Море было огромным, всеобъемлющим. Где-то вдали мелькнули два красных огонька - «Маяки», - машинально подумала Ленка.

Холодный прибой обрушился на ее голые ноги и, рассыпаясь на брызги, смешался с двумя маленькими, солеными капельками, пробороздившими дорожку на лице.

Ярко-черное южное небо было заполнено звуками и шорохами. Матово сияли матово-золотые звезды. Слышались перешептывания сверчков, и там, где небо сливалось с морем, виднелась небольшая угасающая прожилка заката, розово-красная и трепетная. Мохнатая, слегка отблескивающая голубой акварелью, луна высвечивалась дорожкой в черной мгле воды. Тишина была перемешана пением цикад и скрипом кузнечиков. Теплый воздух южной ночи обнимал Ленку за плечи, как ласковая волна. Виноградные листья и перистые тени акаций убаюкивали.

Ленка закинула далеко-далеко в море монетку. Закинула не для того, чтобы вернуться, нет, для того, чтобы остаться. Остаться в этом Городе, где нет и не может быть ее прошлого страха. В этом воздухе, пьяня и перелетая с места на место, резвилась белая бабочка. Ленка вспомнила дрожащую в предсмертных судорогах крапивницу, припечатанную к смолистому тротуару растоптанным старым ботинком, и лицо ее сделалось плачуще-злым.


******

Она ненавидела свою прошлую жизнь, ненавидела свой родной город.

Он, казалось, был разрисован мрачным художником пессимистом, экономившим свои старые краски и жадным на радостные блики. Этот скряга разрисовал ее город бледной палитрой, в которой было все два основных цвета: ярко-черный и грязно-белый. Ярко-черными были голые деревья, трамвайные рельсы, подъезды и подвалы, мертвые, искалеченные лица строившихся панельных многоэтажек. Черной была сама жизнь, и не просто черной, а грязной и липкой, как мазут. Грязно-белыми были совести воспитателей, редкие снежинки, белье и все ее светлые чувства. Может быть, для кого-то этот город и был ярким, и даже радужно-прекрасным, но не для нее. Радужным и теплым этот город могла сделать только радость, а вместо нее у Ленки в сердце постоянно был склизкий, шероховатый комок страха.


Ленка была нелюбимой с рождения. Никто не ждал ее появления на свет. Поэтому плакала она часто, но постоянно ждала какой-то будущей перемены, которая должна была вот-вот появиться. Родители жили в лачуге, где постоянно распивалось огромное количество спиртных напитков, после чего разбивались стекла или разламывалась оставшаяся в живых мебель.

Ленка же в такие моменты прятала самую свою большую драгоценность - маленький и легкий сосновый кораблик…

Этот кораблик выстругал ей знакомый старичок, который когда-то давно жил в прекрасном городе Херсоне, и плавал на небольшой яхте.

Кораблик был чудесный - живой, маневренный, желто-коричневый с парусами-крылышками…С выточенным штурвалом и мачтами, капитанской рубкой и матросским кубриком…с маленьким металлическим якорьком на легком канатике, сплетенном из коричневых ниток. Это была единственная игрушка у Ленки, и потому она берегла ее как зеницу ока.

Однажды она зашла домой и не увидела кораблика на своей деревянной полке…

Она, все еще не веря своему несчастью, обыскала всю комнату, и пошла в комнату к родителям. Мать лежала ничком на железной койке, заломив руки и страшно открыв рот.

- Мама…- робкий Ленкин голосок тревожно зазвенел - ты не видела мой кораблик?

Мать грязно выругалась и велела ей убираться.


Вечером пришел отец. Он окликнул мать и, найдя ее в комнате, округлил красные, напряженные глаза с набрякшими веками , лицо его сморщилось , и он начал кричать на мать:

- С-сука !!! Сосала вчера х.. за спирт? С кем ты, сука, спала, шлюха, тварь…- он весь дрожал, пальцы его тряслись. Увидев, что мать не отвечает и притворяется спящей, он с размаху ударил ее в лицо, потом накинулся на нее и стал жестоко избивать ее, пинать ногами и дергать ее окровавленное тело с болтающейся головой за волосы, после чего ударял ее лицом об стены. Из комнаты неслись стоны, крики, маты и глухие удары.

Ленка видела все это. Она стояла бледная, не смея крикнуть или пошевельнуться.

В углу валялся корпус ее кораблика, наполненный пепельными окурками дешевых папирос, измазанный в яичном желтке и пахнущий водкой и кислой капустой.


********

Когда хоронили мать, пошел снег. Зябко Ленке было в ветхом стареньком пальтишке, и она мечтала, чтобы наконец все закончилось.

Ленкины глаза остекленели от горя, холода и всего сразу… но в этих глазах не было слез…

Плакал только отец.

