Имена изменены.
Дима
Он родился в 1997 году. То есть сейчас ему 10 лет. Выглядит на семь, если не меньше. Светлые волосы, голубые глаза. С недетским взглядом.
Я помню, как он родился. Я в то время дружила с его старшей сестрой. Помню маленького хулиганистого карапуза. Жили брат и сестра у бабушки, которая, хоть и ругала часто, души в них не чаяла. Где их отец, не знал никто, мать-в вечной командировке на дальнем Востоке.
Когда Диме было 5 лет, нагрянула мать. Сперва дети обрадовались. Мать забрала их жить к себе, в свою квартиру. Дети пошли в школу….
И очень скоро образ рая разрушился. Они прибегали к бабушке в слезах и синяках. И никто ничего не мог сделать. Дома постоянные побои, детям не было что есть и одевать. А что такое быть бедным в школе, среди детей…
Сразу же после переезда Дима (6 лет) понял, что та квартира-это не его дом. И ушел оттуда. Ему больше по душе была Свобода. Сбегал на насколько дней, или больше, воровал. Матери не понравилось такое поведение, и она отправила его в интернат для трудных подростков в Мариуполь.(7-8 лет) И он остался там сам. Вокруг-зона. С колючей проволокой, милицией, жестким контролем и прочими атрибутами. И, естественно, группировками власти. Его и там избивали и издевались над ним. Он сбежал. Перебивался в окрестностях города. Но его нашли. Он сбежал опять. И опять его нашли и вернули.
Этим летом он сделал это еще раз. Шел пешком по шпалам по железной дороге в Луганск. Без еды и воды. Ночевал в лесу. Не один день.
Добрался до бабушки.
Первые дни он дома не ночевал. Боялся милиции. Потом спал между гаражами во дворе дома, следил за дверью и окнами. (9 лет)
Недавно сестра попала в больницу. Ее избили старшеклассники. Лежала в коме две недели.
Сейчас они оба живут у бабушки. Она оформляет опекунство на себя и лишение их матери родительских прав.
Бабушка еле выходит на улицу. Очень пожилая и больная женщина.
Что будет с ними дальше?..........
Недавно произошел разговор в кругу моей семьи, где обсуждался Дима. Екатерина Александровна, учительница и классная руководительница в этом году пятых классов, опасается, что Дима попадет в ее класс. Звучали фразы: " пусть такие и живут в тюрьмах", "его к обществу допускать нельзя", "жаль, что телесные наказания отменили" и т. п. Мое тихое замечание, что, мол, может с ним поласковей надо, вызвало бурю возмущения.