Intro

В следующую секунду начался дождь. Капли влаги, словно маленькие парашютисты-камикадзе, забывшие свои парашюты, устремились к земле. Одновременно дождь начинается в десятках, сотнях разных мест, однако нас интересует именно этот, пролившийся над небольшим городком южнее Бостона. Пользуясь своим положением, попытаемся проделать путь, что совершают отважные капли и бросаемся вместе с ними вниз. Сердце уходит в пятки, а от воя ветра закладывает уши, нет, прыжки с такой высоты без специального костюма – чистое самоубийство. Слава богу, рассвет только занимается и все жители городка еще спят, поэтому наше пришествие оказывается незамеченным. Мы приземляемся с характерным грохотом, однако, это всего лишь раскат грома, ведь мы не хотим нарушать чистоты картины своим непрошенным вмешательством. Мы можем наблюдать, но не более, такие правила. Между тем, дождь превращается в настоящий ливень, стеной обрушившийся на спящий городок, словно готовясь утопить всех его жителей.
В одном из окон внезапно вспыхивает свет. Неужели мы все-таки кого-то разбудили? Под защитой грозы бесшумно подбираемся к аккуратному двухэтажному дому. Свет горит на первом этаже. Прекрасно, значит можно тихонько заглянуть в окно, утолив наше любопытство. Складываем руки лодочкой и прижимаемся к мокрому, холодному стеклу, пытаясь разглядеть, кто же там ходит в столь ранний час…

Где-то, за океаном…

-1-

Шепотом произнесенные слова:
- Просыпайся, солнышко!
Я открываю глаза, буквально вскакиваю с кровати, задеваю жену, которая начинает что-то недовольно бормотать во сне. Мне нет до этого дела. Я верчу головой, пытаясь привыкнуть к окружающей меня темноте, надеясь рассмотреть того, кому принадлежал этот чудесный голос. Естественно в комнате никого нет. Я перевожу взгляд на будильник. 5:20. Ему молчать как минимум еще полтара часа. Затем навязчивый утренний звон, который я так ненавижу, возвестит о том, что выходные кончились и пора на работу.
Сна не в одном глазу. Надо чем-то занять себя, не валяться же просто так. Я вылезаю из постели, иду в душ, расположенный, как и спальня, на втором этаже. Потом спускаюсь на кухню, что бы сварить себе кофе. Джесси всегда пьет растворимый “Нескафе”, я же предпочитаю сам готовить кофе – молоть зерна, варить на медленном огне. Это настоящий утренний ритуал, во время которого я собираюсь с мыслями, обдумываю, как и о чем буду сегодня писать. Вот только сегодня мысли мои витают где-то далеко,… кто же разбудил меня в такую рань?
Раньше у меня была привычка вставать заранее и делать какие-то дела с утра, допроверять контрольные работы, например, но это было давно, не в этой стране, не в этой вселенной. Здесь же я научился спать до последнего, а утро оставлять лишь на кофе.
Пожалуй, я сегодня надену свой лучший костюм, а когда выйду из редакции, то пойду в бар к Дейву и напьюсь там. В таком случае завтра меня не смогут разбудить даже крики о вторжении инопланетян, не говоря уж о тихом проникновенном шепоте.
В принципе, я могу сегодня целый день провести в баре, потягивая пиво и болтая с Дейвом, Джесси будет только рада. Понедельник – день сна, тишины и покоя, во всяком случае, у нас. Хотя здесь тишина и покой синоним обыденности.
Мы живем в пригороде Бостона, этого мегаполиса с гигантскими домами и многомиллионным населением. А я-то думал, что ничего больше Москвы быть не может. Моя жена, Джесси, каждый день ездит туда на работу на новеньком Мерседесе S-класса. Она у меня входит в совет директоров одного крупного бостонского банка. В общем, настоящая бизнес-леди, которая за месяц получает больше, чем я за полгода. Единственны выходной у нее выпадает на понедельник, который она предпочитает проводить в постели. Мы могли бы жить в самом Бостоне, благо имеется огромная квартира в одном из домов в центральной части города, но постоянная суета большого города не для меня. Маленький город-спутник – вот удел моих мечтаний. Здесь воздух чище. К счастью, Джесси разделяет мои взгляды.
На улице идет дождь, я сижу в одиночестве на огромной кухне, пью кофе, всматриваясь в темноту за стеклом. Внезапно у меня возникает странное ощущение, что за мной наблюдают. Такое, наверное, случается со многими время от времени. Поставив недопитую чашку на стол, я упираюсь лбом в окно, силясь рассмотреть, что же происходит там, в темноте, что она скрывает. Естественно я не увидел ничего, кроме раскачивающихся от ветра деревьев и листьев, хаотично носящихся по двору. Стихия разыгралась не на шутку, дождик превратился в настоящий ливень, а порывы ветра все сильнее гнули ветви деревьев и бросались листьями. Хорошо, что в доме тихо, тепло и уютно. Оказаться в такую ночь на улице очень бы не хотелось.
Я слышу, как в спальне начинают исполнять утренний марш часы, понимаю, что забыл их выключить, удивляюсь про себя, что время за чашкой кофе пролетело так быстро. Срываюсь с места, едва не выплеснув остатки напитка на свои брюки и бегу к источнику шума. Очень уж не хочется будить жену в понедельник, единственный день, когда она может выспаться. Проблема в том, что спальня находится на втором этаже, и я по-любому не успеваю. Когда я вхожу в святая святых нашего жилища, она уже сама выключает будильник и теперь сидит на кровати и недовольно смотрит на меня сонными глазами.
- Прости,- говорю я – не хотел тебя будить.
- Ну почему именно сегодня? – бормочет она.
- Потому, что именно сегодня я проснулся раньше.
- Да ладно?
