Однажды у моря в Крыму я шел из одной меганомской бухты в другую. Испытанный путь состоял в том, что надо было подняться по тропе почти до маяка, а потом спускаться с обрыва по узенькой тропке. Накануне абориген сказал, что под обрывом вдоль кромки моря тоже есть тропа и по ней, хотя и с трудом, можно пройти. Потом я понял, что нельзя было в серьёзном вопросе доверять словам человека, который только и делает, что курит траву, но это было потом. Подниматься к маяку и потом спускаться вниз, было лень, поэтому решил поискать эту мифическую тропу над водой. Солнце только что село и сознание того, что скоро будет темно, подгоняло вперед. Я нес рюкзачок с припасами и бутыль с четырьмя литрами пресной воды. С этим грузом я с трудом вскарабкался по скально-глинистому склону, и тут мне показалось, что я вижу на карнизе тропу, ровной лентой уходящую за поворот берега. Когда я добрался до этого места, оказалось, что это не тропа, а обнаженный ветром слой породы одного цвета, но по нему можно было идти, и я двинулся вперед. Расстояние по прямой было невелико, почти полная луна освещала путь, и я надеялся в полчаса дойти до палатки. Карниз сменился ровной лавовой площадкой. Судя по следам, сюда изредка забирались люди, чтобы пображничать, поглядывая на морскую ширь. Потом следы людей исчезли. Остановился перекурить, но понял, что где-то забыл жестянку с табаком. Мысль о том, что у палатки есть еда и табак, погнала вперед с удвоенной силой. По скалам и осыпающимся под ногами глиняным склонам я добрался до многометровой почти вертикальной расщелины. Метрах в тридцати внизу среди обломков лавы слегка шумело спокойное море, а здесь наверху суровый зимний ветер на протяжении нескольких метров выскреб из обрыва полуметровый пласт глины. Вжимаясь и вцепляясь в эту нишу, я прошёл расщелину и скоро остановился: всё, что можно было с натяжкой принять за тропинку, полностью исчезало, и впереди был отвесный склон. Решил подняться выше и обойти его. Каждые десять сантиметров давались с трудом: карниз сузился так, что не везде можно было примостить стопу, а самое неудобное – склон был из глинистой породы, источенной солнцем, ветром и грозами. Глинистая крошка скрипела под подошвой, выступы склона, за которые, казалось, можно надежно ухватиться, рассыпались в руках, камни легко вывертывались из глины. Я скидывал их вниз, чтобы не мешались, и через некоторое время слышал то звук удара о скалы, то шум падения в море. Пришлось идти по частям: сначала пристраивал повыше себя бутыль с водой, потом поднимался сам на ее уровень. Заползши на верхний карниз, почувствовал себя неуютно: было так узко, что казалось, чихни – и потеряешь равновесие. Пополз, сначала перемещая вперед бутыль, потом рюкзачок, потом себя. Через некоторое время нас стало меньше: рюкзачок после очередного перемещения медленно поехал в обрыв по наклонному карнизу и исчез за краем. Потом снизу донесся звук удара. Подумалось, что лучше было бы потерять бутыль с водой. Впрочем, и с ней пришлось расстаться – перемещаться с грузом было уже невозможно. Напившись в последний раз, пополз дальше. Скоро, после изучения путей наверх стало ясно, что я оказался в своеобразной мышеловке: вперед и вверх дороги не было, нельзя было и вернуться, потому что по ненадежному склону можно было подняться, внимательно осматривая его, ощупывая каждый сантиметр руками и находя опору, но практически невозможно было уверенно спуститься, поскольку путь вниз приходится нащупывать ногами, а они не настолько чутки. Помощи было ждать неоткуда, можно было сидеть на карнизе до утра, чтобы при свете солнца попытаться усмотреть путь но ночевать, вцепившись в склон, не хотелось. При свете луны осматривал свою ловушку и внимательно продумывал варианты спасения из неё. Пришлось всё-таки спускаться – выбора не было. Я полз от одной полунадёжной точки опоры к другой, и подумалось, что всё это похоже на русскую рулетку, где количество патронов постоянно изменяется от одного до шести. Запомнилось, как, распластавшись по обрыву, втиснув стопы на узенький покатый выступ, чувствуя подошвой ползущую глиняную крошку, искал пальцами правой руки хотя бы песчинку, в которую можно было бы надежно вцепиться. Всё-таки каким-то чудом удалось спуститься и вылезти обратно. Двинулся назад по своим следам, поднялся вверх и, поднявшись на сотни полторы метров над морем, обошел глинистые склоны, найдя при луне путь к палатке по обломкам лавы и скалам. Наутро было хороший ясный день. Я пошел берегом к тому месту, над которым вчера попал в ловушку, пробираясь среди обломков лавы величиной от наперстка до автобуса. Среди камней застрял дохлый дельфин. Гладкая кожа еще лоснилась, но плавник был уже дочиста объеден, то ли рыбами, то ли крабами, и протягивал пятипалую костяную ладонь, словно здороваясь. Однако, прикольная штука жизнь. Захотелось какой-то древней животине где-то тридцать миллионов лет назад половить рыбки. Прошло десять миллионов лет и готово: дельфин, живая торпеда, «всего хорошего и спасибо за рыбу». И всё-таки в каком-то уголке памяти хранят неясное знание о том, что пришли с земли и, умирая, в агонии выбрасываются на берег. А может быть, просто волной выносит. В этот день волн не было, и дойдя по берегу до отвесной стены, я разделся, вошел в воду и дальше то плыл, разгоняя студенистые комки медуз, то шел по обросшим бородой жестковатых водорослей подводным камням. Потом залез на стену. Над водой пробираться было легко: скалы были до блеска вычищены штормами, каждый выступ был крепок и ухватист. Я добрался до большого белого камня, который приметил еще ночью и увидел свой рюкзачок. Он синел на большом камне, застрявшем в расщелине. Я попробовал подобраться к нему. Справа не вышло – отвесная стена. Стал подниматься по расщелине снизу. Это было несложно, но, когда внизу оказалось пятнадцать метров, а цепляться стало неудобно, решил не рисковать. Осмотрев еще раз место, решил попробовать подобраться сверху. Пришлось пройти всю тропу – от подножия обрыва до маяка и спуститься от него к морю. Легко нашел путь, по которому шел ночью и скоро был у расщелины. При свете солнца разглядывал место, где застрял вчера, и было совершенно непонятно, как можно было по нему проползти, тем более с грузом. Аккуратно, рассчитывая каждое движение, пристроился на карнизе и стал бросать в сторону рюкзачка крюк на веревке, надеясь зацепить и вытащить своё добро. Так продолжалось около часа, я стал подумывать о том, чтобы поискать путь на скальный выступ внизу. Решил бросить крюк последние три раза и третьим последним броском подцепил рюкзачок. Аккуратно поднял его на веревке, ухватил рукой и выполз с ним на безопасное место. Вернулся к своему пристанищу, чувствуя себя немножко триумфатором. Потом спустился к морю, долго сидел у воды и вспоминал всё прошедшее. Подумалось: «Не убился - как заново родился» и действительно, было четкое ощущение, что этот день, который я мог бы и не увидеть, можно праздновать как новый день рождения. Что это была за дата по календарю я не помнил. Какое-то …надцатое октября 2011 года, время полнолуния. Закат был прекрасен, словно самый настоящий подарок: огромное солнце, алое как те самые паруса, среди расцвеченных им облаков уплыло за гористый дальний берег. Я пошел гулять, услышал музыку и встретил человека - он чудно импровизировал на варгане. В честь своего дня рождения я подарил ему конфету.