Не бойся грома.
Ананас – гроза. Запах резкий и пряный, как разряжённый воздух с взвесью пыли. Ананас – гроза. Цвет низкого неба: багряный, жёлтый… Капли сока текут по запястью – торопливо снимаю их языком. Руки – в тёплую чашу с водой. Пора. Дорога долгая, трудная. Иду, еле волоча ноги. Кукла за спиной – такая тяжёлая… Бинты режут плечи, тянут упасть. Поправляю её привычным движение, дышу….

…Вспоминается недавняя ссора с братом. Он уже стоял в проёме, собираясь шагнуть наружу – в оглушающий воздух, в песок и ветер, а я кричал ему в прямую силу изо всех сил:
- Чудовище! У тебя вместо сердца – камни! У тебя в душе – листья! Сухие, сухие! Ты даже не умеешь плакать!
Тогда он обернулся, вбирая в себя закатное зарево; он обернулся, становясь сизым, на фоне умирающего края солнца:
- Я плачу. Плачу тихо-тихо, так, что бы никто не слышал. Я плачу. Да только вечный песок на моих щеках мгновенно впитывает слёзы.
И вот проём двери чист. Он ушёл, и солнце льёт на меня тепло, а я дрожу как в лихорадке. Горло саднит от крика. Комната – цвета горячего чая. Дышать трудно – от раскаленной за день земли в комнату вползает жара…

…А сегодня – небо спустилось на землю. На небе только и разговоров, что про море да про закат. Небо собрало свои тучи и мелко моросит на арену. Экзамен….

…Я буду бить тебя? Мне придется. Кукла досконально проверенна – ты слишком близкий, что бы тебя недооценивать. Ты слишком мой, что бы тебя не боятся. Мы знаем оба – пощады не будет. Да и нужна ли?..

…Шаг влево, уворот, я почти ложусь на землю. Сквозь пальцы сочиться чакра, посылая Карасу рывками. Мой бедный Карасу… сейчас мне тебя не жалко. Сейчас мне нужно превратиться в осторожность. Мне нужно стать молнией на небе, иначе твои равнодушные руки сомкнут над моей головой землю. Мои мускулы стонут от напряжения, я выбиваюсь из сил. Кукла брошена наобум. Но она задевает твоё плечо, отшвыривает тебя в сторону. Мгновение, и я рядом, я сжимаю зубы до скрипа. Кукла прижимает твоё тело к земле. У тебя сейчас волосы цвета ржавчины. Пряди слиплись, прилипли ко лбу. Ты щуришь глаза, защищая их от дождя. Твоя кожа – сухая. Песчаная броня отлично впитывает влагу. Я усмехаюсь. Твои губы перенимают усмешку. Они кривятся, нисколько не портя детскую округлость лица. Ты сейчас неприятен. Это – ненормально. Ты ведь ещё ребёнок. А темнота из тебя так и сочиться. Вот и сейчас. На меня легла тень. Только и успеваю обернуться – с головой накрывает песок…

…Темнота. Темнота и тишина. Только слышно, как дождь накрапывает и стучится о стены. И сердце стучится. Тихо. Ну что же ты медлишь?.. Ведь я даже не услышу последние три слова. Мой приговор – когда же песок сожмётся? Пока лишь судорожно сжимается сердце. А как же там мой Карасу? Как же тоскливо без него, как же одиноко… Наверное, уже груда тряпья и дерева, наполовину занесённое песком. Ты не любишь оставлять дела на половине. Ты всегда был педантом…

…- Нии – сан, почему ананасы так сладко пахнут?
Ты ещё маленький, совсем крохотный. Я тайком затащил тебя на крышу – и теперь мы уплетаем сочную мякоть. Сок течёт по твоему подбородку, и я вытираю его – сначала салфеткой, а потом уже своим рукавом. Ты забавно чавкаешь, таращишь на меня свои усталые глаза и говоришь с набитым ртом:
- Почему ананас такой в носу вкусный?
- Потому что он доволен, что ты его ешь.
Я улыбаюсь – ты улыбаешься. Мы оба ещё дети. Но я помню, как будто это было вчера.
- Нии – сан… а почему у тебя круг на груди: справа жёлтый, а слева – красный?
- А это потому что справа у меня ты сидишь: ты – солнышко. А слева у меня сердце.
Ты хохочешь, а я отрезаю очередной ломтик ананаса и смотрю краем глаза, что бы ты не свалился с тёплой черепицы крыши…

