[показать]

По мнению Анатолия Калугина, эпоха живописи практически завершилась в XX веке. И настала эра фотографии. А уж как подать снимок эффектнее, какие приемы использовать, чтобы привлечь внимание аудитории, как сказать что-то особенное в книге фотоистории – вопрос, который каждый мастер решает по-своему.

 

 

Свои фотоработы я выставляю в Интернете менее года. Я, скорее – живописец. Закончил МАРХИ, но по профессии не работал, сразу подался в художники. Живописное образование получил в салоне, где как технический сотрудник выставлял на обсуждение Худсовета работы авторов. На моих глазах мэтры обсуждали живопись, графику, прикладное искусство. Это продолжалось девять лет, и в конце я уже мог вместо маститых экспертов дать вернуюоценку любой живописной или графической работе.

Потом у меня возник свой бизнес, был собственный художественный салон, бар, рекламное агентство… Все это накрылось – попал вфинансовый цейтнот. Кое-как все это пережив, решил сконцентрироваться снова на живописи.

Одна из причин невысокого качества живописного продукта кроется в недостаточном эскизировании. К примеру, Врубель сделал для «Демона» сто масляных эскизов. Сегодня, скорее всего, никто так уже не работает. Обычно «страдать» начинают в картине и в ней же и увядают. Так и у меня происходило почти каждый раз. Тогда я решил попробовать эскизировать на компьютере. Таким образом, каждая моя «аля-фотография» на самом деле эскиз к картине, либо вариация на живописную или графическую тему. С помощью техники подбирать колорит, менять цвет, деформировать, композиционно варьировать оказалось очень легко и приятно. Когда у меня появились первые картинки, я подумал, а почему бы не показать их на фотосайтах, посмотреть на реакцию людей? И неожиданно получился, не скажу успех – просто теплый прием. Этот почти наивный ход оказался легкой новацией: живопись – практически суриковская, практически классическая – в фотографии. Художественное образование дает ощутимое преимущество при обработке снимков. Приемы в Photoshop и Corel Painterосваиваются легко и не художниками. Но для результата с претензией нужны еще набитая рука и поставленный глаз. Часто бывает, что великолепные по технике фотоработы сделаны, мягко выражаясь, с недостаточным вкусом. Жанры фэнтези, аниме – яркий тому пример. Потому важнейшими для фотохудожника требованиями являются базовые навыки в живописи и представление о категориях, которыми она оперирует.

 

Это то, что под рукой. На самом деле, интересно все, натюрморт очень нравится, хотя даже не знаю, с чего начать. Сейчас вот новая тема, которая захватила – живые камни. Фотографирую скульптуру и пытаюсь заставить ее дышать.

Раньше я писал только пейзажи, но всегда стремился к жанру Nude.Я обратил внимание, что широкая известность и притягательность приходят к произведениям этого жанра, потому что именно женские образы владеют умами человечества. Вероятно, эксплуатируется подсознательное влечение каждого человека, почти по Фрейду. Посмотрите на фотосайтах: посещаемость «Ню» в десять, в пятнадцать раз больше посещаемости раздела «Пейзаж». Однако в историю входят либо мастера экстра-класса, как Серов, Сарджент, либо нашедшие новый декоративный язык в этой теме – Модильяни, Климт, Шелле. Климт писал и пейзажи великолепные! Но как они котируются по сравнению с его роскошными женщинами?

 

 

…религия и служение абсолютной красоте. Творцу как художнику. Если мы начнем сравнивать между собой красивейшие объекты этого мира, то женские лик и тело займут первое место. На втором – мужское тело, дальше лошадки, кошки... Соперничать с женщиной могут только цветы.

 

Я напомню слова Мольера: все жанры хороши, кроме скучного. Нет такой хорошей вещи, которую нельзя было бы испортить. Искусство не поддается четкому логическому анализу. Жанры, сюжеты – это вторично, примерно как либретто в музыке. А визуальный ряд – как музыка для глаза: он услаждается, или с гневом отвергает изображение.

Художественно можно показать любую вещь, независимо от жанра. Просто есть мастера, глубинно чувствующие конкретную тему. В Японии жил художник, рисовавший только кабана. К концу жизни он стяжал звание «мастер спящего кабана». Мне скучно, когда я не вижу красоты: как правило, это репортаж, да еще и черно-белый. Адептов, почитателей этого жанра – море, сайты оккупированы фотографами-журналистами, снимающими ч/б репортаж. Свой лексикон, почти философия, заумнейшие комментарии и все вокруг – иллюстрации к газетной статье...

