Друзья, вчера Эми умерла.


Мы все видели её фото последних лет и понимали, что ей очень плохо, но та мысль, что всё может кончиться, была невозможна. Как нам хотелось, чтобы она снова начала выступать! Чтобы она записала новый альбом. Её талант, удивительный и глубокий, ведь совсем не раскрылся. В лучших её песнях ведь только намечалось, на что она действительно способна, но сами они были ещё совсем юные, лёгкие, маленькие. Как много она могла сделать!

Эми была очень красивая (во всех смыслах), но очень хрупкая. Она переломилась сразу же, мгновенно, как только сама услышала, что у неё вдруг получается, что музыка у неё внутри звучит, звучит прямо здесь, прямо у неё в руках. Она, наверно, ещё подростком могла чувствовать, что будет падать, и ей не за что зацепиться. Это чувство пронизывало её изнутри, это чувство пронизывало и её голос.

Взрослый человек свободен делать что ему хочется. Он предоставлен сам себе. Как часть общества, он функционирует надлежащим образом, и здравый рассудок, как инстинкт самосохранения, не позволит ему идти далеко за рамки. Но некоторые люди не взрослеют. Некоторые навсегда остаются сущими детьми. Некоторым необходимо, чтобы их оберегали, мир для них слишком тяжёл и страшен. Они в нём не могут жить. Эми Вайнхаус не могла.

Конечно, по-другому, наверно, и не могло случиться. Прославленные музыканты горят ярко и сгорают быстро. Но как всё-таки печально, что она так мало успела сделать. Не сумела себя раскрыть. В её голосе звучала целая вселенная, эта вселенная уже родилась в нём, но так и не выросла. Мир огромных денег и огромных сцен убил Эми. Мир не способен вместить в себя искренность таких размеров, какая поднималась в Эми.

Ей было очень трудно. Вряд ли она сама точно понимала, что с ней происходит. Она не была цельной личностью, такой, как Хендрикс или Моррисон. В ней было что-то очень детское, и от того невыносимо пронзительное. И ни на кого не похожее. Она действительно яркая звезда. Самая яркая. Никакая Леди Гага тут рядом не лежит. Эми была единственная. Теперь стало очень пусто без неё



ужас, я её так любил