Автор: Альберт Вонидло (ист http://www.kultprosvet.ru/text.php?t=836)
1.
Человек лежал на газоне, судорожно возя ногами по влажной октябрьской траве.
| Лежащий на газоне был плохо одет — не грязно, но бедно, и это сводило его шансы на получение помощи от прохожих к нулю. Человек рычал. Не потому, что хотел привлечь к себе внимание — в рык уходила часть боли, он не мог не рычать. Приближался полдень. Мимо корчащегося на холодной скользкой почве человека прошли: пенсионер в шляпе и с тростью; молодая пара, выгуливавшая собаку; осетин — владелец коммерческой палатки и его подчиненная, продавщица с Луганщины. Проходя мимо человека, они замедляли шаг и поворачивали головы, глядя на эпилептика с веселым испугом. Слишком далеко не уходили — избрав место для наблюдательного пункта не далее, чем в пятидесяти метрах, ждали развязки неожиданного развлечения. Из подъезда дома напротив вышел мужчина. Слегка за тридцать, в свитере. На ходу вытаскивая из кармана ключи от машины, он остановился. Огляделся по сторонам. Столкнулся со взглядами зрителей — присоединяйся к нам, камрад. Подумав с секунду, побежал к эпилептику, сначала небыстро, затем все увеличивая и увеличивая прыжок. Склонился над телом в нерешительности. Он не знал, что делать. Взять лежащего рукой за плечо, вот все, что пришло ему в голову. — Есть телефон? Зрителей вопрос смутил, поскольку предполагал их вовлечение в историю. Медленное вращение головой из стороны в сторону — нету. — Есть телефон у кого-нибудь, надо «Скорую» вызвать! Человек побежал к подъезду, откуда пришел. Быстро преодолев десяток ступеней, он судорожно стал давить на кнопку вызова лифта, понимая, что, взбежи он на седьмой этаж пешком, это займет слишком много времени, не успеет. Он вызвал «Скорую». Снова спустился вниз и взял лежащего за плечо. Это все, что он смог сделать. Он стоял на холодном октябрьском ветре и всматривался в поворот на Липецкую, откуда, он знал, должна прийти «Скорая». Машина показалась через девять минут. Он выскочил на дорогу и поднял руки, свел их над головой, походя со стороны на матроса-семафорщика, только флажков в руках не хватало. «Скорая» проехала мимо. Когда он побежал за ней и на ходу стал кричать, что проехали, здесь поворот, водитель «Скорой» сбросил скорость и крикнул через полуоткрытое окно: извини, мужик, мы на другой вызов. А потом он звонил по захваченному из дома мобильному, и девушка из «Скорой» соединяла его с оператором, а та — с диспетчером, а та еще черти с кем, а он все повторял и повторял мантрой… Лебедянская, тридцать два… Приступ эпилепсии… нет, я ему никто… А человек лежал на траве, согнув одну ногу в колене, а задранная штанина и сбившийся носок обнажали голень с редкими темными волосками. Когда наконец приехала «правильная» медбригада, вышедшая из кабины врач спросила у эпилептика — пил давно? Он Мужчина спрсил у врача, нужна ли помощь. Какая от вас помощь, удивилась врач. Мужчина ушел к себе в подъезд. Вызвал лифт и поднялся в квартиру. Запер дверь, сполз по светлому дермантину обивки спиной на пол и заплакал. Он плакал потому, что теперь он не сможет забыть выражения свинского равнодушия, увиденного в глазах прохожих, потому, что ему до комка в горле было жаль эпилептика — молодого непьющего мужика с травмой головы, но, главное, плакал он от гадливости за промелькнувшее в душе на миг чувство упоения собственным благородством. 2. 3. God, help us to live. |
|
| — end |