




Текущем молоком и мёдом крае,
что все свои дары отдаст охотно -
лишь только знай, где те дары сокрыты.



Народ Израиля нашёл ответ к загадке;
и очень скоро камни и пустыни
покрылись пёстрыми квадратами плантаций,
где виноград под жарким солнцем грелся,
где маслом наполнялися оливы
и финики текли сладчайшим мёдом.










А позже земледельцы научились,
как из плодов деревьев самых разных
давить масла и делать благовонья.


Как орошать пустынные наделы,
пуская по канавкам ливней воду

И как использовать для нужд все те просторы,
что вокруг них по божьей воле были



И вскоре на просторах края-рая
зазеленели пышные колосья.


Уж по весне пшеница созревала;
и земледельцы молотили зёрна,
что в мельницах мукой становились



Ну а вокруг по-прежнему как в рае...





Японской жимолостью дерево увито


И итальянский дрок вокруг благоухает

Как будто бы они тогда уж знали,
что чрез столетья снова будут
сюда стремиться люди всего мира

И будут прилетать сюда, как птицы,
и робко первый шаг свой сделав,
врастать корнями в эту землю будут,
да так - что только с кровью вырвешь.


И будут восстанавливать, что было

И будут новые леса сажать вручную

И им берёзки тут заменят эвкалипты

А земляникой станет земляничник




И пару зим прожив, полюбят эту землю

Любовь взрастёт в их сердце, словно семя,
что скалы беззаботно пробивает.

И каждый раз, когда по лету солнце
палит и жжёт без меры, без пощады,
они с надеждой взгляд поднимут в небо
и будут ждать дождей, и гроз, и ливней...

Чтобы потом опять спуститься в поле,
где травы по колено - и по пояс

И где в цветах утонешь, словно в море





Где белоснежный дрок благоухает

И где миндаль на ветвях уже в марте

И будут обожать свой край суровый,
Колючий внешне, но нежнейший в сердце

И ощущать земли той притяженье, что некогда сынов своих позвало

И этой край ему пообещало

И он стал наш.
И нашим вечно будет.