- Представь себе, – я сажусь на край кровати и нежно целую ее в щеку – после вынужденного пробуждения сон еще более сладок, если тебе не надо никуда идти.
Она зевает, ложится, сворачивается калачиком под одеялом. Ее глаза закрываются и, через мгновение, она снова отправляется в мир сновидений. Я покидаю спальню осторожно, на цыпочках, чтобы не в коем случае больше не потревожить ее отдых.
Дождь так и не прекратился, хотя стал заметно слабее. Натянув дождевик, направляюсь в гараж, с мыслью, что если бы мне пришлось работать шесть дней в неделю, то я бы не протянул и месяца. Моя теперешняя работа меня устраивает. Я музыкальный критик в бостонском отделении популярного журнала “NME”. Главный редактор хороший приятель Джесси, он взял меня по-совместительству, по просьбе жены. В принципе, я мог бы вообще не работать. В Москве я окончил педагогический институт и несколько лет преподавал русский язык и литературу в старших классах. Самое смешное, что здесь, я пытался заниматься тем же. Никогда бы не подумал, что буду учить американских детей русской литературе. Но жизнь полна неожиданностей, взять хотя бы мой брак с американкой и страстное желание покинуть родную Россию. Но на этот счет у меня есть объяснение и причину моего столь странного поведения, ведь к американцем я питал явную антипатию, вы, возможно, узнаете позже. Дело вовсе не в деньгах, как может показаться на первый взгляд, но всему свое время.
И если с книжками дела обстояли более или менее хорошо, то изучать премудрости русского языка не желал никто, поэтому вскоре моя трудовая деятельность тихо мирно сошла на нет.
Как я уже говорил, жена зарабатывала столько, что мы, честно, не успевали тратить эти деньги. Я бездельничал два месяца, а потом, такое бывает, впал в депрессию.
И тут очень кстати подвернулся этот редактор. Писать я все-таки умел, поэтому сочинять коротенькие рецензии к новым дискам не составило большого труда. Редактор Джимми, прочитав пару моих опусов, признал, что из меня может выйти толк, если я буду и дальше работать в этом направлении, и любезно предложил место внештатного сотрудника.
Таким образом, я два раза в месяц ездил в редакцию, получал диски, слушал их, а затем писал на них отзывы. Лучшие попадали на страницы журнала. Платили за это гроши, но сам процесс оказался очень захватывающим. В перспективе можно было получить официальную должность автора, но к этому я не стремился. Нынешнее положение меня полностью устраивало, и я просто получал удовольствие от работы.
Дорога до офиса заняла полтора часа. Джимми отгрузил мне пятнадцать болванок совершенно разной музыки – от металла до хип-хопа.
- Это на неделю, - сказал он – вышло много новых релизов, так что придется поработать.
- Нет проблем – ответил я.
Джимми поинтересовался как дела у Джесси. Я сказал, что сегодня у нее плохое настроение, потому что я ее разбудил с утра. Джимми покачал головой и пожелал мне удачи. Он был неплохой парень, но мы находились совершенно в разных полюсах восприятия жизни. И еще мне казалось, что он постоянно озабочен тем, как такая женщина как Джесси выбрала такого мужчину как я, когда рядом есть совершенно свободный, преуспевающий главред, такой как Джимми.
В офисе я проторчал почти весь день, что бывает крайне редко. Но в этот раз действительно оказалось много работы, редактор придирался к текстам, в результате большинство пришлось переписывать. В принципе, я всегда отправлял их по электронной почте, но на этой неделе у меня сломался компьютер, поэтому пришлось все писать от руки.
В итоге освободился я лишь ближе к вечеру. По дороге домой я размышлял о том, чего же мне действительно хотелось от теперешней моей жизни. Оказалось, что для полного ощущения счастья мне не хватало простого русского мата. Материться в одиночку – пустое занятие, поэтому мне хотелось научить нескольким словечкам местных аборигенов. Тогда, я думаю, они стали бы для меня чуть роднее. Конечно это глупость, да и жена была категорически против и родным для меня стал лишь один человек – бармен Дэйв. После работы я частенько захожу к нему в бар, пью пиво и болтаю с ним, пока Джесси не возвращается из своего банка. Поскольку происходит это лишь под вечер, у меня предостаточно времени для обучения Дэйва. Но сегодня мне хочется поговорить о другом.
Я припарковал машину на стоянке перед баром. Надо бы поставить ее в гараж, выпившим я никогда не сажусь за руль, даже если надо проехать пару сотен метров. Ладно, постоит до утра.
Захожу в бар, носящий простецкое название “Be casual”, присаживаюсь за стойку. Народу немного, поэтому Дэйв сразу подходит ко мне, протягивает руку.
- Привет Олли! Как дела мой русский друг?
Несмотря на впечатляющий прогресс в области ругательств, он так и не смог привыкнуть к моему имени и поэтому остановился на таком вот финском варианте.
- Неплохо Дэйви, - говорю я – работа кипит.
- Тебе как всегда, темного?
- Будь любезен.
Он наливает восхитительный темный гинесс, и я думаю, что одной кружкой сегодня дело не кончится. С утра же еще так решил.
Дэйв ставит передо мной бокал, и я осушаю его за четыре глотка. Пиво приятно дерет горло, оставляя во рту легкую горечь.
- Ни фига себе! – говорит по-русски Дэйв.
- Наливай еще одну.
Он улыбается и отходит к драфту гинесса. Пива я могу выпить очень много и сегодня, кажется, как раз такой день.
Дэйв пододвигает ко мне вторую пинту.
- Что-то ты какой-то грустный, - горит он – что случилось Олли?
- Сегодня я проснулся раньше обычного, забыл выключить будильник и разбудил Джесси.
- Да, - смеется Дэйв – это повод, чтобы напиться, сегодня же понедельник!
