Предупреждения - те же.....

Глава 4

Чарльз без особой охоты приехал на вечеринку к Китону Лэндвику. Этот парень славился своим пристрастием к кутежам и любовным похождениям, словом позорил свой род. Чарльз никогда не осуждал Лэндвика, но и не одобрял особо. Если Китону нравится слава пьяницы, развратника и транжиры, то, какое Чарльзу до этого дело?

Лорд Честертон иногда приезжал на сборища в Лэндвик-Хаусе, чтобы немного расслабиться, как все мужчины – выпить, перекинуться в картишки, подержать на коленях хорошенькую актриску, но не более, – Чарльз никогда не прибегал к случайным связям, для романов у него было достаточно кандидаток среди знати.

Китон и Саймон были товарищами по несчастью, им никогда не везло в покер, поэтому они проигрывали целые состояния. Вот и сейчас сэр Лэндвик проиграл за вечер почти две тысячи фунтов, он сделал вид, что ничуть не расстроился, совсем напротив, и предложил Чарльзу, которому крупно везло в игре, выпить немного скотча. Они лениво развалились на мягкой софе, слегка опьяневшие, вальяжные, и говорили о разной чепухе.

-Мой друг, если б вы знали, какие письма я писал леди Гриншип, - изливал душу Китону Чарльз, - я буквально целые тома сочинял. И что же она? Присылает мне коротенькую записку: “Дорогой Чарльз, я влюблена в капитана “Темной леди”, прошу забыть меня”… И все такое…

Китон почти не слушал Чарльза, только кивал, чувствуя, что засыпает. Очевидно, что пятый стакан был явно лишним. Чарльз оставил Китона и, сам изрядно подвыпивший, но сохранивший ясность рассудка, отправился на террасу, чтобы подышать свежим воздухом.

Необычайно красивая луна заливала всю террасу бледным, нереальным светом. Сначала Чарльзу показалось, что перед ним видение – серебристый ангел, но, встряхнув головой, он понял, что видит просто юношу, сидящего на перилах и прижимающегося спиной к колонне. Он вытянул одну ногу, другую обхватил руками. Переливы теней от деревьев играли на его лицу, создавая иллюзию зыбкого очарования. Внезапно Чарльз понял, что перед ним самый обычный человек, которого он знает – Джеймс Паркер.

Художник заметил Чарльза, но ничем не выдал этого. Он продолжал смотреть в глубину сада, а серебристая ночь ласкала его юное лицо.

-Не ожидал встретить вас здесь, лорд Честертон, - задумчиво сказал Джеймс, не обращая внимания на Чарльза.

-Я тоже не ожидал увидеть вас, мистер Паркер, - повторил Чарльз, потому как от волнения не мог найти подходящий ответ.

Красота ночи будоражила кровь, заставляя видеть все в волшебном свете, даже мальчишка показался ангелом.

-Я бываю везде, где успеваю, - произнес юноша.

Джеймс посмотрел на Чарльза, и тот подивился, что ни в голосе, ни в глазах, ни на губах художника нет усмешки, которая при первом знакомстве показалась Чарльзу второй натурой Джеймса. Сейчас юноша казался задумчивым и даже мечтательным.

-Сегодня красивая луна, - сказал он тихо, будто сам себе.

Чарльз подошел к перилам и оперся на них локтями. Он посмотрел туда, куда был направлен взгляд Джеймса, и увидел серебристые блики луны, плескающиеся в озере.

-Луна не лжет, - заявил Джеймс, его загадочный тон удивил Чарльза, - она всегда прекрасна, и под этой красотой не прячется никакого уродства.

Джеймс внимательно и удивленно посмотрел на Чарльза, будто впервые увидел.

-Что вы здесь делаете?

-Пришел к приятелю, Лэндвику, - почему-то оправдываясь, произнес Чарльз.

-Вам здесь не место, - серьезно сказал художник.

-Это еще почему? – возмутился лорд Честертон.

-Вам не нравится это место, подобные сборища вам не подходят.

-Позвольте мне самому решать, - недовольно сказал Чарльз.

-Я сказал, что думаю, - Джеймс равнодушно пожал плечами и уставился в сад.

Молчание становилось тягостным, и Чарльз не знал, как его нарушить. Джеймса, похоже, забавляла растерянность лорда, усмешка вновь заискрилась в голубых глазах и на тонких губах. Чарльз глупо смотрел на Джеймса, пытаясь списать свою неуверенность на выпивку, но голова была сейчас ясной, как никогда.

-В лунном свете вы выглядите еще красивее, - невозмутимо произнес художник, - мягкий свет только подчеркивает правильный рисунок вашего лица.

-Вы рассматриваете всех людей как потенциальных моделей? - сказал Чарльз, чтобы скрыть свою неуверенность, он вновь почувствовал робость, глядя в колючие, пронзительные глаза Джеймса.

-Я просто вижу красоту, - ответил он, - а красоту всегда хочется запечатлеть на холсте, чтобы хоть на миг остановить ее неуловимость.

-Над чем вы сейчас работаете? – поинтересовался Чарльз.

-Над заказом, - небрежно и презрительно фыркнул Джеймс, раздувая свои изящные ноздри, - портрет лорда Валентайна.

-Похоже, вы не любите заказы?

-Не то слово, - усмехнулся Джеймс, - они словно воруют у меня часть моего мастерства.

Чарльз хотел было спросить, отчего же Джеймс принимает заказы, но осекся, осознав всю нелепость вопроса, – на что же еще существовать художнику, если не писать за деньги картины?

Лицо Джеймса вновь приобрело оттенок мечтательности, оно казалось одухотворенным в волшебном свете луны.

-Вы боитесь меня? – спросил он небрежно.

-Нет, - вздрогнул Чарльз, - с чего вы взяли?

-Я слышал о вас, как об общительном и остроумном человеке, но в моем присутствии вы робеете.

Чарльз не нашел, что сказать.

-Я художник, а не судья. Даже если я вижу вас насквозь, это не значит, что я использую это против вас.

-Благодарю, - невесело произнес Чарльз.

-Большинство людей и не видят то, что я хотел показать в своей работе, для них это просто красивая, качественная картина, - продолжал откровенничать Джеймс.

-Ваши тонкие намеки только для посвященных? – настала очередь Чарльза ухмыльнуться.

-Для того, кто знает, на что смотреть.

-Это дает вам большую свободу для выражения.

-Вы правы.

-Я боюсь за лорда Валентайна, - попытался пошутить Чарльз, - что вы с ним сделаете?

Джеймс хитро и загадочно улыбнулся.

-Боюсь, что к искусству это не будет иметь никакого отношения.

-Вы не считаете картину на заказ искусством?

-Нет, я считаю их товаром, - горько заметил художник, - товаром для потребления.

-По-моему, картина не подходит под такое определение, - неуверенно сказал Чарльз. Он уставился в сад, чтобы не видеть холодных цепких глаз Джеймса.

-Это вам так кажется, - произнес юноша.

Чарльз вновь почувствовал неловкость. Что-то было в этом юноше, заставлявшее лорда теряться. Может, ощущение превосходства этого художника над другими, он с легкостью критиковал каждого, ничуть не заботясь об этике и хорошем тоне, но не это пугало Чарльза, а то, что Джеймс действительно говорил правду.

-Почему бы вам ни вернуться к своим друзьям? – настойчиво спросил Джеймс.

-Вы меня прогоняете? – Чарльз был поражен такой бесцеремонностью.

-Да, - ничуть не смущаясь, ответил художник, - я хочу остаться один.

Чарльз знал, что должен возразить, заявить о таком же праве находиться здесь, как и у этого высокомерного парня, но вместо этого лорд Честертон послушно покинул террасу.

Когда Чарльз вошел в гостиную, к нему тут же подскочил Саймон.

-Вот ты где! Я тебя везде искал. Что ты делал на террасе?

