Август....
Август, вот уже скоро кончится лето. В больничной палате было довольно светло. Через окошко внутрь заглядывала уже слегка пожелтевшая листва тополя. Она лежала на кушетке, ноги были согнуты в коленях, руки лежали под головой. Она была одета в синие джинсы и чёрную футболку, на шее висела цепочка со знаком зодиака - Весы. Она лежала, не двигаясь. Вокруг не было никого, и только журчание воды, бегущей из крана, нарушало тишину. Глаза неподвижно уставились в потолок, изучая причудливые крапинки побелки на нём. Они (глаза) были когда-то синими, но давно уже потускнели и стали какими-то серыми.
"Надо бы закрыть кран…", - промелькнула мысль в ее голове, но она даже не пошевелилась.
"Интересно, почему люди так стремятся найти любовь всей своей жизни?" - вдруг возник в голове вопрос. Мозг не находил на него ответа. В эту минуту в палату вошла медсестра, держа в руках капельницу. Её лицо было невозмутимо, и создавалось такое впечатление, что её нельзя ничем удивить. Она закрыла кран и подошла в лежащей на кушетке девушке. Та, молча и не отрывая глаз от изучения потолка, вытянула одну руку вдоль туловища, другая же осталась лежать на месте. "Нашла ли она любовь всей своей жизни?" - ещё один вопрос возник в голове у девушки, в то время как медсестра деловито протыкала её вену. Наконец, ей это удалось и она, сделав все необходимое, удалилась. Девушка вновь осталась одна.
Кап…кап…кап… Она не помнила со скольки лет ей стали делать эти капельницы, когда-то давно… Витамины, всё, что было нужно для нормальной деятельности организма, поступало через капельницу. Через несколько минут в палату снова вошли, но это была не медсестра, точнее, не она одна - с ней был еще кто-то. Девушка не смотрела на них, она только слышала стук каблуков медсестры и ещё чьё-то пошмыгивание носом.
- Разувайся и ложись на кушетку! - услышала она голос медсестры.
Девушка оторвала свой взгляд от потолка и посмотрела на соседнюю кушетку. Там лежала тоже девушка, стройная, хотя она слегка уступала в стройности ей самой, весьма симпатичная. Она была года на два, на три младше её самой. Новенькая явно нервничала - боялась. "Я тоже когда-то боялась", - подумала девушка. Она заметила на руках у новенькой многочисленные порезы. "От лезвия, - сразу же сообразила она. - Наверно, неразделенная любовь". Новенькая, между тем, заметила, что та не неё смотрит, и взглянула в её стеклянные глаза. От этих глаз ей стало ещё хуже, и она зарыдала. Девушка заметила это, но не отвела взгляда.
- Ну что ты! Это совсем не страшно, - услышала она голос медсестры, но он звучал скорее не успокаивающе, а наоборот … холодяще… Медсестра подошла к новенькой и стала накладывать жгут ей на руку, а та всё ещё рыдала. Выполнив свою работу, медсестра села на стул возле входа. А девушка всё ещё не сводила глаз с новенькой. Через полчаса новенькая заснула.
- Что вы ей вкололи? - вдруг спросила девушка, голос её на последнем слове дрогнул.
Медсестра посмотрела на неё и тихо ответила:
- Снотворное… Ей нужно поспать, она слишком переволновалась…
Несколько секунд стояла тишина, а потом медсестра спросила:
- Настя, с тобой всё в порядке? - на лице её проявилась забота.
- Да, Лена… Всё как всегда! - и она вновь принялась изучать потолок.
"Хм… странно, почему это я её беспокою?!" - подумала Настя, её мозг вновь не нашел ответа на вопрос, и она просто закрыла глаза. Через несколько минут ещё кто-то вошёл в палату. Этот кто-то поздоровался с медсестрой Леной. "А вот и Татьяна Валерьевна!" - узнала по голосу Настя.
Татьяна Валерьевна была её лечащим врачом, и, по-видимому, собиралась осмотреть новенькую. Она была вообще очень милой женщиной, всё время улыбалась при встрече. И был ещё один факт, который очень нравился Насте в Татьяне Валерьевне, - она совершенно не умела врать. Настя открыла глаза.
