Фендом: РПС, французское авторское кино
Название: Пригоршни дыма - всё, что нам кажется
Пейринг: гет - Клотильда Эсмэ/Кристоф Оноре, Клотильда Эсмэ/Грегуар Лепранс-Ренге; слеш - Луи Гаррель/Грегуар Лепранс-Ренге
Рейтинг: PG-13
Жанр: romance


***
Вы когда-нибудь курили сигарету до фильтра? Ну, до этой штуки, да, которая потом горит, воняет, а ты обжигаешь руки и не понимаешь что к чему, потому что думаешь о другом. Совершенно о другом.

В то утро мне прислали сценарий и я думала, такой ли уж хорошей идеей было согласиться сниматься у Кристофа. Кристоф Оноре - большая звезда, маленького кино. Кто-кто, а уж он за кассой не гонится, снимает правильные фильмы. Иногда - слишком правильные. Я стояла на кухне, одной рукой машинально смакивала губкой разлитый кофе, во второй была зажата сигарета. Сценарий лежал на столе, рядом с лужей кофе и я возила губкой бездумно и отстранённо. Я читала. Вообще, Кристоф, он молодец, он серьёзный и одновременно весёлый, знаете, такая национальная чёрточка, по которой определяют французов за границей и говорят, что мы - легкомысленны. А, так вот, я читала, я зачитывалась сценарием. Это было забавно, волшебно, странно - это был музыкальный фильм, я должна была петь в нём! Ну, собственно, тогда я и обожгла пальцы, докурив сигарету до фильтра. Пришла в себя, выкинула окурок, убралась на кухне и со сценарием в руках перебралась в комнату, в кресло.

Кристоф Оноре - что можно про него сказать, дайте подумать. Это человек, который не боится ни рамок, ни их отсутствия. Ну, да, вот так. А как ещё можно сказать о человеке, который был детским писателем, а потом стал снимать кино, и совсем не для детей? Только так. Свобода духа. И ещё - он любит людей. Понимаете? Нет, он не гуманист, он просто - любит людей. Людей конкретных и людей вообще. Ему нравятся люди, так как они дают ему материал для книг, сценариев и ему нравятся люди - он снимает и пишет для них. Ну, а что до того, с кем он спит, хотя в киношной тусовке все про всех знают, вот тут-то можно и споткнуться - про его постель подробностей нет, только официально с кем встречается, с кем расстаётся. Ну, без подробностей, без скабрезностей. С женщинами. Да. И я с ним спала и что? Кого-то коробит?

Мы тогда снимали "Просто любовники". Снимал отец Луи - Филлип. Я - снималась, Луи снимался. Как результат: узнала ближе Луи Гарреля. О-о-о, эти грустные глаза, дрожащие крылья носа, тонкие пальцы, всё это может обмануть кого угодно, но не меня. Гаррель - это хищник. Хотя, чёрт, может быть и обманулась бы, если бы не тот факт, что уже спала с режиссёром, который снимал его ранее.

А, вот это, кстати, о любви Кристофа к людям. Он выбирает определённый круг, в котором ему комфортно, который на "ура" принимает его сумасшедшие идеи и сюжеты и готов во всём этом сниматься безоговорочно. Гаррель - готов сниматься абсолютно во всём. Этим, похоже, и подкупает Кристофа. "Дорогая, милая Кло, - говорил он мне, как всегда с неясной, задумчивой улыбкой, - Луи - глина, причём необычная - синяя, лепить из неё одно удовольствие". Нет. Они не спали. Но Кристоф называл его по имени, когда все, в основном, по фамилии. Наверное, это чтобы польстить ему, все хотят польстить, у Гарреля дед - актёр, папа - актёр и режиссёр, мама тоже актриса, сынуля - несказанно рад идти по той же стезе и доказывать, что он не просто из этой фамилии, но и ещё - самый лучший из неё. В общем, сценарием я зачиталась не только из-за того, что он немного необычный (хотя, что такое "необычное" - когда режиссёр Кристоф), но и из-за того, что пыталась представить в роли трепетного Исмаэля - хищного Луи Гарреля. Получалось слабо и, как показало время, Гаррель по-своему "прочитал" роль.