-Разговаривал с Джеймсом Паркером, - все еще в задумчивости ответил Чарльз.

-С этим художником? – скривился Саймон.

-Да, - Чарльз удивился, увидев его недовольную гримасу, - тебе он неприятен?

-Просто он мне не нравится, - признался граф, - строит из себя что-то. Нас едва представили, как он мне с ходу заявил, что смысл моей жизни – впустую тратить время и состояние.

Чарльза это поразило.

-Но ведь это правда, - не мог не признать он.

-Да… - растерялся Саймон, - и что с того? – он гордо вскинул рыжую голову, - какое право он имеет говорить мне это? Да кем он себя возомнил? Считает, что может вот так, запросто обличать людей, показывать им свою неприязнь.

-Но ведь не каждый на это решится. Признайся, это довольно смело.

- И что с того? – заворчал Саймон, - только приехал, а уже чувствует тут себя хозяина положения. Выскочка – вот он кто, этот художник.

-Хватит, не брюзжи, - оборвал его Чарльз.

-А ты что скажешь о нем?

-Я?…не знаю,… - Чарльз понял, что не может составить своего мнения о Джеймсе Паркере. Этот человек определенно интересен, но лорд пока не понял, приятен он или нет. Это было удивительно, ибо Чарльз мог сразу же определить свое отношение к человеку. С Джеймсом все обстояло иначе, - думаю, я пока не достаточно с ним знаком, чтобы решить, как к нему относиться.

-Вот и не знакомься, - посоветовал Саймон,- он будет считать тебя папенькиным сынком, и открыто станет выражать свою неприязнь.

-А разве ты не считаешь меня папенькиным сынком? – подивился Чарльз.

-Ну, я иногда упрекаю тебя, за то, что ты слишком зависишь от отца, но это нисколько не умаляет тебя в моих глазах.

-И на том спасибо, - улыбнулся Чарльз.

-Ладно, пойдем, - оживленно Саймон потянул друга за руку, - я присмотрел двух очаровательных цыпочек, которые помогут нам весело провести время.

Чарльз недовольно вздохнул и пошел за Саймоном.

Глава 5.

Загородный прием у Гарретсов навеял только скуку на Чарльза, который не любил деревню, а в сочетании со светским обществом она нагоняла смертную тоску. Леди Камингс пыталась вновь затащить Чарльза в свою постель, но он посчитал, что их отношения давно исчерпали себя, и сейчас эта женщина, эгоистичная, самовлюбленная, неискренняя даже в постели, совершенно не привлекала Чарльза, к тому же еще сильно было разочарование от предательства Хелен. Лорд Честертон посчитал, что сейчас ему будет гораздо лучше без романов. От женщин одни печали и разочарования.

Когда Чарльз вернулся в Лондон, то почувствовал себя свободно. На обратном пути отец упрекал Чарльза за то, что тот не уделил никакого внимания ни леди Виоле, ни другой достойной юной барышне. Чарльз со скучающим видом выслушивал наставления отца и в сотый раз жалел, что поехал с ним в одной карете.

Чтобы поднять настроение, Чарльз решил прогуляться по набережной. Он любил смотреть на Темзу ночью, освещенную луной и редкими фонарями. Молодой человек, не спеша, гулял, наслаждаясь одиночеством и спокойствием, рассматривая редких прохожих, гадая, что их выгнало из дома в столь поздний час.

Всего в нескольких шагах впереди себя Чарльз увидел Джеймса Паркера. Художник сидел на парапете, скрестив ноги и положив на них твердую папку. На папке лежал лист, и Джеймс рисовал на нем быстрыми штрихами карандаша. Сейчас вид у него был очень сосредоточенный, но сохранилось и выражение мечтательности, которое Чарльз видел при свете луны на террасе у Лэндвика. Лорду показалось, что он видит, как совершается таинство – создание картины, и хотя художник делал лишь наброски, Чарльз считал, что это впечатляюще и восхитительно. Ему захотелось поскорее взглянуть на лист художника, но он не решался, опасаясь своим вмешательством разрушить творческий настрой Джеймса.

Художник сам заметил Чарльза, на миг оторвав взгляд от рисунка.

-Лорд Честертон, - позвал он, - добрый вечер.

-Добрый вечер, мистер Паркер, - Чарльз неуверенно подошел ближе.

-Вы не боитесь один разгуливать так поздно? – насмешливо спросил Джеймс.

-Думаю, я смогу за себя постоять, - твердо сказал лорд, - а вы тоже не боитесь?

-Я ничего не боюсь, - самоуверенно заявил Джеймс.

Чарльз осторожно пытался заглянуть на папку, чтобы увидеть рисунок. Джеймс снисходительно улыбнулся, заметив его смешные попытки, и сам развернул рисунок, чтобы показать Чарльзу.

Лорда поразила россыпь легких карандашных набросков – фигуры людей на темной набережной. Несколькими свободными и уверенными штрихами художник точно ухватил и передал позы людей, их движения, даже настроения - торопливость, опаску или, наоборот, беспечную расслабленность.

-Впечатляет? – спросил Джеймс, увидев реакцию Чарльза.

Лорд кивнул, не в силах подобрать слова.

-Это просто эскиз, - небрежно сказал Джеймс, - ничего особенного.

-Мне нравится, - наконец произнес Чарльз, - видна рука мастера и талант.

Художник беспечно улыбнулся и самоуверенно сказал:

-Я чертовски хорошо рисую, и с этим ничего не поделаешь.

-Я могу?… - Чарльз запнулся, - если вы не против … я хотел бы посмотреть ваши эскизы.

-Конечно, - легко согласился Джеймс, протягивая Чарльзу папку с рисунками.

Лорд прислонился к парапету и стал разглядывать наброски. Они были очень разными – совсем схематичными или тщательно проработанными, но поражали своей реалистичностью, воздушностью линий, мастерской подачей – мрачный Тауэр, романтичные деревенские пейзажи, лондонские улицы, прохожие, темная Темза. Больше всего Джеймс любил рисовать людей: гуляющие парочки, нищие, проститутки, полисмены – все представители населения Лондона.

-Это очень красиво, - восхищенно произнес Чарльз, - оригинально, свежо, необычно. Я такого не видел раньше. Каждый набросок, как произведение искусства!

Джеймс согласно кивнул.

-Я подбираю материал для картины “Ночной Лондон”, - сообщил он.

-А как же портрет лорда Валентайна? – осведомился Чарльз.

Джеймс небрежно отмахнулся:

-Это всего лишь заказ.

-Вы не считаете его настоящей работой?

-Нет. Я могу сделать этот заказ очень быстро и отделаться от него, но для настоящей работы требуется длительная подготовка. Если работа мне интересна, то не хочется торопиться, - Джеймс с упоением рассказывал о своем творчестве, а Чарльз слушал с вниманием и искренним интересом, - я всегда делаю множество набросков, этюдов.

-Вот как эти? – Чарльз указал на рисунки.

-Да, это для “Лондона”. Я тщательнейшим образом все продумываю – композицию, цвета, линии, формы, ищу до тех пор, пока не добьюсь идеала.

Чарльз смотрел то на художника, то на его работы.

-Это потрясающе! – наконец сказал он.

-А вы, я вижу, настоящий знаток и ценитель, - усмехнулся по-доброму Джеймс.

-Я люблю настоящее искусство, искреннее. Но сейчас развелось столько бездарей, подражателей…

-Вы мне об этом говорите?! – художник усмехнулся вновь, но с удивлением, - уж кому, как не мне знать, какие сейчас художники. Модные художники, - презрительно произнес он, - и такие же бездарные критики и ценители, ни черта не смыслящие в искусстве. В вас я вижу искренний интерес и знание предмета.

Для Чарльза это позвучало, как комплимент.

-Благодарю за такое мнение, - скромно произнес он, - мне приятно, что вы так думаете.

