключицам, наткнувшись на новый ворох бинтов.
-Что случилось, Джудайме? - тихо спрашивает парень, смотря, не отрываясь от груди Такеши, так плотно завёрнутой в белые отрезки материи.
-Он не дождался Ламбо, и пошёл один. И справился бы, если бы не подлый удар со спины, - Дэчимо всё так же печально прошёлся по бессознательному телу друга взглядом, и, поднимая его вдруг, на верную правую руку, грустный и отяжелённый ответственностью, полный скрытой скорби.
Хаято сквозь зубы цедит воздух, не забыв на двух языках обругать последними словами бейсбольного придурка. Неожиданно Савада встаёт, и, не смотря на Урагана, выходит из палаты, бросив уже у самого входа:
-Гокудера, пожалуйста, побудь здесь. Они обещали, что он скоро очнётся, просто побудь тут, - и отвернувшись, уже держа дверь, добавляет, - а мне надо проверить, как прошла зачистка.
Металл в голосе босса, неожиданно проявившийся, заставляет паренька резко обернуться на дверь, но проём уже пуст.


Глава 2
Если бы Такеши умел бы ругаться, он бы уже давно смастерил что-нибудь многоэтажное, чтобы описать весь абсурд и выбор верхушки на пост его напарника на это задание. Ламбо, не смотря на то, что подрос, всё ещё оставался ребёнком. «Как у них мозгов хватило послать его со мной?»,- всё продолжал удивляться паренёк, выходя из только начавшей строиться базы заранее, на целый час. Прикидывая в уме, что он подождёт, но пихать в мясорубку ребёнка, пусть и знающего об этой жизни с рождения, он просто не может позволить. Даже Мукуро или Хибари для этого случая подошли бы куда лучше. Хотя те и не работали в паре, а про Хаято ему не хотелось сейчас, тем более, вспоминать. Не так давно он осознал, что любит пепельноволосого и взрывного Урагана. Как это не казалось странным даже для него самого. Но, как говорится, когда говорит сердце, всё остальное уже не имеет значения. Встреча была назначена в парке, и он не ожидал засады. Бой, затянувшийся надолго, обещал скоро кончиться, поскольку единственный, кто стоял, был мужчина с тесаком, горящим пламенем урагана. Встреча двух клинков, и на примявшуюся траву брызнули искры. В тишине, нарушаемой только звоном металла и шелестением листвы, больше ничего не было слышно. Поэтому резкая боль в боку и торчащий меч, алеющий его собственной кровью, были абсолютным удивлением для мечника. И, медленно поняв глаза на своего противника, он замечает довольный блеск в ледяных серых глазах. Движение же клинка в обратную сторону видно как будто со стороны, как в замедленном кино. Как только холод стали пропал, из раны хлестнула кровь. Боль, накрывшая и, кажется, кричащая в каждой клетке, в каждом нерве, грозила отключить сознание. Он медленно поднимает руку и зажимает рану, пытаясь побороть болевой туман в глазах, но ничего не выходит, правая рука безвольно повисает, роняя Шигуре Кентоки, и тот как острая палка втыкается в землю. «Наверное, сейчас надо было бы молиться»,- медленно проползает мысль в голове и быстро прерывается шумом, который закладывает уши, перепутав все мысли. Ямамото только и может, что смотреть на занесённый над собственной головой тесак. Даже положенной мысли из ряда «вот и пришёл мой конец» почему-то не приходит на ум. Последнее, что он видит, это столб зелёного пламени, выбивающий тесак из рук верзилы со стеклянным бездушным взглядом. Благодатная темнота накрывает его, вырывая из плена всепоглощающей боли.
