Это цитата сообщения Appassionata Оригинальное сообщение
Съедобные ракушки: Морские грибы
 [показать] Если выпало в империи родиться, то лучше, как писал Бродский, жить в провинции, у моря. Помимо прочих преимуществ, на песчаном берегу в часы отлива можно собирать съедобные ракушки и готовить себе из них простой и изысканный ужинПервое знакомство Для некоторых наций, например французов, съедобные ракушки – что для нас грибы. У нас – лисички, опята, подберезовики, у них – бигорно, онгле, петонкл, палурд… Искусство разбираться в них постигают в детстве, во время долгих прогулок с родителями по неласковым галечным пляжам Биаррица или Бретани, когда море выбрасывает на берег своих заблудших обитателей. Взрослые рассказывают детям то, что когда-то сами узнали от родителей, и поэтому часто ракушки остаются в памяти под смешными именами – "пуговки", "ноготки", "морская фасоль", "блюдечки". Главная хитрость с ракушками, как и с грибами, заключается в том, чтобы отличать съедобные от несъедобных, и уж этому точно лучше всего учиться у родителей, а не по книжкам. Но мало кому из нас, если только он не провел детство в Алуште или Пицунде, так повезло. Чаще всего сначала мы открывали ракушек не в буквальном, а в познавательном смысле: из классики, где было серое небо Парижа и девушки в голубом опаздывали на встречи в кафе; из фантастики, где "энигматичные" ракушки заселяли воды инопланетных океанов; из приключенческих романов, в которых герои выживали только благодаря моллюскам… Помните Стивенсона? "Они основательно закусили литодомами, раскрывшими раковины навстречу солнцу. Они ели их, как едят устриц, и нашли, что у этих моллюсков очень острый вкус". Или Хемингуэя: "Это напомнило Хадсону холодный день в Марселе, когда они с бароном сидели за столиком кафе на улочке, сбегавшей к порту, и ели moules, разламывая тонкие черные раковинки, которые надо было вылавливать из горячей наперченной молочной похлебки с плавающим по ней растопленным маслом, пили вино из Тавеля и смотрели, как ветер раздувает юбки рыбачек". По-настоящему же с ракушками мы знакомились в крымском отрочестве. Первая самостоятельная (без родителей!) поездка в Коктебель, случайное приглашение на ужин в Орджоникидзе – поесть рапан под майонезом. До Орджоникидзе десять минут на машине по шоссе – и четыре часа вдоль берега моря, включая участки пути, где нужно идти по пояс в воде вдоль скал, сражаясь с безжалостным ветром. Разве можно забыть тех рапан? Майн кампф – Рапаны под майонезом – какой моветон! – говорит мой знакомый, уроженец Абхазии. – Ты знаешь, что их никогда не ели? Это же хищники, они питаются всем подряд – сожрали всех черноморских мидий и устриц – и ужасно пахнут. Готовить рапан придумали для приезжих – чтобы добро от добычи ракушек не пропадало. Я в совершенном изумлении – не могла и представить себе, что там, в безмолвной глубине, даже среди ракушек такая жестокая борьба за выживание – и такая активная жизнь. Рапаны едят мидий и улиток, улитки едят двустворчатых моллюсков, таких как ракушки-бритвы, – и тем приходится зарываться в песок или ил, чтобы их не обнаружили. Некоторые отходят к полосе прибоя. Другие, как похожие на блюдечки Patella tarentina, они же самые популярные во Франции ракушки палурд, прячутся в расщелинах или, как изящные улитки-розетки Gibbula (они же бигорно), мимикрируют под растения в ветках водорослей. Морской финик-камнеточец своей раковиной, как сверлом, проделывает себе норки в камнях. Проголодавшись, они выбираются из укрытий и ползают по камням, соскребая с них водоросли и микроорганизмы. Каждая ракушка, найденная на берегу, – это чей-то домик, возможно, покинутый десятки или сотни лет назад. Странно подумать – история чьей-то жизни и борьбы. В оставленных домах часто селятся другие морские жители – например, раки-отшельники-диогены. Съедобные ракушки живут во всех морях и океанах, а также в реках и озерах и предпочитают все-таки не самые жаркие места. Например, знаменитейшее "ракушечное" место в мире – это Бретань, где их не только вылавливают в огромных количествах для ресторанов всей Франции, но еще и выращивают на специальных фермах. Но если температура воздуха в