 

Да, «полосатая». Идея не моя. Как-то попался чешский фотожурнал пятьдесят какого-то года, и там фотограф экспериментировал с полосками, треугольниками, кружочками, и меня совершенно потрясли его работы. Я понимал, что на пленке привести изображение в контраст без полутонов было крайне трудно. И то, что ему удалось – мне не подвластно. Я лишь коснулся этой темы: примерно месяц собирал реквизит, потом уговорил примерить полосатые вещи мою модель и сделал абсолютно бездумно около сотни снимков… С тех пор мне не удалось повторить такую фотосессию с большим смыслом или содержательностью. Эксплуатирую и обрабатываю только ту случайную серию. Задумывалось это под графическую линию постеров.

Ах, как это было бы хорошо! Но вовсе и не обязательно. Минутная влюбленность – этого достаточно. Ахматова прожила с

[показать]

Модильяни год, пожалуйста – серия работ. Вернулась в Россию – появилась у Амадео другая модель и работы поинтереснее, а кто мог бы с Анной посоперничать как с женщиной-судьбой? Попробуй разберись в голове художника, он сам творит миры и предпочтительнее – из ничего. Собратья по учебе в академии вспоминали о Левитане: он мог сесть возле первой лужи и вернуться с отличным этюдом...

 

 

У меня нет опыта съемки профессиональных моделей. Когда я фотографирую, сначала объясняю, как устроено тело: у женщины несколько сотен «шарниров», потому нет двух одинаковых поз, кроме прямостоящих. Комбинаторика – как звезд на небе. И для того, чтобы проявить доставшуюся ей даром красоту и создать то, чего еще не было, женщина должна ломаться, гнуться везде, где только можно – от талии до мизинчика. И вот когда модель по моим наущениям начинает вращаться, я не успеваю сфотографировать хорошую позу, а вернуть ее не удается. Кадр уникален, он один единственный. Потому я сержусь на себя и на модель, когда она двигается слишком быстро. Модель должна быть послушной, старательно подыгрывать фотографу, с этих позиций профессиональные барышни предпочтительнее. Любимая женщина капризна, может диктовать свои условия, в любой момент сказать: стоп я устала...

У женщины все красиво, складки в том числе. Кстати, в Книге Бытия описано, как Сыны Божии запали на дочерей человеческих, когда увидели, что они красивы. Красота есть у любого возраста, у бутона и цветка увядающего, последняя изысканнее и философичней. Острая индивидуальность приходит с возрастом. Мне попалась фотосессия 16-летней Бриджит Бордо – не на что смотреть. А через 10 лет! Усредненный идеал хорош местами, но в точках экстраполяции глаз требует индивидуальности. Необходим отход от идеала. Но недалеко, иначе перерастет в безобразное. Зеленецкий, превосходный художник, про то, как надо писать, говорил: «Ну конечно, это должен быть реализм. И чуточку хулиганства!». Вот каждый раз ломаю голову: чуточка – это сколько?

 

 

У стандарта нет индивидуальности. Силиконовые шары моделей из «Плейбоя» вызывают тоску, убивают напрочь форму, а естественная грудь невероятна, нарисовать невозможно, такая она сложная. В институте у нас был предмет «Обнаженная натура». И вот, рисую я грудь в чистый фас. Уже бумагу затер, не могу «поймать». Подошел к приятелю, лучшему рисовальщику в группе (а он сбоку сидел, ему понятнее было). Говорю: «Андрюш, помоги, не справляюсь». И он несколькими движениями сделал то, чего я никак не мог добиться… Это я к тому, насколько интересна форма. Модели естественные хороши для камерного интимного жанра, а идеальные фигуры – это требование варьете и глянца.

 

Я проще работаю. Так мыслят фотографы профи, которые загодя пытаются придумать, что они и как будут снимать. Я же очень приблизительно задаю тему, смотрю в видоискатель и ловлю в себе чувство: красиво или нет. Мне главное – успеть нажать на спуск в тот момент, когда отзывается внутри. А дальше просматриваю, отбраковываю и обрабатываю.

 

 

Из 100 художников только у трех есть цвет – статистика. У остальных – условная подкраска. Живопись, по своему определению – это «образ цветом». И редчайший феномен, высшая ступень живописи, до которой дорастают художники – когда они свободно изъясняются цветом. Цвет должен быть многосложным, не дублироваться в одной картине, не выбиваться из общего колорита. Колорит – это общая цветовая гамма, и тоже сложная. Отсутствие света в моих работах – результат того, что я загоняю обработку в единый колорит, накладывая фильтр, либо использую еще какой-нибудь прием. За счет этого я получаю цельность. Работа перестает разваливаться, перестает быть дробной. Глаз отдыхает, посылает в мозг сигнал благодушия.