-Да мне все равно, приятно вам или нет, - заявил художник, - я говорю, как есть, – вы разбираетесь в искусстве. Вот и все!

“Он не очень-то дружелюбный”, - пронеслось в голове Чарльза.

Он вновь обратился к эскизам. Его привлек портрет нищей девочки, сидящей на мостовой с младенцем на руках – очень жизненный и одухотворенный рисунок, но без всяких романтических прикрас.

-Нравится? – осведомился Джеймс, заглядывая через плечо Чарльза.

-Да, - выдохнул лорд, чувствуя дыхание на своей щеке, - этот рисунок мне нравится больше всего.

Джеймс самодовольно улыбнулся.

-Я бы хотел…- Чарльз растерялся, - мне бы было очень приятно, если б вы подарили мне этот набросок, - лорд сделал ударение на слове “набросок”, чтобы подчеркнуть, что для художника это незначительный жест.

Но Джеймс категорично заявил:

-Я дарю свои работы только друзьям.

Чарльз разочарованно вздохнул, но ему пришлось признать, что согласен с Джеймсом, он бы тоже не стал раздаривать свои работы первому встречному. Чарльз мог едва назвать себя знакомым Джеймса Паркера. Он вернул папку художнику, и вот снова легкий карандаш забегал по бумаге, создавая быстрыми штрихами очарование ночной набережной Темзы.

-Завтра Джордж Слейтер устраивает творческие посиделки, - как бы между прочим заметил Джеймс.

Чарльз кивнул.

-Вы пойдете? – небрежно осведомился Джеймс.

-Думаю, да, - так же небрежно ответил Чарльз, но после деревенской скуки он всей душой рвался к Джорджу на его интереснейшие вечера.

-Я бы мог принести другие рисунки, если вам это интересно, - не отрываясь от своего занятия, сообщил художник.

-Конечно, очень интересно! – радостно оживился Чарльз.

-Отлично, - снисходительно улыбнулся Джеймс, он едва взглянул на лорда и вновь увлекся работой.

И опять лицо его стало задумчиво-серьезным и увлеченным.

-Думаю, я не должен вам мешать? – вежливо спросил лорд.

Джеймс согласно кивнул.

-Спокойной ночи, мистер Честертон.

-До завтра, мистер Паркер, - произнес Чарльз, расстроенный внезапным равнодушием художника.

Он пошел дальше по набережной, изредка оглядываясь и высматривая хрупкую фигуру художника.

Ночь властно захватила город в свои объятия, в воздухе витал запах приближающегося лета.

“Утром будет дождь”, – равнодушно заметил про себя Чарльз. Он поймал себя на том, что уже с нетерпением ждет завтрашнего вечера, чтобы вновь поговорить с Джеймсом Паркером и посмотреть его рисунки.

Глава 6.

-Чарльз, дружище, где ты пропадал? – радостно воскликнул Джордж, - тебя неделю не было в Лондоне.

-Я гостил у Гарретсов, - со скучной миной сказал Чарльз.

-Ну и как, хорошо провел время? – засмеялся Джордж, дразня лорда.

Чарльз сделал недовольную гримасу.

-Леди Виола очень мила, - заметил Джордж, - это ей ты заинтересовался?

-Нет, - равнодушно сказал Чарльз, - она мне совершенно неинтересна, самая обычная девица, как и все другие.

-Ну-ну, мой друг, она мила, образованна, богата, – чего еще тебе желать?

-Не знаю, мне этого мало, - признался Чарльз.

-У тебя слишком строгие требования. Я так считаю, что у женщин ничего и не должно быть, кроме прелестного личика и жарких губок.

Джордж рассмеялся.

Чарльз уже бегло рассматривал собравшихся, пытаясь отыскать Джеймса Паркера.

-Ищешь МакГрегора?- осведомился Слейтер.

-Да… - растерялся лорд Честертон.

-Вот же он! – радостно заявил Джордж, указывая на приближающегося Саймона.

Он был как всегда весел и беспечен.

-А вот и я, - сообщил Саймон.

-Приветствую тебя, дружище, - Чарльз похлопал Саймона по плечу.

Шотландец тут же принялся увлеченно рассказывать о том, как он ходил в театр с Камиллой Эплтон, и как она ему позволяла больше, чем следует. Но Чарльз почти его не слушал, глаза лорда вновь забегали по толпе, выискивая белокурую голову.

Чарльз, наконец, увидел Джеймса, тот стоял рядом с лордом Валентайном, положив руку ему на плечо. Они разговаривали с известным поэтом-памфлетистом Хенкером, Валентайн от души хохотал, а Джеймс привычно ухмылялся. Вдруг его глаза нашли взгляд Чарльза, и Джеймс приветственно помахал рукой, в которой держал папку. Чарльз замахал в ответ.

-Кому это ты там машешь? – удивился Саймон, он увидел Джеймса и недовольно сказал, - опять этот художник. Он мне не нравится.

-Да, Джеймс – непростой человек, - подхватил Джордж, - но к нему невозможно относиться равнодушно. Он или притягивает своим особым магнетизмом, или отталкивает шокирующей откровенностью.

-Он просто грубый и самовлюбленный, - ворчал Саймон.

-Похоже, тебе, МакГрегор, он уже чем-то насолил, - догадался Слейтер.

Саймон промолчал.

-Извините, я отойду, - вежливо сказал Чарльз и направился к Джеймсу.

Художник что-то сказал на ухо Валентайну и пошел навстречу Чарльзу.

-Рад вас видеть, лорд Честертон, - приветственно сказал Джеймс.

-Взаимно, мистер Паркер, - улыбнулся Чарльз.

-Я принес эскизы, - Джеймс протянул папку.

-Может, пойдем туда, где будет удобнее? – предложил Чарльз.

Они сели на небольшой диван в сторонке. Джеймс уселся совсем близко к Чарльзу, подогнув под себя длинные ноги, его локоть, на который опиралась голова, легко касался плеча Чарльза. Художник внимательно следил за лордом, пока тот рассматривал рисунки. Чарльзу стало неуютно от его пристального взгляда.

На сей раз, Джеймс представил на обозрение Чарльза портреты знакомых и незнакомых лорду людей. Чарльзу представилась возможность самому судить о проницательности художника, о его умении передать в портрете натуру и характер человека, свое к нему отношение. Лорд сделал вывод, что все эти люди были приятны Джеймсу, он изобразил их старательно и с симпатией, особенно приятно удивил портрет блистательного музыканта Эдвардса со своей неизменной скрипкой. Эдвардс со страстью и упоением играл, полностью отдаваясь музыке и забывая себя.

-Из этого наброска вышла замечательная картина, которую я подарил Джонатану Эдвардсу за его музыку.

-Он блестящий музыкант, - подтвердил Чарльз, - а вы блестящий художник.

-Мы отплатили друг другу своими талантами, - усмехнулся Джеймс.

-А кто эта леди? – поинтересовался Чарльз.

Он показал портрет уверенной в себе, целеустремленной молодой девушки, сидящей верхом. Она гордо расправила плечи, упрямо вскинула подбородок и смотрела вдаль.

-Это дочь одного французского адвоката Анжелик Леду.

-Дочь адвоката? - удивился Чарльз, - а держится как настоящая леди.

-Да, что и говорить, девочка с характером, знает, чего хочет.

Чарльз хотел спросить, был ли у Джеймса с ней роман, но посчитал это неприличным. Если бы речь шла о ком-то другом, он бы, не сомневаясь, задал этот вопрос, но с Джеймсом Паркером он чувствовал себя скованным, и его легкость общения с людьми куда-то пропадала.

Джеймс не посчитал нужным что-то объяснять относительно Анжелик или еще кого-то, поэтому Чарльз просто рассматривал рисунки. Ему было интересно, кто эти люди, что их связывало с художником, какую роль они сыграли в его судьбе, и почему он решил их нарисовать, но Чарльз не решался спрашивать, ему оставалось только ругать себя за непонятную скованность.