- Привет, Настя! - донесся до её уха дружелюбный голос врача.
- Здрасти, Татьяна Валерьевна! - произнесла Настя, она хотела, чтобы получилось как можно приветливее, но получилось довольно монотонно. - Ну вот… Опять ты за своё? Я же говорила, зови меня Таня, ну или хотя бы тётя Таня. И что это у тебя такой грустный голос?
- Тётя Таня… - Настя выдавила из себя улыбку. - Да просто настроение плохое.
- Ты на работу не спешишь? Я хотела бы, чтобы тебе поставили ещё одну капельницу.
- А сколько времени?
- Половина двенадцатого.
- Хорошо. Мне сегодня к трём на работу.
Настя работала официанткой в одном из местных кафе. Зарплата, конечно, была не очень большая, но на жизнь хватало, тем более что жила она одна.
- Как у тебя дела-то?
- Как обычно… Тётя Таня?!
- Что?
- Сколько мне осталось?
Татьяна Валерьевна побелела, она не хотела отвечать на этот вопрос.
- Тут сложно сказать… - начала было она.
- Сколько? - перебила её Настя.
- Год, полтора… может больше, может меньше… - тихо ответила врач.
Наступило молчание, оно длилось минут десять, затем Татьяна Валерьевна нарушила тишину:
- Я сегодня остаюсь дежурить. Ты придешь?
- Конечно, приду! - улыбнулась Настя.
Настя любила ночевать в больнице, она даже не знала почему, наверно, потому что только здесь ей не снились кошмары…вернее кошмар… один единственный и повторяющийся. Семь лет назад Настины родители и маленький брат погибли в автокатастрофе, с тех пор ей снилось это почти каждую ночь.
Но это была не единственная трагедия в её жизни. Ещё одна трагедия - её болезнь… страшная болезнь под названием СПИД. Она заболела ей тогда… семь лет назад, вернее её заразили, не умышленно, конечно, нет… Семь лет назад, когда переливали кровь… Ведь тогда семь лет назад она тоже была в машине, но осталась жива, благодаря той самой крови… Как она жила эти семь лет? Никто не знает. Как вообще нашла в себе мужество жить? Теперь она умрёт… Она не боялась смерти, скоре даже наоборот ждала её… Теперь ждать осталось совсем немного… Она сделал глубокий вдох.
Врач, между тем, осматривала порезы на руках спящей новоприбывшей.
- Глупенькая! Какая же глупенькая! - вздыхала она. - А ведь молоденькая ещё совсем…
Затем она удалилась. Вскоре медсестра Лена сменила капельницу Насте и тоже куда-то ушла. А новенькая понемногу начала приходить в себя, точнее просыпаться. Хоть Настя и не смотрела на неё, но она это чувствовала. Несколько минут погодя, когда новенькая уже совсем проснулась, она тихо произнесла:
- Зачем ты это сделала?
Новенькая ошарашено посмотрела в её сторону, но Настя смотрела в окно, т.е. совсем в другую сторону.
- Это не твоё дело, - сказала та, немного нагловато. - Сделала, значит надо было.
- Он что бросил тебя? Или изменил? - опять спросила Настя.
- Он умер!!! Его сбила машина! - вдруг выпалила новенькая и зарыдала.
Настя повернулась и посмотрела на неё, та сидела на кушетке, обняв колени руками и уткнувшись в них лбом, и рыдала. Насте жутко захотелось подойти и обнять её, как младшенькую сестренку, она бы наверно так и сделала, если бы не капельница.
- Прости… - тихо прошептала она, понимая, что уже ничем не сможет ей помочь. Перерезать вены? Почему она раньше не додумалась до этого, тогда семь лет назад? Её бы уж точно никто не спас, если только Татьяна Валерьевна, которая с того самого дня стала её опекать.
- Сколько тебе лет? - спросила Настя.
- Шестнадцать… - дрожащим голосом произнесла та.
- Шестнадцать… Мне сейчас девятнадцать… Мне было двенадцать, когда мои мама и папа, и младшенький брат погибли в автокатастрофе, - сама не зная почему, вдруг стала рассказывать Настя. - А я осталась жить… Теперь мне осталось жить всего год. Один год и всё.
