Иногда мне кажется, что все старые вещи всегда были такими же старыми, как сейчас. Дерево антикварного пианино всегда было потрескавшимся, отчего-то немного пахнущим нафталином, и серебро было таким же темным, и зеркало в толстой золоченой раме сразу, только появившись, уже несло в себе дух времени.

Но время действует не сразу. Оно оставляет свои отпечатки постепенно, день за днём рисуя царапины на глади зеркала, потертости на полированной поверхности стола, морщины на наших лицах. Когда-то мне казалось, что моё лицо вечно будет юным. Но со временем пришло осознание, что ничего постоянного нет, есть только временное.

Мы все во власти четвертого измерения. Пусть кого-то заботит как минимум пятое и далее, я же чаще всего думаю именно о четвертом. Оно дано нам, чтобы мы не засиживались на месте. Оно торопит нас, чтобы мы сдвигали свой мир с точки. Потому что всё рождается на этом свете, чтобы, отжив своё, рассыпаться в прах, дав дорогу новой жизни, расставив на временной прямой новые точки отсчёта и разбив картину мира на новые фрагменты.

Что бы ни случилось, рисунок в калейдоскопе должен меняться, иначе эта чудесная зеркальная игрушка теряет свой смысл.

Время – это перпетуум мобиле, ядро механизма вечного воспроизводства жизни. Если бы не было времени, не было бы нас.