Около получаса Чарльз рассматривал эскизы почти в полной тишине, лишь изредка художник вставлял скупые замечания. Чарльз только подивился, Джеймс казался то словоохотливым, то молчаливым, а то и вообще мечтателем.

-Я не думал, что Хенри Валентайн любит такие сборища, - чтобы заполнить неловкую паузу, произнес Чарльз.

-Он пришел со мной, - фыркнул Джеймс, - я сказа лорду, что ему здесь не место, но этот упертый баран увязался за мной. Надеюсь, Джордж не очень сердится, что я злоупотребил его гостеприимством, притащив с собой этого скучного типа.

-Вы ужу закончили его портрет?

-Нет, у меня нет настроения торопится, - лениво произнес Джеймс.

-Я думал, вы хотите поскорее разделаться с заказом, - удивился лорд.

-Скажем так, я пока неплохо устроился, - признался Джеймс, - я рисую лорда Валентайна, а он меня содержит. Не хочется пока терять тепленькое местечко, - Джеймс загадочно улыбнулся.

Он достал длинную тонкую трубку и зажал ее в зубах.

-Не угостите табаком?

-Я не курю.

-Жаль, - вздохнул Джеймс и стал набивать трубку дешевым табаком. Когда он закурил, Чарльз чуть не раскашлялся от едкого дыма. Но художника, похоже, не волновало мнение лорда.

“ У него никакого понятия о манерах и хорошем тоне. Мог бы, по крайней мере, осведомиться, не против ли я”, - недовольно подумал Чарльз.

Джеймс блаженно попыхивал трубочкой, совершенно не обращая внимания на Чарльза. Лорда Честертона задевало такое равнодушие, он решил, что сейчас Джеймс отправит его восвояси в обычной своей небрежной манере.

Чарльз умел вести пустые разговоры, но затевать их с Джеймсом было крайне неуместно, а чем заинтересовать художника, лорд просто не представлял. Он ждал, что Джеймс по обыкновению заговорит первым, но тот молча дымил.

К ним подошел Ирвин Бродерик, известный художник. Его ранние работы очень нравились Чарльзу, но, приобретя светский лоск, Бродерик утратил присущую ему непринужденную манеру и очарование. Джеймс недовольно раздул ноздри и сжал губы. Чарльзу очень не хотелось, чтобы в будущем он стал таким же, как Ирвин Бродерик, лорда охватила непонятная, но приятная уверенность, что такого не случится.

-А, Паркер, - снисходительно произнес Бродерик, не обращая внимания на лорда. Чарльза это задело, - что это, ваши работы? – художник бесцеремонно схватил папку и начал рассматривать наброски.

Джеймс сидел неподвижно, но лицо его стало более суровым. Чарльзу показалось, что Джеймс хочет набить Бродерику морду.

-Что ж, довольно неплохо, - небрежно произнес более опытный художник, - но рисунки довольно сырые, не хватает точности, твердости руки.

Чарльзу стал неприятен пренебрежительный тон Бродерика, который смотрел на Джеймса свысока и откровенно умалял его способности.

-Возможно, за твердость руки вам платят тугим кошельком, мистер Бродерик, - надменно произнес Чарльз, - но в них не достает искренности, которая пронизывает все рисунки мистера Паркера.

Художник возмущенно и удивленно уставился на него.

-Лорд Честертон, - ответил Чарльз на немой вопрос Бродерика.

-Лорд считает себя настоящим знатоком искусства, - насмешливо произнес Ирвин Бродерик, - однако, я не помню, чтобы вы посетили хоть одну мою выставку, по крайней мере, в этом году.

-Думаю, я не увижу там ничего нового, - небрежно произнес Чарльз.

Джеймс внимательно смотрел на лорда, едва скрывая свою растерянность. Чарльзу нравилось, что не ему, а Джеймсу теперь не по себе, сам же лорд чувствовал себя уверенно.

Бродерик быстро смекнул, что здесь он не найдет достойного отношения к своему таланту и с напыщенным видом удалился.

-Не стоило вступаться за меня, - сердито сказал Джеймс вместо благодарности.

Чарльз опешил то такого поворота, но быстро нашелся:

-Я не вступался за вас, просто решил поставить на место этого самовлюбленного глупца, который так и кичится своим мастерством и поносит всех остальных.

-Я поступаю точно так же, почему меня вы не ставите на место?

-Потому что, в отличие от него вам есть, чем гордиться, и вы имеете право на критику.

- Вы не считаете мою критику слишком резкой, сэр Честертон? – удивился художник.

-Безусловно, она обидна, но не безосновательна.

-Вы меня захвалите, - пошутил Джеймс, - я начинаю себя чувствовать праведным защитником истинного искусства.

-Разве это не так?

-Да, мне больно, когда бездарную мазню выдают за искусство, - ответил Джеймс, - но это не дает мне права на порицание, да еще такое откровенное.

-Я вижу, вам не чужда самокритика, - усмехнулся Чарльз.

-Ей я занимаюсь постоянно, - так же насмешливо ответил Джеймс.

Чарльз почувствовал, что между ними установилась некая степень доверия и понимания, теперь он значительно свободнее чувствовал себя рядом с Джеймсом Паркером, и мог выражать свое мнение, не боясь наткнуться на насмешливо-холодный взгляд.

-А вы мне нравитесь, Честертон, - заявил Джеймс, - вы не похожи на напыщенного сноба или папенькиного сынка, которым я вас считал. Вы независимый, и у вас есть свое мнение. Это я ценю.

-Это комплимент? – насмешливо поднял брови Чарльз.

-Как вам угодно, - Джеймс пожал плечами и встал с дивана. Он протянул руку Чарльзу, - приятно было пообщаться.

-Мне тоже, - лорд пожал художнику руку, - надеюсь, еще увидимся.

-Конечно, - опять голос Джеймса стал безразличным.

Он развернулся и пошел к лорду Валентайну, который, казалось, его поджидал.

На диван рядом с Чарльзом плюхнулся Джордж и протянул ему стакан виски.

-Выпей, - предложил Слейтер.

Чарльз немного отпил, но виски ему не хотелось.

-Ну, как тебе Джимми? – лениво поинтересовался Джордж.

-Кто? – не понял Чарльз.

-Джеймс. Джеймс Паркер. Довольно интересный малый, не правда ли?

-Да. Мне интересно с ним беседовать, и его работы меня просто восхищают.

Джордж согласно кивнул, делая внушительный глоток.

-Давно ты его знаешь? – спросил Чарльз.

-Почти год. Мне представил Джеймса его тогдашний любовник де Кампьен…

-Кто? Любовник?… – изумленно распахнул глаза Чарльз.

-А ты что, не знал, малыш Джимми недолюбливает женщин, – усмехнулся Джордж.

-Нет, не знал, - произнес Чарльз, с трудом подавляя свою реакцию.

-Это тебе неприятно?

- Да нет, просто удивительно. Впрочем, я почти его не знаю.

- Он странный парень, с кучей недостатков, но если получше его узнать, то не сможешь обходиться без его общества. У него особый взгляд на мир. С такими людьми всегда интересно общаться.

-Даже если они на это не настроены, - подхватил Чарльз.

-Но, кажется, у него сложилось о тебе приятное впечатление, что редко у него бывает. Он привык настороженно и неприязненно относиться к людям.

-Почему? – удивился Чарльз.

-У художников, наверное, как и вообще, у всех одаренных людей очень обостренное восприятие, тонкое чутье. Они болезненно переносят всякое несовершенство, постоянно гонятся за идеалом.

-Это точно, - подтвердил Чарльз.

-Он спрашивал о тебе, - как бы, между прочим, заметил Джордж.

Чарльз сделал вид, что его это не очень волнует.

-Да? И что же он спрашивал?

-Да так, какие у тебя взгляды на жизнь, - небрежно произнес Джордж, - не слишком ли ты консервативен. Поспрашивал о твоей семье.

