Мама вовсю пытается склонить меня к тому, чтобы я, наконец, опомнилась и посмотрела на Кела без розовых очков. Она указывает на те его поступки, которые когда-то давно совершал мой папа. Напоминает, к чему это привело. Понятно, почему она это замечает, понятно, почему её это так задевает и она лихорадочно ищет язык, на котором могла бы мне это объяснить... Но ведь она так многого не знает... И я не могу с ней об этом говорить, не могу докричаться до неё и в том, что мне стоит доверять в моём выборе, что у меня есть основания для этого выбора.

Два противоборствующих лагеря, ненавидящие друг друга. Когда я с ней, она склоняет меня в одну сторону. Когда я с ним, я сама склоняюсь в другую. Не могу всё время раскачиваться то туда, то сюда. Может, у меня нет воли? Нет, я твёрдо сказала маме, чтобы она прекратила сыпать обвинениями, потому что это не возымеет никакого эффекта, кроме того что обидит меня. Но она не сдаётся.

Сумасшедший дом. Мама готова покачнуть то, в чём сомневаться ну никак нельзя. Пожалуй, к лучшему, что она уезжает и что у меня впереди целая неделя в Армавире.