Слёзы перестали лить из глаз у новенькой, только немного всхлипывая, она потрясённо смотрела на уставившуюся в потолок Настю.
- Как тебя зовут? - спросила она.
- Настя… - ответила та, переводя взгляд с потолка на неё, и увидев, что та больше не плачет, она улыбнулась.
- А меня Алёна, - сказала новенькая, тоже улыбаясь.
В этот момент вошла медсестра:
- О! Да я смотрю, вы тут подружились! - с неподдельным удивлением произнесла она. Девушки улыбнулись.
Она вытащила капельницу из руки Насти и сказала:
- Ну всё, Настюш, можешь бежать на работу! А вы, девушка, - она обратилась к Алёне. - Проследуйте за мной.
- Спасибо, Лен! - сказала Настя и, схватив сумку, лежавшую здесь же неподалёку на тумбочке, побежала к выходу и уже у самой двери, она сказала:
- Я работаю официанткой в кафе "Путник", заходи в гости! Поболтаем!
- Обязательно зайду, - сказала с улыбкой Алёна.
Настя вышла на улицу, и в глаза ей бросился яркий солнечный свет. На несколько секунд она ослепла, но затем всё пришло в норму, и она поспешила на работу. Проходя мимо одного из летних кафе, она почувствовала, как у неё заурчало в животе. "Неплохо бы перекусить!" - подумала она и завернула в это кафе. Она купила два чебурека и баночку "Pepsi" и принялась с наслаждением поглощать еду.
- О! Да ты, красавиц, наверно месяца два сидела на диете! С таким аппетитом ешь! - вдруг услышала она.
Она подняла глаза и замерла, перед ней стоял настоящий принц - высокий, кареглазый с каштановыми волосами, глаз не отвести, да ещё и при этом приветливо улыбался. Настя с трудом заставила себя отвести от него глаза и тихо сказала:
- Я ем, когда хочу есть! - и проглотила последний кусочек чебурека, запив его "Pepsi", она встала и уже хотела уйти, но вдруг услышала:
- Постой, красавица! Куда же ты убегаешь?
- Мне пора на работу, - с улыбкой сказала девушка и скрылась в толпе людей.
Когда она пришла на работу, было уже 15.10.
- Привет, Настёныш! Ты как всегда опаздываешь! - услышала она знакомый голос.
Это был бармен Дима, который для неё был словно палочка-выручалочка, он не раз помогал ей и вытягивал из всяко разно неприятностей. Один раз вместо благодарности она ляпнула, что назовет своего сына в честь него. Они долго смеялись тогда. Но потом, поразмыслив, она решила, что Дмитрий не такое уж плохое имя, и если уж у неё и будет сын, что маловероятно, то его будут звать, не иначе, как Дима.
- Привет, Дима! - сказала она и улыбнулась.
Она быстро переоделась и принялась за работу.

***Прошло несколько дней, монотонных и похожих один на другой, и вот однажды…***
Однажды вечером, работая в своём кафе за одним из столиков, она увидела знакомые лица. Это была Алёна, а с ней тот "принц из летнего кафе"! "Наверно, это её новый парень", - подумала она и искренне порадовалась за неё. Она подлетела к ним и сказала:
- Что будем заказывать, молодые люди?
- Настя!!! - чуть ли не закричала Алёна. - Как я рада тебя видеть! Кстати, познакомься - это мой брат Саша. Саша - это Настя, о которой я тебе рассказывала.
- Да это же "красавица из летнего кафе", - с улыбкой произнес Саша. - Приятно познакомиться.
- Мне тоже очень приятно.
Они проболтали весь вечер, после чего Саша с Алёной проводили Настю домой. На следующий день Саша пришёл с букетиком колокольчиков и подарил их Насте. "Да у тебя появился ухажер!" - прошептал Дима ей на ушко. Она лишь улыбнулась в ответ. Саша снова проводил её до дома, теперь он стал делать это регулярно, и Насте это нравилось. Они беззаботно болтали обо всем на свете.
И вот однажды, он провожал её домой, они дошли до её квартиры, она пригласила на чашку чая, но он отказался. И тут наступила тишина.
- Настя… - тихо сказал он.
