Это та самая удаленная тема, о которой мы в свое время немало поговорили. Я ее уже выкладывал на фейсбуке и подумал. что будет свинством не выложить здесь, так как многие об этом просили. Любопытно, что, когда я ее удалил отсюда, мне очень многие, десятки людей, написали, что я это зря сделал. Когда опубликовал на фейсбуке, многие мои давние друзья написали, что зря выложил. Вот и разбирайся тут. На этот раз я выбрал, что называется, промежуточный вариант. Выложу, но тут же закрою куда более интересной темой.

Выкладываю ее точно в том виде, в каком она была опубликована в первый раз.



МАКСИМУ СОКОЛОВУ, МАЛЕНЬКОМУ И ПОБЕДОНОСНОМУ

Я полагал, что история с моей неожиданно для меня самого нашумевшей заметкой Как Париж стал точкой кипения закончена, но уже давно находясь в Риме, вдруг узнал, что Максим Соколов из «Известий» не поленился написать мне свою отповедь под гениальным названием Полюби нас Беленькими. Промолчать в ответ я просто не мог.

Господин Соколов, так случилось, что Ваш блистательный опус дошел до меня с большим опозданием. Среди моих московских знакомых просто нет людей, читающих нынешние «Известия», которые надо было бы назвать LifeИзвестия, так как они являются лишь филиалом LifeNews. А вот в Риме люди, читающие «Известия» и недоумевающие по поводу того, что с ними стало, нашлись, и они-то меня и познакомили с этим образчиком Вашего творчества.

После прочтения у меня остался к Вам только один вопрос: Вам не стыдно? Нет-нет, я не о моральном стыде говорю. Его у Вас нет, и, если со времен визита черта к Ивану Карамазову в аду, куда Вы очень нескоро, но непременно попадете, ничего не изменилось, и там по-прежнему мучают грешников давя на совесть вместо того, чтобы поджаривать на «огоньке», Вы прекрасно устроитесь и там.

Я говорю о стыде профессиональном. Использовать забавно звучащую фамилию оппонента – это такой же дурной тон, как использовать его смешную внешность, а Ваши рассуждения в высоком советском стиле на тему «Париж – город контрастов» запоздали лет на пятьдесят. Уже после выхода «Бриллиантовой руки» писать так стало неприлично. Ну а то, как Вы перевели на нижегородско-французский название журнала GQ, обозвав его «Квартальным жантийомом» - это уже за гранью самого дурного вкуса.

Что же касается сути Ваших претензий ко мне, то они нелепы, как и Вы сами. Кстати, а как получилось, что такой эстет читал GQ? Я вот «Известия» не читаю, а Вы GQ читаете? Хотели узнать, какие портянки носят с галошами в Париже в этом году? А тут вдруг – бац! – моя статья, ранившая Вас в самое сердце?

Но, скорее, все было не совсем так. Я далек от мысли, что высокое начальство приказало спустить на меня всех собак. Высокое начальство и знать о моей крошечной заметке ничего не знало. В Вашей статье чувствуется какой-то холопский угар. Вам ведь приказали, да? А Вы и рады стараться. Чем-то Вы мне разительно напоминаете холопа Троекурова, который оскорбил старика Дубровского. Нет-нет, я далеко не Дубровский, но вот Вы, как рыцарь доспехами, прямо сияете этакой лакейской доблестью. Хамите, будучи уверенны в своей безнаказанности, спрятавшись за господской спиной. Что-то я не помню от Вас подобных речей, когда не слишком удачно о жертвах малазийского «Боинга» высказался Задорнов.

А большое начальство, между прочим, эти холопские пляски остановило. Меня, например, всего из себя такого изменника, пригласили на Первый канал к Петру Толстому, дали там высказаться и даже наградили аплодисментами. Потому что Вы ведь все передернули. Неумело, неловко и подло. В моей заметке и в помине не было того, в чем Вы меня обвиняете.
Давайте вспомним, как все было, а то многие уже забыли.

