Предыдущая сцена

Дима такие вещи говорил… с самого начала говорил. Но ведь, сначала казалось, что это всё неправда и несерьёзно, ведь откуда знать человеку со стороны какие их отношения связывают с Леной. Это ведь с первого взгляда может показаться, что она его… использует. Со второго. А сейчас Колдун сидит и уже не в первый раз жалостливо его оглядывает и продолжает уверять, что Лена исключительно как потребитель рассматривает их отношения и, что самое ужасное, ты начинаешь в это верить, понимать, что тебе говорят правду, неприятную, горькую, гадкую, как остывший, забытый кофе.
- Прохор, - Димка опускается на корточки рядом с Шаляпиным и заглядывает ему снизу в лицо, так доверчиво и добро, что кажется большим сенбернаром-ангелом-хранителем, с большой бочкой рома на шее. - Прохор, как ты можешь называть другом человека, который только и делал, что ныл, требовал внимания и ничего не давал взамен? Вот только не надо мне жевать мораль про то, что истинная дружба, как и любовь - потому что, а не за что-то. То есть, любовь – хрен с ней, тут вообще дебри, но вот друзья всегда стараются помочь друг другу, стараются сделать приятное, как-то облегчить жизнь. А тут… Тут из тебя все соки пьют! Ты называешь другом человека, которому твои чувства, эмоции нафиг не нужны, ей это неинтересно. Интерес её в том, чтобы ты к ней вернулся и был атрибутом её жизни, ЕЁ. А на всё остальное ей пофиг.
Хотелось уткнуться ему в плечо, потрясти его и сказать: «Ведь, ты неправду говоришь, ведь да? Это неправда?» Очень этого хотелось Прохору. Очень. Но он молчал, крепился, потом мысленно послал всё к чертям, ибо не мог больше здраво мыслить да ещё под таким пристальным взглядом своего «сенбернара», резко вскочил и бросился вон из квартиры с одной только мыслью – подальше отсюда, подальше от лгуньи Лены и ещё дальше от такого честного Димы. Почему все такие честные, когда их не просят?

Колесить по городу – не очень приятное занятие, именно от него спас звонок «бывшего». Хотя, как бывшего, они ведь, по сути, никогда планомерно и не встречались. Так, бежали друг к другу, когда Прохору надоедали поклонницы-поклонники и Филипп, а бывший уставал от своего «папика». Ну, в общем, это был такой отдохновенный секс во благо. Да, как-то так. Хотя, однажды, Прохор позволил себе больше, чем обычно, когда на новый год подарил чисто символичный подарок – часы. Ну, не дешёвку, но и не понты, а так, часы, как символ уходящего времени, уходящего года, всего мимолётного. Он бы и сам не смог ответить, отчего так сделал, подарил и подарил. Тот удивлённо поднял бровь, ухмыльнулся и сказал, что в ответ может подарить только себя. И вот сейчас, словно продолжение того самого подарка, бывший звонит и в совершенно непринуждённой манере спрашивает, чем сейчас Прохор занимается, спрашивает так, будто это в нормальном течении вещей.
- Ничем? Ну, приезжай.
- Я… Не могу, - отвечает Прохор, чувствуя себя так, словно кто-то сидел рядом и душил его, сжимал горло.
Кажется, бывший оценил всю степень потерянности, хмыкнул в трубку.
- Влюбился? Слушай, ну, давай где встретимся, буду твоей жилеткой. Ты ведь мне расскажешь?

И ведь рассказал. Рассказал всё. Бывший слушал и только ладошкой рот прикрывал испуганно.
- Ты чо, совсем с башкой не дружишь?
- Ты его не видел, - тоскливо тянул он, играя зонтиком от безалкогольного коктейля.
- Не видел, но готов уже смотреть твою тошную «Фабрику». Что, так хорош?
Прохор молчал.
- Слушай, ну и дурак ты. Ну, кроме того, что по жизни, тут ты вообще – балбес. Он же ревнует, чуешь? Ревнует к Леночке. Может и неосознанно, но за фига ему глаза тебе открывать? Кстати, ты что, правда, не знал, что она стерва?
Прохор понял, что сейчас ударит бывшего, тот заметил нездоровый блеск в глазах собеседника и на всякий случай отодвинулся в сторону, подальше.

Домой он вернулся успокоенный и, даже, слегка окрылённый замечанием о ревности. Может и неправда всё это, придумалось, бывший сказал специально так, чтобы успокоить, а вот может, есть хоть что-то? Приятно было так думать.

Когда он вернулся, то обнаружил совершенно умопомрачительную картину: Колдун валялся на полу, задрав ноги на диван, футболка чуть съехала и обнажала краешек живота. От этой картины мысли с праведных, тут же спутались и стали образцом греха. В воздухе витал лёгкий аромат алкоголя. Даже не желая себя сдерживать, Прохор подошёл к валяющемуся беззаботно Димке и принялся стаскивать с него футболку. То, что произошло дальше огорошило его, а потом и вовсе оглушило.
- Да пошёл ты, - отрезал Димка и весьма чувствительно врезал по руке.
Наверное следовало остановиться, но нет, невозможно было. Димка был таким… прекрасным, таким… настоящим, тёплым, любимым… То, что последовало дальше, в принципе было ожидаемо, закономерно, Прохор где-то далеко, подсознательно этого ждал, не допуская, однако и мысли об этом. Димка сшиб его с ног, подмял под себя и заломил руки. И сразу стало так дурно, душно, неуютно, возникло ужасно противное чувство дежавю. Всё правильно, побеждает сильнейший, всё правильно. В конце-концов, за всё нужно платить, сам ведь виноват.
- Да ты… ты, что ж… Ты хоть посопротивляйся, ты же не амёба. Ты чего?
Колдун заглянул ему в глаза, словно стараясь рассмотреть там тысячу проклятий в свой адрес. Прохор судорожно вздохнул – всё равно, платить всегда нужно, сам виноват. Сам.