Такеши не знал, сколько продолжалось это путешествие в темноте. Да это и не было важно до тех пор, пока не начали приходить воспоминания о последней битве. И, в особенности, об одном конкретном случае. Блондинистый парнишка, такого же телосложения что и подрывник, с похожими зелёными глазами, ввязывается в самую гущу. И непонятным образом оказывается, как курица на вертеле, насаженным на его меч. Эти зелёные глаза, смотрящие на него, рождают холод в груди. Доли секунд, а может минут, прошедшие с момента, и безвольно повисшее тело, как будто марионетка, оставшаяся без своих нитей. Ужас произошедшего доходит до мозга медленно, сквозь странный шум в голове. Остальное Ямамото помнит смутно - он видимо отбивался, уже скорее из чувства самосохранения, как животное, загнанное в угол и поставленное перед выбором, жизнь или смерть. Но каждая новая картина ,всплывающая в сознании, снова и снова перекрывалась зелёными глазами, в которых застыли удивление и страх. Но теперь это были не глаза неизвестного мальчишки, эти глаза были на лице любимого. Хотелось кричать, и вопль страха рвался откуда-то из самого сердца, из самой глубины, но губы не хотели раскрываться, и крик волной, которой не дали выход, копился внутри, сметая всё на своём пути: и логику, и разум. Он никогда не думал, что у него такое живое воображение, которое одну за другой рисовало картины, ужасные по своему содержанию, и заканчивающиеся пустыми глазами того, кто ему дорог.
Сквозь толщу тишины, в которую он погружён, вдруг слышится до боли знакомый голос. Хриплый, надрывный, с нотками паники. Глаза никак не хотели открываться, но скоро его усилия увенчались успехом. Первое, что он увидел, было лицо подрывника, склонённого к нему, пепельная шевелюра в беспорядке, в глазах плещется беспокойство и, может быть, даже паника, и уже за его спиной две медсестры и врач. Девушки смотрят как-то испуганно, а мужчина в белом халате, похоже, осуждающе.
-Твою мать, Такеши, ты всех перепугал, - рычит на него Ураган, - выйдите вон, нам надо поговорить, - бросает Гокудера через плечо, подкрепив слова, наверно, самым свои грозным взглядом, поскольку персонал очень быстро удаляется, не сумев скрыть побелевшие от страха лица.
-Я, конечно, всё понимаю, - начал подрывник издалека, возвращаясь взглядом к больничной койке - но какого хрена ты: а) Попёрся на встречу один; бэ) дал себя ранить; вэ) в беспамятстве меня звал? - последнюю часть фразы подрывник закончил уже нависая над больным, и смотря в столь знакомые омуты цвета неразбавленного виски.
Ямамото вдруг понимает, что те глаза его чуть ли не преследуют, он их снова видит. «Какое-то безумие»,- проносится в голове, и он резко отпихивает от себя Хаято, свалившегося на пол, и сев тут же осознаёт всю красоту беспамятства. Боль, резанувшая тело, как хороший удар поддых, который выбивает одним ударом весь воздух. Он только и может, что шипя выпустить все через стиснутые зубы, схватившись за бок, наткнуться пальцами на бинты, уже приобретающие алый оттенок. Чёрные точки перед глазами обещают возвращение в беспамятство. Но для этого рано, и он снова откидывается на подушку, переводя взгляд на правую руку босса, сидящего с раскрытым ртом на полу.
-Уходи, - резко бросает бейсболист, - уходи и не приходи, пока я не выпишусь, - он и сам не замечает металла в голосе, только понимая, что если Ураган будет близко, ему не избавиться от кошмаров, - пусть мне читает лекции кто-нибудь другой, не ты, - и, договорив, поворачивает голову в сторону окна. За которым уже стемнело, и видны горящие вывески далёких зданий. К удивлению Такеши, подрывник не закатывает скандала, тихо встает и долго смотрит на больничную кровать, парень мог бы в этом поклясться, потому, что кожей чувствует его, взгляд этих глаз.
Мечник больше не обращает внимания на то, что происходит вокруг, сознание зацепляет какое-то движение у двери, а после полную тишину. Ему не хочется сейчас быть одному, как там во всепоглощающей темноте, но и Гокудера на роль сиделки не подходит, поскольку чуть ли не живой укор, действию Дождя. Хоть тот и не знает, как могла случиться та ситуация. Но это служит слишком жалким оправданием для совести, севшей на свой конёк. И наверняка, тот парень остался жив, но это не отменяло какого-то непонятного страха, заползающего под кожу, как холодная и липкая змея, сворачиваясь где-то в районе сердца. И это грозило свести с ума. Он хотел сказать, раскрыть свои чувства, но теперь это казалось все более невозможным, чем прежде. Каждая ночь превратилась в кошмар, стоило только закрыть глаза и уснуть, страх опутывал своими скользкими щупальцами, заставляя сознание порождать всё новые и новые кошмары, которые всегда заканчивались одним и тем же: холодным телом итальянца, его безжизненными зелёными глазами. Просыпание в холодном поту и с так и не сорвавшимся криком на губах.