… Я поднимаю руку и в темноте глажу жёлтый полумесяц. Ткань жёсткая, скользкая. На лицо неожиданно капает холод. Я вздрагиваю. Дождь просочился сквозь песок. Сколько же времени Гаара держит руку на пульсе? Почему он медлит? Что там случилось, снаружи? Экзамен ведь никто не отменял. И я не считаюсь до конца побеждённым. Осторожно развожу руки в стороны. Согреваю песок дыханием. Капля противно скатывается в ворот, скользит по груди. Наконец ткань её впитывает. Красная? Или жёлтая?..

…Яркий свет в лицо. Рефлекторно жмурюсь - слёзы набежали. Песок шёлком струиться по телу вниз, живыми змейками доверчиво стекается к твоим рукам. Заткнул пробку, повернулся не глядя. Уходишь. Дождь уже льёт сплошной стеной, ничего не вижу. Вот кто-то бежит ко мне. Какая разница…
- Канкуро! Экзамен отменили! – Тэмари. Глаза – две огромные глубокие лужи. Кристальные и испуганные. Горячие, мокрые ладони охватывают меня, ощупывают – цел ли?
- Из-за дождя?.. – устало отвожу её руки. Цел.
- Н-нет… Гаара отказался сражаться дальше.
- Но как же?.. Он ведь никогда не станет казекаге?.. Никогда больше?
Тэмари тихо смеётся:
- О, станет, поверь! С его амбициями он им станет в любом случае.
- А почему… почему он отпустил меня?
- А как там – в песчаном куполе?
- Темно… и дышать страшно… Так почему?
- Скоро снег пойдёт. Вот увидишь. – Тэмари подмигивает и бежит к сухой трибуне.
Снег – враньё всё. Брожу по огромной арене – ищу Карасу. А вот и он. Могло быть и хуже – всего пара трещин и одна рука раздробленна. Я починю. Беру его на руки: бережно, медленно. Прижимаю к себе – живой человечек из тёплого дерева. Из открытого в немом крике рта выползает божья коровка. Трогаю её пальцем, отправляю обратно. Зальёт ведь дождём, глупышка…

… - Нии-сан!!!
Вскакиваю на постели, оглядываюсь. В грудь ударяется тугой комок, распрямляется, лезет под одеяло. На улице – гроза. Сердце бешено стучится от твоего пронзительного крика. Откидываю краешек.
- Что случилось?
- Нии-сан. Там гром такой… мне страшно у себя в комнате. Там пусто, и из углов тени лезут!
Глаза – огромные, вцепился ручками в простынь – боишься, что прогонят. Глажу твою голову, укутываю, убаюкиваю…
- Маленький, я рядом, всегда с тобой буду… А грома не бойся. Это… это просто хитрые Боги в ладушки играют, и спать нам не дают. А проигравшие – плачут. Вот и дождь.
Ты обхватил меня руками, улыбаешься, и думаешь о чём-то своём… Я засыпаю. Сторожи мой сон, в свою бесконечно-бессонную ночь, малыш…


…Щепка - к щепке. Вечная мозаика. Кропотливо и нудно. Кажется, что глаза твои смотрят с благодарностью. Провожу пальцами по трём лакированным кружочкам. Дерево приятно перестукивает, потрескивает. Всегда испытывал к тебе чувство невообразимой нежности, терпя насмешки.
- Канкуро! Это всего лишь кукла! Кусок дерева!
- Она – живая.
- Канкуро, ты дурак! Это оружие! Ты ещё кунай одушеви…
- Она – мой друг.
Всегда стою на своём. Всегда кропотливо сижу над твоими поломками, часами. До противной боли в спине, до ярких разводах в глазах.
Дождь монотонно лупит по окнам. Снег – сказки всё. Обычного умиротворения от теплоты комнаты как небывало. От чего - то тревожно. Как там Гаара? Где его носит? Раскаты грома глухо подбираются к самым ногам и ворчливо откатывают обратно.
- Канкуро…
Стремительно оборачиваюсь. Тэмари присаживается рядом, ставит на стол большую кружку дымящегося чая. Вертит в мягких пальцах деревянную щепку, кладёт на место. Смотрю на завитки пара. Всегда считал, что это – Чайный Дух со своими тайными иероглифами. Как жаль, что я не умею их читать.
- Канкуро, выпей. А я помогу тебе с куклой.
Благодарно наклоняюсь к ней, ищу губами щёку. Тэмари некстати оборачивается, и встречаются наши губы. Гром на небе, а молния теперь между нами. Не успеваем смущённо отстраниться, как грохот мгновенно становиться невыносимым. Порыв ледяного воздуха и тонкая, прямая фигура в распахнутом проёме двери. Секунду ты в ужасе смотришь на нас, своими перламутровыми глазами, с налётом черни. И в дом врывается звонкий крик:
- Зря не убил тебя на экзамене, зря!!!
Проём пуст…