Вернемся к проблеме верного цвета. Если мы выдавим на палитру хотя бы шесть базовых цветов, комбинаторика замесов будет состоять из миллиарда оттенков. Вопрос: как художнику выбрать нужный, один единственный цвет? Почему нет цвета? Потому что задача так сложна. Великие опираются на хорошую школу, интуицию, пленерную практику, общение на выставках – то, что уходит из современной жизни. Художник замыкается наедине с репродукциями. Есть работы феноменальные: стоишь и плачешь, и жаждешь обладать этим чудом. Андрей Боголюбский увидел икону Владимирской Божьей матери и не смог жить без нее – украл…

Благодаря тому, что в Photoshop есть три движка по цвету, комбинаторику и вариативность очень легко пройти, уже не так потребны таланты предугадывания цвета, можно сохранить несколько вариантов и сравнить их между собой, можно за счет слоев перекрашивать детали, накладывать их одну на другую, движками менять их цвет и насыщенность. За 15-20 минут просматриваешь почти все варианты. Photoshop дает невероятные возможности работы с цветом. И непонятно, почему немногие пользуются этим.

 

Когда говорят пастельные, подразумевают разбеленные. Я более люблю сочные, «дальнобойные» цвета. Другое дело, что у каждого художника есть некая зацикленность. У меня – желтый. В пейзажной живописи, по правилам, желтую краску не выдавливают на палитру. Потому что, если вы посмотрите вокруг, не увидите желтого, за исключением закатного света. Желтым может быть цветок или платье у персонажа, но спелая рожь, пыль – охристые. И мастера обходятся без желтого, а дилетанты – напротив. Однако в декоративной или абстрактной живописи дело обстоит по-другому. Я перекладываю желтый и не могу ничего с собой поделать.

 

 

Название – это очень любопытный момент: если автор ставит три звездочки или оставляет работу без названия, видно, что он испытывал затруднение, подозрительную растерянность. На фотосайтах есть категория критиков весьма

[показать]

высокомерных, но обращаешь внимание на характерную манеру якобы конструктивного анализа: прочитывается название и снимок дотошно сверяется на строгое соответствие. Я много раз так попадался. Художественный образ – вещь весьма таинственная, иной раз он не дает покоя, и нуждаешься в подсказке – тут-то и потребно авторское название: какие у него были аллюзии, почему так странно и, казалось бы, не в тему подпись под фото? Название – как последний штрих, оно дорогого стоит.

 

Интернет открыл мне европейскую живопись, столько новых имен, потрясающее качество. Центр, конечно, был во Франции и лучами расходился по крупным городам. Расцвет – вторая половина ХIХ – начало ХХ века. Импрессионисты все разные – есть академичные, есть хулиганы… Но вот что непонятно: они не породили ярких последователей, «на детях гениев природа отдыхает». Хулиганство в «передозе» свалило живопись в сюр и дадаизм. Опять же изменилась архитектура, и для новой среды потребна стала новая живопись.

Условно возьмем, что возраст человечества – примерно 10 тысяч лет. А живописное мировоззрение начинает формироваться в XVI веке, достигает апогея в XIX и медленно, но верно загибается в ХХ. Территориально это только Европа и выходцы из Европы в Америке. И становится очевидна уникальность явления и его культурологическая драгоценность.

Если же говорить о предпочтениях, я люблю все хорошее, а из современных у меня два любимых автора – Валерия Коцарева и Бато Дугаржапов.

 

Безусловно. Причем этот «взрыв» произошел с появлением цифры. Как развиваются направления в искусстве? Сначала появляются стволы – несколько корифеев. Дальше, их ученики – сучья. И наконец – листва: в архитектуре «формирование кроны» продолжалось 50 лет и называлось постмодернизмом. Это когда все стили смешались, нет правил, можно все. А в фотографии эта «крона» расцвела моментально. Цифра и Интернет в тысячи раз интенсифицировали процесс съемки, просмотра и обмена мнениями. Резко умножилось число увлеченных фотографией людей. При этом удивительно, что предложение и спрос сбалансированы. Добавьте сюда эксперименты с Photoshop и другими редакторами – мы наблюдаем динамический сдвиг, связанный с техническими открытиями.

Усовершенствование фотоаппаратуры ведет к перевороту представлений об этом мире. Например, изготовили камеру, отрабатывающую одну десятитысячную секунды, подняли на аэростате и стали снимать молнии. Обнаружили: после удара молнии в землю через милисекунду в то же место бьет другая из стратосферы, а уже из ее основания расходятся концентрические круги или бьет в космос голубой фонтан.