И только через неделю, кто-то заметил изменившееся поведение Дождя. Хотя он и продолжал так же улыбаться, если его навещал Савада или отец, так же пытался шутить. Хотя это было очень трудно, особенно если ты не спишь, а если и спишь, то только принимая снотворное. Которое было для, пусть и бывшего спортсмена, чем-то не нужным. Гокудера же удовлетворил просьбу Ямамото и в больнице не появлялся. Но ровно за неделю до выписки, вечером ему по-видимому добавили лекарство в еду, видимо он всё таки видел кошмары, и будил соседей в других палатах своим криком. Голову как будто набили ватой, а перед глазами стоял туман, поэтому он не сразу понял, что в комнате кто-то есть. Но лекарство, видимо, подействовало, и он погрузился в успокаивающий мрак, так и не заприметив тёмную фигуру в углу палаты. Свет луны, светивший в окно комнаты, обрисовал хрупкое тело, отразился бликом от светлых волос, и, скользнув пятном на зелёной радужке, комфортно устроился на полу, рисуя причудливый узор переплётов.


Глава 3
Слегка потянувшись, Ямамото вошёл в дверь столовой. База всё так же строилась, но основные и жилые помещения были уже готовы. Насколько он знал, сейчас строилась тренировочная комната и по всему коридору раздавались звуки молотков, сверл и прочих строительных инструментов. Зевнув, парень подошёл к столу, на котором обнаружился чайник с ещё горячим чаем, и пара пустых бокалов.
Уже прошёл месяц с момента выписки из больницы, бок ещё заживал. Ранение обещало оставить о себе на память шрам, но, как говориться, они украшают мужчину. Задумавшись, он плюхнулся на ближайший стул и налил себе в кружку чая, проведя подушечкой пальца по подбородку. Ещё один знак, и напоминание, о вроде незначительном ранении, но чуть не приведшем его к могиле, и о первом непоправимом уроке мафии. Кошмары о смерти Хаято на его руках со времени поблекли, и, кажется, оставили на сердце мечника гораздо более сильные шрамы, чем те, что можно было пощупать руками. И он всё так же не решался поговорить о своих чувствах. Теперь он боялся их. И этот страх помог появиться сомнению. А так ли нужно раскрывать свои чувства, отягощать ещё одного человека, одевать на него «ошейник» привязанности и перекладывать на чужие плечи свои страхи. И он молчал. Дверь бесшумно открылась, и Такеши поднял взгляд от своей кружки, встречаясь с карими глазами босса. Но улыбнуться не получается, вернее получается, но выходит какая-то гримаса.
-Привет, Ямамото, - произносит тихим и спокойным голосом новый босс Вонголы, - можешь не пытаться, я знаю, что тебе нелегко сейчас, - бейсболист корит себя за то, что не всегда может скрыть то, что его мучает, - но я сильно волнуюсь и за Гокудеру.
-Ась, да он вроде в норме, - пытается беззаботно сказать, но выходит как-то неправдоподобно, - а что случилось?
-Он в последнее время сам не свой, - Дэчимо, по-видимому, научившись коронному действию спортсмена, запускает руку в волосы на затылке, приводя их в полнейший беспорядок, - сначала за тебя сильно переживал, по ночам исчезал с базы. Я его как-то застукал, и узнал, что он, оказываться, ходил к тебе в больницу, - Тсуна садится на стул рядом с Такеши, - но он не объяснил, почему именно ночью, а не в приёмные часы, - неумышленный укол достигает сердца, ведь он-то знает, почему, - а после твоей выписки, так и вообще его невозможно найти, только по сотовому, я не знаю где он живёт, и если он появляется на базе, то только в твоё отсутствие. Слушай, может тебе что-то известно? – и, отрываясь от созерцания поверхности стола, оборачивается, как он думал к лицу друга, на самом деле уже к поясу брюк.
