Когда я слышу песню Тэм "Врата готики", у меня по телу бегут мурашки. Притом, я понимаю, что у Натальи Новиковой не ахти какие стихи, что "Врата готики" были написаны к ролевке, что песня Йовин "Готический триллер" есть прямой стеб над Тэм, - но при словах "Я вижу тени убитых птиц" меня пробирает озноб.

На то есть свои причины.

В Калининграде, в Закхайме, практически на набережной, напротив гаражного общества есть большое псевдоготическое здание конца XIX века с подворотней, выстроенное из клинкерного кирпича. Во дворе этого здания стоят не описанные ни в одной книге по краеведению руины часовни. Видимо, это руины часовни Лёбенихтского госпиталя.

Было начало ноября, но город завалило густым мокрым снегом. Не попав на концерт Cruachan, я и две дамы - обозначающее одну из этих девушек местоимение в предыдущем посте начинается с большой буквы - приобрели бутылку джина и отправились гулять по городу.

Крупные хлопья снега, вкус можжевельника, громада готического здания. Подъезд, надо идти тихо, чтобы нас не заметили. Стрельчатое окно, витраж. Джин обжигает горло. Лестница, чердак. Слой пыли. Птичьи скелеты на полу.

Подворотня. Голос, от которого мое сердце буквально замирает, повторяющий: "Но я успею... У меня есть крылья."
Все то же расшитое узорами черное пальто. На плечи ложатся хлопья снега. Темно-бордовые тонкие губы. Вкус можжевельника. Вкус поцелуя. Ощущение этих губ на своих губах неповторимо, я бы однозначно узнал его, будь у меня завязаны глаза.

Взгляд вверх, на стрельчатые окна, узорные готические карнизы и хлопья снега в свете фонаря.

И ты, черт возьми, понимаешь, что мгновенье исчезнет, навсегда, в небытье, и больше никогда ты его не воссоздашь, кроме как в памяти.
А потом и слепок его искривится и потихоньку, незаметно, растает, как тот снег в начале ноября.
И губ этой дамы - этого темного жестого ангела, уводящего меня в мучительные и сказочные глубины таинственной крипты - я, возможно, никогда больше не коснусь.