Я сидела, вспоминала как мы снимали "Любовников", как я мёрзла, как назло, когда требовались постельные сцены. Это, наверное, бич всех актрис - сниматься легко одетой в малоотапливаемом павильоне. Это было чёрт знает что: у героев пылкая страсть, а у тебя - "гусиная кожа" во всех местах. В перерывах, я куталась в одеяло, прикуривала и грела руки от пламени зажигалки и от мерцающего кончика сигареты. Нет, понятно, что ни черта не греет, зато такое самовнушение. Гаррель, ну, Луи, он ведь младше меня где-то года на четыре, но как же ему нравилось выглядеть старше, серьёзнее, опытнее. Он садился рядом, прижимал меня к себе или притаскивал горячий кофе и шутил, что от нашей "страсти" вырубились все обогревательные приборы, умерев от зависти. Да уж. Филипп смотрел на нас грустными глазами, загонял в постель, снимал ещё пару дублей и приглашал на чашку кофе. Как правило, мы оба отказывались и невежливо сбегали, оба. Нас ждал Кристоф, кофе и внимание мы получали от него. Луи жадно слушал о каких-то далеко идущих планах, они вместе что-то обсуждали, а я сидела, отогревалась и думала о брошенном нами Филиппе, который, наверное, тоже о чём-нибудь хотел поговорить. Не знаю, мы с Луи так ни разу и не рискнули остаться на кофе с ним. Я - просто не рискнула, а Луи - он-то, наверное, знал лучше меня, что сулит подобное мероприятие.

Кристоф, он всё-таки талант и он любит людей. Всех. Так что, разошлись мы с ним быстро - сразу же после завершения съёмок у Гарреля-старшего. Казалось бы - вот оно, самое время крутить романы, но нет. Без сожалений, легко, беззаботно, со взаимными благодарностями друг к другу - расстались. Нет, он не спит с парнями. Хотя, откуда я это знаю, ничего нельзя утверждать и ни во что верить, пока не увидишь собственными глазами, а ещё лучше - пока не потрогаешь это. Не знаю. Может спит, но я не видела и, тем более, не трогала. Я просто всё время об этом думаю - как может человек написать такое в сценариях? Ну, то есть, он об этом думает - и это пишет. Если он думает о том, как женщина в возрасте занимается любовью с молоденьким мальчиком - может, у него что-то такое было? Или... Он что-то такое видел? Я так не могу, просто так. Я не могу сыграть достоверно тот образ, что не знаю досконально, мне надо изучить или увидеть что-то подобное. Вот поэтому и думаю - он любит людей - может и видел. Увидел, точнее, подсмотрел, записал. Или сам... вот чёрт! Загрузилась я тогда ещё по одной причине - я не знала как естественно и красиво сыграть "l'amour trois". С девушками я целовалась. Нет, а кто не целовался в наш просвещённый век? Мальчики целуют мальчиков, девочки - девочек. Всем весело, дым сладкий и совсем не сигаретный, вино, весёлая компания, всех любишь. Но, чтобы спать вместе - наверное, это был удачный момент, исправить это упущение. Я подумала, что как только возможность предоставится - я исправлю это положение.

Сценарий был для меня, о чём гласила не только надпись на титульном, но и пометки на полях. Кристоф был очень мил, расписывая, как видит эту мою роль. Самое сложное было в том, чтобы прочитать сначала сценарий, а только потом, после сформировавшегося в голове образа - и его пометки и рекомендации. Всё-таки, хочется знать, что и ты сам являешь собой актёра, а не "глину". Я перебирала исписаные листки и думала - ответить ли согласием? Присылая мне это, Кристоф и не сомневался, он был уверен, что я соглашусь. А я не знала, что и сказать. Да, я была свободна и не участвовала ни в каких проектах, но что-то словно держало меня, обожжённые кончики пальцев чуть ныли и напоминали с чего началось знакомство со сценарием. Что-то меня смущало, что-то такое неясное и это было вовсе не чувство стеснения или неудобства от того, что буду снмиаться у бывшего любовника. Я выбралась из кресла, сварила ещё кофе, достала миндаля и, прикусывая по пол-орешка, стала перечитывать. Странность была. Роль, которую Кристоф прочил Луи была написана вовсе не для него, а для взрослого мужика лет сорока пяти-пятидесяти. Это была какая-то загадка, я не могла её понять, потом подумала - может быть я плохо всё понимаю? К тому моменту, когда зазвонил телефон я находилась в душевном раздрае и поэтому, от неожиданности, рассыпала миндаль.

Звонил Кристоф. Он спросил - получила ли я сценарий и согласна ли. Я сказала: "Да". У меня, на тот момент, были уже две загадки.

