Действующие лица:
Весьма странно, но все действующие лица похожи, а если они смотрят друг на друга в зеркало, то видят одно и то же лицо.
Возраст девушки колеблется в пределах 20-25 лет, она ходит в длинном голубом прозрачном платье, у нее светлые волосы чуть ниже плеч и глаза цвета платья. Она худа и прозрачна почти так же, как и ее наряд.
Девочка ходит в белом костюмчике с воротником-матроской, волосы ее растрепаны. Она очень подвижна, говорит быстро, иногда проглатывая слова, но иногда внезапно останавливается и замолкает.
Мужчина коротко подстрижен, имеет широкие скулы и неморгающий взгляд, между бровями – складка
Женщина среднего возраста укутана в длинный красный халат, изящная и деловитая, на лбу заметны морщины, хотя она старается сделать такое выражение лица, чтобы их не было видно; в конце на ней зелёное длинное платье, она устала, голос её мягче.
Учитель не имеет определенного образа, при взгляде на него создается ощущение, будто он взял по черте от каждого действующего лица.
Старуха – сгорбленная женщина с трясущимися руками, одета не по погоде тепло в черную одежду. Видно, что когда-то она была красива, но злость обезображивает её.
Андромеда.│
Кассиопея. │ в одеждах эфиопских цариц, Кефей – в одежде эфиопского царя.
Кефей. │
Акт I.
Серые стены.
Сцена 1.
Серое небо. Железная дорога, вдалеке видны два дерева.
Девушка (прохаживаясь по железной дороге):
Как часто я встречала поезда.
Мне нравилась минута ожиданья.
Менялось всё, когда зари звезда
Вдруг приближала час свиданья,
И люди выходили, чтоб вздохнуть
Из поезда и шли рядком по двое,
Пока не смел гудок гостей спугнуть,
Умчать их вдаль, вперед, на волю…
Маленькая девочка (бежит за поездом):
Постой, куда?! И я хочу
Уехать прочь, в чудесный мир!
Послушай, поезд, я кричу,
Здесь много маленьких задир!
(спотыкается)
Но кто стоит за тем холмом
И не спешит догнать вагон…
Ау, бежим со мной вдвоём,
Боюсь соседских я ворон!
Эй, девочка, ну оглянись,
Кричать так долго не легко…
(девушка оборачивается, девочка вздрагивает)
Да это ты! Очнись, очнись!
Уж поезд счастья далеко…
Сцена 2.
Серые стены спортзала, голый пол, вокруг в беспорядке разложены спортивные снаряды.
Мужчина:
Ну-ка, детки, встаньте в ряд,
Вас расстреливать хотят.
Кто там первый, выходи,
Будешь с лентой на груди.
Девушка (делает шаг вперед):
Я готова первой стать
В светлом списке «расстрелять».
(Осматривается)
И в железных уж цепях
Я теряюсь в палачах.
Небо серо надо мной.
Рельсы, шпалы под ногой,
Ну а я куда иду:
В Крым, а может быть, в тайгу?
(Вздрагивает)
Тронула меня рука,
Ухватила за бока,
Мама что-то здесь кричит…
Мать:
Вот дурёха, мать не спит!
Если нужно расстрелять,
Можем мы сноху отдать!
Девушка:
Я решила всё сама
И иду туда, где тьма.
Мать:
Но сноха-то есть у нас,
Пусть её наступит час,
Будет знать, как красть сынов
И входить в наш тёплый кров!
Девушка:
Я сама пойду туда,
Где прохлада и вода.
Мать:
Никуда ты не пойдёшь!
Мир ей плох, а ад – хорош!
Мать не слушает она,
Как упряма и дурна!
Поворачивай назад,
Ждёт тебя уж дом и сад,
Не управится одной
В близкой старости больной.
Сцена 3.
Пасмурно. Посреди поля простирается дорога, ведущая к церкви и кладбищу. За церковью и кладбищем – холм, из-за которого не видно текущей рядом реки.
Девушка:
Много скитаний и слов
Я претерпела.
Ворох незримых оков
Скинуть хотела.
Слышит ли кто,
Как мечты мои зыбки…
Мир – шанс в лото
И не тени улыбки.
Шествует ночь
У меня за спиною,
Сможет помочь?
Но молчит всё живое…
(вздыхает, оборачивается, высматривает кого-то и начинает петь)
Камень природный
Путь преграждает,
Камень – брат сводный –
Жизнь не вмещает.