31 октября на Синайском полуострове потерпел катастрофу самолет Когалымавиа. Вопреки тому, что Вы пишете в своей статье, версия, что это был теракт, не рассматривалась государственными СМИ в качестве одной из основных. Она, скажем так, допускалась, что не помешало, например, Вашему соратнику Александру Гордону гневно отчитать тех, кто посмел считать Синайскую трагедию терактом. Широкое общественное мнение восприняло ее как очередную авиакатастрофу. Люди были, конечно, потрясены, но национальным шоком она на тот момент не стала. К авиакатастрофам привыкли.

13 ноября были совершены теракты в Париже. Реакция на них была в России абсолютно шоковой. Везде, от государственного телевидения до соцсетей. Особенно в последних, где их обсуждали в десятки раз шире, чем Синайскую катастрофу. Это факт, нравится он Вам или нет.

Но это все большая история. А есть еще маленькая. Совсем маленькая, моя собственная.

15 ноября журнал GQ, где, кстати, работают куда более порядочные люди, чем Вы, господин Соколов, обратился ко мне с просьбой срочно написать маленькую заметку о том, почему именно теракты в Париже, а не та же Синайская трагедия, вызвали такой взрыв в соцсетях. Уже через пару часов я заметку сдал, и она практически тут же была опубликована. Почти сутки она вызывала достаточно умеренный интерес. Правда, собрала примерно 700 «лайков». Никаких возмущенных комментариев не было в помине.

Между тем, уже вечером 15 ноября что-то принципиально изменилось в официальной оценке Синайской трагедии. О ней стали очень много говорить в государственных СМИ. Стало совершенно ясно, что ее вот-вот объявят терактом. Тут же была открыта охота на тех, кто недостаточно страдал по ее поводу и слишком много говорил о Парижских терактах. Под раздачу попали многие, в том числе и я. Еще раз повторю: я далек от мысли, что это решалось на властном уровне. Нет, сугубо на холуйском. На властном – было принято и спущено вниз решение все это прекратить уже через пару дней. Ну а 17 ноября в «Известиях» появилась уже Ваша, господин Соколов, заметка обо мне. Там Вы, в частности, пишите: «Изъяснив свою любовь к Парижу, Беленький попутно сообщил — хотя вроде бы жанр, да и простые соображения такта отнюдь от него это не требовали, — почему двухнедельной давности гибель 224 русских, летевших рейсом с египетского курорта в Петербург не вызвала у него (выделено мной, - А.Б.) столь сильных и скорбных чувств. Заметим, что хотя о теракте, то есть о гибели самолета, вызванной сознательной злой волей, причем, скорее всего, одной и той же волей что в Париже, что над Синаем, авторитетные инстанции объявили только сейчас, однако версия эта с самого начала рассматривалась как одна из главных».

Для подкрепления собственных слов Вы в следующем абзаце уже изволите цитировать меня, предварив оную цитату кое-какими собственными выражениями и соображениями:

«Гибель соотечественников (по формальному признаку, то есть по паспорту, погибшие с рейсом 9268, что ни говори, но все ж таки являются соотечественниками автора GQ) не произвела такого действия на Беленького (выделено мной, - А.Б.): «Мы быстро забыли о катастрофе самолета в Египте, в котором погибло больше двухсот наших соотечественников. Но не потому, что мы черствые и злые. Просто Россия — это такая привычная территория беды, где всегда что-то происходит. Кроме того, мы как-то не представляем себе ни тот самолет, ни тех людей, фантазии не хватает, а Париж мы представляем себе все».

Здесь, господин Соколов, Вы использовали старый и некрасивый прием. Вы вырвали цитату из контекста. В моей статье говорилось не о моем личном отношении к терактам над Синаем и в Париже, а об отношении к ним, выраженном в соцсетях. Здесь я просто вынужден привести два абзаца из собственного текста, как они были написаны, а не вывернуты наизнанку Вами.

"Париж живет в душе у каждого из нас. Нет девушки, которая хоть когда-то не мечтала быть парижанкой, лениво и не спеша выбирающей наряд в одном из бесчисленных тамошних магазинов. Нет мальчишки, который не читал бы «Трех мушкетеров» и не воображал себя д’Артаньяном или, в случае особого врожденного благородства души, Атосом. Парижские названия с детства для нас в чем-то более родные, чем названия соседних улиц, и это вошло в нас гораздо глубже, чем мы думаем.