- Кло, будешь кофе?
- Оставь себе эту дурь из пакетиков, - сказала я.
Мне категорически не понравился мой первый съёмочный день. Хотя бы потому, что не все смогли появиться на знакомство и пообщаться просто, до того как начнуться основные съёмки. Не было и Грегуара Лепринс-Ренге, который был утверждён на роль Эрвана. Я слышала об этом пареньке, но ни разу с ним не пересекалась, было бы интересно с ним познакомиться. Гаррель пил эту гадкую бурду, морщился, но отчего-то пил. На мой изумлённый взгляд он ответил тем, что вылил остатки содержимого стаканчика в мусорницу, вызвав у меня вопль ужаса и сообщил:
- Кло, я пью его чтобы согреться и чтобы выглядеть как можно более жалким, Кристоф хочет меня видеть в ужасной сцене - смерти Жюли. Хочет посмотреть, как я смогу её отработать, так что, моя крошка, Клотильда, обувай свои красные башмачки и идём со мной. Мне нужна поддержка.
Не поддержка ему была нужна, а зритель, верный, преданный, но я была только "за". Луи обладал хорошим актёрскими данными, в его игру верилось, она завораживала, в такие моменты я понимала, почему Кристоф его ценил. Но был один недостаток. Он был мелкий, смешной, но обидный. Стоило Луи играть сцену обнажённым-полуобнажённым, как герой, тот образ, что Гаррель создавал - терялся. Не было героя, был лишь сам Луи, чувственный, нежный, нервный - но Луи! В такие моменты мне хотелось его ударить и крикнуть: "Перестань любоваться собой! Играй! Будь другим". Нет, он был прекрасен, эти плечи, тело, словно отполированное сотнями, тысячами взглядов, но это был сам Луи, только Луи. Не было героя только что плакавшего, смеявшегося. Появлялся Луи, который манил взглядом и разрешал любоваться собой. Я никогда никому не говорила об этом, надеялась, что мне это только кажется, но всё-таки, однажды проболталась пьяная Кристофу. Он задумался, наклонился к моему уху и сказал: "Да. Мне тоже кажется, что так оно и есть, но, давай, сделаем вид, что это нам кажется. Луи тем и прекрасен". А может, ничего этого не было и я была слишком пьяна.

- Милая крошка Кло, - самонадеянно начал Кристоф, они словно сговорились с Луи звать меня крошкой. Нет, со стороны Кристофа это было крайне самонадеянно, ведь он был ниже меня на голову. - Вот и ты пришла, отлично! Ты слышала, Жюли умерла.
Наверное, я должна была сразу войти в роль, что-то изобразить, но, чёрт побери, это отдавало фарсом и каким-то фиглярством, но уж никак не мастерством актёра. Он позвал Луи - вот пусть тот и репетирует в полевых условиях, а я - я просто пришла за компанию. Поэтому, на слова Оноре я ответила только тем, что дрогнула нижней губой и провела рукой по глазам, стирая невидимую слезу. Как оказалось, он был этим доволен. Мы сидели втроем, как когда-то и Кристоф рассказывал, что он хочет снять фильм, глядя который, народ бы вспоминал "Шербурские зонтики", атмосфера романтики, любви и расставания. Гаррель уже вошёл в роль, потому что отвечал как-то невпопад, смотрел перед собой невидящим взглядом. Сначала я не поняла и встревожилась - может что-то случилось у него за пару минут, когда, перед тем как пойти к Оноре я отошла на пару минут, оставив его в одиночестве. В общем, сидела потом, как дурочка, а они надо мною потешались.
- Кло, какая же ты наивная, тебя любой обведёт вокруг пальца.
- Нет, просто Луи - хороший актёр. Кристоф, я хотела тебя спросить, думаю и Луи тоже интересно.
Тут они переглянулись, Оноре качнул головой, мол, спрашивай, а я вдруг подумала - а вообще, что их связывает? Ну, допустим, допустим Кристофу нравится снимать Гарреля, ну, а Луи - почему Луи так его держится? Луи снимался у отца, у Бертолуччи, чёрт побери, почему Луи так крепко привязан к этому плюшевому мишке - Оноре? Более именитые снимали, но привязан - к этому.
- Кристоф, судя по сценарию, Исмаэлю лет сорок, а то и больше. Но ты позвал Луи. Ты снимаешь Луи. Луи, сколько тебе лет?
- Полных или не полных? - начал дурачиться тот, но Кристоф откинулся в кресле, усмехнулся.
- Ты всё верно отметила. Я в последний момент - передумал.
Кажется, Гаррель такого поворота не ожидал, он издал что-то вроде "ммм?" и удивлённо приподнял голову. Я чувствовала себя как примерная ученица, которую похвалили за решение сложной задачи.
- Видишь ли, я хотел снять осторосоциальный фильм, ну, знаешь, мезальянс и прочая, а потом подумал - кому оно всё надо? Мне - точно не надо. Вот так и появился в планах Луи. Дорогой, ты не в обиде?
Гаррель пожал плечами и прикурил сигарету, которую я не замедлила отобрать, вынудив его прикуривать новую. Оноре смотрел на нас как любящий папочка на домашних питомцев, кушающих с руки.