Рос ты где, камень,
Как здесь возник,
Скал рьяный пламень
Брошен под ноги,
Топчет тебя тут тростник,
Прочь же с дороги!
(откидывает камень ногой, прекращает петь и хмурится)
Но не хочу я на землю смотреть,
Мне бы на крыльях повыше взлететь,
Серо как небо сегодня, увы,
Нет и надежды поднять головы.
Те же деревья и та же земля,
Всё, как и прежде, лишь воля моя
Вдруг ослабела, упала и спит.
И потому меня церковь манит.
(смотрит на церковь, успокаивается, но, увидев что-то, мрачнеет еще больше)
Мне впереди навстречу идёт
Танцев учитель. Конечно, поёт.
Весел танцор наш частенько бывал.
(тихо улыбаясь)
Все говорили, что он выпивал.
(старается пройти мимо и отмахнуться от видения)
Птицы кружатся у горсти зерна,
Ахает кошка, глядя из окна,
Движется мир под навязчивый гул, –
(бледнеет и замолкает)
Ветер мечту мою яростно сдул.
Учитель:
Друг мой принёс мне сегодня рассказ,
Странно, наверно, но вспомнил я вас.
Вы лишь одна из моих учениц
Жадно смотрели за играми птиц,
К танцам всегда оставались чужды.
Нет, я ругать вас не вижу нужды,
Но не скрываю, что был очень рад
Тихо читать об уходе доклад.
Девушка:
Можете дальше вести вашу речь,
Только довольно с меня этих встреч.
Скоро стемнеет, мне надо идти.
Учитель:
Стойте, я должен успеть вас спасти.
В этом рассказе, что я прочитал
Кто-то всё время украдкой рыдал.
Днём было тихо, но каждую ночь
Плакало небо, спешащее прочь,
Чтобы не чахнуть в слезах и пыли.
Всё же, сбегая, касалось оно
Сердца, с которым на свет рождено.
Путались нити сетей паука,
Золотом жидким покрылась река,
Лодка качнулась и скрылась в воде,
Будто её не бывало в пруде.
Кто же в смешавшую краски все ночь
К лодке привёл богом данную дочь?
Кто усадил её в треснувший чёлн,
Бросил в борьбу помутившихся волн?
Девушка:
(вздрагивая от каждого слова учителя, старается придать лицу ясность. Ей это удаётся, но голос срывается и подводит её. Он кажется глухим, идущим из-под земли и безжизненным. Слова так же, как и голос, начинают жить самостоятельной жизнью, и девушка говорит не то, что хочет сказать, растворяясь в воспоминаниях)
Сказки не вам для меня сочинять…
Помню, как их приносила мне мать.
(отстранённо улыбается)
Сказками долго питался мой дух,
В жизни реальной он быстро потух.
Учитель:
Но для меня невозможного нет,
В сказках – стремленье к мечте и совет:
Думать о чудном и вечно идти,
Даже когда твой двойник на пути.
Встреча с собой – роковая черта:
Или погибнешь, иль мудрость взята.
Девушка:
Я примирится с собой не могу,
Проще погибель устроить врагу.
Учитель:
(улыбаясь)
Враг ли тебе голубое стекло,
Пепел остывший, что видишь в окно,
Ветра касанье и речь ручейка?
Рядом ведь ключ от судьбы тайника.
Девушка:
(бледнеет, но голос становится мягче)
Кровь протекает
стремительно в венах,
Кожа, как камень,
молчит, что есть в стенах.
В стенах кричит
мотылькова душа,
Дверь не открыла,
крылами шурша.
Учитель:
(берёт девушку за руку)
Крик унесли за собой журавли,
Пламя души уже в недрах земли.
Чувствуешь ты, как проходит тепло
Через раненье, что в сердце вросло?
Девушка:
(удивлённо смотрит на учителя)
Кто предо мною так светом горит?
Как же в висках моих кровь-то стучит…
Шла я куда-то, ведь помню же точно,
Может, меня ожидали там срочно.
Камень я помню на пыльной дороге,
Путают вновь меня ветрены боги…
Льды твоих глаз – голубее лазури,
Тонут земные в них, тленные бури…
Учитель:
(обнимает её)
Тише, тише, солнце дремлет,
Сну его природа внемлет.
Словно дети без присмотра,
Звёзды вьются вновь у порта.
Мчится в даль корабль луны,
Замер на краю скалы.