Бретани опускается ниже минус пяти, извлеченные из океана моллюски мгновенно погибают и становятся несъедобными, и для любителей сифуда наступают тяжелые времена. Людей с корзинками, вышедших на ракушечный промысел, можно увидеть где угодно. В Англии – там по этому поводу совсем недавно разразился скандал: в графстве Ланкашир погибли 20 эмигрантов-китайцев, собиравших ракушки в прибрежных водах. На побережье Атлантики от канадской провинции Лабрадор до Южной Каролины: на пляжах многие развлекаются охотой на Джека-Ножа, шуструю, похожую на сложенный перочинный ножик ракушку razor clam, которую нужно руками вырывать из ила и преследовать, не давая сбежать. На Дальнем Востоке – например, на Сахалине, куда теперь активно приглашают туристов и непременно при этом рассказывают, как много в прибрежных водах и озерах ракушек, – «все дно ими выстлано». На безлюдных берегах океана в Юго-Восточной Индии, где отважные искатели приключений до сих пор – исключительно ради удовольствия – отправляются к скалам с ножами… И моллюски со всего мира едут в Японию. Потому что в Японии их любят как нигде. Створки раковин для сентиментальных японцев олицетворяют гармонию двух любящих сердец, так что суп из ракушек всегда подают молодоженам во время свадьбы. На знаменитом рынке Цукидзи в самом центре Токио можно найти абсолютно всех морских обитателей, какие только существуют в мире, – лежат на прилавках, связанные снопиками, как какая-нибудь спаржа или лук. Япония – вторая страна после Франции, в которой любовь к съедобным ракушкам возведена в искусство. Где еще можно увидеть такую величественную картину: отлив обнажает развалины затонувшего храма Чинто, люди заполняют их, отыскивая съедобные ракушки. И надо всем этим – снежная вершина Фудзи… Совсем недавно ученые-химики принялись изучать загадку клея ракушек – самого "мертвого" клея в мире. Некоторые виды ракушек живут колониями, покрывая собой подводные камни, причалы, сваи, затонувшие корабли и днища судов. Чтобы "укрепиться", они пользуются клеем: его прядут, как нити; нити складываются одна к другой, образуя «бороду»; этой "бородой", пока она еще мягкая, ракушка прислоняется к требуемому объекту… И каждый, кто пробовал ее оторвать, знает, что это требует нечеловеческих усилий. Ученые обещают, что такой клей – биологически безвредный, прочный и водостойкий – станет новым шагом в развитии хирургии: врачи смогут отказаться от иголок и ниток. (c)Елизавета Зайцева |
|
Маленький хищник, живет на илах, глубже 20м; как и рапан, языком сверлит дырки в раковинах двустворок, впускает в раковину яд, и поедает раскрывшихся моллюсков. В основном, он ест модиол Modiolus phaseolinus |
|
|
|
|
|
|
| Ирус Irus irus – до 2 см.; двустворка, поселяющаяся в щелях подводных скал; чаще всего их можно найти в отверстиях, которые проделал в камне, а затем покинул фолас-камнеточец. |
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
[245x230]Триция сетчатая Tritia reticulata - до 3 см., массовый вид, живет, в основном на камнях, но встречается и на песке, и на ракушечнике, ин илах. Обскребыватель и падальщик. Обтёртые песком до белизны, старые раковины триций, мы находим на песчаном пляже, к которому их приносят раки отшельники диогены Diogenes pugilator- они используют их как домики. |
Хитон Acanthochitona crinita - до 3 см., редкий вид, обитающий на камнях, с которых соскребает молодую поросль макроводорослей и плёнку микроорганизмов. Раковина хитонов состоит из 8-ми налегающих друг на друга пластинок, он может сворачиваться почти в шарик. Это - отдельный от двустворчатых и брюхоногих, более примитивный класс моллюсков. Раковины хитона мы не нашли, здесь - фотография живого моллюска на подводной стенке Скалы Слёз близ Туапсе.
Тередо, корабельный червь Teredo navalis - до 25 см, поселяется в каждом куске дерева, попавшем в море. Ест древесину и делает в ней норки. Раковина уменьшилась до размеров колпачка-сверла на переднем конце тела, им он буравит дерево. Попробуйте найти остатки раковинки в изъеденной корабельным червём деревяшке. Если не найдёте - возьмите в коллекцию кусочек древесины с норками тередо, которые он выстилает изнутри известковой штукатуркой.