Тогда мне так ничего и не удалось вытянуть из Оноре более подробно. Всё свелось к тому, что: захотел - снял, захотел - пригласил. Нет, интуиция режиссёра и творческой личности - это прекрасно, но, чёрт-чёрт-чёрт, почему мне казалось, что это выглядит так безответственно и так... судьбоносно? В любом случае - мы мило поболтали втроём, Гаррель был как всегда очарователен, серьёзен и соблазнителен. Чудовищно - человек не то играет всю жизнь, не то живёт игрой, но часто в жизни он выглядит так же как на экране и это не пугает, но почему-то настораживает. Кажется, что ему нельзя доверять. А впрочем, в людях я никогда не разбиралась, честно. Ведь Луи замечательный человек, очень замечательный. С ним можно жить и сопереживать, ведь это само по себе доверие, но отчего-то казалось, что если расскажешь ему тайну - он обязательно её пустит по ветру, для всех. Так смешно. Я такая глупая. Я же сама уже обвиняла его в том, что раздеваясь - он не умеет играть. А, вдруг, он как раз живёт до того момента и, лишь раздеваясь, начинает играть?

***
Господи, когда я в первый раз увидела его и пожала ему руку, мне показалось, что мимо меня прошла сама весна, солнечная и в ромашках. И немного с маками. Или маки цветут позже? Грегуар был мил, не застенчив, но что-то в нём словно говорило: "Не обижайте меня, пожалуйста". Ну, я слышала про него, да, несомненно. Актёры про актёров всегда наслышаны, я ведь, уже говорила? Из нас всех, только он и Людивин более или менее прилично пели и делали это раньше, до съёмок у Оноре. Он пел в Национальной Опере, с ума сойти. В смысле, это не "вау, как круто!", но "оооо, здорово". В общем, пожав ему руку, я полностью попала под его обаяние, на диво - милый мальчик.
- Он мне нужен, - сказал мне Кристоф, хотя об этом я и не спрашивала. - Кло, идём пить молодое вино, меня позвали и я подумал - надо позвать и тебя.
В другое бы время я не задумываясь пошла, но сейчас я только помотала головой и потрясла перед его глазами сценарием, ставшим уже пухлым после недели съёмок - страницы затёрлись и, местами, приобрели ненужные перегибы и закладки. Я думала, он позовёт Луи, но Кристоф обнял за плечи проходившую мимо Мастрояни и что-то начал ей тут же рассказывать.

Кьяра - чудесная женщина, серьёзная, талантливая актриса, красивая в молодости, приятная сейчас. Стерва, короче. Я старалась не пересекаться с ней, она, видимо, в обществе коллег по площадке не нуждалась, особо ни с кем в тесном общении замечена не была. Хотя, в последнее время, она в перерывах пила кофе с Луи. Мне до этого дела не было. Луи обладает привычкой заводить друзей - во время съёмок, все, вся съёмочная площадка - его друзья. Он дружит со всеми, всем сопереживает, помогает, выслушивает, нянчится. В ответ, правда, он требует одного - чтобы и его выслушивали, любили. Если ты заводишь привычку - все свои переживания высказывать ему, то будь готов, что и он будет делать то же. С чего-то Кьяра решила "задружиться", что ж, Луи хороший друг. Во всяком случае, на время съёмок.