Смоет дождь туман печали,
Ждать не долго на причале.
Сцена 4.
Серые стены, которые постепенно раздвигаются, сменяя картины.
Девушка:
С рождения меч мне вложили в ладонь,
Поставили стражем стеречь на пороге
Шумящую кровь и молчащую боль
С разбитыми лбами на пыльной дороге.
Качать колыбель мог лишь ветер продрогший,
Стекали дожди под укрытье небес,
Шептала трава о скитаньях промокших,
О силе, попавшей под чёрный навес.
(остаётся наблюдать за старухой и другой девушкой)
Старуха:
Опять уж расселись кругом молодые,
А старым пристало, согнувшись, стоять.
Но время придёт, будут все пожилые,
Осталось немного совсем подождать.
Когда-то такая же гладкая кожа
На теле прекрасном, блистая, цвела.
Теперь не лицо у меня, а рогожа,
А раньше какая краса я была!
(оглядывается)
А эта глядит, улыбается живо,
Все зубы на месте, сверкают в дали.
Лицо её чисто, но знаю, что лживо.
С годами поближе коснётся земли.
Сомкнуть бы на шее костлявые руки.
Суставы трясутся и тянутся к телу.
(душит девушку)
Осталось немного и кончатся муки,
Лицо уподобиться ветхому мелу.
Бороться со мною тебе бесполезно,
Сам опыт и тяготы жизни – во мне.
Болезнь завладела тобой, это лестно.
Погибнешь ты в муках, сгоришь ты в огне.
(отдергивает руки от шеи девушки)
Румянец вернулся на бледные щёки,
В глазах заиграли веселья лучи.
И в сохнущий дуб возвращаются соки,
И в войске разбитом подняли мечи.
Случилось здесь что, не понять мне, наверное.
Дышать невозможно, я воздух ловлю.
Природа так мстит тем, кто знает чрезмерно.
И после паденья я воздух люблю.
Девушка с мечом:
(прислушивается и улыбается, говорит себе , оставаясь незамеченной)
Не знаешь и тысячной доли живого,
Узнать всю природу тебе не дано,
Но чувствует сердце, что капля святого
Упала случайно в больное вино.
Напрасно ты тянешь костлявые руки
В надежде сорвать голубые цветы:
Они не подвластны и мёртвой науке,
Ни раз ради них и сжигали мосты.
И я, равновесье всему придавая,
Дрожу перед силой живящей струи,
С восторгом гляжу на цветы, замирая.
В отчаяньи глажу погасши угли…
Старуха:
Врывается в сердце тоска ледяная.
Девушка с мечом:
Огонь загорается в таящей льдине.
Старуха:
Убила природа меня роковая.
Девушка с мечом:
(делая шаг вперед, подходит к старухе)
Сама ты жила на взорвавшейся мине.
Старуха:
Очистить лицо от приставшей золы
Девушка с мечом:
Молись у воды от утра до зари.
Старуха:
Моления будут чрезмерно малы.
Девушка с мечом:
Нагнись над водой, на себя посмотри.
Старуха:
(опустившись на землю, смотрит в воду)
Качается озеро, как колыбель,
Волнуется зеркало неба и солнца,
Уплыли мальки в травянистую тень,
Лучи проникают до самого донца.
Глаза удивлённо глядят в глубину:
С лица убежали прожитые складки,
Рукой кто-то ловкой смахнул пелену
И вижу, что щёки всегда были гладки,
Всегда улыбалось мне сердце во тьме,
Во сне вспоминалась мне юность и сила,
Держала я время в горящем уме
И думала, старость меня подкосила.
Нет старости вовсе для духа и сердца,
Я вижу теперь, что могла потерять.
Разбилась о душу у времени дверца
И вечность сквозь щель начинает сиять.
Акт II.
Сцена 1.
Девушка, проснувшись, прохаживается по дому, вспоминая увиденное во сне, останавливается, берет в руки книгу и, усевшись поудобнее на диван, принимается читать.
Андромеда:
(стоя у окна)
Не хвались, моя мать, красотою своей,
Превзойти божество бирюзовых морей
Тем, кто на смерть рождён, не дано на земле,
А в Аида стране пребывают в золе,
И былой красоты не отыщешь следы,
И не вспомнишь о жизни под кровом небес.
Не гневи же богов и не кличь ты беды,
Не спроста рой медуз у прибрежья исчез.