Именно этим объясняется безумие, творящееся сейчас в соцсетях (выделено мной, - А.Б.) по поводу терактов в Париже. Мы быстро забыли о катастрофе самолета в Египте, в котором погибло больше двухсот наших соотечественников. Но не потому, что мы черствые и злые. Просто Россия – это такая привычная территория беды, где всегда что-то происходит. Кроме того, мы как-то не представляем себе ни тот самолет, ни тех людей, фантазии не хватает, а Париж мы представляем себе все. Эти взрывы прогремели в наших душах, в тех ее уголках, о которых мы забыли, а некоторые и знать не знали, но которые от этого не перестали существовать, а «соцсетевые» (выделено мной, - А.Б.) ветры еще многократно раздули пожар после взрыва. Ведь в социальных сетях (выделено мной, - А.Б.) люди не только обмениваются информацией. Они обмениваются своей болью, а если она одна на всех, да еще такая искренняя и сильная, то быстро возрастает в геометрической прогрессии. Ты хочешь, чтобы тебя утешили, а тебе в ответ выдают свою порцию боли, и так без конца".

После этого мне снова придется обратиться к Вашему искрометному тексту:

"Вообще-то есть французское выражение, следственно, и в Париже бытующее, — Parlez pour vous, monsieur. Мы — сто с лишним миллионов русских — не забыли о катастрофе над Синаем и вполне представляем себе и самолет А321, вполне стандартный, и летевших в нем людей.

Начну с мелочи. Вы все-таки подучите русский язык. Он велик и могуч, и на нем вполне можно сказать такие банальности, как «говорите за себя». Что же касается основной мысли, то вы здесь откровенно передернули. Как видно из процитированных двух абзацев моего подлинного текста, речь там шла о реакции на катастрофу над Синаем и парижскими терактами В СОЦСЕТЯХ. Во втором из этих абзацев об этом прямо говорится ТРИЖДЫ. Сколько еще раз это надо было написать, чтобы даже Вы разглядели?

Нравится это кому-то или нет, но поначалу парижские теракты действительно произвели куда более сильное впечатление на россиян, чем гибель самолета над Синаем. Это потом все спохватились, а я, подметивший этот дисбаланс, попал под раздачу. А я ведь еще попытался оправдать людей в их собственных глазах, за что и поплатился.

Да, Россия – территория беды. В нашей стране постоянно что-то происходит. Даже Вы не скажете, что количество терактов, совершенных в России и во Франции за последние двадцать лет, хотя бы сопоставимо. У нас люди гибнут постоянно и не только в терактах. Какой-то мажор устраивает гонки в центре Москвы, и гибнут люди. В армии, где Вы никогда не были, люди гибнут на учениях в весьма немалых количествах в результате головотяпства и идиотизма. Все время случаются всякие аварии, и люди гибнут, гибнут, гибнут. Кстати, в Омске недавно рухнула казарма, погибло много совсем молодых ребят, и кто о них скорбел? А когда разбился самолет с ярославскими хоккеистами, долго ли помнили об этой катастрофе? Все привыкли к таким вещам и ничего особенного в этом не видят. А тут Париж – город всеобщей мечты, что-то совсем необычное. Выражение «увидеть Париж и умереть» ведь тоже не я придумал. Или я?

Чтобы Вам было понятнее, я приведу еще один пример. Мой отец живет в Израиле. Там же живет сводная сестра с семьей и еще куча друзей и родственников. Так вот, когда в Израиле происходит очередной теракт, это давно не вызывает у меня такого шока, как парижский. И вовсе не потому, что французы мне ближе, чем евреи. Как раз наоборот. Просто привык. Иду быстрее проверять, где именно погибли люди. Если есть малейшие сомнения, что там может быть кто-то из моих, бросаюсь к телефону. Со временем это стало чем-то совершенно обыденным.

