О, эти выходные... родители Катариады «вспомнили» обо мне. То есть, они подозревали о моем существовании, но как-то не особо всерьез воспринимали. Вот так встречаешься с девушкой второй год, а ее родители о тебе не слухом, не духом. Это, конечно, в какой-то степени хорошо, но все же. В общем, меня пригласили на дачу. Не Катариада, а ее родители. Все эти два дня я чувствовал себя каким-то стендом в музеи. Все на меня смотрели и задавали вопросы. Самым ужасным моментом был ужин. За столом сидели ее родители, дядя и тетя, друзья семьи и их семнадцатилетний сын, собственно я и Катариада. Больше всего меня убил один вопрос: «Так сколько вы там уже встречаетесь?» Добивали дети, двоюродный брат и сестра Катариады, с их наиглупейшими вопросами.
Самое непонятное и интересное заключалось в том, что семнадцатилетний парень, его зовут Дима, приехал со своими родителями, по собственному желанию. Естественно, на мой вопрос он не ответил, Кати тоже мялась. Уже тогда, я заподозрил что-то неладное. Не нравился мне «этот Дима». И сейчас он мне не нравиться. Совершенно. Хоть он и виду не подавал, но я то видел, как он порою смотрел на мою Катариаду. А еще помню, как он первый раз на меня посмотрел.
Скелет в шкафу. Тайна детства. Это можно назвать, как угодно.
Они всегда были просто друзьями. Так казалось Катариаде. А в этом, сначала, мальчике, затем юноше с каждой встречей к, тогда еще, маленькой Катеньки, расцветал цветок под названием «любовь». И вот он холил и лелеял этот цветок, в надежде когда-нибудь подарить его Кате. Но жизнь с ним сыграла злую шутку. И этот «цветок» так и останется собственностью Дмитрия.
«Даже, если бы он сказал бы мне об этом раньше, я бы не ответила взаимностью. Не потому, что я какая-то снежная королева, а потому что для меня он всего лишь друг детства. Ведь сердцу не прикажешь...»
И тогда мне стало понятно. Все эти взгляды и его поведение. Нерешительность его сгубила. И одна фраза так и хочет быть произнесенной. Но девушка – это не какой-то трофей, который ты получаешь в результате выигрыша в гонке.
И каким бы он не был... Как бы он не смотрел на меня и на нее. Чтобы он не говорил. Она моя. Она улыбается мне. Поет мне. Прижимается ко мне. Разговаривает со мной всю ночь напролет. Целует меня. И сладко шепчет на ухо: "Я люблю тебя, мой Кира." Я улыбаюсь для нее. Обнимаю ее и готов носить ее на руках, лишь она была всегда со мной.
Ревность - отвратительное чувство.