Фирмы-производители цифровых фотоаппаратов держат в секрете свои методики получения цвета, таинственна математика обработки сигнала возбужденных диодов матрицы. Я вдруг заметил, что в кадрах мне часто попадаются летающие тарелки. Стал размышлять на эту тему и понял: на них стоит какой-то защитный экран, и человеческий глаз их не видит, а матрица берет, у нее шире диапазон. Стал снимать просто чистое небо – мало не показалось. Некоторые наиболее эффектные снимки выкладываю на ФотоЛинзе, реакция – молчание. Мне даже случайно Богородица попалась. Это к вопросу о возможностях цифровых матриц. А если с ними целенаправленно «похимичить»?

 

Снять можно, подсветить интересно... Форма прекрасная, академичная… Но отсутствует момент эротизма. Я гетеросексуал.

Непросто разобраться. Гойя, когда рисовал своих барышень, одевался в лучшие костюмы. Для него момент рисования был равносилен реальному общению. Когда я первый раз снимал ню, почувствовал нечто необычное, мне показалось, что взаимоотношения модели и фотографа выше, интереснее, чем половой акт. То есть там настолько много каких-то дополнительных аспектов, прикосновений, взглядов, и этот совместный поиск красоты... А с мужчиной? Либо академический подход, либо риск свалиться в гомосексуальность. У меня был знакомый художник, который уехал за границу и стал там ведущим фотографом мужского ню, но его ориентация очевидна. Греческая скульптура проникнута этим духом – Диадумен, Антиной… Караваджо отменно рисовал юношей, наш Иванов, когда писал обнаженных мальчиков для «Явление Христа народу», не мог справиться с волнением и все наброски делал неважные, дрожащей рукой…

Стыдно говорить. Сначала у меня был Fuji FinePix S7000. На него большая часть кадров снята. Потом я купил зеркалку Nikon D40. А мечтаю о Nikon D300. Обожаю фотоаппараты и, казалось, приобрел бы их все. Но для моих задач (чтобы выставляться на фотосайтах) не нужна хорошая камера. Разница в классе начинается с 3–4 мегапикселей. Для разворота в глянцевом журнале, понятно, необходима техника суперкласса. А для того, чтобы сделать эскиз в компьютере и потом распечатать плоттером на холсте как импрематуру под живопись, качество камеры не имеет большого значения. Объектив у меня 18-55 мм. И телевик 70-300 мм, интересные портреты получаются метров с 10.

 

Регулярно печатаю свои снимки (у меня плоттер НР 110, можно 65х165 см сделать) и претворяю в картины. А насчет любимой–нелюбимой работы… Здесь, как в многодетном семействе: самые любимые – новорожденные. Любимая – последняя, которую сделал. В ней еще живешь, ее еще смакуешь. Остальные – это прошедший этап.

Для выставки желательно отбирать принципиальные фотографии, в которых есть новация или особый прием. Человек должен учиться и развиваться. Ежели он соответствующим образом меняется, то оглядывается на себя любимого полугодовой давности и воспринимает себя наивным дурачком и творчество свое, в лучшем случае – детским.

[показать]

Настоящему художнику и дизайнеру не должно нравиться завтра то, что он делает сегодня. Нужны новые темы, подходы, приемы и большая глубина как искомое.

 

Диффузия. Фотография вне времени, потому что в ней есть красота, а красота – объективная вещь. Она существует вне человечества. Красивое дерево… Человек умирает, дерево остается. Значит, прекрасное существует вне человека, а не только в нем и не есть его субъективное переживание. Фотография – это и стоп-кадр конкретного времени, вспомните ретро-фото. Смотреть можно бесконечно, открывается совершенно незнакомый мир. А если взять не единицу, а совокупность снимков – налицо динамика, история развития, «гольфстримы» и пенные всплески, кричащие от боли и радующиеся; к ним надо бы прибавить еще неотснятые кадры. Это живой организм, океан, архив цивилизации. Может еще потому и захирела живопись, что появилось идеальное средство бытописи человеков.…

В 60-е годы люди вырезали картинки из журнала «Огонек», которые им нравились, и делали подборочки. А сегодня? Я за три года в Интернете собрал тысяч 150 выдающихся фотографий. Часто читаю отзывы к работам любимых авторов: «Забираю», «В избранное». Уже не могу представить жизнь без любования этим чудом: оно насыщает, вдохновляет, успокаивает... Итак, сейчас сформулирую: «Фотография – это машина времени».

 

 

Конечно. Фотографов, перед которыми хочется снять шляпу – сотни. И каждый хорош по-особенному. Индивидуальность – самое главное в фотографии. И если по снимку можно идентифицировать того, кто его сделал, если у автора есть свой стиль, он достиг завидного состояния, он двинул, может и на полшажка, границы этого Безумного мира – Фотографии.

 

Я не соперничать хочу, а участвовать. Ту небольшую аудиторию, которой понравились мои работы, я благодарю, их голоса и комментарии греют мне душу. Лучшего и не надо. А фотохудожникам желаю творческой одержимости...