Ночь, тёмная река...

Вот ведь склероз! Это никому неинтересно, но я ж собиралась описать окружающий пейзад. А в лесу за спиной – ёлки, лиственницы, местами берёзы. А напротив, за рекой Катунью – сразу горы. Или холмы, вот горы – правильные высокие скалистые или снежные – они за перевалом. А тут такие зелёные, хоть и зубчатые. Вполне восходимые за пару часов, сплошь поросшие лесом. Или не сплошь. Вот змей горыныч… Да, потом мы встречали похожие, но не многошеие. Как будто какая-то огромная зелёная лошадь наклонила голову так, что головы уже из-под земли и не видно, зато так хорошо видно травяную шерсть и гриву из деревьев, растущих узкой полосой аккурат по хребту, по траверсу или как его ещё?
А тут был целый такой дракончик трёхголовый, три головы прятал, три шеи с леском. Только бок у него был как-то срезан и обнажались камни – там, ниже, дорога по посёлку. Но по посёлку мы прогулялись уже на совсем обратном пути. А вечером 16 июля пошли в деревню – ту, что направо. По дороге. По грунтовке, щебёнке, гравийке. С небольшим уклоном, если бывает уклон вверх. Ну, тогда с подъёмом. Это мне трудно пишетсЯ, и я так раскатываюсь.
Налегке – красота. Хотя всё равно, не так уж оно и замечательно, если долго в гору. И вдобавок думаешь: ёлки, это ж завтра мне тут с рюкзаком и даже с рюкзачарой!!!
Деревенька, как же её, да нам неважно, тоже такая вся деревянно-некрашенная, заборы, коровки бродят, телёночек под забором лежит, Макс, Макс, смотри – свинка!!! Забуревшая. А вон и поросятки побежали. И знак цивилизации – белые тарелки огромных размеров. Далеко видать. У одного дома, правда, раритет увидели: антенну совершенно инопланетной формы, такую всю этажерчатую, из большого количества металлический штырей во все стороны. И Макс, представьте себе, её не снял. Не сфотографировал. Темно, говорит, ничего не получится. Правда, в настоящий момент мне уже пофиг, что он там снимал, потому что фотографий всё равно не допросишься. Только что для восстановления хронологии.
Поскольку мы взошли на возвышенность, то увидели с неё далеко вниз. Где вилась уже Кучерла. Река. Вилась и даже кое-где разветвлялась – получались островки. С деревьями. И нам требовалось определить, где там мост. Мы даже спросили у местного населения, а то макс засомневался. После того, как у нас раза 2-3 спросили, не нужно ли нам молока. Встречная тётенька показала нам в одну сторону. Но мы до него доходить не стали, спустились просто к Кучерле (даже купаться не потянуло), перелезли как-то по поваленной берёзе на один из островков, посмотрели на пасущихся лошадок (а лошадки – на нас), что-то там ещё поделали и решили возвращаться. Возвращались, кажется, лицом на закат, но краски в этот раз были так себе.
Вернулись в лагерь, уже темно, горят костры и электричество от движка. Новые лица и даже морды – бегает рыжая такая собака, на спаниеля похожая. А может, спаниель и был. И хозяйки у него – две девушки, а третий с ними – мужик в летах, но мы подумали, что гид или что-то вроде.
Девушки сидели у костра, беседовали, что-то там насчёт Белухи и опасностей пути. И тот дядечка-турист, который с семьёй, и, видимо, из-за малых дочек никуда далеко из лагеря уходить не может. Тот дядечка так серьёзно сказал, мол вы-то ладно, а вот этот глупый городской пёс – за него тревожно. Городского пса (и девушек) мы потом встречали по пути и стояли рядом с ними на Аккемском озере. Так девушки жаловались, что собак на воле отказывается жрать вискас (или как называется сухой собачий корм в кусочках?), вот набрали ему с собой в дорогу, а он не ест. Только я так и не поняла, а что ж он тогда ест, неужели мышкует? В общем, когда мы ушли с аккема на Томские стоянки, животный был вполне бодр и полон жизни, а дальше уж не знаю.
А пока вот он бега вокруг костра и не знал-не ведал, что ему предстоит. Впрочем, я – почти что тоже.
Можно было уже ложиться спать, а то завтра – ранний подъём, чтоб не по жаре топать. Но тут пришла в голову блажь, и мы пошли опять купаться. В темноте. В Катунь. У! Рррромантически завершили вечер. Если б мы ещё знали, что за рррромантическая ночь у нас будет.