Ну а заканчиваете Вы свою и без того потрясающую статью совсем сильно: «Когда глупая говядина предается празднику, который всегда с ней, в компании других глупых говяд, — что же, таков волшебный мир гламура, всегда и везде. Но когда говядина пренебрежительно говорит о боли и страданиях народа, разжигая непроизвольное чувство классовой ненависти и в самых благодушных людях — это уже явное злоупотребление глупостью».

Злоупотребление глупостью – это так читать, как Вы прочли мою статью. Писали Вы эти слова, как я понимаю, от лица то ли умной свинины, то ли еще более умного сала. Но я бы не стал оскорблять ни свинину, ни сало сравнением с Вами. Кстати, на мой взгляд, Вы зря приплели сюда Толстого, у которого и позаимствовали «глупую говядину». Для литературных медяков, вроде Вас (я тоже не золотой, но я и не лезу учить других со страниц LifeNews), имя классика – это своего рода индульгенция. Между тем, классики – живые люди, и не все в них было так уж «классично». Даже гениальный почти во всем Пушкин писал не только «Онегина», «Бориса Годунова» и многое другое, в том числе такие потрясающие стихотворения, как «Ненастный день потух, ненастной ночи мгла…» Писал он и «свиристелки» для девичьих альбомов, вроде «Играй, Адель, Не знай печали…» и совсем уж дремучие стихотворения, как «Гусар», где есть такие близкие многим, возможно, и Вам, строки: «Жида с лягушкою венчают». Некоторые места из «Дневника писателя» Достоевского просто страшно читать. И Толстой тоже был не во всем велик, в том числе и в «глупой говядине». Слова эти ведь говорятся о каком-то иностранце, а изображение иностранцев никак не было его сильной стороной. Так, например, в «Войне и мире», во всех четырех томах, по-моему, нет ни одного образа иностранца, которой не был бы карикатурой.

Ну и, наконец, не Вам учить меня скорбеть.

Совсем недавно я случайно прочел Вашу статью Маленькая победоносная . Там Вы приветствуете начавшуюся российскую кампанию в Сирии и заканчиваете ее, статью, разумеется, а не войну, словами: «Все в руках Божиих, но a splendid little war, пользуясь терминологией госсекретаря США, не является заведомой фантастикой. Может быть, и случится она — маленькая и победоносная».

«И этот человек будет запрещать мне ковырять в носу?»

Вот она и случилась, воспетая Вами маленькая и победоносная, и первые жертвы уже есть: те самые 224 человека с самолета «Когалымавиа». Это не малая кровь, и, что самое ужасное, не последняя. Надо было быть очень недалеким человеком, чтобы не понимать, что нечто подобное обязательно произойдет. Вы где-то покаялись в своей невообразимой глупости? Думаю, Вы вообще забыли об этом своем опусе, а раз так, значит, жертвы теракта на Синае для Вас величина вполне незначительная и даже пренебрежимая.

Я не буду говорить, надо или не надо было начинать эту войну. Это вне моей компетенции. Я считаю, что не надо, но вполне могу ошибаться, и благодарю Бога, что не мне приходится принимать подобные решения. Но меня покоробила Ваша интонация. В армии Вы не служили. Подобные патриоты всегда обходят ее стороной. Наверное, Вам бесполезно объяснять, что приветствовать войну имеет право только тот, кто на нее идет. А вот когда о малой крови начинает рассуждать, скажем дипломатично, «прирожденный тыловик», вроде Вас, который знает, что его никогда не признают годным к строевой службе, это выглядит отвратительно.

Вы всегда были литературно ничтожны, но для публициста это не так важно. Кое-какие любопытные идеи у Вас были. Но не это всегда было в Вас главным. Имя Вы себе сделали на злобе по отношению к одной группе населения, а теперь пытаетесь это имя сохранить на ненависти к другой. Не гламурной, как Вы это пытаетесь выставить, а той, которая смеет иметь мнения, отличные от Ваших. От души желаю Вам ненавидеть нас и дальше.

А еще мне кажется, что мы с Вами как-нибудь где-нибудь встретимся. Все-таки ближними тропами ходим. Но Вы не бойтесь. Солдат ребенка не обидит. Даже такого гадкого, как Вы. Так что с моей стороны Вам ничего не угрожает. Прошу занести это в протокол.