- Что? - она посмотрела ему в глаза.
- Надо же… у тебя синие глаза! - вдруг сказал он. - Я раньше и не замечал.
Она улыбнулась и опустила глаза.
- Я никогда… - он запнулся, но продолжил. - Я никогда ни к одной девушке не испытывал таких чувств… Я люблю тебя, Настя! И я больше не могу молчать, я этого никому раньше никогда не говорил… Я тебя люблю!
Она вновь улыбнулась.
- Я тебя тоже люблю! - она опять посмотрела ему в глаза, он подошёл ближе, и их губы сомкнулись в поцелуе.
"НЕТ! СТОП! НЕЛЬЗЯ!!!" - как приказ прозвучало в её голове, и она отвела губы...
- Что случилось? - спросил он.
- Ничего… - она опустила глаза.
Наступило молчание… тяжелое молчание…
- Ну, до завтра?.. - нарушил его Саша.
- Нет… нам лучше больше не видеться! - холодно сказала она.
- Что? - его словно столбняк прошиб. - Мы же любим друг друга…
- Нет… - перебила она его. - Я солгала…Мы не должны быть вместе… нет!
Она быстро юркнула за дверь квартиры.
- Настя!!! - крикнул он.
- Уходи! - срывающимся голосом уже через дверь произнесла она.
- Но Настя!! Я люблю тебя!!!
Она его не слышала… По щекам текли слёзы, она прислонилась спиной к двери и медленно съехала на пол. Слёзы бежали неуловимыми потоками. И было больно… очень больно…кололо где-то в области сердца.
На следующее утро она встала с кровати, голова раскалывалась от боли. Она не помнила, как добралась до кровати, как разделась и как заснула. Она медленно подошла к окошку, раздвинула шторки и … и не поверила своим глазам! На автостоянке цветами в корзинках было выложено огромными буквами: "Настя, я тебя люблю!" А рядом стоял он! Саша! В этот момент ей хотелось кинуться вниз, обнять и расцеловать его. Но сознание было простив: "Нет! Нельзя!" - говорило оно. Она задернула шторки. Затем оделась и вышла из квартиры. Внизу её уже встречал Саша.
- Настя…
Она молчала.
- Настя…
- Я, кажется, всё вчера сказала, - холодно сказала она. Знал бы он, каких усилий это ей стоило! Она хотела уйти, но он не пускал её:
- Настя… - он схватил её за плечи. - Настя, посмотри мне в глаза!
Она с трудом подняла глаза и встретила его глаза, которые озабоченно смотрели на неё:
- Я люблю тебя! - прошептали его губы. - И ты любишь меня, я знаю… Почему? Почему мы не можем быть вместе? Почему?
Она вздохнула и опустила глаза.
- Ты хочешь знать почему? Тогда пойдём со мной…
За всю дорогу до больницы они не произнесли ни слова. Они вошли в больницу, в нос ударил резкий запах медикаментов, они прошли по длинному коридору и подошли к какому-то кабинету. Настя постучалась туда и вошла.
- А, Настюша, здравствуй! - послышался дружелюбный голос из-за двери.
Саша тоже вошел в кабинет.
- Здрасти, Татьяна Валерьевна, - тихо сказала она. - Вот… молодой человек… Расскажите ему всё, пожалуйста… А я пока на процедуры. И Настя скрылась за дверью. Врач серьёзно посмотрела на Сашу и сказала:
- Присаживайтесь.
Саша присел на стул.
- Вы её любите?
- Да, - четко ответил Саша.
- Тогда приготовьтесь слушать…

Через несколько часов он сидел на лавочке возле больнице и сжимал в руках плюшевого мишку с причудливой молнией на животе; ждал Настю.
"Ей остался год? - думал он. - Пусть это будет самый счастливый год в её жизни. Я могу заразиться? Это ерунда… Всё равно мне без неё не жить… Будь, что будет! Я её люблю!"
В этот момент из дверного проёма показалась Настя, он резко встал, подошёл к ней. Она смотрела на него, она ожидала от него всего, но только не того, что услышала.