Кассиопея:
Что лукавить, взгляни в зеркала на себя,
Нереидам никак не коснуться тебя.
В колыхании волн я встречала одну,
И ничто не открыло в ней моря княжну.
Андромеда:
Отраженье своё ты встречала в воде,
Исказила волна все черты по нужде:
Суждено ей бежать за дыханьем ветров,
Но тюрьма под стеклом не приемлет миров.
Кассиопея:
Мне волна – не закон, меня любят враги,
И приходит народ, лишь услышит шаги,
Что из спальни моей раздаются в тиши,
Что по царственным залам сияют в ночи.
Вся природа поёт, лишь увидит меня,
Умолкает гроза, в горный воздух маня.
Всё признало давно: нет прекрасней цариц
Эфиопии знойной, их ликов-зарниц.
Кефей:
(врывается в комнату, захлопывает дверь, смотрит на Андромеду каким-то странным напряженным взглядом и, обмякнув, закрывает лицо дрожащими руками)
Андромеда:
О отец, что стряслось, твои руки дрожат?
(отпрянув от окна)
Что за крики внизу? Сюда люди спешат.
Кассиопея:
На руках на твоих гаснут слёзы, горя, –
Уж не тот ли поток, что питает моря?
Ты – владыка сей солнечной, светлой земли,
И к тебе прибывают даров корабли,
Чтобы милость найти у владыки в ногах,
Будь во всём ты царём, твои предки – в богах.
Кефей:
(отрывая руки от лица, смотрит на расписную стену дворца)
Ах, зачем меня создали боги царём!
Лучше б в доме раба был я нищим рождён…
Запретил говорить во дворце о чуме,
Что наслал Посейдон в наказанье стране.
Вышло море из берега, смыла врата,
Что держали стихию. Разбита черта.
Змей ужасный, лишь ночь, поедает людей,
И уж бел горизонт от народа костей.
Закрываются ставни, пустеют дома,
От воды убегают, оставив корма,
Но, как ночь, разливаются дальше моря,
И пирует дракон, жаждой мести горя.
Обратились жрецы к всемогущим богам,
Задымились дары по священным плитам,
И открыли великие тягостный путь,
Что поможет дракона надолго спугнуть.
(замолкает, пристально смотрит на Андромеду и судорожно продолжает говорить)
Андромеду отдать на съеденье змее,
Искупительной жертвой помочь чтоб стране…
Не к венцу мою дочь всей толпой поведут,
У драконьей скалы ей готовят приют!
Андромеда:
(с ужасом отшатываясь к стене)
Чем повинна пред Вечными тайных глубин?
Кефей:
(шёпотом)
То велел передать гроз и бурь господин.
Кассиопея:
(твёрдым голосом)
Виновата лишь я, но так боги хотят,
Уж огни погребальные всюду горят.
Толпа людей, ведущих Андромеду к скале:
Нереид прогневила Кефея жена,
В искупленье дракону его дочь отдана.
Голос среди возвращающейся от скалы толпы:
Обнажённой её приковали к скале
И оставили там на съеденье змее.
Андромеда:
(всё время безуспешно пытается освободиться от цепей)
Под ногами ракушки, обглоданы кости,
Раскаленные камни краснеют от злости.
Из ступней необутых горячая кровь
Наполняет волну, манит чудище вновь.
Надвигается ночь, всё темнее кругом,
А в моей голове бродит мысль об одном.
Мне мешает дышать нарастающий страх
И поверить нельзя, что не сыщут мой прах.
Вот круги на воде возникают вдали,
Сотрясенье я слышу родимой земли.
Возрастает волна, разбиваясь скалой,
И стеной застывает над моей головой.
Я накрыта водой, ощущаю огонь,
И владеет предчувствием острая боль.
Приближается змей, не могу убежать,
Прижимаюсь к скале, цепи мне не разжать!
Помогите, молю, наказанье грядёт!
Неужели никто от змеи не спасёт?
Девушка:
(со злостью захлопывая книгу)
Не придёт твой Персей, не надейся, не плачь,
Детских сказок мечты – твой коварный палач…
(отрешенно)
Но как цепи разжать, когда солнце темно
И зловещая тень смотрит в очи давно…
Сцена 2.
Девушка:
(идёт на работу, не замечая окружающих, про себя)
Если бы знал,
свет мой-полумесяц,
Как тоскует сердце
вдалеке от сердца,
Что так крепко слито –
и не надо лестниц,
Чтоб достать железа
укрепленной дверцы.