Он прекрасно знает, что утро понедельника это святое для моей супруги.
- Я бы на твоем месте домой сегодня не приходил.
Я мог бы вообще никогда не приходить домой и не жалеть об этом. И вообще, какой к черту дом? Он совсем не здесь.
Пиво начало работать.
- Сегодня я с тобой до закрытия, - говорю я – и не вернусь к жене, пока она не уснет.
- Вот это правильно, и я составлю тебе компанию чуть позже.
После второй порции пива я решаю, что надо бы сбавить обороты, а то разговаривать по душам придется с унитазом, а не с Дэйвом. И что сейчас самое время позвонить Джесси и сообщить, что я вернусь поздно и не трезвым. Вряд ли она этому обрадуется, но что делать.
Я достаю мобильник и набираю ее номер. Она отвечает практически сразу, как будто ждет моего звонка.
- Да.
- Привет – говорю я.
- Привет, а ты где?
- В баре.
- Опять? И что ты там делаешь? – голос кажется недовольным, а я думаю, как можно быть членом правления банка и задавать такие вопросы.
- Пью.
- Ты домой собираешься?
- Пока нет, - говорю я – хочу чуть-чуть пообщаться с Дэйвом. Ты же знаешь, что у меня больше нет друзей, кроме него. Выпить пару литров пива…
- Пару литров??
- Ага, - говорю я и пытаюсь перевести разговор в другое русло – ты нормально сегодня заснула, после того как я ушел?
- Да, спасибо – теперь по ее голосу я чувствую, что она поняла, что ждать меня сегодня уже не стоит.
- Ладно, - говорит она – отдыхай, только не напивайся очень сильно. Я сегодня пораньше лягу спать, мне завтра очень рано вставать, так что не шуми когда придешь.
- Обещаю, что буду ходить на цыпочках.
- Уж постарайся. Пока!
Она кладет трубку. Никаких “я тебя люблю”, ”целую” и ”приходи скорее, мне без тебя так плохо!”. Ничего этого нет. Ну и ладно, не очень-то и хотелось…
Эх, Джесси, снежная королева материального мира, а я твой верный Кай. Но на горизонте уже появляется Герда, правда она в чулках и подвязках, но от этого еще более прекрасная. Я знаю, что она спасет меня от этого добровольного заточения и мое сердце оттает.
Я обращаюсь к Дэйву:
- Ты читал “Снежную королеву”?
- Название знакомое, - говорит он – напомни, про что это?
- Про одну даму, жившую в ледяном царстве и взявшую в плен мальчика. Она заморозила его сердце и сделала своим рабом.
- Наверное, грустная история?
- Да, но у нее счастливый конец. Мальчика спасла его сестра. Своей любовью она растопила лед в его сердце.
Дэйв смотрит мне прямо в глаза и говорит:
- К чему ты вспомнил эту старую сказку?
И я говорю то, что давно вертится у меня в голове и только сейчас, после литра гинесса, обретает словесную форму:
- Просто мне кажется, что я сейчас тоже живу в замке Снежной Королевы и что сердце мое – лишь кусок льда.
Дэйв, умный малый, за это его и люблю, он прекрасно знает эту историю и поэтому говорит:
- Но у тебя же есть Герда, не так ли?
Он не отводит взгляда, словно гипнотизирует меня.
- Где твоя Герда, друг?
И я честно отвечаю ему:
- Далеко, очень далеко.
- Не волнуйся, она обязательно найдет тебя, - он похлопывает меня по плечу – ладно, я тебя покину на время, мне закрываться надо.
Я остаюсь один на один с кружкой пива, смотрю, как Дэйв убирает бутылки с алкоголем в ящики, опечатывает драфты, все кроме одного. Владелец заведения – отец Дэйва, иногда разрешает сыну погулять после закрытия. Бочки пива нам, вроде, должно хватить.
К одиннадцати часам в баре никого не осталось, вечер понедельника, как никак дает о себе знать, только я сижу за стойкой. Дэйв снимает выручку с кассы, поворачивается ко мне.
- Ну вот, вроде, все, - говорит он – давай я тебе еще налью и пойду переодеваться.
- Ты меня спаиваешь, - отвечаю я – Джесси скажу, что это ты виноват.
- В чем это?
- В моем пьянстве.
- В твоем пьянстве, скорее, виновата она или ты сам, но ей сказать ты можешь все что угодно.
Он улыбается.
- Скажи, что во всем виновата твоя широкая русская душа.
- У тебя отличное чувства юмора, но иногда ты говоришь о том, чего не знаешь.
- Я никогда не говорю о том, чего не знаю. Не люблю выглядеть глупо. Но погоди…
Он берет мой бокал, вновь наполняет его и говорит:
- Подожди спорить, ты уже выпил, а я нет. Скоро продолжим, я быстро.
С этими словами Дэйв вылезает из бара и убегает в раздевалку.
Я остаюсь в одиночестве и думаю, что, к сожалению, он прав – в том, что я пью, нет ничьей вины, кроме моей. Было время, когда у меня были проблемы с алкоголем, но это осталось в прошлом. Я так считал. В последнее время прошлое все настойчивее стучится в мою дверь. Дорога, с которой я сошел, вновь замаячила на горизонте.
Появляется Дэйв и отвлекает меня от грустных мыслей.
- Так не честно, - говорит он обиженным голосом – почему мой бокал до сих пор пустой?
На нем потертые джинсы и серая футболка с маленьким листком марихуаны в центре. Сзади надпись – enjoy. Имидж, под стать характеру, легкий и веселый, я же в брюках и рубашке в клетку, чувствую себя неподъемным, мрачным грузом.
- Ну, побудь немного барменом, - просит Дэйв – поухаживай за мной!
