Ира сосредоточенно щелкала зажигалкой. Курить уже не хотелось: количество никотина, попавшее в ее организм за сегодняшний вечер могло бы убить мамонта средней величины. Мамонт далеко. В прошлом. Его не жалко. А себя Ира любила. Пачка мальборо вылетела в урну. Оказалось, что без курения нечем занять руки, а от этого зависела наполненность сознания мыслями. Точнее МЫСЛЬЮ. Одновременно с пульсацией оной в голове сводило с ума ощущение, будто МЫСЛЬ записана на старой треснувшей пластинке. Из-за трещины иголка попадала все время на одну дорожку, где звучала МЫСЛЬ.

Не выключить проигрыватель, не переставить алмазную иглу. Оставалось сидеть и бессмысленно играть зажигалкой. Спрятать зажигалку в карман означало встать с лавочки и топать домой. И проигрывать МЫСЛЬ уже там, на фоне пустых шкафов, забытой рубашки унылого коричневого цвета и поношенных тапок 37 размера.

Море выбрасывает во время отлива обломки затонувших судов, зеленые трупы и использованные презервативы. Отлив Ирыной любви оставил ей рубашку с дыркой, и тапки – лодочки. Вместо тихой заводи – свалка ненужных вещей, мыслей, общих мелодий, фильмов, смеха…ну, хватит душу травить. Эгоистка. Вот какое определение подобрала Ирке ее вчера любимая. Она считала, что это – правильное слово. Все простые слова, как булыжники: тяжелые, но правильные. Кто-нибудь видел неправильный булыжник?

Себе на уме, никому не отчитывается.

Тогда не хотелось отчитываться, но домой идти все-таки хотелось. Сейчас не нужно отчитываться. И домой идти не хочется. Парадокс.

А никто мне не нужен, не нужен, не нужен, – насвистывала под нос себе, пытаясь заглушить прежнюю пластинку. – Не нужен, не нужен, - говорила, разглядывая прохожих, - Не нужен, - дико кричала равнодушным воронам, - Не нужен, не нужен – поджимала колени, клала на них голову, заливала соленой жидкостью туфли.

- Зря…- услышало ее ухо протяжно-разочарованный женский голос.

- Что зря? – Ирка таращилась на коротко стриженное создание в штанах с наглаженными стрелками и кривой ухмылкой на лице.

- Челку носишь зря – и, не обращая внимания на написанное на Ирином лице смущение и желание врезать, кривая ухмылка продолжила – Я тут щеночка выгуливала. Тебя увидела.

Щеночка? Не собаку, не пса, не щенка, наконец…Щеночка. Она начала по-идиотски хихикать, смеяться, ржать, подражая лошадям Пржевальского, упала с лавочки, схватилась за живот…Смех не давал дышать в привычном ритме…ЩЕНОЧКА!…

- Вот мой паспорт – протянула документ рука свободная от поводка.

- Зачем мне твой паспорт?– ошалела Ира

- Чтоб ты поверила, что у меня сегодня День рождения – ухмылка закурила.

- поздравить?

- Нет, давай сходим в клуб.

- Не с кем? –недоверие красными пятнами на белой коже.

- Есть. Но я хАчу с тобой.

Пластинка в клубе была другой. Музыка глушила все неприятные воспоминания на корню. Вино и кальян тоже. Только жарко , было очень жарко.

Жара никуда не делась и утром, и солнце жестоко светило прямо Ирке в глаз. Подхалимское повизгивание под дверью наводила на мысль о…Щеночек! Это автоматически влекло за собой череду прозрений: замусоренная отмель, отчаянный крах тихой гавани и вчерашний клуб. Мгновенно захотелось курить. Разлепила глаза, поползла отыскивать кухню и все необходимое для приготовления кофе. Нашлась даже большая джезва , для двух чашек кофе.

Не отнести ли вторую чашку в спальню – колебалась натура альтруиста, но натура мизантропа заключила, что это будет чересчур. Совместно проведенная ночь еще не повод для знакомства.

Щенок понял, что никто кроме хозяйки его не накормит, не выгуляет и смотался с кухни. Да. Не хватало тишины, кофе и покоя. Теперь все есть. Рай. Утренняя сигарета начала придавать стройность мыслям. Вот она, новая жизнь. Стало ясно. Вот сидеть бы так: кофе, сигарета, пустое сознание, женщина в спальне. Сказка. Очень даже ничего жизнь вырисовывается.

Лицо хозяйки , отправляющейся на утренний щенячий моцион, показалось милым мальчишеским. Впрочем, любое лицо с припухшими от сна глазами в обрамлении коротких растрепанных волос покажется милым и мальчишеским.

Стало обидно за стынущий во второй чашке кофе: чего стоило отнести в спальню. Человеку было бы приятно.

- Доброе утро – улыбка была чуть виноватой. – Я пойду этого охломона выгуляю.…Всего пять минут, ладно? – захотелось повиснуть на шее у нее и …- Не стоит курить на кухне. Сегодня моя подруга возвращается и мне не хотелось бы – конец фразы плавно сошел на нет. Хлопнула входная дверь, щеночек был счастлив.

Ира неторопливо поднялась со стула, с размаху выплеснула остывший кофе в раковину. Автоматический замок на двери мягко щелкнул.

Вовсе не к месту вспомнилась бросившая ее . Пусть. Не место им рядом. Все нормально . Классика жанра.

Ключ в замок. Дверь открыть. Челюсть подобрать и прикрепить на место : родные знакомые ботинки на пороге. Там , на тахте, не снимая одежды, их владелица мирно сопит.

Не отвертеться – придется кофе готовить на двоих. Улыбка еле пролезла в дверь на кухню…Эта улыбка еще задержалась на некоторое время, после услышанного:

- Я понимаю. Я тебе прощу сегодняшнюю ночь, но я бы хотела договориться…

Она стояла в дверях помятая и теплая после сна, подбородок упрямо вздернут вверх и на лице ни грамма сомнения в своем праве казнить или миловать, прощать или наказывать. Кто тут возомнился королевой, а? Мэм, ваше место на кухне.

Она , значит, хотела договориться. Ей нравилась Ирына забота, но при этом ее право - уходить и возвращаться, и не являться домой ночами. А дома ее должна ждать ласковая улыбка, такие же слова и полная готовность Иры в любой момент броситься за любимую со скалы. Или хотя бы с 4-го этажа их квартиры. В общем, она даже готова смириться с Иркиными задержками на работе. Если не долго. И не часто. И не в ущерб ужину. Но – никаких эскапад. Договорились?

Руки независимо от Иры потянулись к сигарете, голос независимо от хозяйки же поинтересовался, почему ей не вернули ключи? И можно ли выкинуть тапочки? А так же коричневую рубашку?

Кто-то потом, совершенно отдельно от Иры, закрывал входную дверь, прикидывал, чем занять неожиданно освободившееся утро, и бродил по до отказа заполненному банальщиной городу. Пришла в себя только в зоомагазине. Теплый пушистый мышь сидел и задумчиво глазел на Иру. Дымчато-серый, шелковистый. Совсем маленький, требовалась забота.

А главное: он не умел говорить.