-Прости, Тсуна, - Дождь с привычной доброй и открытой улыбкой смотрит на Десятого сверху вниз, - это моя вина, я сейчас пойду и всё исправлю, - тут же срывается с места, оставляя на столе ещё дымящуюся кружку чая, и какое-то странное ощущение. Савада переводит взгляд на уже закрытую дверь «ничего не понимаю, но, похоже, что эти двое разберутся сами, а мне пора проверять отчёты»,- и с тяжёлым вздохом встав, уходит в свой кабинет.

Глава 4
Ночной Намимори радует обилием красок, неоновых вывесок и толпами прохожих. В этой толпе запросто можно потеряться. Но он знает, куда ему идти, свернув с шумной улицы в подворотню, минуя стройку, к маленькому и потрёпанному бару в японском стиле. Из-за дверей не доносится музыка, и свет горит только в одном окне. Постучавшись, и не дождавшись ответа, Такеши заходит. И как дома проходит в ту часть, где горит свет, фусума тихо и плавно уходят в сторону, являя взору скромно обставленную комнату с несколькими традиционными низкими столиками, за одним из которых обнаруживается уже спящий подрывник, на столе - пять или шесть бутылок из-под саке. Ямамото хмыкает, Гокудера всегда плевался от этого напитка, считая его чем-то вроде палёного, предпочитая виски. Но сейчас, по всей видимости, ему было всё равно, чем напиваться. Присев рядом со спящим на корточки, мечник в первые за последние несколько месяцев наконец-то видит подрывника вблизи. Растрёпанные пепельные волосы, чуть приоткрытые губы, и светлые ресницы, оттеняющие бледную кожу, тёмные круги под глазами. Дождь резко вскидывает голову, обнаружив в проёме двери девочку лет четырнадцати, смотрящую на него с некой примесью страха.
-Вы.вы..его знаете? - робко произносит незнакомка, - он просто заснул, а мы уже закрываемся, Вот папа и послал меня его разбудить, - быстро тараторит дочка хозяина заведения.
-А, да, знаю, я его сейчас заберу, так что не волнуйтесь, - и миролюбиво улыбнувшись, он возвращается взглядом к спящему. Просунув одну руку под шею, а другую под коленки, хранитель поднимает напарника, который что-то пьяно бормочет, и ,подойдя к девушке, вежливо кланяется, - спасибо, что приглядели за ним, - тут же сворачивая к двери, но останавливается, слыша как его окликает девочка.
-Если вы знаете его знакомого, которого зовут Такеши, передайте, что он его сильно любит, просто боится признаться, - лёгкая краска на детском личике, выглядит чересчур мило, - он о нём сегодня весь вечер рассказывал, - мечник улыбается по-доброму, открыто и счастливо, - хорошо, я ему передам.
Дорога до съёмной квартиры занимает около часа, поскольку пришлось выбираться чуть ли не из центра города. Благо, такси удалось поймать сразу. А Ураган так и не проснулся, только промычал нечто невразумительное, когда его ставили на ноги, чтобы освободить руку и поймать машину, и когда, собственно, загружали и выгружали из неё.

Глава 5
Утро настойчиво пробивалось сквозь шторы ярким полуденным солнцем. В голове трещали сразу сотни, нет, тысячи молоточков, определённо грозясь сделать из черепной коробки много, много мелких осколков. Хаято только на пятой минуте понимает, что это нефига не то место, где он вчера заснул. Держась за свою голову, которая, кажется, приобрела в своём весе пару тройку килограмм. Оглядевшись по сторонам, он начинает понимать, что это точно не тот бар, в который он заходил. Весьма спартанская обстановка, за исключением шкафа с наградами за бейсбол. «Стоп! Бейсбол?» откуда-то из закромов сознания приходит дурно пахнущее подозрение. И пошевелившееся рядом одеяло, по которому очень медленно вверх ползёт взгляд, в конечном итоге натыкаясь на тёмную шевелюру и клочок голой лопатки. И, чувствуя себя героем дешёвой комедии, из разряда напились, а на утро. Наутро он обнаруживает себя в постели мечника, которого, впрочем, избегает, ночуя в круглосуточных барах. Лелея надежду, что это не мечник, Ураган аккуратно поддел одеяло, но нет, надежда стухла, не успев окрепнуть, поскольку на левом боку красовался пластырь. Хотелось материться, чем он и не преминул воспользоваться, цедя сквозь зубы ругательства на двух языках. Попытка резко ретироваться не удалась, голова предала хозяина при попытке сползти с кровати, устроив карусель, и помогая ногам окончательно запутаться в одеяле. И с громким стуком Гокудера картинно распластался на полу, оставив на кровати только ноги. Зашевелившееся одеяло и сонное, до боли знакомое лицо бейсбольного придурка, похоронила заживо надежду тихо смыться.