- Клотильда, вы мне не поможете?
Ребёнка из хорошей семьи видно всегда. Я оставила Людивин и подошла к мнущемуся Лепранс-Ренге.
- Простите, если я оторвал вас от беседы, но мне кажется, вы проходили мимо и я просто не успел вас прехватить до того, как вы заговорились с мадмуазель.
- Чёрт побери твой позлащёный язык! - воскликнула я и, увидев его озадаченное выражение лица, тут же расмеялась и уточнила. - Это цитата, Грегуар. Дюма читали?
Судя по его лицу - не читал. Ладно. Перейдём к делу.
- Нет, не помешали, я действительно просто шла и... и что там у вас?
Ему хотелось отрепетировать сцену, коротенькую. У нас с ним вообще сцен почти не было, самая длинная, именно та, которую ему и хотелось повторить - сцена в офисе. Вот сцен у него и Луи - ооо, там общих сцен было много и весьма откровенных. Мы присели в углу павильона, ибо пока шли павильонные съёмки, и я стала подавать реплики.
- ... может это и не моё дело, но у вас что - отношения?
- Надеюсь! - сказал он с таким пылом и глядя куда-то, что я невольно проследила за его взглядом.
Гаррель тащил куда-то Кьяру, за ними спешил Кристоф, отчаянно жестикулируя и что-то крича.
- Мило, правда? - спросила я, пытаясь понять к кому относился этот пламенный взор. Кто из трёх? Неужели - Кьяра? - Оноре любит формировать определённый костяк постоянных актёров, на очередных съёмках, чувствуешь себя как в семье. Но, наверное, тебе кажется, что здесь один большой дурдом?
- Спасибо, Алиса, я повторил, не буду тебя больше отвлекать, - сказал Грегуар и словно загипнотизированный кролик, пошёл прочь от меня.
"Алиса?" - спросила я себя, понимая, что кто-то из нас двоих сходит с ума.

Вообще, я дура, да. Это было безумно красиво, когда Луи и Грегуар пересекались на съёмочной площадке, невооружённым глазом было видно, как Грегуар каждый раз откровенно таращится на Луи и как Луи, откинув голову, позволяет собой любоваться. Я такая дура, что не сообразила тогда, что Грегуар смотрел на Гарреля. Видать, тогда, у него в голове что-то перещёлкнуло: сценарий, жизнь и он назвал меня Алисой. Чудесно, просто чудесно. Всё прекрасно и чудесно. Кристоф, так же перехватив один из этих грегуаровых восторженных взглядов, пришёл в сумасшедший восторг, ну, как же - игра на грани реальности.

- Кло, а тебе не кажется, что я поправилась?
- Не кажется, - не глядя сказала я, снимая салфеткой излишки грима. У нас с моей гримёршей были разные понятия о правильном гриме.
Людивин заглянула через моё плечо в зеркало, наморщила носик и погрозила отражению пальцем. О, Господи, да если она поправилась, тогда меня вовсе разнесло во все стороны. Что за манера считать килограммы, ты должна быть прекрасной всегда, в любой весовой категории. для этого - нужно быть собой всегда довольной.
- Слушай, тебе не кажется, что у Луи роман?
От неожиданности салфетку я уронила на пол и вытаращилась в зеркало, на Людивин.
- С кем?
Что-то я не помню, чтобы Грегуар кроме как пожирательства глазами предмета своего восторга, предпринимал ещё какие-то шаги.
- С Кристофом! - торжественно заявила Санье, приводя меня в ещё большее замешательство.
Тут я прохрипела что-то вроде - уверена ли она и вообще, что послужило основой для этого утверждения.
- А ты что - ревнуешь?
Людивин - она замечательная, милая и добрая, но сейчас мне её хотелось просто убить.
- Кого к кому?
Она расхохоталась.
- Конечно же ты ревнуешь, ведь все знают, что у вас с Луи был роман.
Кажется, на моём лице было напсиано большими буквами: "Ты что, издеваешься?", - потому что Людивин вдруг опомнилась, перестала хихикать и уже серьёзно спросила:
- А, что - нет?
Сжав губы, я мотала головой, стараясь стряхнуть злые, мелкие слезинки обиды. Вот, значит как, Кристоф и Луи - очень, просто очень мило. Чёрт побери, Кристоф, ты такой легкомысленный, такой ветреный и такой скотина. Людивин уже с ужасом смотрела на меня: слёзы текли по-настоящему, размазывая с таким трудом нанесённый грим.
- У вас что-то с Кристофом?
- Было, - отрезала я. - Давно. Очень давно. Всё нормально, я не знаю, почему я так разнервничалась.