Было тут

Вообще нормально они так и не поели, потому что их снова отвлекли. Отвлекли сначала две крупногабаритные «девушки», что таращились на них и смущённо хихикали. «Спасибо, что пальцем не тычете», - мрачно подумал Прохор, который впал в мерзкое расположение духа. Гадостное настроение ухудшила ещё одна поклонница, это была обычная такая девушка, серьёзная, в очках, она шла с книгой и, казалось бы, ничего не замечала вокруг, но стоило её только оторвать взгляд от книги, как она удивлённо распахнула глаза, затем прищурилась, словно проверяя, правильно ли она углядела и снова глазищи вытаращила. Да, ладно бы на него, на самого Прохора Шаляпина, «певца родных просторов», так нет, на Колдуна. И даже осмелилась подойти и попросить автограф. Ржачно вышло, потому что никакого завалящего блокнотика под рукой не оказалось и девчонка с готовностью подставила книжку, но тут всё снова застоприлось, потому что у Колдуна не оказалось ручки. Ручка оказалась случайно у него, с утра машинально пихнул в карман, уходя из офиса Дробыша.
- Ты её всегда с собой таскаешь ради поклонниц? – захихикал Димка, Прохор тут же готов был согласиться с этим предположением, потому что получил не только ехидный ухмыл, но и отчасти уважительный взгляд.
Вообще, Дима, кажется, как-то оттаял, стал свободнее, и Прохор, не смотря на отсутствие симпатии к этой милой, но серой девочке, любезно пригласил её на прогулку с «двумя звёздами». Когда она отказалась, Шаляпин почувствовал себя оскорблённым, но одновременно тут же стало легче, значит не попрётся, значит, не будет на неё Димка внимание тратить. А после встречи с этой девочкой, они припёрлись в первый попавшийся кинотеатр, где голодные затарились попкорном и проболтали весь фильм.

О чём был фильм – Прохор понятия не имел, помнил только, что сопротивлялся идти на этот сеанс, потому что обещали ужастик, а он их терпеть не мог, но выяснилось, что Дима их обожает – так и пошли. Только Димка не смотрел его и он сам не смотрел. Уже с первых минут, они о чём-то заговорили, благо зал был почти пустой, и проболтали весь сеанс. Ерунду несли, конечно ерунду, дичь совершеннейшую, но было прикольно. Поржали, пообсыпали друг друга попкорном, настучали друг другу по головам. Прохор и не заметил как фильм закончился. Они ещё немного побродили по улицам и поехали домой, так и не вспомнив, что просто умирали от голода. Тут-то и позвонил ЕК, сказав, что ждёт. Для чего – Прохор не спрашивал, на фиг, телефонные разговоры всякие, а тут сидит Колдун, уши развесил и слушает. На фиг-на фиг. Высадил Димку у дома, наказал ждать и уехал. Только расставшись с Колдуном, почувствовал какой же он голодный, но как-то уже поздно что либо предпринимать, теперь слишком занять, чтобы есть.

ЕК вызвал для совершеннейшей дури: обсудить новый альбом. Писец просто, как нетерпится ему пристроить новые свои песни, старый ещё нормально не обкатан на слушателях, а тут уже гонят новый писать. Он стал спорить и доказывать, что эта затея нецелесообразна, хотя, знал, что всё уже решено без него, просто продюсеру нравится изображать бурную общественную деятельность. За этими препирательствами его и застал звонок Лены. Шаляпин сначала не понял, кто звонил, потому что номер определился какой-то странно-знакомый, но не её.
- Алло, Прохор, - печально выдохнула Лена в трубку, - да, это я. Прохор, мне так одиноко. Сейчас я сижу одна и думаю о том, что моё участие в "Фабрике" было ошибкой. Это не принесло мне известности, но доставило столько проблем. А, хотя ладно, извини, я, верно, тебя отвлекаю. Прости. Я только хотела сказать тебе спасибо за то, что ты меня всегда поддерживаешь, мне это так важно.
- Всё нормально, Лен. А я сейчас приеду, ты не расстраивайся.
Вот так вот, спорить нет уже сил и времени, оставалось только махнуть рукой, сказать, что продюсер прав и всегда прав, после чего, независимо покинуть слегка удивлённого ЕКа. По дороге Прохор вдруг накрутил себя, ему представилось как Лена, его Лена, его бывшая девушка, стоит на подоконнике, а может не кухне с ножом в руках или у шкафчика с медицинскими препаратами… Гнал он как сумасшедший, мало ли.

В квартиру он всё-таки забежал, отчасти освободиться от мешающей куртки, отчасти, чтобы проверить как там ещё один подопечный – Димка.
- Ты куда? – задорно крикнул тот.
- К Лене. Тебе что-то нужно?
- Что, опять бежишь её спасать? Давай-давай, ты её предупреди, что идёшь, а она пусть пока выбирает, что ей там, таблетки глотать, вешаться или в окно сигать.
Это настолько совпало с тем, что Шаляпин только что передумал по дороге, что он резко развернулся и чуть не накинулся на Димку, какой же он всё-таки гад в данном случае.
- Она при мне устроила театр одного зрителя, Прохор, если ты не хочешь замечать очевидное, тупо ответь мне на один вопрос, - не сдавался Колдун, хотя, лучше бы ему сейчас помолчать. - Какой у тебя номер домашнего телефона?
Он растерялся, ну, да, тот смутно знакомый номер, отразившийся на экране сотового и был знакомым, потому что это его собственный номер телефона, того, что в этой квартире. Это было как-то удивительно, но пока ещё непонятно.
- И?
- Что? Она тебе сказала, что сидит одна, бедная, несчастная. Наверное, сейчас и сидит, но когда она звонила отсюда, на меня она смотрела, как на гиену, и ей было совсем не одиноко.
Димка ему это втолковывал как младенцу, он уже и сам подумал, что, да, действительно, странно как-то плакаться и переживать, но звонить с чужого телефона, да ещё, где есть посторонний человек. Кстати, человек не самый худший, ведь Дима бы и помочь мог, если что. И вообще, странно всё это. Такое ощущение, словно Лена всё это сделала нарочно, словно… словно прав был до этого Димка.
- Ну, а зачем ты мне всё это говоришь? Зачем ты мне так истошно стараешься открыть глаза, лезешь не в своё дело? Я тебя просил?
Он старался говорить спокойно, но не получалось, тяжело говорить как робот, механически и непоколебимо, если тебе прямым текстом говорят, что тебя… используют? Кажется да, так это называется.
- Да смотреть больно, как ты с ней носишься, а она над тобой просто смеётся и использует. Блин, ну ты чего, совсем тупой, да?
Колдун прямо как будто бил, кулаком, в лицо. Никаких кулаков – только слова.
Он сел и теперь сидел как-то неудобно, вцепившись в подлокотники кресла, дёрнувшись вперёд, напряжённый.
- Слушай, наверное, я должен тебе быть очень благодарным, но, понимаешь, ты лишил меня единственного друга. Теперь я не могу считать её таковой, я думаю лишь о том, что она делает, зачем это делает и… и… - тут Прохор опустил голову и замер.