Это эйфория после первого общения, которой не было со времён моего первого ЛЭШа.
Но не будем рассуждать, откуда она взялась.
Он сочиняет полный бред, говорит голосом, похожим на смесь голосов Сергея Зверева и Ренаты Литвиновой, ходит в рваных кедах и советской шапочке, купленной у бабушки за 80 рублей, и, казалось бы, совсем не похож на дипломанта 3й степени всероса по русскому.
У него много поклонниц и много странностей.
Но меня, повторюсь, никто так не заинтересовывал со времён знакомства с Учителем.
Он был первым, кто сказал, что все поклонницы -- это фигня, что хочется настоящего, не поклоннического, чувства.
Он лгал самому себе, когда говорил, что не умеет утешать, на самом деле первым утешив меня так легко и так просто.
Благодаря ему я знаю, что сидеть у окошка поезда и тихонько плакать, когда тебя никто не замечает при этом, -- это прекрасно. А ещё -- что во сне у некоторых ощущения другие, в принципе не такие, как наяву, и открытие каждого нового ощущения похоже на открытие нового цвета. А ещё про заграницу много-много всего, и про наши быдлогадости тоже много всего. А ещё про то, как хочется, чтобы к тебе проявили инициативу. Кстати, именно эту формулировку своих ощущений и стремлений я искала, но никак не могла подобрать.
Мне неожиданно стало очень нравиться общение устно.
***
Мы пели "Битлов", шатались по лагерю с фотоаппаратом, шизили, рисовали акварелью (вот, надпись S.O.S, например, теперь висит у меня в комнате на ковре), говорили поздно вечером о Набокове, отгородившись от остального поезда шторками, придумывали эвфемизмы...
Но я блекну, я тут не при чём, я всего лишь слушатель и последователь. Теперь.
Теперь я ментально абсолютно стабильна. Не рвусь при каждой удобной возможности в Москву и не плачу, что ничего не знаю про любимых завсегдатаев Биофака. Не ною, что ЛЭШ, скорее всего, будет без Учителя.
Люди есть не только в ЛЭШе и на Биофаке, и об этом забывать нельзя никак.
***
Кажется, у меня теперь не 2, а даже 3 сердца. ^/_\^