Я захожу в бар, оказываясь по другую сторону баррикад.
- Отсюда отличный вид, все по-другому как-то воспринимается.
- А то, а когда много народу еще круче.
Из-за стойки зал кажется гораздо больше, чем он есть на самом деле. Я чувствую прилив энергии, не каждый день удается побыть барменом, беру кружку и подхожу к драфту.
- Пиво-то наливать умеешь, - спрашивает Дэйв – или только пить?
- Не переживай, - говорю – справлюсь.
Я видел, как это делают другие тысячи раз, но самому как-то не доводилось. Ставлю кружку под драфт и медленно опускаю ручку. Гинесс течет густой ровной струей. Сначала кажется, что наливаешь одну пену, но через мгновение волшебная чернота начинает подниматься со дна бокала к верху, являя нам сей чудесный напиток. Выглядит это потрясающе, я как завороженный, смотрю на это превращение.
- Ну давай же скорее! – Дэйв в нетерпении тянет руку в мою сторону – умираю от жажды!
Мы выпиваем, еще, потом еще, потом Дэйв говорит.
- Олли, сколько мы уже знакомы?
- Полгода.
- Сегодня мы первый раз пьем вместе?
- Получается, да. До этого я пил, а ты работал.
- К черту работу! Сегодня действительно знаменательный день! Видишь ли, сюда приходит достаточно много людей, с которыми мне приходиться общаться, но это так, барные завсегдатаи, изливающие мне душу. Они практически ничего не знают про меня, да им это и не нужно, а я про них – почти все. Им нужны свободные уши, и предоставлять их – тоже часть моей работы. Пить с ними я бы не стал. Но ты, Олли, совсем другое дело.
- Да, - киваю я - я совсем не похож на американцев. Как и ты, кстати.
- А я не американец.
- Я думал, тут все американцы, или становятся ими через несколько лет.
- У тебя что, американофобия?
- Разве?
- Я не знаю, вот и спрашиваю.
- Похоже на то.
- Почему?
- Не могу сказать, Дэйви, по крайней мере, сейчас.
Дэйв тактично переводит разговор на себя.
- А я являюсь гражданином мира, только паспорт такой осталось получить, – он смеется, видя мое недоумение, продолжает – нет, серьезно, посуди сам: родился в Норвегии, потом жил в Швеции и Канаде. Отец работал коммивояжером, поэтому приходилось много переезжать. В конце концов, ему это надоело, мы осели в штатах, где папаша смог открыть бар. Выгодно женился, прям как ты.
После этих слов мне становится грустно.
- Ты действительно так думаешь?
Дэйв непонимающе смотрит на меня, потом хлопает себя по лбу.
- Я совсем забыл, что твоя жена – Снежная Королева. Прости.
И он начинает смеяться. Легко и задорно. Я бы сам посмеялся, если бы не хотелось плакать. Дэйв, видя мою реакцию, перестает веселиться и говорит:
- Прости, Олли, просто, когда тебе 25, а денег едва хватает на еду и травку, такая женитьба была бы манной небесной.
Я вздыхаю, догадываясь, что тут наши пути взаимопонимания расходятся. Что поделать, я сам так думал несколько лет назад. И переубеждать моего собеседника я не собираюсь, хотя и хочется. Но Дэйв не может меня разочаровать. Он говорит:
- Знаешь, работа бармена – это не только смешивание коктейлей. Это работа психолога, как и твоя кстати. Я же говорил тебе, что многое знаю про посетителей бара. Все потому, что я умею слушать. И тебя я прекрасно понимаю. Я знаю, что счастье не в деньгах, так, кажется, говорят у вас в России.
- Ага, не в деньгах, а в их количестве. Так тоже у нас говорят.
- отличное дополнение, надо запомнить.
Мы надолго замолкаем, каждый погружается в свои мысли.
Я чувствую, что прилично набрался. Сколько же я выпил?
Четыре литра или пять? Время – три ночи, если я сейчас не отправлюсь домой, то вырублюсь прямо за стойкой.
- Кажется тупняк начинается, - говорит Дэйв и смотрит на часы – ого! Мне же завтра работать!
- Уже сегодня.
- Порадовал. Надо расходиться.
- Угу.
- Надеюсь, повторим в скором времени, ты мне еще должен кое-чего рассказать.
- Повторим, если Джесси меня не убьет.
- Не убьет, она же тебя любит.
Оставляю эту реплику без комментариев.
Мы тихо выходим через черный ход.
- Возблагодарим отца моего, за то, что нам позволено коротать в этом заведении темные американские ночи! – говорит Дэйв, запирая дверь на замок. Затем он поворачивается ко мне и протягивает руку.
- Приятно было пообщаться с тобой в нерабочей обстановке, Олли.
- Мне тоже – говорю я.
- Джесси привет. Только не буди ее ради этого, прошу тебя, дождись утра.
- Я разве похож на самоубийцу?
- Ха-ха! Ты нет, а я да! Пока!
Спустя мгновение я понимаю смысл его последней фразы. На заднем дворе стоит одинокая машина. Дэйв, попрощавшись со мной, уверенной пошатывающейся походкой направляется к ней, плюхается на водительское кресло. Ревет мотор, тачка резко разворачивается, из-под колес валит дым, в воздухе разносится запах горелой резины, Дэйв отчаянно вертит рулем. В следующую секунду машина уносится в темноту.
Я провожаю ее взглядом, радуясь, что пойду домой пешком. Ночной воздух прочищает мозги и бодрит тело. Я иду, засунув руки в карманы брюк, по улице, с одной стороны которой выстроились в шеренгу вязы, а по другую дома, с темными окнами, ни в одном из которых не горит свет. Весь город спит в ожидании нового утра, и только я бреду в одиночестве, вдыхаю полной грудью ночную прохладу и регулярно останавливаюсь у какого-нибудь дерева, чтобы избавиться от скопившегося в мочевом пузыре пива.
