привет, я опять, ничего?

ты ведь знаешь: как только у меня происходит какой-то
очередной ступор-вихрь (по сути - одно и то же), так я
сразу кидаюсь писать тебе. в очередной раз я вычеркнула кого-то из телефонного списочка...

бред какой-то кругом: февраль на дворе, а на речках
льды тают, дробятся, пачкаются, покрываются желтой
жижей поверх белого плотного сала, из-под него
вылезают и затопляют лесенки-спуски.. ветки все голые,
мокрые, похожи на змей, топорщатся за окном в свете
фонаря. на моем втором этаже вообще ощущения
специфические: тут как-то проехала снизу
снегоуборочная машина с рыжим огнем на макушке - так я
подумала, горю на фиг, так она ярко мигала.

существование происходит в странном виде, определить
его сложно. на стихире висят последние стихуи, подруга
моя Юлька сказала про них, что в них нет ощущения
"пробитости" в космос, как оно бывает от больших, от
настоящих поэтов, что это просто я, как я есть - такой
локальный оргазм ценою в цент. я тоже не могу сказать,
что я заплатила за эти строчки многим больше: как-то
плеснуло на бумагу, так быстро, я и не почувствовала.
ничего от меня не отслоилось с написанием.

я никогда не была пушистым зверем - скорее, пушным:
меня вечно держали за дивиденды, за мех в перспективе,
и я устала от этого. так что олина недавняя фраза,
сказанная у меня на диване, "я не могу перестать
приходить сюда, тут кайфово", прозвучала для меня не
лучше, чем когда-то настина "но есть-то что-то надо" в
супермаркете... настя когда-то тянула меня по капле, как апельсиновый сок из трубочки, оля теперь делает то же самое, живя у меня дома в среднем два-три раза в неделю, привыкнув к тому, что тут есть ее тапки, полотенца, зубная щетка, и я - теплый комок уюта, гарантия комфорта, тактичное невмешательство. я привыкла, и мне не кажется уже, что мне чего-то не дают... мне совершенно уже все все равно: опять растащили на кирпичи, а я-то, как дура, пытаюсь
в сотый раз намалевать на отдельных сегментах забытую фреску - улыбку, что ли?

помнится, написала как-то на днях оле большое письмо,
с кучей эмоций в ущерб идеям и логике (не по поводу
нее, а вообще, просто я,я,я,я,я,я,я...), а в ответ
получила 1 строчку:"Машка, напиши что-нибудь еще..." :))))
такой вот комплимент, реплика из зала, дескать,
давай, мне нравится, пой. а то, что у меня дырок на
теле не 8, как у всех, а 143, и из каждой течет, то
кровь, то слизь, то вино, то моча - это нормально, это
так и надо. валяй, мол, все очень художественно, ты молодец.

питаюсь подножным кормом, прекратила себе готовить
совершенно. за неделю, что бегала в соседнее Невское Жили-Были по десерты, похудела на 3 кило - стрессы, стрессы... оно, конечно, чудесно, но мешает постоянная тошнота. пью кефир. жую кедровые орешки.

купила мешочек на мобильный телефон в виде плюшевого
мишки - и только сейчас вспомнила твое "у тебя фартук
с мишкой..." плевать я хотела на пробитость в космос:
на стихире таких уродов 16 тысяч, если каждый будет
долбаться в космос, то что ж получится? кто-то
выплеснул чашку чая на этот сайт, кто-то вылил слезы,
кто-то просто плюнул, - если от этого хоть на секунду
соседу стало лучше/хуже - вообще как-то, значит, уже
хорошо. прошло, я думаю, время "БОЛЬШИХ" поэтов- ну, и аминь. а мы будем так.

я не могу работать, меня блюет от работы, хорошо, что сейчас ее не очень много...

меня стали опять пытаться найти какие-то
прошложизненные люди. выразила неимоверный интерес к
моей персоне девочка из института (из первого из моих
четырех), с которой мы не общались года два.
настойчиво долбается в асю, попросила мобильный (я не
дала - она опешила, но на вопрос "зачем?" не могла
дать вразумительный ответ, так что номера не
получила), попросила найти ее на концерте Насти (я ее
видела, не подошла), - очень хочет. а я не хочу. саша ("хозяйка" нашего с настей недолгого совместного жилья)
шлет уже второе письмо и в каждом оставляет свой новый
телефон. из последнего письма я выяснила, что неземная
любовь с ее последним мужиком идет на спад, ей стало
скучней и страшней, она хочет поболтать. у димки спрашивала мой телефон еще одна психованная, мимо которой я целое лето ходила, как мимо столба, по переулку, в котором жили снайперы: она стояла под окнами и ловила в небе журавлей, а я просто ходила на работу.

куда они все прут, я никак не пойму? и среди них нет
ни одного любимого лица и ни одного лица, которое
могло бы стать любимым. про половую принадлежность тактично молчу.

потому что, на самом деле, мужики тоже есть, но тоже в
таком же маринованном виде. я им чего-нибудь скажу -
они в ответ тоже чего-нибудь скажут, а дальше -
провал. полный. как на сцене - с тухлыми яйцами,
криками (боли), свистом и изъятием этого номера из программы.

мне повадились дарить блокноты для заметок - я просто
уже с ума схожу: куда их девать? что в них записывать?
кому их показывать? дарят какие-то совершенно
шикарные, в кожанных переплетах, тяжелые - с ними
трудно играть в растрепанного очумелого гения, который
чуть что в разговоре выхватывает книжечку и строчит в
нее 10 несвязанных слов: уж больно степенные. кстати,
как только подарили, так я и писать почти перестала.
иногда бывает, что внутри что-то тыкается, но так
слабо, что я понимаю: это выкидыш, опять выкидыш... и
выкидываю сразу, не вынимая. скоро я стану ходячим
вместилищем дохлых райских плодов.

солнце выглядывает. весна, мать ее, скоро, кажется.
"Черная весна" по Генри Миллеру. если бы я не знала,
что был такой человек, как он, который начал писать в
36, я бы, наверное, застрелилась давно. хотя это кокетство.

видишь, видишь, да? какая я стала... видимо, надо уже
нажимать send, завязывать с этим, но я не хочу уходить
от тебя, я, как назойливый гость - и ты ведь не
выкинешь меня за порог? понимаешь, я не могу сейчас на
себя положиться, я совсем не могу за себя отвечать, не
могу обещать "я приеду", потому что поездка
предполагает некий план хотя бы дня на три вперед, а я
не могу планировать ни одно ощущение, желание, ни одну
эмоцию даже на десять минут вперед. я всем говорю:
меня лучше не трогать, хуже будет, но они мне не
верят, а я не умею плакать прилюдно. они уходят из
моего дома, из разговора со мной, из моей телефонной
трубы только тогда, когда отнять уже нечего, в полной
уверенности, что наградили меня чем-то взамен, но это
не так. и я просто сплю на ходу, вязну в словах, в
рабочих заданиях, в рынке, в мусоре, в родителях, в
пресных поцелуях, в планировании бюджета, в чьих-то
стихах - корова на тощей техасской земле с табачной жвачкой во рту.

все, я понимаю, что уже начинаю нести галиматью
(начинаю? смеешься:))) мне тоже смешно: можно
подумать, до последнего абзаца это была нобелевская речь...

мне пора.

я целую тебя - в затылок, безопасно, безобидно, долго.

твоя очень усталая, закорвалоленная Машка.

P.S. прикол хочешь? я не сказала, что я несчастна:) я
даже, похоже, вполне... это... счастлива...