- Я тебя люблю! И всегда буду любить, не смотря ни на что… это тебе… - он протянул ей плюшевого мишку. Она взяла, посмотрела на молнию на животике и медленно расстегнула. Там оказался маленький кармашек, в котором лежало колечко…
- Выходи за меня замуж, Настя?!
Она подняла на него глаза, по её щекам текли слёзы… - слёзы счастья.

*** Прошло 5 лет***
Кладбище. Возле невысокой могилки стоят двое - молодой человек и маленький мальчик, держащий в руках две алые розы. Прохладный ветер гулял среди могилок, вот налетел сильный порыв ветра, и маленький мальчик поёжился. Молодой человек стоял без движения, стеклянными глазами уставясь на могилку. Это был Саша, он почти не изменился, только стал выглядеть немного взрослее. А маленький мальчик - это его сын Дима, сын, которого родила ему Настя.
Тот год был самым счастливым в их жизни. Они жили только друг для друга. "Вот, как бывает… - думала она. - Всё ждёшь смерти, ждёшь… А когда она подбирается совсем близко… - хочется еще пожить". Тогда она была уже на пятом месяце. А он целовал её в лоб и гладил кругленький животик, говоря: "Не волнуйся… Всё будет хорошо."
Настя умерла при родах. Эта смерть отняла у него слишком много, он не хотел жить, но остался мальчик…мальчик, который оказался абсолютно здоровым. Он был весь в отца, но глаза…глаза были у него мамины - синие глаза. Этот мальчик вернул его к жизни. Он назвал его Димой, ведь так хотела она.
Позже анализы показали, что и Саша, вопреки ожиданиям, совершенно здоров.
Саша присел на корточки и что-то шепнул сыну на ухо. Мальчик подошёл к могилке, положил две розы возле неё и прошептал: "Я люблю тебя, мама!"





Она стояла на платформе вокзала и ждала его поезд. Он должен был приехать. Она ждала уже час. Была зима, и она жутко замёрзла. Она приехала на час раньше до прибытия поезда, потому что очень боялась опоздать. Она ждала его возвращения уже целых два года. И вот, наконец, он возвращается. Сердце вырывалось из груди, она сильно волновалась. В армию он уходил совсем мальчишкой, какой он интересно стал. Говорят, война ломает людей. Но он сильный, он справится с ней. Она верила, что с ним всё хорошо. Главное что он вернулся. Наконец то вернулся. Теперь всё будет хорошо.
Выходя из вагона, он шарил глазами по платформе. Большая спортивная сумка за всё цеплялась, и её приходилось вечно поправлять, но это было не важно. Сейчас он увидит её, снова увидит, прошло столько времени. Он помнил её лицо только по тем фотографиям, которые она присыла ему в армию. Большинство фоток он потерял на войне. Но одну он всегда таскал с собой в кармане формы. Он верил, что она оберегает его. Кровавыми руками он часто доставал эту самую фотографию. И в промежутках между боями он смотрел на неё, это единственное что удерживало его от самоубийства или какой-нибудь глупости. Он должен был вернуться к ней. Она ждала его. И он сдержал слово. Его демобилизовали раньше срока, на то были свои причины. Месяц, проведённый в плену, что-то всё-таки, значит для командования. Его отпустили домой. Он не знал, как она теперь выглядит. Может быть, она сильно изменилась, а может, осталась всё такой же хулиганистой девчонкой, которая подшучивала над ним в детстве.
- Привет! Ты наконец вернулся! – он обернулся и она бросилась ему на шею. Она целовала его и боялась отпустить. Она слишком долго его ждала, что бы опять потерять. Его сумка валялась рядом, фиг с ней, она больше не нужна, даже если выкинуть её, всё, что в ней есть, можно переложить в карманы. Он сам не знал, зачем взял такую большую. Он снова чувствовал запах её волос и видел её глаза. Остальное не важно. Он дома.
- Идём скорей, а то ты замёрзнешь! – она тащила его за руку в здание вокзала. На нём была лёгкая камуфляжная, армейская куртка, такого же цвета штаны и высокие ботинки. На руках были перчатки. - Зачем тебе перчатки? Ты бы лучше там шапку выпросил. – она трепала его стриженную голову, - смотри какой ты лысый! Ну, ничего, скоро ты обрастёшь. Я не дам тебе стричься. Помнишь, какой ты был в школе?... Она говорила не переставая. Он вспоминал школьные годы и улыбался. Всё было так тихо и мирно.