Странный у меня сегодня разговор получился с Дэйвом. Незавершенный. Так много хотелось сказать и так мало в итоге слетело с языка. Может быть, во всем виноват алкоголь, а может то, что я хотел сказать слишком личное, слишком болезненное, да и Дэйв, каким бы психологом он не был, все же не настолько близкий мне человек. Я не хочу быть очередным изливающим душу посетителем. Хотя основную мысль я, тем не менее, высказал и он ее уловил. После сегодняшнего пробуждения я не могу больше держать это в себе. Я должен выплескивать то, о чем думаю, наружу, иначе голова моя взорвется. Небольшими порциями, по чуть-чуть, как сегодня. Стравливать давление, так сказать. И тогда, возможно, я вновь получу шанс на нормальную жизнь.
Я почти дошел до дома, когда снова начался дождь, да такой, что я в мгновение ока промок насквозь, несмотря на мой дождевик. Спасаться бегством не было желания, да и смысла, поэтому я лишь ускорил шаг.
Дома было приятно сухо и тихо. Только ливень барабанил по крыше. Я переоделся и на цыпочках, как и обещал, отправился на кухню, традиционное место моих ночных посиделок. Страшно захотелось еще выпить. Чего-нибудь крепкого. Выбор мой пал на виски, благо в доме он всегда имелся. Я налил себе немного в рокс и застыл, размышляя, не разбавить ли мне виски колой или яблочным соком, когда услышал шаги на лестнице.
Черт, неужели я все-таки разбудил жену? Я ведь был тише мыши. Джесси появляется в дверях, и вид у нее совершенно не заспанный, но на всякий случай я спрашиваю:
- Я тебя разбудил? Извини.
- Я не спала, - говорит она – а ты все пьешь?
- Попал под ливень, согреваюсь. А почему ты не спишь, время четвертый час, тебе же рано вставать.
- Я не могу уснуть, - голос ее звучит грустно – все думаю, думаю…
Так, это уже интересно. Неужели что-то случилось с ее ненаглядным банком, из-за чего она лишилась сна?
- И о чем же ты думаешь? – спрашиваю я, делая глоток виски.
- О тебе. Что с тобой происходит в последнее время?
Прозвучавшая фраза так неожиданна, что алкоголь встает поперек горла и мне требуется немало усилий, чтобы не выплеснуть его обратно и скрыть свое удивление.
- а мне казалось, что ты можешь думать лишь о кредитах, вкладах, валютных операциях, или о чем там думают банкиры…
Вообще-то не стоило мне этого говорить, просто наболевшее сорвалось с языка, однако Джесси так погрузилась в свои мысли, что, похоже, не заметила моей язвительной реплики.
- Ты стал другим. Каким-то отрешенным и безжизненным. Ты думаешь, что я ничего не вижу, ничего не замечаю? Ты считаешь, что если я целыми днями работаю, то мне не нужна твоя ласка, твое внимание, твоя любовь?
Ее голос повышается, становится резче, последние слова она чуть ли не кричит.
- Ты что, не понимаешь, что я работаю ради нас!
Я нахожусь в замешательстве. Я не верю, что это говорит моя жена.
Вместо ответа я беру еще один рокс и наливаю порцию виски для нее. Она залпом выпивает.
- Скажи мне, у тебя кто-то есть?
Здесь я позволяю себе расслабиться и улыбнуться.
- Нет, у меня кроме тебя никого нет.
Похоже, звучит убедительно, потому что Джесси говорит:
- Так в чем тогда дело?
Уже мягче, без криков и нервов, по-видимому, ответ, на мучавший ее вопрос, она получила, и он ее устроил.
И тогда я говорю:
- Во всем виновата моя широкая русская душа.
Джесси не понимает, что я имею в виду, как я не понимаю, действительно ли она переживает за наши отношения, или просто волнуется, не трахаю ли я кого-нибудь на стороне. Опережая возможные вопросы, я разливаю остатки виски и говорю:
- Давай выпьем за доверие и понимание, ведь это самое главное в семейной жизни.
Мы выпиваем, после чего я беру Джесси за руку и, не говоря больше ни слова, веду наверх, в спальню.

-2-

- Просыпайся, солнышко, пожалуйста! Ты должен кое-что сделать!
Я думал, что меня сегодня ничто не разбудит. После вчерашних возлияний, сначала с Дэйвом, потом с Джесси, плюс незапланированный секс, как доказательство нашей любви, я был уверен, что проснусь далеко за полдень.
Но я открываю глаза, смотрю на будильник, 6:30, за окном только начинает светать, рядом спит жена, а в голове у меня до сих пор звучит ее голос. Как и прошлым утром, лишь добавляет одну новую фразу:
“Ты должен кое-что сделать для меня!”.
Я уверен, что мне это снится, что ее голос я слышу во сне, но частью сна он не является. Обычно я могу вспомнить, что мне пригрезилось, пусть и смутно, но, тем не менее, с голосом это никак не вяжется. И потом я сразу просыпаюсь. Сижу на кровати, хлопаю глазами и не могу понять, что случилось. Может, все происходило наяву? Я с надеждой обвожу взглядом спальню, быть может, я, наконец, увижу ее. Но нет, этого, естественно, не происходит. Вокруг тишина, нарушаемая лишь мерным посапыванием супруги.
Я снова ложусь в постель, прижимаюсь к теплому телу Джесси, закрываю глаза, пытаюсь разобраться, что же я испытываю к этой женщине. Симпатию, сексуальное влечение. А она ко мне? Жалость и сострадание? А как же любовь? За себя я мог ручаться – точно нет. Я не любил Джесси. У нас был период влюбленности, за который мы успели пожениться, однако страсть прошла, а вот кольца на руках остались. К тому же, лучшего варианта мужа для бизнес-леди было не найти – у меня была привлекательная внешность и покладистый характер. Как она часто говорила: “я полюбила тебя за твою сентиментальность и аутентичность”.
