Там где волны остыли и красятся пеною в синий,
Как глаза цвета самого черного-черного моря
Рассекает прохладным песком на : "мы были ведь, были?"
И на отзвук Шопена в прозрачном виденье прибоя,
Твои руки изнежены солнцем, купавшемся в белом игристом,
И в осколках зрачков вскользь шатается в белом, прекрасном,
Как русалочки плечи, мое летнее платье. Затянуты кисти
Виноградной лозы на Перчеме в закат - он индиговый с алым,
Как и кровь проступает сквозь тонкие слабые вены. Послушай,
Как на кромке бирюзовой воды танец долгих разлук задевает
Струны в выжженых августом никотиновых нервах. Может быть лучше
Мне забыть Симферополь, и тамбур в вагоне, можжевеловый запах,
Твои бледные скулы пусть нежут, неумело касаясь, загорелые пальцы,
И мой крик не цепляется в южные пряные ноты - пусть выцветут майки,
И в волнах купаясь, твои губы пусть с щек пропитаются солью.
Нацарапай три слова на глади песка. Их под левым ребром поцелую абсентовой болью.