Тогда он судил о человеческой жизни по фильмам в кинотеатрах. Это было так давно… Прошла целая вечность.
Они медленно шли к метро. Она держала его под руку и не отпускала ни на секунду. Он чувствовал, как она боялась замолчать. Как только она замолкала, сразу повисала тишина. А он молчал. И она снова говорила и говорила.
- Ты знаешь, у меня осталось ещё очень много конвертов и тетрадок для писем тебе. Я их все выкину! Они больше не нужны. Почта там работает плохо, но по датам писем он видел, что она писала по два, а то и по три письма в день. Это грело душу, там письма особенно ценятся.
– Хорошо, что ты вернулся раньше. Кстати, а почему? В своих письмах ты не писал, почему тебя отпускают раньше. Хотя я спрашивала тебя.
- Да так… Я потом как-нибудь расскажу, сейчас не то настроение.
- Хорошо. Ой! Смотри, розы! – она обожает розы. Ещё в школе, когда он об этом узнал, он дарил ей одну, клянчил деньги у мамы и дарил, редко, но ей было приятно. На что её папа очень ругался. Школьница приходила домой с розой, это не правильно. Папа часто допрашивал её, кто ей дарит цветы, но она не говорила. Он совсем не знал её отца. Только редко видел на улице, когда тот шёл или возвращался с работы.
- Постой тут, я быстро! – он оставил её на тротуаре, а сам вбежал в цветочный магазин. Она видела его через стеклянный фасад магазина, он стоял перед продавщицей и показывал, какие розы он хочет в букет. Её руки сжались у груди, может быть это и есть счастье? Он вернулся. Он жив. Он здоров. Он не покалечен. И сейчас он покупает ей цветы. Её любимые цветы. Пурпурные розы.
Она смотрела на него и готова была прыгать от счастья. И даже крики ужаса где-то в стороне не отвлекли её внимание от него. Резкий визг тормозов заставил её повернуть голову в сторону. Она не успела даже пошевелится…
…До неё было всего два шага. Он видел её тело лежащее на асфальте в неестественной позе. Он много раз видел такие тела. Там, на войне. Он даже не обращал внимание на них, там на войне. Он таскал их много раз за руки и за ноги, там на войне. Но всё это было, ТАМ! Как же так? Тут нет войны. Может, всё это кажется. Может он всё ещё лежит в госпитале после тяжёлого ранения и у него бред. Проснуться! Срочно проснутся! Но видение не уходило. Она лежала на животе. Вокруг головы растекалось бурое пятно крови. Опять кровь. Опять смерть!
- Нет! Только не она! – он упал перед ней на колени и перевернул тело. Носом и ртом шла кровь. Он попытался взять её на руки, но её голова опрокинулась назад через его руку, шея была сломана. Он осторожно взял её голову и положил себе на плечо. Она была мертва.
Он смотрел в небо, оно такое же, как там. Там где он совсем недавно был. И так же он держал своих мёртвых бойцов. И так же текли слёзы. Но там было понятно, почему люди умирали, но тут! Она ждала его два года. Ну неужели только для того что бы его встретить и умереть?... На войне кажется что здесь, на гражданке люди не умирают. Что здесь всё хорошо. Хочется, скорей вернутся. Вернутся, но не так… Он был весь в крови, это её кровь, её жизнь, и сейчас она покидает её. Её глаза закрыты, и она больше не когда их не откроет.
Она больше не когда не засмеётся и не скажет что он Бука. Она больше не увидит любимые розы… Если бы он не вернулся, этого бы не было. Мысли разрывали его, хотелось орать во всё горло. Если бы он не вернулся! Ведь если бы не он, она бы не приехала в этот день на вокзал и не стояла бы в этом проклятом месте именно в тот момент. Если бы он не вернулся, она была бы жива. Он хотел всё исправить. Вернуть время и специально, там, напороться на пулю. Наброситься в плену на зверя и пусть бы его прирезали. Или просто приподнять голову, когда их обстреливали, это так просто. И она была бы жива… Он гладил её по голове и плакал. А ведь он так долго ждал, чтобы встретиться с ней, ради неё он жил.
