Он спрятал меч обратно в ножны, покачнулся и снова припал к бутылке.
- Если между двумя благородными мужами и возникает какое-нибудь мелкое недоразумение, разве ж оно не рассыплется в прах, если оба они направят на него острия своих умов? - спросил он, передавая бутылку Сердюку.
Сердюк допил остаток.
- Конечно, рассыплется, - сказал он. - Ясное дело.
Кавабата поднял голову и мечтательно поглядел в небо.
- К чему слова, когда на небе звёзды? - продекламировал он. - Ах, как хорошо. Вы знаете, мне очень хочется отметить этот удивительный момент каким-нибудь жестом. Не отпустить ли нам наших коней? Пусть пасутся на этой прекрасной равнине, а по ночам уходят в горы. Ведь они заслужили свободу?
- Вы очень сердечный человек, - сказал Сердюк.
Нетвёрдо шагая, Кавабата подошёл к дереву, выхватил меч и почти невидимым движением рубанул по нижней ветке. Она повалилась на асфальт. Кавабата замахал руками и громко закричал что-то нечленораздельное - Сердюк понял, что он отгоняет коней. Потом Кавабата вернулся, поднял бутылку и разочарованно вылил из неё на асфальт несколько оставшихся капель.
- Становится холодно, - заметил Сердюк, оглядываясь по сторонам и чувствуя инстинктом, что ещё чуть-чуть, и из сырого московского воздуха соткётся милицейский патруль. - Не вернуться ли нам в офис?
- Конечно, - сказал Кавабата, - конечно. Там и пожрём.