В этом она была права – светских тусовок и приемов я не жаловал, посещал их время от времени, как дополнение к Джесси, предпочитая с большим удовольствием проводить время дома, за книгами или компьютером. Что не удивительно, ведь я жил не своей жизнью, не в своем мире, пытаясь спрятаться от прошлого. Но эта преграда так хрупка и ничтожна. Она уже трещит по швам, еще немного и все рухнет.
Милая Герда, я так хотел забыть тебя, твое лицо, твои глаза, твои губы. Даже имя.
Мне казалось, что я воздвиг непреодолимое препятствие, непреступный замок, в котором пытался укрыться от тебя, а ты вошла через черный ход, там оказалось не заперто.
- Что я должен сделать, - бормочу я, обнимая Джесси – что же я должен для тебя сделать?..
Второй раз я проснулся в начале первого. Жены, разумеется, не было, зато она оставила записку, чего раньше никогда не делала. Я взял листок бумаги, лежавший на ее половине кровати, на котором Джесси своим каллиграфическим почерком написала:
“И все-таки, что-то не так. Ты что, меня больше не любишь? P.S. Ты разговаривал сегодня во сне…”
Я еще раз внимательно перечитал записку. Есть над чем задуматься. А если Джесси повторит это сегодня вечером, но не в письменном виде, а спросит, глядя мне прямо в глаза. Что я ей скажу? Это вопрос на миллион долларов. Еще пару дней назад я, не задумываясь, ответил бы, что она несет чушь, и что я люблю ее больше всех на свете. Но сейчас… я, наверное, скажу тоже самое, но, боюсь, мой голос может дрогнуть. Убедительно врать у меня никогда не получалось, но расставание с Джесси пока в мои планы не входило. Надеялся, что чувства, которые я испытывал в первые месяцы нашего знакомства, вернуться, и все наладится. Я снова стану собой, буду счастлив. Но вместо этого вернулась Герда, как бы говоря, что зря я пытался убежать от нее, потому, что это бессмысленно. Бесполезно. И алкоголь тоже не поможет, зря стараюсь.
Вспомнив выпивку, я думаю, надо бы навестить Дэйва, поинтересоваться, как он вчера добрался до дома. Но для начала надо немного поработать. До трех часов я слушаю диски, делая карандашом пометки в моем блокноте – черновики будущих рецензий, которые должны быть готовы к следующему понедельнику. Однако моего запала хватает только на пару альбомов каких-то не знакомых мне до сих пор кантри-исполнителей. Вникать в подобную музыку мне не хочется, что-то писать вообще нет никакого желания. В конце концов, я бросаю это занятие, благо время для завершения работы предостаточно. Может возьму травки у Дэйва, тогда дело пойдет лучше.
Одевшись, выхожу на улицу, там прохладно, что не удивительно, лето уже кончилось и осень в самом разгаре, и быстрым шагом направляюсь в “Be casual”. Чувствую я себя замечательно, даже странно, как будто не пил вчера. Обычно мучаюсь похмельем, а сегодня никаких явных симптомов нет, чуть-чуть голова гудит и все. Даже попытался что-то по работе сделать, пусть не особо получилось, но сам факт.
В это время в баре народу мало, я, как обычно, сажусь за стойку. Дэйв выглядит мрачнее тучи.
- У меня такой отходняк, - говорит он – хорошо хоть посетителей мало.
- Ты как вчера доехал?
- Сбил пару людей по дороге, - он мрачно улыбается – а так все нормально.
- А у меня даже голова не болит – говорю я.
- Ну, так ты спал пол дня, а сон – лучшее лекарство. Я с утра тоже полечился – 200 грамм текилы, полегчало, а сейчас вот умираю. Больше пить не могу, иначе откинусь, прям здесь, на рабочем месте. Очень хочется принять горизонтальное положение…
- Нальешь мне кофе? – прошу я.
- Может чего покрепче?
- Нет, хватит, только кофе.
- Как скажешь – говорит Дэйв и отходит к кофемашине. Через минуту он ставит передо мной чашку дымящегося, ароматного эспрессо.
- Спасибо.
- На здоровие.
Мне хочется рассказать Дэйву о моих сновидениях, но мне кажется, что в таком состоянии он будет плохим собеседником. Да и надо ли ему знать об этом? Подумаешь, приснилась пару раз старая знакомая, что в этом такого. Но мы только вчера говорили о ней и Дэйв, сам того не подозревая, сказал пророческую фразу.
Он сказал:
- Она обязательно найдет тебя, Олли.
- Ты оказался прав, - тихо говорю я – чертовски прав.
Только вряд ли она будет спасать меня. Не заслуживаю я этого. Хотя мне очень хочется быть спасенным. Так сильно, что я мигом забываю обо все на свете. Потому, что ее я по настоящему любил. И люблю до сих пор. Причем настолько, что стоило мне лишь услышать ее голос, как воспоминания нахлынули на меня, словно цунами. Воспоминания о самом лучшем времени в моей жизни. И в ту же секунду в моем сердце, в моей голове, не остается места для Джесси. Ее полностью вытесняет Герда.
- Так, спокойно, - говорю я сам себе – ее нет здесь и быть не может, ты женат и вполне счастлив. И не все так безоблачно было в наших отношениях.
Голос Дэйва доносится издалека, как будто он стоит не передо мной, а метрах в 20 впереди.
- Олли, с тобой все в порядке?
- Не совсем – отвечаю я.
- У тебя такой вид, словно ты увидел приведение.