-Зачем это ему? – подивился Чарльз.

-Кто его знает, - пожал плечами Слейтер, - Джеймса трудно понять. Говорю же, странный он парень.

Глава 7.

К огромному недовольству Чарльза, Гарретсы вновь пригласили его к себе на ужин. Лорд Честертон-старший был в восторге, он таскал Чарльза к портным, вместо него

Выбирал подарок для леди Леоны, ужин устраивался в честь дня ее рождения. Чарльз с тоской думал об еще одном невыносимо-скучном вечере в семье этих добропорядочных людей, которые все больше и больше раздражали Чарльза.

Вечер прошел гладко и обычно, словно по заранее намеченному сценарию. Леди Виола не была робка, и сама искала общества Чарльза, ему пришлось составить ей компанию. Альфред Честертон не скрывал своего удовлетворения, он уже видел Виолу своей невесткой. Но у Чарльза были иные планы на этот счет. Леди Виола никак не подходила на роль его жены. Лишь хорошее воспитание и манеры заставляли Чарльза быть внимательным и милым с юной леди Гарретс.

-Отец, она мне не нравится, - жаловался Чарльз.

-Это не беда, привыкнешь. Но только подумай, мы породнимся с Гарретсами!

Чарльз только разочарованно вздыхал. Что поделать, если для его отца предел мечтаний – породниться с одной из самых знатных, уважаемых и богатых семей Лондона.

“Но мне-то это ни к чему”, - думал Чарльз, в который раз отчаявшись переубедить отца.

В конце недели Чарльз получил приглашение, лорд Валентайн устраивал у себя вечеринку. Он и раньше приглашал Чарльза, но Честертон избегал этих сборищ с совершенным отсутствием приличий. Там выставлялись напоказ все обманы и грехи высшего света, знать, не таясь, являлась туда со своими любовниками или их находили прямо там. Чарльз решил, как обычно, ответить вежливым отказом, но ему пришла в голову мысль, что там может быть Джеймс Паркер, ведь он сказал, что лорд Валентайн содержит его.

“Они могут быть любовниками, - подумал Чарльз, - наверняка, так и есть. И что с того? Неужели, узнав о Джеймсе такую пикантную подробность, ты станешь по-другому к нему относится? – спрашивал себя лорд, - он ведь не перестал быть талантливым художником и интересным человеком. Мне он нравится. А что происходит в его личной жизни, меня не касается”.

Чарльз решил, что поедет на вечеринку к лорду Валентайну.

У особняка на Рэндом-стрит собралось множество экипажей. Окна сияли праздничными огнями, и радостные люди с оживлением входили в дом, чтобы окунуться в атмосферу праздника и абсолютной свободы.

Лорд Честертон, по своему обыкновению, опоздал, но к своему удовольствию заметил, что он далеко не единственный. Впрочем, пунктуальность на подобной вечеринке была совсем ни к чему.

Чарльз увидел множество знакомых лиц, но это совсем его не обрадовало, наоборот, он с горечью был вынужден признать, что высший свет еще хуже, чем он думал о нем. С одной стороны – пустые глупые разговоры, искусственные улыбки и блестящие манеры, окруженные неискренностью и чванством, а с другой – полное отсутствие нравов, разврат и беспредел.

“Я уже думаю, как мой отец, - усмехнулся про себя Чарльз, - и что с того? Чего ты ожидал? Светское общество во всем блеске – долой чопорность и респектабельность, к черту традиции и консерватизм! Разве ты не этого хотел?”

Чарльз вежливо кланялся дамам и господам, напустив на себя уверенный, немного скучающий вид, словно посещать такие приемы для него привычное дело.

-Лорд Честертон, - узнала Чарльза красивая, ярко-одетая женщина.

Чарльз вспомнил, что это Джульет Харпер, жена важной фигуры в мире политики. Она всегда отличалась скромностью и изысканным вкусом, но, похоже, сегодня решила пренебречь своими принципами.

-Леди Харпер, добрый вечер, - Чарльз изысканно склонился и приложился к руке.

-Ах, мистер Честертон, какая неожиданность, - манерно удивилась дама, - я не помню, чтобы вы посещали такие вечера.

-Я впервые здесь сегодня, - признался Чарльз.

-А вас считали занудой и пуританином. Я счастлива, что ваши взгляды на жизнь оказались более простыми и свободными.

-Да, конечно, - растерялся Чарльз.

-Вы, похоже, не очень уверенно себя чувствуете, - заметила Джульет Харпер, она по свойски взяла Чарльза под руку и повела в самую гущу толпы, - позвольте мне сопровождать вас сегодня. Я знаю, мы почти не знакомы с вами, это чудесная возможность узнать друг друга поближе, - леди Харпер подмигнула Чарльзу, - хотите выпить?

-Не откажусь, - произнес Чарльз, чувствуя, что теряет самообладание.

Знакомые и чужие лица мелькали перед его глазами, забывая обо всех приличиях, пары обнимались, вели откровенные разговоры, пили сверх меры, а танцы… “неужели это те самые люди, которые чинно танцуют вальс на балах?” – удивлялся Чарльз.

Леди Харпер привела лорда в гостиную, где мужчины и женщины выпивали, курили, близко прижимались, сидя на диванах.

Лорд Валентайн, изрядно подвыпивший, обнимал Джеймса Паркера и пытался поцеловать, тот брезгливо отталкивал его. Чарльзу стало неприятно смотреть на эту сцену. Леди Харпер что-то нашептывала на ухо Чарльзу все время, но он ее не слушал.

-А вот и хозяин дома, - радостно воскликнула она. Женщина подвела лорда к столику с напитками. Лакей ловко налил два стакана с бурбоном.

- Валентайну повезло, - завистливо сказала Джульет, - этот Паркер просто прелесть, - она лихо отпила добрую часть стакана, наклонилась к уху Чарльза и по секрету сказала, - а что он творит в постели! Просто чудо!

Честертон понял, что леди уже порядочно выпила за вечер. Ее развязный тон и неприличные манеры отталкивали Чарльза. Он вновь посмотрел на Джеймса, с облегчением заметив, что тот оставил лорда Валентайна. Художник направлялся к нему.

Чарльз растерялся, он понял, что Джеймс тоже пьян, и не знал, как себя вести.

-Лорд Честертон, какая неожиданность, - насмешливо сказал художник, - решили немного поразвлечься?

Чарльз стоял, как вкопанный, не зная, что сказать.

-Джеймс, милашка, - заворковала леди Харпер, - я скучала по тебе. Ты так нехорошо поступил со мной, бросил меня одну.

Джеймс презрительно посмотрел на пьяную женщину, которую Чарльз держал под руку.

-Джульет, какого черта ты здесь делаешь? В то время как твой муж печется о благе страны, ты продолжаешь делать из себя шлюху.

-Какой ты грубый, Джеймс, - возмущенно фыркнула леди Харпер.

-Пытаешься затащить в постель лорда Чарльза? – насмешливо спросил юноша.

-А, может, ты хочешь это сделать? – с издевкой спросила Джульет.

Чарльзу показалось, что он присутствует в сцене из нелепого спектакля, в который был невольно втянут.

-Миссис Харпер любезно согласилась сопровождать меня, - сказал Чарльз, прилагая усилия, чтобы его голос звучал непринужденно, - я впервые на подобном мероприятии.

-Я сам вам все здесь покажу, - заявил Джеймс, - Джульет поищет удачу в другом месте.

Художник холодно посмотрел на женщину.

-Не связывайтесь с этим грубияном, мистер Честертон, - посоветовала лорду Джульет, - он злобный и бесчувственный, кроме желчных насмешек от него ничего не дождешься.

Джеймс смерил миссис Харпер презрительным взглядом, который ясно дал понять, что леди здесь лишняя.

-Благодарю за заботу, леди Харпер, - вежливо сказал Чарльз, и она с достоинством удалилась.