* * *
Он не чувствовал холода. Пронзающий ветер продувал насквозь его лёгкую куртку. Она была чёрного цвета и джинсы чёрные и ботинки. Он не хотел специально одевать всё чёрное, но так получилось. Его было прекрасно видно на свежем снегу. Он теребил в руках вязанною шапку, которую купил только сегодня утром. Он смотрел на похороны издалека. Смотреть на любимою в гробу было самым большим наказанием на свете.
Он ждал, когда родные простятся с ней. Им нельзя мешать. Да и он, совсем не вписывался в процессию, состоящую из многочисленных бабушек, тётушек и двоюродных сестёр. Из всех присутствующих на похоронах, он знал только её отца и то, знаком с ним он не был. Позже он простится с ней наедине. Он скажет ей всё, что не успел сказать. Он расскажет, как вера в её любовь давала ему силы сделать последний рывок, что бы выжить. Что бы ещё раз взглянуть в её глаза. Он расскажет, как по много раз перечитывал её письма, чтобы не озвереть, сидя в разрушенном городе под пулями. Как он всматривался в её фото, что бы хоть как-то унять боль от очередного ранения.
А пока, он ждал. Ждал последней встречи с ней. Чтобы проститься навсегда.
Родственники стали расходиться, фигуры отделялись от общей толпы, по две или по три. Все расходились не вместе. Мимо проходила очередная пожилая пара.
- Она была так молода. Вся жизнь впереди. Бедный ребёнок, – старушка вытирала слёзы.
- Так распорядился бог. Ничего не поделаешь, – дед пытался её успокоить, но надо было успокаивать его. Слёзы он уже не вытирал, без толку.
Могилу давно закопали, но её отец всё стоял. Он смотрел на чёрную могильную плиту и смотрел на фотографию своей дочери, на ней она весело улыбалась. За спиной послышались шаги. Кто-то подошёл и встал рядом.
- Я тебя знаю. Ты тот самый, которого она ждала и любила, – сказал отец, не отводя глаз от плиты, – Она слишком сильно тебя любила.
Парень молчал. У него не было слов для него, он не знал что ответить. - Я оставлю тебя с ней наедине. Тебя она ждала и хотела видеть больше всех остальных. – Отец развернулся и пошёл к выходу с кладбища. – Вечером я тебя жду у нас дома. Нам есть о чём поговорить… ты мне теперь как сын. И не смей себя винить в её смерти! Ты не виноват.
Несколько часов он стоял и смотрел на могильную плиту. Она казалась ему большим крестом на его жизни. Она перекрыла дорогу дальше. Закрыла проход ко всем мечтам, которые у него были. Главных целей больше нет.
Начало темнеть. Он сам не заметил, как встал на колени и стал говорить с ней, ему казалось, что и она с ним разговаривает. Он что-то рассказывал ей, захлёбывался в слезах и путал слова, а она отвечала ему. Слёзы замерзали у него на щеках. Ног он уже не чувствовал. Руки в перчатках крепко держали вязаную шапку. Пальцы без ногтей от холода, ныли тягучей болью. Когда ему вырыли ногти в плену, было не так больно как сейчас. При встрече говорила она, а теперь не замолкал он. Он боялся, что как только он замолчит, она сразу же исчезнет, навсегда. И он говорил, говорил и говорил. Он рассказывал ей всё подряд. Стало совсем темно…
* * *
Медсестра Аня была совсем молодой. Её не так давно посадили на скорую помощь, ей нравилось помогать людям, попавшим в беду. Но тут было не кому помогать. Она не стала подходить к свежей могиле, у которой на коленях сидел труп молодого парня. Она смотрела на него и на фото на могильной плите. Аня не видела лица парня.
- Как же он её любил, – пробормотал уже пьяный сторож. И пошёл к могиле. Врач осматривал тело.
- Зови мужиков, и тащите носилки, он к земле примёрз. – Сторож побежал к машине скорой помощи.
Аня вытирала слёзы платком. Тушь размазалась вокруг глаз. - Теперь они вместе… теперь они будут счастливы, я это точно знаю! По-другому не может быть!