Рыдал, сжимал до хруста костлявые пальцы, словно пробуя их на излом.

Его лицо резиново морщилось. Остальные собутыльники молчали. Впрочем, некоторые из них перешептывались о том, где же они будут пить сегодня.

Один из них, худосочный дядька в мятой полосатой матроске, подошел к отцу и спросил, не даст ли он на водку пять рублей…

- Сволочи!- громко охнула Ленка и забилась в тихом плаче. Отвращение к этим мужикам передергивало ее худые плечи, подкашивало тонкие ноги, в материнских галошах и зашитых коричневых колготках… Но не было в этих задавленных слезах никакой надежды на будущую радость…

Когда возвращались домой, Ленка увидела на мостовой крапивницу, прилипшую к лужице смолы, и прежде чем она успела подбежать к ней на помощь, отец грузно наступил на бабочку ботинком. Под ботинком тревожно хрустнуло….

Долго потом снилась эта несчастная крапивница Ленке, и иногда ей казалось, что эта растоптанная бабочка - ее душа…


Потом был суд, отца приговорили. Ленке приказали собирать вещи и отправляться в детский дом. А какие вещи ей было собирать? Единственные штаны, лопнувшие и расползавшиеся от частой стирки, полинялая трикотажная кофта и ветхое пальто.

Ни белья, ни обуви.

Проходя в последний раз по ставшими чужими комнатам, Ленка со слезами подняла беззащитные обломки ее кораблика… Она опустилась перед ним на колени, ласково погладила, начала что-то шептать ему, и вдруг почуяла запах водки и табака .

Резкими, какими-то ломаными движениями она стала пинать его растоптанными галошами матери, пинать остервенело, так, как ребенок добивает раненую птицу, так, как пристреливают споткнувшуюся лошадь на ипподроме, как усыпляют бешеную собаку…


В приюте было сиротливо. Ничто, даже ласки воспитателей и чистенькие кроватки не могли отогреть Ленкину душу от казеной неуютности. В ее заплеванной душе незаметно появилась НЕНАВИСТЬ. Ненависть ко всем.

А потом случилось то, что перевернуло всю ее жизнь.


….К ним в детский дом пришел воспитатель. Крикливый, истеричный…

Видно его долго пугали байками о «дефективных», поэтому он решил, что этих детей можно воспитывать только палкой.

К тому времени над Ленкой измывалась половина группы. Постоянные издевки, пинки, подножки…все это началось с того, что Ленка читала в библиотеке книги про путешествия и ветхие морские словари. А любимыми для 12-ти летней Ленки были детские книжки. Может быть потому, что веяло от них каким-то теплом, ожиданием чуда…может быть, потому, что было в них все то, чего никогда не было у Ленки. Рыжий толстый парень, с густо облепленным веснушками носом, и каким-то стеклянным, гадким равнодушием в глазах, присыпанных снизу серым налетом от курения, медленно нараспев говорил Ленке:

- А ну-ка, моя хорошая, расскажи, что ты там в книжечках читаешь?

Ленка огрызалась, и тогда в глазах этого подонка набухали и загорались хищным светом зрачки-вишни…

Он заносил над съежившейся Ленкой руку и растопыренной ладонью мазал по ее лицу, желая не сделать больно, а унизить.

Дети смотрели на это и, дебильно улыбаясь, скалили свои мелкие острые зубки в знак одобрения. Это была потеха, и всем им это нравилось. Имя как нельзя точно подходило к характеру этого субъекта. Его звали Петруха, хотя в основном к нему обращались по кличке - Вороба.

Так вот, однажды Вороба и пара его дружков затащили Ленку в подвал и с таинственным видом предложили «нюхнуть кой-чего».

В пластиковом пакете был желтовато-белый клей.

Ленка молча и поджав губы отшатнулась. Тогда на ее голову обрушился град кулачных ударов и она была вынуждена дышать, чтобы не быть в кровь избитой.

После чего ее разморенную затолкнули в угол …


Очнулась она в комнате, на полу.

Рядом стоял воспитатель и озверело смотрел на нее.

- Что дрянь, надышалась клея??? Ты пример детям подаешь, да? Гнида! Чтобы из-за тебя и они стали такими? Нет, сволочь, я тебя отучу от этого!

Ленка вяло мотнула лучинками-руками и почувствовала, что ее бухнули чьи-то жесткие сильные руки на кушетку в углу учительской.

Воспитатель скрутил ее, сломал и неистово начал пороть упругими влажными розгами. Первое время Ленка яростно сопротивлялась, кричала звонко, с оборвавшимися нотками в голосе:

-Гад! Не смей! Гад! Не надо, ты ответишь! Не смей! Гад! Гад! Га…

...Мельком она взглянула на себя в зеркало. Оттуда на нее смотрела запуганная девчонка, с черным ртом и с размазанной полосой вместо сильно дергавшихся ног.