Чарльз с тоской посмотрел ей вслед, ему не хотелось оставаться один на один с пьяным и сердитым Джеймсом Паркером.

-Наслаждаетесь вечеринкой? – ехидно спросил юноша.

-Если честно, не очень, - откровенно сказал Чарльз.

-Я так и знал, - кивнул Джеймс, - ну, что скажете о сливках общества? Высший свет во всей красе! Они так кичатся своим благородством, а на поверку – жалкие пьяницы и шлюхи. Куда катится старая добрая Англия? – цинично усмехнулся Джеймс.

-Вы считаете, все так плохо? - произнес Чарльз.

-Ну, если это высший свет? Я боюсь предположить, что творится среди черни.

-Я полагаю, это не самые достойные представители лондонской элиты, - попытался возразить Чарльз.

-А что вы скажете, увидев их на парковой лужайке в загородном клубе, чинно разгуливающих в изящных туалетах под руку с мужьями и женами – пасторальная картинка! Ну, чем не идеал современного общества? Что и говорить, дворянство пришло в упадок.

-Я заметил в вас какой-то нездоровый цинизм еще при первой встрече, но теперь вижу, что он часть вашей натуры, - недовольно заметил Чарльз.

-Ха-ха, лорд, - рассмеялся Джеймс, - я говорил вам, что вы очень проницательны? Цинизм и честолюбие – вот две составляющие моего я.

Чтобы ничего не говорить, Чарльз велел налить себе еще бурбона, Джеймс последовал его примеру.

-Как продвигается работа над портретом лорда? - саркастически спросил Чарльз, тоже желая поддеть самоуверенного художника.

-Слава Богу, с этим покончено, - облегченно сказал Джеймс, - хотите посмотреть?

Чарльз кивнул. Джеймс схватил его за руку и, ни на кого не обращая внимания, потащил лорда в холл. Чарльз растерялся от такой бесцеремонной решительности.

-Ну что скажете? – с любопытством спросил Джеймс, когда привел лорда к огромному поясному портрету лорда Валентайна.

Чарльз невольно восхитился, какой жизненной казалась эта работа. Хенри Валентайн во всем блеске – красивый, самоуверенный, беспринципный, порочный. Его лицо было соблазняющим и выжидающим. Этот портрет показался Чарльзу откровенным и неприличным, хотя, не многие бы уловили подобное настроение в этой работе.

“Понятно, почему мистер Ричмонд не показывал никому портрет своей жены”, - смекнул лорд.

- Впечатляет, - одобряюще произнес он.

-Не правда ли, Хенри похож на размалеванную дешевую шлюху, - заявил Джеймс.

Чарльз вытаращил глаза.

-Я думал, вы… - он замолчал, не в силах ничего сказать.

-Что? Любовники? – подхватил Джеймс, - да. Но это ничего не меняет. Хенри самый грязный и отвратительный развратник, которого я знал.

-Тогда почему вы?…- и вновь Чарльз не смог договорить.

Джеймс понимающе улыбнулся.

-Сплю с ним? Я вам потом как-нибудь расскажу. Ну, так что вы скажете о портрете?

-С художественной точки зрения он безупречен. Но вы ведь не о композиции, не о линиях спрашиваете.

-Теперь вы верите, что я могу изображать людей такими, какими я их вижу, вытаскивать наружу их сущности?

-Я в этом и не сомневался. Но, признаться, был поражен. Если бы лорд Валентайн был умнее и внимательнее, ему бы это не понравилось.

Джеймс самодовольно улыбнулся.

-Этот самовлюбленный дурак показывает всем картину, мол, вот я какой красивый, а люди думают – “этот художник неплохо его поимел”.

Чарльз смутился от такой грубой откровенности Джеймса.

-Я бы хотел побывать в вашей мастерской, чтобы увидеть настоящие работы, - признался Чарльз.

-Как-нибудь, - пожал плечами Джеймс, - позже…

-Лорд Чарльз, - задумчиво произнес Джеймс, он пристально посмотрел на Чарльза, что-то продумывая про себя.

-Да, мистер Паркер?

-У меня к вам предложение, - заявил художник.

-Деловое? – поинтересовался лорд.

-Нет, с бизнесом я не имею ничего общего, - усмехнулся Джеймс, - тут я полный профан. Моя стихия – искусство. Я хочу нарисовать вас.

-Меня? – Чарльз был поражен.

-Да, вас, - подтвердил Джеймс.

-Но почему?

Юноша пожал плечами:

-Я бы мог предложить много причин, вы по-настоящему красивы, естественны, вы приятный человек со своим мнением, вы свободны в суждениях, и вы мне нравитесь. Но зачем все эти причины? Я скажу просто, что вы меня вдохновляете. Этого достаточно?

-Да, - Чарльз от удивления и смущения не мог найти слов, - это так неожиданно… но я польщен…

-Я прошу об этом не для того, чтобы сделать вам приятно, - заявил художник, - это только для меня, чтобы польстить себе и сделать по-настоящему мастерскую работу.

Холодный тон художника поубавил радости Чарльза.

-Я… мне нужно подумать, - неловко произнес лорд.

-Подумать? – удивился Джеймс, - я же не под венец вас зову. Я заинтересован в этой работе, это значит, что вы не будете выглядеть так, как Валентайн.

-И все же, - решительно сказал Чарльз, - если для вас это так серьезно, то и для меня тоже.

-Хорошо, подумайте, - недовольно согласился Джеймс.

-Вы огорчились? – беспокойно спросил Честертон.

Джеймс цинично засмеялся:

-Огорчился? Сейчас пойду поплачу, - насмешливо сказал художник, - не говорите ерунду. Думайте, сколько нужно, но не затягивайте все же. Я ведь могу потерять интерес.

Чарльз кивнул. Джеймс, не прощаясь, покинул лорда.

-А где мне вас найти?…- крикнул Чарльз, чуть не добавив, “когда я решу”.

Но Джеймс только непонятно махнул рукой.

На другой день Чарльз отправился к Джорджу, чтобы спросить его мнение. Они пили чай на веранде, Слейтер задумчиво слушал Чарльза.

-Ты хочешь, чтобы он рисовал тебя? – наконец спросил Слейтер.

-Да, мне это интересно, - сказал Чарльз искренне.

-Тогда зачем ты спрашиваешь моего совета? – недоумевал Джордж.

-Не знаю, - вздохнул лорд Честертон, - может из-за Паркера. Я его совсем не знаю. Этот человек для меня загадка.

-Будь осторожнее с ним. Он довольно опасный человек, хоть и имеет вид невинного мальчика.

-От чего ты меня предостерегаешь? – насторожился Чарльз, - чего мне стоит опасаться.

-Не знаю, - Слейтер пожал плечами, - просто он не такой, каким кажется. К тому же он расстался с лордом Валентайном.

-Это на что это ты намекаешь? – нахмурился Чарльз.

-Так, - растерялся Джордж, - это так, к слову. Джеймс очень непредсказуемый, никогда не знаешь, чего от него ждать. Но если он сам предложил сделать твой портрет, будь уверен, это работа превзойдет все твои ожидания. Живопись – единственное, к чему Джеймс относится действительно серьезно.

-А тебя он рисовал.

-Нет. Он меня уважает, но для живописи я ему не подхожу. Он сказал, что во мне нет изюминки. Хотя, как человек я ему интересен.

-Значит, во мне есть изюминка? - с улыбкой спросил Чарльз.

-Ты у нас красавец, сам знаешь.

-Разве это единственное, что привлекло Джеймса?

-Конечно, нет. Он увидел что-то внутри тебя, что его заинтересовало. Джеймс непонятный парень, я же говорил, - сказал Джордж.

Глава 8.