-Йо, Гокудера, ты уже проснулся? - и довольная заспанная рожа, по которой так и хочется пройтись кулаком. «И как он умудряется даже рано утром так радостно улыбаться?!» злость вернулась, несмотря на дико трещавшую голову, и горечью застряла где-то в горле.
-Нет бл@ть, я тут зарядку во сне делаю, бейсбольный придурок! - попытки выпутаться дали результат, приняв положение на четвереньках, парень наконец смог медленно встать, поскольку карусель в глазах никто не отменял. И только выпрямившись и почувствовав на своём голом... «голом?!» теле лёгкое дуновение ветерка из приоткрытого окна, он медленно повернулся к натирающему глаза Такеши, лелея, прям таки желая и воображая во всех подробностях, как он разделается с этим идиотом.
-ЯМАМОТО! Чёртов идиот, с какого хрена, я голый?! - от собственного крика в голове начало звенеть.
-А? Тебя вчера вырвало, пришлось всё постирать, - Хаято внимательно следит за встающим с кровати парнем, прикидывая в уме, использовать ли что-то в виде орудия, или обойтись собственными кулаками. Наконец, слегка сдержав себя от очень быстрой расправы над идиотом, цедит сквозь зубы:
-А одеть меня во что-то ещё нельзя было?! - сощурив глаза, следя за обнаженкой в исполнении мечника, - Или тебе для меня трусов жалко было?! - про себя он конечно десять раз уже подумал, прикидывая возможность такого прощания желудка с содержимым, чтобы это могло каким-то образом задеть и нижнее бельё. Но вероятность такого была мизерна, - или ты, ты..., - он даже подавился собственным предположением, шокировано пялясь на Такеши. Тот, наконец, соизволил обернуться, и как всегда раздражающе улыбнуться во весь рот.
-О, нет, просто я устал тебя тащить, что раздел и сам плюхнулся спать, - «и себя не поленился» мысленно подводя черту, подумал подрывник. Побить Дождя, превратив в кусок мяса, сейчас всё равно не было физических возможностей, поскольку при каждом шаге в глазах вспыхивали звёзды, грозясь начать новый хоровод, на запредельных скоростях. Но вот отметиться у него на лице никто же не запрещает. Поэтому, ступая по возможности медленно и аккуратно, подошёл по ближе и дождался когда тот к нему обернётся, видимо желая что-то спросить, рука по привычному маршруту скользнула по воздуху и костяшками впечаталась в смуглую кожу. Так было гораздо лучше, наконец стёрлась эта вечная дурацкая улыбка, и как будто сразу отлегло и полегчало. Из уголка губ Ямамото пробежала тонкая струйка крови, но он даже не сделал шага назад, просто повернул голову в сторону удара. Это бесило, но основной накал как будто сошёл. Только непривычный тихий голос мечника и стальной блеск в глазах, похожих на глаза хищника, которому ничего не стоит порвать тебя на тысячу клочков, заставляет его отступить на шаг.