Слито ли, мой милый?
Мне не достучаться…
Все истратив силы,
выйти прочь за море,
Выйти прочь из тела,
но не докричаться.
Только я не знаю
(мне немного горя)
То, что всем известно.
Шепчут все в округе,
Лишь пройду я мимо.
Их глаза смеются,
Говорят: «Наивна»,
и молчат подруги.
Скоро не увижу
сердце, что мне мило.
Ведала всё раньше,
на огонь бежала,
И конец уж близок:
всё проходит мимо,
Тихо слишком стало.
Лезвие кинжала –
Взгляды их знанье.
Мне скажите правду,
Ведь конец так близок.
Льётся дождь по стёклам,
Рад мой дух уснувший
буре, ветру, граду.
Стук дождя взывает
скинуть цепи блёклы.
Знаю всё давно я,
притворяться легче.
Мне б поставить точку
в линии времён.
Мне б глаза закрыть
и забыть о встрече.
Ветер мнёт цветы,
дождь со всех сторон.
Тёмен слишком вечер…
Сцена 3.
Девушка:
(вернувшись с работы домой)
Письмо, письмо, душа трепещет,
Кто вспомнил обо мне в дали?
Конверт в руках от влаги блещет,
В дожде все буквы и в пыли.
(разочарованно улыбнувшись, отдаляет от себя конверт)
Конечно, милая подруга,
Как ты могла не рассказать…
Скорее будет летом вьюга,
Себе чем сможешь отказать
Похвастать радостной судьбою.
Но эта светлая судьба
Похищена в трудах тобою.
Твоя нечестная борьба,
Всё ставящая на кон жадно:
Будь это тело иль душа,
Не вышло здесь, да ну и ладно,
Идёшь ты к цели не спеша.
(вскрывает письмо, читает вслух, патетично)
В горах мне стало скучно очень:
И день, и ночь снега кругом,
А у заваленных обочин
Гуляют звери чередом.
На море надоело раньше –
Песком не удивишь меня,
Мой муж не хочет ехать дальше,
Ему б лишь реку и поля,
Уехать чтобы на рыбалку
И там сидеть, как истукан,
Да превратить квартиру в свалку,
Раскинув из вещей капкан.
А если я скажу хоть слово,
То спит он летом в спелой ржи,
Но мне настаивать не ново,
Права же я, как не кружи.
Вчера он подарил мне домик
И о себе-то не забыл:
Бассейн ближайший, милый комик,
Живой он рыбой заселил.
Проблем, как видишь, много мне,
Пришли с семьёй моей портрет,
Я видела его во сне,
Рисуешь сколько скучных лет.
А я писать решила книгу
О моде, о себе, о всём,
Но столько дел, не видно сдвигу,
Ведь я иду своим путём.
(перестаёт читать, хлопает себя ладонью по лбу, кладёт письмо на письменный стол и какое-то время молчит)
Пиши, что врёшь о том, что есть.
Ты зависть в ближних распаляешь,
Но жалко слышать эту весть.
Не так глупа…да ты не знаешь.
(подходит к зеркалу, прижимаясь к нему)
Твои простейшие желанья,
Твои смешнейшие мечты –
Давно известные названья.
Ты далью возвела щиты,
Да путаешь слова и звуки.
Жила ты прошлый раз в степи,
А муж служил в краю науки
(усмехнувшись)
С мартышкой на стальной цепи.
Казаться хочешь ты другой,
Рисуешь не свои заслуги,
Неужто нету ни одной,
Своей? хотя бы для подруги…
Голос из зеркала:
Соседям помешал наш кот,
В который раз ушёл от нас.
Ходил он к ним на огород,
Пробил его последний час…
Девушка:
(оборачивается и отходит от зеркала)
Мать:
(приближаясь к девушке)
Кот умный утром ждал меня
И звал как ты меня зовёшь,
Чуть подойду, ключом звеня…
Девушка:
Твои слова – мне в сердце нож.
Их кот весь день в твоём саду,
От лап их пса не встать цветам,
Так тесно жить в этом бреду…
И видеть всё нельзя глазам…
Как мерзко обитать здесь, мама.
Они не люди и не звери.
Как насекомые, упрямо
Едят своих, сломав их двери.
Впитали будто стены дома
Всю эту давнюю вражду.
Открылись горести без взлома
И в крови чувствуют нужду.