Чарльз раздумывал почти неделю. Странно, что он так серьезно отнесся к предложению написать его портрет. У Чарльза было несколько своих портретов в разных возрастах, выполненных замечательными художниками, так что же изменит еще один? Чарльзу казалось, что этот портрет будет особенным.

“Каким видит меня Джеймс Паркер? – размышлял Чарльз, - что он найдет в моей душе и вытащит наружу?”

Лорд понял особый взгляд Паркера на мир, и ему не хотелось быть объектом насмешек. С другой стороны, Джеймс сам захотел нарисовать его, значит, он не относится к Чарльзу со снисходительным равнодушием или цинизмом. Лорду Честертону льстило внимание такого неординарного человека, как Джеймс Паркер, ему было бы приятно назвать его своим другом или просто приятелем. Общение с необычными, эксцентричными личностями всегда доставляет удовольствие. Но слова Джорджа, да и собственные ощущения Честертона не давали ему покоя. Что за человек Джеймс? Почему стал таким убежденным циником в таком юном возрасте? Чего он вообще ждет от жизни, чего хочет добиться с помощью своего искусства? Что сказать людям?

“В конце концов, это просто портрет, а не публичная исповедь, - уговаривал себя Чарльз, - отнесись к этому как к интересной творческой работе, а не глубокому анализу души”.

В конце концов, Чарльз решил принять предложение Джеймса. Он собирался заехать к Джорджу и узнать, как найти художника, но до этого лорд решил совершить утреннюю прогулку по Гайд-парку. Погода в Англии – это особая тема, и если с утра нет тумана, можно считать, что день выдался особым. В майское утро было еще прохладно, но быстрая скачка разгорячила Чарльза. Он пустил коня трусцой, чтобы дать ему отдых и отдышаться самому. Первые тонкие листики приподняли настроение Чарльза. Жизнь показалась ему радужной и насыщенной. Светло-голубое небо высоко поднималось над Лондоном, охватывая город куполом. Тишину нарушали только птицы и стук копыт. В такой ранний час люди предпочитали понежится в постели, а не гулять по парку. Именно тишина и была нужна сейчас Чарльзу, чтобы поразмышлять о своей жизни. Это были легкие, приятные мысли, потому как судьба всегда была добра к Чарльзу, и мелкие неудачи не могли нарушить его жизнерадостного существования. На данный момент главную печаль Чарльза представляли разногласия с отцом. Они хорошо ладили, не смотря на разные взгляды на жизнь, но сейчас желание отца вмешаться в жизнь сына переросло в настойчивое упрямство. Лорд Честертон-старший, как и большинство представителей его поколения, считали, что все знает о жизни и, лучше чем сын, может решать, что тому нужно.

“И почему ему непременно хочется женить меня сейчас? – гадал Чарльз, - да еще на этой невзрачной Виоле? Все дело в ее семье. Бедная девица тут ни при чем”. Чарльзу стало жаль девушку, которая еще в меньшей степени, чем он, могла решать свою судьбу сама. У Чарльза, но крайней мере, есть выбор, ведь он мужчина. А девушке всю жизнь придется слушать мужа, едва освободившись от внимания отца. “Впрочем, некоторые дамы совсем не заботятся о мнении мужа”, - подумал Честертон, вспомнив леди Харпер. От нее мысли тут же перекинулись к Джеймсу Паркеру, и все началось по новой. В сотый раз спрашивал себя Чарльз, что его тревожит и настораживает в Джеймсе, но понять он не мог. Причин не было, просто какое-то смутное чувство.

-Доброе утро, лорд Чарльз, - услышал он знакомый насмешливый голос.

Джеймс Паркер сидел на газоне, прямо на влажной траве, на коленях он держал неизменную папку и ловко водил карандашом по листу.

-Джейм… э … мистер Паркер, - растерялся Чарльз, - не ожидал увидеть вас здесь.

-Все в порядке, - снисходительно улыбнулся художник, - можете называть меня Джеймсом.

-Очень приятно, Джеймс, встретить вас здесь, - более уверенно сказал Чарльз, спешиваясь и подходя ближе к лужайке, на которой расположился художник.

-Что выгнало вас из дома в такую рань? - удивился Джеймс.

-Я люблю утренние прогулки верхом. К тому же, сегодня отличная погода, совсем нет тумана…

-Ах, оставьте эти разговоры о погоде, - недовольно сказал Джеймс, - я их не переношу.

Он встал с травы, даже не потрудившись отряхнуть брюки, зажал папку под мышкой и подошел к Чарльзу, нарочито манерно пожимая ему руку и опять усмехаясь.

Они вместе пошли по дороге. Чарльз молча вел коня под уздцы, не решаясь произнести ни слова. Странно, он сам хотел найти Джеймса, чтобы сообщить, что согласен позировать, а теперь вдруг вся уверенность куда-то пропала. Лорд ждал, что Джеймс сам спросит, но художник от чего-то тоже молчал, медленно шагая рядом с Честертоном и глядя по сторонам.

-Почему вы молчите, лорд Чарльз? – наконец спросил он.

Чарльз пожал плечами, не зная, что сказать.

-Не нужно меня стесняться, - шутливо поддел Джеймс, - я не буду над вами смеяться.

-Я и не боюсь ваших насмешек, Джеймс, - вспыхнул Чарльз, - просто я иногда теряюсь, не зная, как вести себя с вами.

Художник улыбнулся.

-Да, у меня очень непредсказуемый характер и часто меняется настроение. А вы боитесь моей критики? – Джеймс пристально заглянул в лицо лорда, вскидывая брови.

-Конечно, нет, - пытался уверенно произнести Чарльз, - просто иногда я теряюсь, когда не знаю, что сказать вам, - признался лорд.

-Я люблю смущать людей, заставляя их нервничать и терять контроль над собой.

-Вам это удается, - откровенно сказал Чарльз.

-Отлично, - вновь улыбнулся юноша, - ну, ладно, не буду больше вас смущать.

Он ненадолго задумался, а потом спросил с любопытством:

-Вы все еще хотите увидеть мою мастерскую?

-Конечно, - оживился лорд, - с большим удовольствием. Когда же?

-Сейчас.

-Сейчас? - удивился Чарльз.

-А чего ждать? – тоже удивился Джеймс, - или вам нужно письменное приглашение?

-Конечно, нет, - растерялся Чарльз, - ну, что ж, поехали… - он энергично вскочил на коня, - а вы что же, собираетесь идти пешком?

-У меня нет лошади, да и экипаж – дорогое удовольствие. Я привык обходится своими двоими.

-А далеко добираться? Где находится ваша мастерская?

-В центре, не Блюбекер-стрит, - беспечно ответил Джеймс, которого не пугало такое большое расстояние.

-Да… не близко, - протянул Чарльз, - если вы будете топать пешком, то это займет много времени.

Джеймс вопросительно посмотрел на него.

-И что вы предлагаете?

-Садитесь позади меня, я вас подвезу, - предложил Чарльз и от чего-то страшно засмущался.

-Не люблю я лошадей, - Джеймс, ворча и вздыхая, взобрался в седло.

Руки его легли на плечи Чарльза. Дыхание касалось его шеи, и это заставило лорда чувствовать себя неуютно и двусмысленно. Он пустил коня легким галопом, стараясь не думать о Джеймсе, прижимающемся сзади. Художника ситуация ничуть не волновала, наоборот, даже забавляла.

-Расслабьтесь, лорд Чарльз, - шепнул Джеймс на ухо лорду, - не надо меня бояться, я вас не трону.

Чарльз пытался уверенно ответить на насмешливое замечание Джеймса:

-Я же сказал, я вас не боюсь, с чего вы взяли?

-Наверное, мне просто показалось, - художник усмехнулся.

Мастерская на Блюбекер-стрит поразила воображение Чарльза. Это было просторное светлое помещение с большими окнами и высокими потолками.

-Я люблю, когда много воздуха и естественного света, - сказал художник.