- В десятку, Дэйв, только не увидел, а услышал.
Дэйв оживляется.
- Ну-ка, с этого момента, пожалуйста, поподробнее.
- Вчера и сегодня, перед самым рассветом, я слышал Герду. Она разговаривала со мной.
Неужели это сорвалось с моего языка?
- Ты хочешь сказать, тебе приснилось, что она разговаривала с тобой?
Ну что ж, отступать некуда.
- И да и нет, - я тщательно подбираю слова – я спал и в то же время отлично осознавал, что ее голос не принадлежит моему сну, а обращается непосредственно ко мне, будто я не сплю вовсе. Точнее выразиться не могу.
- Это называется белый сон, - говорит Дэйв – когда во сне ты вдруг понимаешь, что спишь. Со мной такое было всего пару раз.
- Я знаю, что такое белый сон, - говорю я – но тут совсем другая тема. Я думал, что сплю, а оказалось, что нет.
- Ух, ну ты даешь! А почему привидение? Разве твоя Герда…
Мне вдруг становится не по себе. В горле пересохло, перед глазами все расплылось и стало бесцветным.
-Дай мне воды – хриплю я, трясущимися руками беру стакан, судорожно делаю глоток, потом еще один. Потихоньку все проходит, предметы вновь обретают цвет и форму.
Я смотрю на Дэйва, он внимательно следит за мной. В глазах застыла тревога. Возможно, он уже догадывается, что я сейчас скажу.
- Она умерла.
- Господи, прости меня Олли…
- Несчастный случай, автомобильная авария, пьяный водитель…
- Мать твою, - бормочет Дэйв – я ведь только вчера ездил бухой… Да-а, извини, конечно, но когда это случилось?
- Полтора года назад, в Москве.
Такое ощущение, словно я сковырнул болячку, которая еще не успела окончательно зажить, и из раны вновь пошла кровь.
- И ты до сих пор ее любишь?
- Да – тихо говорю я.
- А как же Джесси – спрашивает Дэйв.
- Я надеялся, что она поможет мне забыть – честно отвечаю я.
- Ты хотел поговорить об этом еще вчера, не так ли?
Я киваю.
- Вынужден признать, ты отличный психолог.
- Стараюсь. И что же она тебе сказала?
- Она сказала, что я должен кое-что сделать для нее.
Дэйв достает два рокса, ставит их на стойку, передо мной и говорит:
- Так как я отличный психолог, то утверждаю, что сейчас ты не откажешься пропустить рюмочку.
Что сказать, до 50-ти грамм виски я уже давно созрел.
- Ты думаешь, я схожу с ума? – спрашиваю я, осушая свой рокс.
- Понятия не имею, скорее всего, да.
- Шутишь?
- Простите, сэр.
Я улыбаюсь, на душе становится легче.
- Самое интересное, что я не знаю, что именно я должен сделать.
- Ничего, узнаешь. Я думаю это не последняя ваша встреча.
Улыбка сползает с моего лица, я вновь становлюсь серьезным.
- Ты так говоришь, будто общение с призраками – вполне обыденное явление.
- А ты хочешь, чтобы я сказал, что тебе давно пора обратиться к врачу? Тогда зачем ты все это мне рассказываешь? Пойми, именно я сейчас твой психиатр, психолог и лучший друг в одном лице. Я выслушаю тебя и никогда не скажу, что ты сумасшедший, какую бы невероятную историю ты не рассказал. Ты же хочешь, чтобы тебя понимали?
- Угу.
- Ну вот, я делаю все возможное для этого.
Мне кажется, что я сейчас расплачусь, словно маленький мальчик, оставшийся вдалеке от родителей.
- Просто мне сейчас очень тяжело, - вздыхаю я, практически ложусь на барную стойку, утыкаюсь лицом в свою руку – что-то происходит, меняется и эти перемены не сулят ничего хорошего. И я не знаю, что мне делать…
- А мне отец говорил, что перемены это очень даже не плохо, главное держать нос по ветру. Думаю, все решится в ближайшее время, ты получишь ответ на свой вопрос.
- Откуда такая уверенность?
- Женская интуиция, - улыбается Дэйв – а если серьезно, мне кажется, что у тебя просто такой период в жизни. Нелады с Джесс, старые воспоминания. Понимаешь, дерьмо случается, просто не стоит на этом зацикливаться. Думай о будущем, а не о прошлом и рано или поздно все пройдет, так уж мы устроены.
- Спасибо Дэйв, что бы я без тебя делал? – я встаю, лезу в карман за деньгами – сколько я тебе должен?
- Я тебе потом счет выпишу, - говорит он – когда закончим полный курс лечения.
- Договорились, только я не болен, и мне не нужно лечиться.
- Я знаю. Скажу тебе по секрету – я и не врач вовсе.
По дороге домой я размышляю о том, что сказал Дэйв. Возможно он прав, дело в осенней депрессии, с кем не бывает и скоро все вернется на круги своя. Я надеюсь, что так и будет, во всяком случае, я очень хочу, чтобы Герда ушла из моей жизни, в противном случае я действительно сойду с ума. И я сделаю все, о чем она меня просит.
Дома меня поджидает очередной сюрприз. Едва свернув на нашу улицу, я сразу вижу черный Мерседес жены, припаркованный около нашего почтового ящика. Творится что-то невероятное, не припомню, когда это Джесси уходила с работы раньше времени. Обычно она наоборот задерживалась. Я вспоминаю, во сколько мы вчера легли, представляю, с каким ворожением лица она сегодня встала, поэтому, наверное, и вернулась задолго до окончания рабочего дня. Сейчас, небось, дрыхнет без задних ног.
