Помните, я сказал, что случилось нечто из ряда вон выходящее? Наверное, со стороны может показааться, что это самая простая история. Но что я раньше времени лезу со своими выводами? Слушайте дальше.

После того, несомненно, честного моего поражения, а за всю жизнь я их мог по пальцам пересчитать, я долго ходил в состоянии странного оцепенения - все-таки гордыня брала свое и все причитала: этого не может быть, этого не может быть... А почему бы и нет? Я научил ее всему мастерству, каким владел сам, но изначальных способностей у нее было больше. Которые, кстати, я первым и заметил. Так что, казалось бы, чего расстраивать? Из слабого вышел сильный. Но я слишком отвык от ощущения честного проигрыша, а когда говорил своим ученикам подбодрябщие слова, теперь я это понимал с кристалльной ясностью, это были просто слова - пустая форма, растерявшая содержание.
Долго я грыз себя изнутри, сидя на берегу или гуляя по темным тропам. Друзья мои верные уже совсем не знали, что со мной делать, ибо все их усилия вытащить меня наружу не увенчались успехом.
Долго наверное я бы предавался своему горю и задумчивости, упиваясь этим состоянием, если бы сама Чипита не исправила положение. Хотя - исправила ли?

Не буду томить вас ожиданием и мучительными описаниями моей растерянности, когда сие юное создание в кратких и хлестких выражениях, правда, очень смущаясь, сообщило, что любит меня безмерно. Просто представить себе такое невозможно! В то время на человеческий возраст мне было уже за тридцать, ей же едва сравнялось восемнадцать. Такого и представить себе нельзя! Я, путаясь в словах и выбирая наименее безобидные выражения, пытался объяснить ей про разницу в возрасте и... Я долго и невнятно что-то мямлил (такого со мной никогда не было!), пока она не закрыла лапками лицо и не убежала в слезах. Да... Мне было бы проще сразиться с великаном, чем пообщаться с девицей.

Наверное, со стороны сия сцена выглядела не самым благовидным образом. Но думал я не об этом. Действительно, странно. За свою не слишком длинную, но и не короткую жизнь я не любил никого в самом распространенном смысле этого слова. Я любил венценосных особ как верный вассал доброго господина, я любил друзей как много проверенный товарищ, любил Аслана - но не мышку.
Мое странное сердце отказывалось пускать к себе образ юной девушки, ставшей мне такой близкой за время обучения.

И уже никогда никого пустило.