Тупая квадратная морда автобуса проплыла мимо нее, как будто говоря снисходительно – ну, давай… забирайся… хватит мерзнуть. Она сбросила капюшон и послушно забралась внутрь. Слава богу – ее любимое место было свободно, одиночное (чтобы попутчики не подсаживались) сиденье в хвосте автобуса, повернутое спиной к остальному салону. Напротив – только высокое заднее сиденье, на котором часто ездили какие-то одинаковые длинноволосые крашеные девочки в высоких сапогах. Подружки. Они садились на две остановки раньше нее, полчаса ехали вместе с ней и выходили, так же, как и она, у института.
Они никогда не познакомятся. Хотя бы просто чтобы говорить друг другу «Привет». Никогда – если на то не будет ее инициативы. Люди вокруг нее никогда ничего сами не делают – она предлагает дружить, общаться, добавляет в друзья в «Контакте» новых и старых знакомых, в «аське» напоминает им, что завтра семинар… Они ничего не делают сами.
В этот раз девочек не было. Она поправила наушник в ухе – «Каста», «Романтика». Порядок.
А у нее в жизни свой порядок и своя романтика! Иногда она проверяет, достаточно ли зарядки, берет наушники и идет в институт пешком. Это далеко, через весь город. Зато у нее есть час, когда она – самостоятельна; свободна; вольна выбирать дорогу, музыку, все… Идти медленно, не торопясь, улыбаться прохожим, читать вывески… Думать о том, что она может просто прогулять занятия и пойти… в кино, например. Одна.
Это была захватывающая мысль, которая вызывала в ней противоречивые чувства. Одна – в кино… это до какой же степени одиночества дойти надо; над ней смеялись бы. И в то же время этого ей хотелось – мол, посмотрите! я одна! меня ваше мнение не…
Вечером она сходила на одну остановку раньше, чтобы пешком дойти до маленького магазинчика и купить там плитку шоколада. Ей казалось, что она станет счастливее, потому что шоколад вырабатывает эндорфин. Это продолжалось из вечера в вечер – она в сапогах заходила в свою комнату, включала компьютер, чтобы проверить, нет ли новых сообщений, и ела шоколад, пока переодевалась. Ей давно уже разонравился его вкус, и когда днем ей предлагали шоколад, она отказывалась. Она и так не особо его любила, а теперь и вовсе охладела к нему. Но избавиться от привычки съедать вечером плитку шоколада не могла. Это был ее наркотик – и она это знала. Она ела его также потому, что не могла и не хотела употреблять настоящие наркотики; сначала она играла в зависимость от шоколада, потом в самом деле стала зависеть от него.
- С орехами.
Ритуал. Иногда продавщица не слушает ее, она знает, что от этой девушки последует лаконичное «С орехами». И хоть бы, тварь, разок улыбнулась и сказала: как всегда. Может быть, сделать это самой? – ведь продавщица поймет ее, ведь она точно запомнила ее, она ведь много недель ходит сюда каждый вечер, произнося свое «с орехами» как приветствие… почему бы не сказать? Почему не попытаться установить контакт еще с одним человеком в этом мире? Наверняка рано или поздно они столкнутся с этой продавщицей, и можно будет поздороваться. Это же здорово…
Придется самой добавить: «Как всегда». Конечно. Они ничего не делают сами.
- С орехами.
Впервые за долгие месяцы она позволила себе такой каприз – не сделать того, что собиралась. Просто расплатилась, опустила плитку в сумку и вышла из магазина. Дома она, как всегда обутая, прошла в комнату, включила компьютер. Может, кто-то захочет добавить ее в друзья… а может быть, и нет. Они ничего не делают сами.
Ну и ладно – она сделает это сама. Зато у нее есть ее наркотик, который делает ее счастливее.
Шоколад.