Он остановился и скрестил руки на груди. Солнце пробивающееся сквозь занавески играло на её волосах, заставляя отдельные пряди вспыхивать золотым сиянием.
- Это глупо, - он злился, но она оставалась равнодушной. - Ты же знаешь, что это всё бред, глупые суеверия. Я уезжаю на год, а ты даже не хочешь меня проводить?
- Так будет лучше, - произнесла она фразу, которую в последнее время повторяла про себя словно молитву.
Он пожал плечами
 и окинул комнату раздраженным взглядом.
- Имею я право хотя бы обнять тебя? - поинтересовался он, впившись в нее взглядом.
Этот взгляд пронзал её насквозь.
- Лучше не надо...- прошептала она, на этот раз не в силах сдержать того беспомощного отчаяния, которое поселилось в её душе. На глаза наворачивались слёзы, но она их мужественно сдерживала.
Теперь он не просто злился, он был в ярости. С силой зарядив ногой по столу, он в два шага оказался рядом с ней и схватил её за плечи.Она отвернулась, не в состоянии прямо взглянуть ему в глаза.
- Неужели брат, который на целый год уезжает черт знает куда не может обнять свою сестру? - вкрадчиво поинтересовался он, ему явно стоило больших усилий не повышать голос.
Она вздрогнула, будто он её ударил. И лишь только хотела дать ответ, как из-за двери послышался голос матери, она искала его. Воспользовавшись тем, что он отвлекся, она выскользнула из его рук.
- Я буду писать и ждать тебя, - сказала она и отвернувшись к окну добавила: Так как должна сестра ждать своего брата...
Секунда молчания, а затем сдавленный стон и громкое хлопанье двери.


Она сидела на подоконнике и наблюдала, как вся семья вышла из дома и направилась к машине, она зараннее предупредила всех, что не сможет поехать в аеропорт. Он подошел к машине и прежде чем исчезнуть в ней, поднял взгляд на окна второго этажа. Она резко задвинула штору и встала с подоконника. Как только машина тронулась и отъхала на достаточное расстояние от дома, она упала на колени и закричала, пронзительно, словно от острой боли. Закрыв лицо руками, она ещё долго лежала на полу и встала только когда боль в сердце стала настолько мучительной, что терпеть её просто не было сил. На её руках была кровь, она текла из носа, заливая всё лицо мерзкой солоноватой субстанцией. Одной рукой держась за сердце, другой она нашарила на столе таблетки и проглотила несколько штук, после чего шатаясь добрела до кровати и упала на мягкое шелковое одеяло, кровавый цвет которого сейчас вызывал тошноту. Нащупав на тумбочке одну из фотографий она поднесла её поближе к лицу. На фотографии были изображены хрупкая темноволосая женщина и высокий светловолосый мужчина, глядевшие друг на друга с видом молодоженов, рядом стояли двое детей - девочка лет восьми на вид с двумя косичками и недовольством, проскальзывающим в каждой черточке её крошечного лица и мальчик немного помладше и поменьше ростом с белыми, почти бесцветными волосами и задумчивыми глазами, на его губах блуждала таинственная улыбка, словно он видел что-то недоступное остальным.
Ей отчетливо вспомнился тот день, когда мать показала ей этого маленького мальчика и сказала: "Смотри, котёнок, это твой младший братик!" Она очевидно надеялась на бурю восторга по этому поводу, но дочь взглянула сначала на мать, потом на голубоглазое создание, которое она обнимала и, плюнув себе под ноги, прокричала: "Он мне не брат, я его ненавижу и тебя я тоже ненавижу, лучше бы ты умерла!" Она до сих пор помнила остекленевшие глаза матери и то как резко получила внушительную пощечину, которую конечно же заслужила, правда тогда она совсем так не думала. После этого она заперлась в комнате и не выходила оттуда несколько недель, еду приносила их домработница, добрая женщина, которая была для девочки настоящим другом и тем человеком, который мягко заставил её выйти на свежий воздух и принять тот факт, что её жизнь в корне изменилась с этого момента.