…- Нии-сан. Дети снова убегаю от меня…Я не хочу одиночества, я боюсь. Почему даже мой мишка молчит со мной? А я ведь знаю, что Тэмари он вчера жаловался на погоду…
Твои детские, и такие взрослые трагедии. Стираю с твоих бархатных щёк слёзы. Целую в макушку и попутно отправляю в твой ротик чуть подтаявший леденец. Ты успокаиваешься, затихаешь. Сворачиваешься клубочком у меня на коленях, лишь изредка всхлипывая.
- Нии-сан, а кто такой «любовь»?..
- Любовь, Гаара, это тот, кто всегда рядом. Тот, кто как птичка, свивает гнездо где-то в затылке и распушает пёрышки. Любовь, - он сладкий, как твой леденчик.
Ты задумчиво перекатываешь конфетку язычком, уставившись куда-то поверх моей головы. Бренчишь ей о зубы.
- Нии-сан. Ты – мой любовь?..
Смущённо улыбаюсь.
- Не подавись конфетой, иначе твою любовь прибьют дома.
Серьёзно смотришь и мотаешь головой…

…Дождь кончился, и свежесть кругом невыносимая. Карасу не за плечами, веду её за руку, понапрасну растрачивая чакру. Мне так спокойнее, когда кто-то рядом. Я знаю где ты. На ходу уворачиваюсь от звонких капель. С листьев падают, впитывая закатное зарево, разбиваются у самых ног, ещё в полёте. Ткань костюма вся в тёмных пятнышках влаги. Вижу тебя издалека. На той же крыше, что и многие годы назад. Только теперь не нужно поддерживать тебя за спину. Не нужно страховать. Легко подпрыгиваю, оскальзываюсь на мокром шифере. Карасу не даёт упасть, держа тёплой, деревянной ладошкой. Дождь её только украшает. Я уже знаю, кто если поднести руки к лицу, то в нос ударит сводящий с ума аромат намокшего дерева. Сощуриваю глаза – в охристом воздухе ты приобретаешь форму. Трогаю твоё плечо.
- Ну что тебе?
- Гаара, что случилось на экзамене?
- Руку вывихнул…
- Ну не лги мне…
- А сам как думаешь?! Она разве даст что-то закончить?! Как вскочила, и как заорёт! Я бы, конечно, победил, и без потерь для тебя, - торопливо и сердито, - но знаешь… после увиденного сегодня… Я уже об этом жалею…
Губы поневоле растягиваются в улыбке. С тихим стуком кладу Карасу на землю и обнимаю тебя сзади, обеими руками, присаживаясь рядом.
- Дурачок. Ты чай на столе видел? Его пар разве не сказал тебе, что это была… неудачная благодарность?
- Благодарность? – недоверчиво оборачиваешься.
- Да. За тот самый чай.
- Ну уж, знаете ли!!!
- Случайность. Прости меня, если есть за что… - ты уже не злой, я знаю. Со смехом тяну твои локоны зубами, слегка, нежно-нежно. Ты откидываешь голову, привычно подставляя моим губам шею. Кожа – мягкое золото в цвете уходящего дня. А тучи где-то далеко, на самом горизонте…
- Нии-сан… - твой голос слегка прерывается моими ласками. – Нии-сан, а помнишь, как в детстве ты кормил меня ананасами?.. – отстраняешься, оборачиваешься, оплетая руками мою талию, и снизу вверх заглядываешь мне в глаза.
- Конечно помню, маленький. Ты ещё так забавно чавкал.
Проводишь рукой по своему затылку и говоришь хитро:
- Ну вот, опять. Этот кто-то снова пушит пёрышки у меня в голове.
И мы оба знаем, кто это.