Однажды выйдешь – пусто впереди.
Февральский танец ставит балетмейстер
На уличных подмостках талых льдин,
На Пушкинской, у здания «Известий».

Из лайбы Сальваторе Адамо,
В небрежности FM – диапазона,
Поет… А на душе совсем темно,
Темно и снег. И белые газоны.

Не хватит слов… Ты знаешь брат, молчать,
Пока снежинки тают над фонтаном,
Пока земля вращает как гончар
По небесам бульварные шантаны.

Однажды выйдешь – вечер и зима.
Целуются в подъездах студиозы…
И белые газоны и дома
И пуазоном зимним пахнет воздух.

Мы были здесь пятнадцать лет назад,
У тех же стендов уличных «Известий».
И фонарей подпухшие глаза
Искрились в ледяной оконной жести.

И точно так же опускался снег,
И точно так же таял на одежде.
И завершался наш недолгий век…
Томбе ля неже, брат, tombe La Neige.