-Если это за больницу, то я согласен, стоит, - Такеши смотрит на подрывника долгим изучающим взглядом, потом делает шаг, приближаясь в плотную, едва не касаясь кожа кожи. От чего-то в голове сразу происходит местного масштаба взрыв, и уже совсем не хочется ругаться, Хаято доли секунд так и продолжает смотреть на загорелую кожу Дождя, испытывая странное желание коснуться её, почувствовать её тепло под своими пальцами. И, кажется уже всё равно, что не более минуты назад, единственное, что интересовало, есть ли поблизости пистолет, чтобы пристрелить надоедливого идиота. Нерешительно, как будто боясь собственной реакции, он поднимает руку, и касается кончиками пальцев загорелого и горячего тела. Под пальцами отдаётся пульсом сердце, почему-то бешено стучащее, и это как будто передаётся, и его собственное начинает биться в таком же ритме. Оторвав взгляд от собственных пальцев, Гокудера проходится по грудной клетке, ключицам, тонкой шее, подбородку с той самой раной, застревая на губах. Где-то на закорках сознания внутренний голос рвёт, что нужно убираться от сюда, при чём чем дальше - тем лучше. Но ноги не слушаются, руки как будто прилипли к телу бейсболиста. Ответное нежное, едва заметное прикосновение горячих пальцев, на его прохладной коже вызывает мурашки, которые, как обвал в горах, скатываются по позвоночнику. Заставив слегка вздрогнуть и на несколько секунд отвлечься, но их вполне хватает Ямамото, чтобы склониться к нему и нежно коснуться губ, как будто спрашивая разрешения. Доли секунд сомнений, а стоит ли? До банальных «что делать?». И, наконец, решив, с тихим полу вздохом полу стоном, жадно отвечает на поцелуй. Мягкие тёплые губы со стальным привкусом крови будоражат сознание, отключая все запреты. В голове пусто, а тело наполняется какими-то новыми и не изведанными ощущениями, которые, впрочем, не противоречат ничему. Лёгкие касание пальцев бледной кожи, как ожог, который причиняет боль и дарит наслаждение. Хаято не выдерживает, выдыхая сдерживаемый воздух прямо в раскрытые губы мечника. Вот эти пальцы, уже как паутина старательностью паука, обвиваются вокруг талии, пройдясь по чувствительным точкам, и надёжно устроившись на нужном месте, притягивают его к горячему телу Дождя. Тело реагирует моментально, дрожь от волнения и возбуждения прокатывается по всему телу. Да и последний аспект вряд ли остался незамеченным. Губы уже танцуют свой, известный только им, страстный и ненасытный танец, забирая весь воздух, заставляя вспоминать примитивные вещи, такие, как дышать. Соски трутся о мягкую смуглую кожу, стрелами посылая возбуждения в пах. Член, кажется, превращается в сгусток нервов, остро реагируя на любое касание. Порождая каждый раз желание закусить губу, но на это нет возможности, поскольку они в чужом плену.
Но вдруг они становятся свободными, и даже успевают раскрыться, чтобы сделать вздох, перед тем как тело пронзает новая волна наслаждения от прикосновения шершавого языка и зубов, к возбуждённым и торчащим соскам. Изо рта раздаётся какое-то сдавленное «аах», непонятно откуда взявшееся, да это в принципе сейчас и не имеет значения. Мышцы на животе рефлекторно сжимаются, когда по ним проходит мокрая дорожка, проделанная чужим языком. Голова сама по себе откидывается назад, а руки запутываются в чёрной шевелюре. Но даже это не спасает тело от мелкой дрожи, когда тот самый язык проходится по всей длине возбуждённого органа. Вырывая, как из тюбика с зубной пастой, через силу протяжный и удовлетворённый вздох. Дрожь переходит в ноги, и те грозятся подогнуться, вдруг, без предупреждения, Ямамото оказывается рядом и подхватывает его на руки и за пару шагов возвращая на кровать. И, не отвлекаясь на пытавшегося что-то сказать подрывника, снова впиваясь страстным поцелуем в искусанные и припухшие губы. На то, чтобы сдаться уходит несколько секунд и довольно выдохнув, Хаято страстно отвечает на поцелуй, забыв о предмете вопроса. И горячие губы уже чертят дорожку по шее, проведя языком по бешено бьющейся жилке, выбросив окончательно из головы все вопросы и сопротивление. Мягкая