Уедем, здесь слезами сыты,
Вились до крыши сорняки.
От всех страданья наши скрыты,
Чужие горести легки.
Сцена 4.
Девушка:
(ходя из стороны в сторону по дому)
Мрачное, мрачное время,
Время чудовищ и лжи.
Тянет из прошлого бремя
К сердцу подставить ножи.
Кровью ушедшие годы
В красный покрасили флаг,
Скрыли туманные воды,
Кто в них погиб, кто зачах.
Белым платком прикрывали
Боль и всеобщий разбой,
С ядом в руке засыпали,
Не разбирали: он свой.
После войны поздравленья
Ждал ли такие хоть кто.
Близились ночи виденья,
Сыпались кости в лото.
Стыдно за прошлое это,
Сколько позорных страниц!
Где же то светлое лето –
Время без влажных ресниц?
Поиски вечного счастья…
Есть ли на карте места,
Где в проливное ненастье
С трупов, с живого моста,
Раз за историю власти
Мутная крови река
Чтоб не сочилась под снасти
Тонкой стены городка?
Как саранча, налетели
К берегу новой страны,
Делали там, что хотели,
В этом не видя вины.
Чёрная липкая нить…
Птицей парить бы мне вольно…
Стыдно в истории жить,
Здесь я, а значит, достойна
Бренное тело влачить.
Создан из праха, ты прахом
Всюду стараешься быть,
Внутренне мчишься за крахом,
Мыслью желаешь любить.
В творчестве лишь упоенье:
Строить душою свой храм,
В небе найти вдохновенье,
Стойкий к грозе и к ветрам…
Акт 3.
Серые стены.
Сцена 1.
Девушка:
Закрыть глаза от яви света,
Дождём струится что в лесу.
Слепят слезу напевы лета,
Маня сменится на росу.
Берёзы лист играет цветом,
Был только зелен он вчера,
Иным всё стало в мире этом,
Коснулось солнца лишь бугра.
Застыла капля на цветке,
А ведь спешила в сердцевину,
И вздрогнула на лепестке,
Когда в искристую долину
Спустился с ветки свиристель.
Не замечая посторонних,
Искал он ягоды дерев,
Упавших на земь ночью сонной,
Спеша быстрей найти посев.
Сливалась птица с тенью леса.
Чуть отвлеклась, а птицы нет.
Забава призрачного беса –
Мне смех сосновых игл в ответ.
Сгустились, угрожая тучи,
Туман болотный вышел в лес,
Кругом образовались кручи
И путь назад во мгле исчез.
На острова земля распалась,
Над головой, в ветвях сосны,
Тоскливо небо потерялось,
И стены сделались тесны.
Вперед, вперед, навстречу мраку,
На месте мне страшней стоять.
Забыться бы от сока мака,
Но Минотавр не станет ждать.
Круги и стены давят, мучат.
Всё в точку приходить одну.
Ошибки ничему не учат,
И скоро уж пойдешь ко дну.
В ветвях проглядывают дали,
Струятся на краю лучи,
А ноги уж ходить устали,
А в сердце тяжесть – хоть кричи.
На голубом небес пространстве
Меняют образ облака,
Играют дети в светлом царстве
И льётся вечная река.
Кладёт она на раны бинт,
Вновь облака меняют вид
И образуют лабиринт.
Но вот журавль домой летит,
Минуя замки облаков,
Он знает свой желанный путь.
И мне б понять среди гробов,
Как не сгореть, не утонуть.
Луна, когда ты бы ты пошла
Со мной за дальние моря,
Быть может, я б тогда нашла,
Где бродит птица, дух творя.
Покрыты камнем стены леса,
Не сдвинуть их и не сломать,
И дремлет в тишине завеса
Небес, которых не достать.
Деревьев корни свили зданье
И сбросили листвы наряд,
И где-то замелькало знанье,
Что даже в тьме они горят.
По корню выше забираться,
Чтобы вдохнуть глоток луны,
Ко звёздам чистым сердцем рваться
И слышать жизнь ночной струны.
Всё ближе, ближе лунны взоры.
Всё дальше, дальше страшный лес.
И вот души ночной узоры
Узрели множество чудес:
Луна лучами солнца блещет
И день владеет вышиной,
А на вершине дня сверещет,
Всё заливая белизной
Мой убежавший свиристель.
Вокруг открытые долины,
И пляшет лучик под свирель,
Играя в ягодах калины
Под вечно полною лунной.