Мебели почти не было, лишь стол, на котором художник изготовлял краски, диван и несколько стеллажей, на которых лежали кисти, краски, палитры, холсты, натянутые на рамы – все художественные принадлежности.

Все помещение было заполнено картинами, рисунками, эскизами. Они висели на стенах, мольбертах, стояли на полу.

С широко открытыми глазами Чарльз рассматривал картины. Обилие красок и сюжетов сбивал его с толку, ему хотелось долго и внимательно рассматривать каждое полотно. Будучи достаточно разборчивым в живописи, Чарльз мгновенно отметил особую манеру художника и его собственный стиль – чистые цвета, точные легкие мазки, воздушные формы, идеальные композиции. Все картины были проникнуто теплом, любовью, каждое творение было особенным, неповторимым.

-Что скажете? - спросил художник.

- Джеймс, это неподражаемо! – выдохнул Чарльз, - никогда не видел такого откровения в живописи. Каждая работа похожа на кусочек жизни и вместе с тем кажется фантастической, нереальной!…

-Оставьте эти громкие слова для кого-нибудь, вроде Бродерика, - нахмурился Джеймс, - просто скажите, вам нравится?

-Я потрясен, - восторженно начал Чарльз, но осекся, заметив недовольное выражение Джеймса, - да, мне нравятся ваши картины, очень.

-Наверное, вы хотите получше рассмотреть. С первого взгляда создается только общее впечатление.

-Но оно решает все! – заявил лорд, - если картина не захватывает сразу, то к чему вглядываться в нее, разбираться в ее логичности, продуманности. Если в картине нет волшебства, то это - не искусство.

Джеймс изумленно смотрел на Чарльза.

-Лорд Честертон! Я не ожидал от вас такого тонкого понимания.

-Я думал, вы очень проницательны, - с легким упреком произнес Чарльз.

-Да, признаю, я вас недооценил. Но я приятно удивлен! Все же, посмотрите картины.

Лорд Честертон стал медленно расхаживать по студии, разглядывая работы Джеймса.

-У вас много пейзажей, - заметил Чарльз.

-Ну, это сейчас главная тема живописи - новое понимание пейзажа как самостоятельного жанра. Я пытаюсь осмыслить природу, а не просто рисовать красивые виды.

-А это и есть “Ночной Лондон”, - Чарльз указал на угольный набросок, сделанный на холсте, прикрепленном к мольберту.

-Да, я только начал работу. Пока продумал лишь композицию.

Лента реки и набережной убегали к горизонту, схваченные мостом. Дома вырастали неровным обрамлением, но создавали иллюзию стройности лондонской набережной.

-Дух самой Англии, - улыбнулся Чарльз.

-Еще рано судить, - скромно отозвался Джеймс.

-Мне нравится вот эта, - лорд указал на небольшую картину, изображающую речную мельницу среди деревьев и лугов. Радующая глаз работа - свежесть красок, просторы, тишина и очарование сельской природы.

Чарльз не любил бывать за городом, но он вынужден был признать, что в этом месте ему было бы приятно отдохнуть.

-“Мельница”, - прокомментировал Джеймс, - она навеяна работами Джона Констебла. Великолепный мастер, но не признанный, как все настоящие гении.

-И все же людей вы любите рисовать больше, особенно в набросках, - заметил Чарльз.

-Да, мне нравятся люди.

- Судя по вашему скептическому отношению ко всему, этого не скажешь. Я думал, вы не слишком общительны.

-Напротив, люди мне интересны. Да, большинство из них меня не привлекает, но для работы мне подходит любой материал. Чем сложнее характер, тем больше захватывает работа над ним.

-А вот и акварель, - произнес Чарльз, - подражаете Тернеру?

-Да, это мои учебные работы, - сказал художник, - пытался освоить его технику, чтобы найти свою. Признаться, с акварелью мне работается труднее, чем с маслом.

-Мне нравится, - кивнул Чарльз, - столько эмоций.

Тут он заметил небольшой портрет на стене, написанный акварелью – легкие, светлые, почти прозрачные мазки, создающие ощущение воздуха и печали. Это был портрет Джеймса Паркера. Немного моложе, чем он сейчас, целеустремленный, молчаливый, задумчивый юноша, каким Чарльз увидел его на залитой луной террасе. Художник повернул голову налево, но фигура была изображена анфас. Юноша шел по улице, держа под мышкой папку с эскизами. Ветер трепал его светлые волосы, овевал лицо, раздувал полы пальто, но молодой человек шагал вперед, не обращая внимания на сильные порывы. Портрет очень поразил Чарльза, он словно открывал тонкую, чувствительную и впечатлительную натуру Джеймса. Работа неуловимо отличалась от всех остальных.

-Ведь это не вы рисовали? – заметил Чарльз.

Джеймс был приятно удивлен такой внимательностью лорда.

-Вы правы, - кивнул художник, - этот портрет мне подарил мой друг и учитель Жан-Батист Легьер – французский художник.

-А сами вы не пишите автопортреты?

-Нет, - усмехнулся Джеймс, - чтобы показать всем людям, какой я есть? Ну уж нет!

-Но на этой картине… - пытался возразить лорд.

-На этой картине мне шестнадцать. Я наивен и мечтателен, весь мир кажется волшебной тайной, которая только и ждет, чтобы я ее разгадал. С тех пор я изменился, стал жестче, циничнее, тщеславнее. Мне теперь всего мало, я всем недоволен, я постоянно гонюсь за идеалом.

-Так и должно быть, - подхватил Чарльз.

-Наверное, - Джеймс пожал плечами, - но мне нравится эта работа. Она напоминает мне о человеке, который ее написал, - грустно сказал художник.

Чарльза до глубины души поразили тоскливые нотки в его голосе.

-Вы так печально о нем говорите.

-Он умер, - сказал Джеймс.

Они долго стояли в тишине и смотрели на картину, думая о чем-то своем.

-Знаете, она называется “Настоящий художник”, - уже радостнее сказал юноша, - Жан-Батист считал, что у меня были все задатки для этого. Он мной восхищался, я представлял для него того, кем он хотел стать. Прошло всего три года с тех пор, - улыбнулся Джеймс, - надеюсь, я оправдал ожидания Жан-Батиста.

-Но, Джеймс, вы так молоды, у вас все впереди, - возразил Чарльз.

-Вы правы. Пока меня все увлекает и занимает, я работаю.

“Я и не думал, что он так молод, - поразился Чарльз, он кажется человеком, с уже достаточным жизненным опытом. Все его пресловутая проницательность…”

-Ну, так что же, лорд Чарльз, - оживился Джеймс, - что вы скажете о моем предложении?

Сейчас Чарльз чувствовал, что гораздо лучше узнал Джеймса, стал ближе ему, теперь у лорда не было сомнений.

-Я согласен позировать вам, Джеймс, - сказал Чарльз.

-Отлично! – улыбнулся художник.

Они крепко пожали друг другу руки.

-Когда начинаем? – сразу приступил к делу Джеймс.

-Когда вам будет угодно, - пожал плечами лорд, он готов был начать работу хоть сейчас.

-Тогда завтра, - решил Джеймс, - где вы хотите работать? Здесь или, может, у вас дома?

-Вы художник, вам решать, - улыбнулся Чарльз.

-Я хочу рисовать в привычной для вас атмосфере, где вы будете чувствовать себя удобно.

-Значит, в моем доме?

-Ну, да, - кивнул Джеймс. Он выжидающе посмотрел на Чарльза.

-Что? – не понял лорд.

-Но я не знаю, где вы живете, - пояснил художник.

-Ах, да, - улыбнулся Чарльз, - на Бедфорд-стрит, дом двенадцатый.

Джеймс повторил адрес про себя, запоминая.

-Я приду утром, около восьми. Вас устраивает?

-Конечно, - согласился Чарльз, - может, прислать слугу, чтобы помочь вам привезти все необходимые принадлежности?

-Прекрасная идея, лорд Чарльз!