и влажная дорожка проходит по ключицам, не сильно, но ощутимо зажатые соски между чужими зубами посылают стрелы наслаждения точнее любого снайпера. Чуть шершавые подушечки чужих пальцев проходятся по голой и прохладной коже ягодицы, устремляясь к совсем уж непривычному месту для ласк. Но он не успевает даже издать стон возражения, как один палец оказывается внутри него, порождая в теле странный дискомфорт и неожиданно приятные ощущения одновременно. Ноги сами по себе сгибаются в коленях, зажав между собой спортивное и загорелое тело, и уже вне зависимости от желания хозяина, начинают приподниматься, встречая каждый новый толчок с радостью. Подрывник не успевает заметить, как пальцев стало два, а следом и три, калейдоскоп ощущений уже уносит куда-то в запредельные дали, не давая ни секунды на размышления. Но пальцы вдруг резко исчезают, и в возбуждённое ласками место уже тычется что-то большее. Гокудера успевает открыть глаза именно в тот момент, когда смотря на него зачарованно, как будто гипнотизируя, Ямамото вводит свой член. Крик боли, смешанный с наслаждением тонет в чужих губах. Он только успевает раскрыть рот, который, тем не менее, не помогает дышать. Воздух как будто моментально выкачали из лёгких, заодно почистив память на предмет: как дышать. Затылок упирается в мягкую поверхность подушки. А на шее тут же оказываются чужие губы и зубы, чуть прикусывающие чувствительные места, прогоняя в неизвестном направлении боль, оставляя одно лишь всепоглощающее наслаждение. Жадные руки. Слегка касаясь нежной кожи, ласкают поясницу и напряжённый член. Резкий толчок срывает с губ едва слышный вздох. Толчок, снова и снова, боль превращается в чистое и неподдельное наслаждение. И вздохи срываются чаще, дыхание становится прерывистым, как будто синхронизировавшись с движениями тела. Секунда, минута, бог его знает, время теряет всякий смысл, забирая сознание, оставляя взамен только скрученное спазмами мышц тело, корчащееся в преддверии своего логического завершения. Волна. Одна, другая накатывают, вызывая под веками всё новые и новые взрывы салюта. Самое глубокое проникновение - и тело содрогается от накатившего удовольствия, выплёскивая из себя густую и белую жидкость, картинно расположившуюся на животе и груди. Возвращается дыхание, и губы сами по себе жадно выхватывают воздух. Невнятный шепот у самого уха, и Ураган лениво приоткрывает один глаз, смотря на пристроившегося рядом бейсболиста, пройдясь по смуглой коже взглядом, зацепившись за тёмные веера ресниц, взгляд застревает на приоткрытых губах. Оставляя на заднем плане всю картину в целом, спортивное тело, покрытое бисеринками пота, и хриплое дыхание, как будто мечник сделал пару кругов вокруг Намимори. Лениво приоткрывается и второй зелёный глаз, с какой-то странной нежностью пробегаясь по мечнику, останавливаясь на лице, встретив нежный и серьёзный взгляд карих глаз.
- Что? - не сдержавшись, спрашивает Ураган, наблюдая, как на чужом лице расплывается довольная улыбка, которая совсем неожиданно не раздражает.
- Я тебя люблю, - скорее прочёл по губам, чем услышал подрывник. Но так некстати вспомнился немного болезненный физически, и чуть более болезненный для гордости правой руки, полёт с больничной койки. И он без предупреждения впечатывает кулак в плечо спортсмена. Дождь ойкает, и, потирая место ушиба, задаёт на удивление логичный вопрос:
- Хэй, за что? - приподнявшись на руках, удивлённо смотрит на потерявшего былое расположение Урагана.
- За полёт с больничной койки! Придурок! - и приподнимаясь на локтях, добавляет, - Ты охренел что ли?! - глаза пристально вглядываются в резко изменившегося Такеши, нет, не внешне, хотя и тут были какие-то едва заметные изменения, в виде небольшой складки меж бровей, и опущенных уголков губ.
- Прости, - всё так же провожая резко вставшего бейсболиста взглядом и сам приподнимаясь, садится на кровати, - Сам не знаю, что на меня нашло, - но он знает этого человека не первый год, чтобы не заметить эмоциональную подоплёку, да и откровенное нежелание разговаривать на эту тему.
