Осенью, под конец, я всегда становлюсь такой. Я иду каждый день, сотни, тысячи шагов, и каждый шаг ведет меня глубже в себя. Я ухожу внутрь, спускаясь по спирали холодеющего воздуха вместе с последними листьями, глубже, дальше, слой за слоем, пока внутренняя тишина не укутает меня, превращая мое "я" в тугой кокон, спящий под километрами снега, словно зерно, ожидающее свое солнце. Я чувствую, как становятся холодными пальцы, как выцветает, теряет четкость мир вокруг и как хорошо и тепло в глубине, на дне озера, а не у самой поверхности, под давящим льдом. Зимой мне хочется больше молчать, молчать, меньше разговоров, меньше себя наружу, больше спать, мне хочется темноты ночи и серости позднего утра. Я сплю зимой, и мне снятся сны про жизнь снаружи, про себя-не себя, я жду снега и холода, чтобы можно было начать ждать весны. Я холодна и зимой погружаюсь в свою холодную глубину молчания, там мне хорошо, там тихо, там я знаю каждый уголок, каждую мелочь.
Я сплю и мне снится зимний океан, темный, холодный, неприветливый, далекий.
Скоро зима, скоро мертвенно-белый свет, отражающийся от снега, скоро длинные, почти бесконечные ночи, когда я лежу и ощущаю себя, ощущаю вселенную, живую, дышащую глубоко в своем сне, и наши дыхания входят в резонанс, мы дышим в унисон, до тех пор,пока я уже не могу сказать где я начинаюсь и где заканчиваюсь, где мое тело и как оно выглядит, одна сплошная всеобъемлющая немая бесконечность зимней ночи, в которой так хорошо потеряться, и так далеко до берега.
Я холодна, мертва, застыла ледяной скульптурой до весны, в глубине, в сотне метров под водой, наедине со своим дыханием. любой резкий звук будит меня, и я разбиваюсь на тысячи осколков, которые превращаются в испуганных птиц, их крохотные сердечки бьются в безумном ритме внезапности, они стремятся прочь, прочь, эти белые, беспомощные птицы страха. Поэтому я ухожу все глубже, чтобы не слушать, не слышать, не быть, остаться целой.