Ей казалось, что тогда она раздвоилась.

Тело дрыгалось под упругими ударами, а душа стояла сбоку и мрачно с изумлением наблюдала за тем, что же с ней, с Ленкой сейчас сделают.

Вдруг розга со свистом остановилась в воздухе. Послышался топот ног. И высокий женский вопль-

- Что ты делаешь с ребенком???

Яков Иваныч остановился, отошел и как-то обмяк. Ленка почувствовала как чьи-то руки подняли ее тело и унесли куда-то.

И прижимаясь к этим рукам она потеряла сознание.


А потом потекли светлые дни.

Ленка мечтала о море, вместе они читали книги, изучали мореходные карты.

Она подарила Ленке большого плюшевого дельфина и модельку корабля.

В последний месяц Ленка почувствовала натянутость между ними, и ей, никогда не знавшей материнской ласки, стало так одиноко, словно отобрали у нее последнюю радость.

Оказывается, Ей нужно было уезжать… Ленка узнала это только через день, после отъезда.

Женщина, отнявшая ее у изверга–воспитателя, уехала, не выдержав борьбы с мрачным и грубым персоналом детского приюта. Уехала, оставив на Ленкиной кроватке письмо в белом, узком конверте.

В письме Ленка прочла следующие строки:

« Дорогая моя Леночка! Беззащитный мой Малыш!

Живи, не думай о плохом, никогда не предавай друзей и не будь жестокой.

А если уже сильно будет невмоготу, то помни - есть на свете теплый и большой морской Город, помнишь, о котором мы мечтали, сидя по ночам на крыше?

Так вот именно в этом городе тебя будет ждать другая жизнь.

Моря хватит на всех, и где-то там вдали есть и твоя частичка жаркого солнца и солнечных бликов на дощатой мостовой, твоя частичка голубого, как море счастья…»

Через год, словно запоздалым эхом на это письмо, в паспортном столе выяснилось, что живет у Ленки на юге родная бабушка, Мария Семеновна.

И что по российским законам Ленка может приехать к ней навсегда.

Ленка не помнила грязную дорогу ее города, пыльных машин и разбитых стекол.

Она радовалась только тому, что нахлынуло на нее нежданно-негаданно новое счастье.

Она ласково прижалась к старенькой и родной бабушке, озорно погладила черного ленивого кота ….

А дома у бабушки выяснилось, что живет она совсем рядом с морем…

И, пребольно царапаясь о виноградные лозы, Ленка в легком ситцевом платьице выскочила за огород, и помчалась по гладкому нежному песку…


******

Она не хотела никогда больше вспоминать о прежней своей жизни.

Она забыла ее, потому что на этой земле, рядом с этим чудесным морем не может быть ничего плохого…

И долго еще она купалась в южной ночи как в теплой морской воде, долго задыхалась морским воздухом, долго потом, уплетая на кухне ужин, рассказывала бабушке о том, что все у нее хорошо, расспрашивала старушку о море и о Городе…

А наутро, выбежав окунуться в прибрежных ласковых волнах, она увидела там такую же неприкаянную душу - девчонку с шоколадным загаром, белоснежной улыбкой вишневых губ и озорным, добрым взглядом.

Редким взглядом для Ленки в прошлой ее жизни.

И она просто пошла ЕЙ навстречу, утопая по щиколотку в теплом желтом песке…

И девчонка тоже вышла из воды и направилась к Ленке, улыбаясь так знакомо и радостно.

Ленка поняла тогда, что за эту жизнь она будет бороться.

За это солнце, за это море, за это бездонное ночное небо…

За запах акаций и гроздья спелого винограда…за пение цикад и свечение малюток- светлячков.. За порхание белой бабочки, за доверчивую улыбку этой девчонки…


Не знала и не догадывалась она тогда, что влюбится в шкодливую задорную соседку и что будут они стоять, прижавшись друг к дружке по колено в морской воде и долго целоваться, постепенно сливаясь в одно целое.

Не знала, что будет счастлива и будет любить первый и единственный раз в жизни…любить девушку.

Но небо соединило их под своим испещренным созвездиями куполом. И подарило им одну на двоих Луну, одно на двоих Солнце, одно Утро и один Закат…

Подарило одно Море - море чистой, вечно юной и сумасшедшей любви…


Она шла к Ней навстречу, а звуки эоловой арфы ласкали ее слух сквозь ночную липкую и осязаемую темноту…

Ленка еще раз глубже вдохнула и прислушалась к стуку сердца… и тогда она поняла, что все возрождается.

Все, чего у нее так давно не было, все становиться явью….

И нежность, и любовь, и тепло…и, наверное, Жизнь.

Да, возрождается Жизнь.