Не успеваю я закрыть за собой входную дверь, как появляется Джесси. По всей видимости, она ждала меня. На ней надеты джинсы с дырками на коленках и белая маечка в обтяжку, подчеркивающая ее великолепную фигуру. Волосы забраны в конский хвост. В таком наряде она больше похожа на девочку студентку, чем на бизнес-леди. В одной руке она держит бокал красного вина.
- Дорогая, - говорю я, не отрывая от нее глаз – ты удивляешь меня второй день подряд.
- Ты меня тоже.
Джесси подходит ко мне, целует, не в губы, а в щеку и я слышу, как она тихонько втягивает носом воздух. Ищет запах другой женщины. Но его нет, другая женщина давно мертва.
- Где ты был? – интересуется она.
- А как ты думаешь?
- Между прочим, это неприлично, отвечать вопросом на вопрос, тебя разве не учили культуре речи?
- А тебя?
Несколько секунд мы молча смотрим друг на друга с абсолютно серьезными лицами, а потом одновременно начинаем хохотать. Повисшее было в воздухе напряжение, бесследно испаряется.
- Выпивал?
- Нет.
- Тогда пойдем! – Джесси берет меня за руку и тащит в гостиную. Там уже накрыт стол, на нем стоят две бутылки вина, одна из которых открыта, еще один пустой бокал и ваза с фруктами.
- Что-то с памятью моей, - говорю я – сегодня разве какой-то праздник?
- Нет, просто захотелось сделать тебе приятное.
Мы устраиваемся на большом диване, залезаем на него с ногами, прихватив с собой фрукты и вино. Когда мы так сидели в последний раз?
- Я сегодня разговаривала с Джимми, - говорит Джесси, отпивая из своего бокала – он сказал, что доволен твоими успехами.
- В самом деле?
- Да! Он говорит, что ты уже вырос из должности внештатного сотрудника.
- Он хочет взять меня в штат?
- Наверное. Только для этого тебе надо как следует потрудиться.
- Он прям так и сказал, что для официального зачисления в штат редакции мне надо как следует потрудиться?
- Ну, нет, он просто сказал, что доволен твоими успехами. Но разве этого мало? Если я попрошу его, то он обязательно возьмет тебя.
- Сделай одолжение, не надо не о чем просить Джимми. Мое положение меня полностью устраивает. К тому же я и так появляюсь на страницах журнала чаще, чем кто бы то ни было.
Джесси непонимающе хлопает глазами.
- Дорогая, - говорю я – твой Джимми та еще задница. Он не пропускает многие мои работы, а потом я вижу их в журнале чуть измененными и подписанными другими именами. Это он обязан мне, а не я ему, так что пусть катится со своим штатом к черту… слушай, давай сменим тему, а?
- Ты серьезно?
- Я прошу тебя…
- Ты прочитал мою записку утром?
Хрен редьки не слаще.
- Ага.
- Что же тебе снилось сегодня?
Про Герду ей знать совершенно не обязательно, поэтому я говорю:
- Не помню.
- Милый, ты совсем не умеешь врать.
- Я не вру, правда не могу вспомнить, что-то вертится в голове…
- А тебе интересно, что ты говорил?
- Конечно.
- “Любимая, что я должен для тебя сделать?”. Вот, что ты сказал.
- Ну, значит, я видел во сне тебя – отвечаю я. Джесси приукрасила мое утреннее бормотание на одно слово, не догадываясь, что я не спал в этот самый момент. Хотела меня подловить. Не получилось.
- Пожалуйста, не обманывай меня! – просит она.
- Ты помнишь мой вчерашний тост?
- Да, за доверие и понимание.
- Так в чем же дело, Джесс? Ты мне не доверяешь?
Она прижимается ко мне всем телом, обвивает руками мою шею, шепчет на ухо:
- Просто я ревную. Целыми днями на работе, видимся только вечером, да и то я сразу спать ложусь. Вдруг у тебя кто-то появился…
Оказывается, она все понимает, думаю я, и винит себя в моем теперешнем печальном состоянии. Отчасти верно, отсутствие полноценной семейной жизни и достаточного внимания со стороны супруги, сказались на мне не лучшим образом, но последнее слово осталось за Гердой.
- Я постараюсь по чаще бывать дома, с тобой, честно. По чаще радовать тебя…
Джесси почувствовав происходящие со мной перемены, приняла единственное верное решение – держать нос по ветру, как сказал бы Дэйв.
- Мы будем заниматься любовью каждую ночь…
Но, господи боже мой, почему для осознания этого, пришлось так запустить наши отношения?!
- Но и ты пойми меня. Большой бизнес требует тебя всего, без остатка, иначе не бывает, иначе ничего не получится.
Как и большая любовь, милая, как и большая любовь…
Джесси заканчивает свой монолог словами, поставившими меня в тупик.
- Помнишь, как у нас все начиналось? Как мы познакомились?
И я, к своему ужасу, понимаю, что эти, вроде бы замечательные дни моей жизни, которые я должен помнить вечно, сейчас расплылись в моей голове в неясные образы. Наша первая встреча, наша свадьба, медовый месяц, все это так далеко от меня, будто происходило во сне, да и не со мной вовсе. Как такое может быть?
- Конечно, разве я могу такое забыть?
Оказывается могу.
- Тогда наш банк только начинал сотрудничать с Россией. Если бы меня не отправили в эту командировку, то мы бы не познакомились.
- Точно.
- Вернуть бы те времена…
Мне нечего сказать, наверное, тогда я слишком много пил.
Джесси отставляет пустой бокал.
- Пойдем наверх? – говорит она, голос ее звучит игриво, глаза блестят.
- Как в старые добрые времена? – спрашиваю я.
- Как в новые добрые времена, – улыбается она, вскакивает с дивана, хватает меня за руки и тянет изо всех сил – вставай скорее, лентяй, я так тебя хочу!..