- Знаешь, и скажешь, иначе я сделаю из тебя кусок фарша, идиот! - на удивление, в этот раз повышение голоса не привело к звону в ушах, да и не последовал привычный смешок, что говорило о том, что тема действительно серьёзная. Хотя, если подумать, то какая могла быть животрепещущая проблема у спортсмена? Не успел купить журнал, из-за ранения пропустил кубок? Но хранитель Дождя никогда до такой степени не злился, чтобы толкнуть его, скорее наоборот, вполне себе спокойно переживал все всполохи раздражения Урагана, правда исключительно из-за того, что не понимал и половины сказанного Гокудерой, но кто будет винить идиота в том, что он такой, к этому со временем привыкаешь. Вскочив на кровати, и за пару шагов преодолев расстояние до бейсболиста, он грубо хватает того за подбородок, пристально смотря в глаза, - и так, - выжидательно протягивает Хаято, с удивлением наблюдая непривычное для Ямамото поведение: тот просто отводит глаза. Ругнувшись покрепче про себя, не забыв чуть мягче выразиться себе под нос, - я жду, - ещё дольше растягивая последнюю букву и уже чуть ли не постукивая голой стопой по полу. Чувствуя, как раздражение начинает свой обычный круговорот в его теле.
Мечник тяжело вздыхает и, переведя взгляд на Урагана, долго и пристально всматривается в лицо, гипнотизируя любимые глаза.
-Ты мне снился в кошмарах, - предчувствуя раскрытие как минимум секрета века, Хаято недоуменно хлопает ресницами, - И? Это всё? - не особо веря, что это было той самой причиной, хотя какую-то часть его это порадовало, фиг с ним что в кошмарах, снился же. Как говорится мелочь, а приятно. Тряхнув ещё раз для верности головой, Ураган, удивлённо смотрит на Такеши.
-Нет, - мечник аккуратно и настойчиво убирает руки со своего лица, уходя на кухню, и оставляя подрывника в замешательстве, - На том задании, когда меня ранили, я сильно ранил одного парнишку, я какое-то время думал, что убил, - добавил он возвращаясь с двумя кружками дымящегося кофе, одной из которых делится с Ураганом, и, пройдя мимо, плюхается на кожаный уголок, пригласительным жестом похлопывая рядом с собой. Гокудера, фыркнув, пристраивается на другом краю, но молчит, ожидая, когда же идиот дойдёт до сути, - и у него были такие же глаза как у тебя. А потом начались кошмары. Они были каждый день, стоило только закрыть глаза, их было всего два, они так часто повторялись, что, кажется, я и через пять лет смогу рассказать их в подробностях, но тяжелее всего были не сами кошмары, а их завершение. Одинаковое у обоих: я держу тебя на руках и чувствую, как холодеет твоё тело, как из глаз уходит жизнь и просыпаюсь в холодном поту, - за время повествования Ямамото, казалось, сгорбился, скукожился под весом вновь пережитого. Хаято пребывал в растерянности, наверное, впервые в жизни у бейсбольного идиота появилось то, к чему он относится с полной серьёзностью, что-то, вернее кто-то, сродни бейсболу, или же владению стиля Шигуре. И это был он, Гокудера, был слабостью мечника, и ценностью. Одно дело скрывать потаённые и глубокие чувства к этому идиоту, исподтишка смотреть на уроках, прогуливать занятия, чтобы посмотреть на его тренировку или игру, прикрывать незаметно с тыла, когда сам не занят заданием. Смущаться и беситься, не понимая самого себя, но совсем другое – знать, что это взаимно. Ураган резко встаёт, не глядя отставляя чашку с не пригубленным кофе на низком столике рядом, и подойдя к спортсмену, ласково касаясь подбородка, прижимает к своей груди смуглое лицо, запустив обе руки в жесткие тёмные пряди.
-Я не помру раньше тебя, идиот, не дождёшься, - бросает он в привычной грубой манере, смягчая собственные слова мягкой улыбкой. Удовлетворённо замечая робкую улыбку, появляющуюся на лице любимого.
-Обещаешь? - с лёгкой хрипотцой выдавливает из себя Дождь, нежно обнимая его за талию и притягивая ещё ближе.
-Дурак, - улыбается подрывник, вслушиваясь в счастливый смех мечника.