А теперь я сделаю небольшое отступление, чтобы успокоить впечатлительного читателя, который вероятно представил, что история моя пойдёт о кровосмешении и прочих не особо приятных аспектах подобной любви. На самом деле всё обстоит немного по-другому. Они не были родными братом и сестрой и стали ими лишь под влиянием обстоятельств, которые свели её мать с его отцом, когда ей было восемь, а ему шесть. Её родной отец бросил семью едва она родилась и все эти годы она привыкла к тому, что мать просто души в ней не чаяла, исполняла любые капризы своей маленькой дочурки. Поэтому перспектива, что отныне она должна будет делить мать с кем-то ещё и к тому же в доме появиться ещё один ребёнок её не особо радовала. Его она сразу восприняла как врага номер один. Их познакомили за месяц до свадьбы родителей, на которую она кстати категорически отказалась идти. Отчим, который всеми силами старался расположить к себе падчерицу терпел неудачу за неудачей, с годами их отношения немного смягчились, но отцом она его так никогда и не назвала. Он привёл своего сына к ним в дом и познакомил с ней в надежде, что дети подружаться. Она стояла и смотрела на мальчика, молча с той жгучей неприязнью на которую способны обиженные дети, а он улыбался своей странной улыбкой. Он был таким красивым, таким милым, таким похожим на тех прекрасных сияющих херувимчиков, которые были нарисованы на стенах её комнаты, что она возненавидела его ещё больше. Он не пытался с ней заговорить, а просто улыбался. После свадьбы он и его отец переехали в их большой дом и все, начиная от матери и заканчивая домработницей, которая была ещё и по совместительству няней, полюбили маленького прелестного мальчика с удивительно ясными голубыми глазами и нежным ангельским голоском. Он чудесно пел и все собирались в гостинной, чтобы послушать его, а она сидела наверху, закрыв дверь в спальню на щеколду и плакала, ей казалось, что её предали. Мать пыталась вернуть тёплые отношения с дочерью, но в конце концов оставила её в покое.

Так продолжалось несколько месяцев, до тех пор пока мальчика, её так называемого брата не отдали в школу, в её школу, и им пришлось вместе преодолевать несколько улиц, чтобы добраться до этого храма науки. Он шагал рядом, стараясь не отставать, с неизменной улыбкой. Обычно он молчал, хотя иногда начинал болтать о всякой чепухе или просто мурлыкал какую-нибудь песню. Она шла молча и изнывала от желания его ударить. Все считали его милым, обворожительным и она вынуждена была постоянно выслушивать что-то вроде: "Ах какой прелестный малыш!" Сама она тоже была хорошеньким ребенком, со своими сияющими золотыми волосами, большими миндальными глазками, розовыми щечками и маленькими пухлыми губками, но характер у нее был далеко не покладистый, скорее дерзкий, задиристый, этакий маленький хулиган в юбке.
Ей приходилось провожать его в школу и из школы. Несколько раз она бросала его после школы и убегала гулять с друзьями, но он ни разу не пожаловался родителям и стойко молчал, если она шкодничала в доме, а потом спихивала вину на него. Этот факт раздражал её больше всего, ей казалось, что он пытаеться втереться к ней в доверие.
Однажды она возвращалась со школы, сбежав от своего маленького братца и наслаждаясь свободой. Неожиданно она увидела как мальчишки избивают палками бродячую собаку и смеються, когда она воет от боли. Недолго думая, она вихрем полетела на мальчишек и накинулась на одного из них. Завязалась драка, она нанесла кучу сокрушающих ударов и укусов своему противнику, но мальчишек было четверо, а она одна, так что ей хорошо досталось, но она явно не собиралась сдаваться. Когда один из них свалил её на землю и принялся бить палкой на него налетел какой-то маленький белобрысый комочек и стал яростно крича молотить его. Она поднялась на ноги и занялась остальными, вскоре четверо противников позорно сбежали с места боя.
Она с хмурым видом стирала кровь с губы и смотрела на мальчика, который отбросив палку лучезарно улыбался.
- Зачем ты влез? - мрачно поинтересовалась девочка, глядя на него сверху вниз.
- Они били девчонку, а так нельзя, тем более, что она моя сестра, - бесхитростно ответил он, пожал плечами и, достав из кармана платок, подал ей.
Она хотела огрызнуться и сказать, что она не его сестра, но неожиданно передумала и взяла платок. С этого дня началась их негласная дружба, хотя конечно прошло ещё достаточно времени после того, как их отношения стали действительно дружескими. Родители были в восторге, отношения в семье заметно потеплели, брат и сестра отныне не разлучались и всё делали вместе. Иногда они часами просиживали в её комнате, она рисовала свои первые картины, которые показывала только ему, а он пел, специально для неё.