<...>я очень любил Достоевского. Он всегда оказывал, и продолжает оказывать на меня огромное влияние. Достоевский показывает грешных, слабых, глупых, сумасшедших людей, которые в своем сумасшествии и грехе близки Богу. Мне и в голову не могло придти, что существует живая церковная традиция, способная принять меня. Ведь я очень похож на героев Достоевского. Я немного помешанный, грешный, бестолковый. Я всегда думал, что христианство не для меня, потому что я не достаточно хорош. Я думал, что христианство для хороших людей. Мне казалось, если я стану христианином, и если я смогу стать таким хорошим, то я уже как бы не буду живым человеком, я стану одним из тех “хороших” людей.

И вдруг я узнал, что я могу быть православным, оставаясь таким же. В постоянной борьбе с самим собой, с бесчисленными вопросами. И так будет, пока я не умру. Христианство – это не удобный мирок, защищенный от всех проблем, где нет страданий. Вероятно, сейчас я страдаю больше, чем до принятия Православия, потому что я осознаю важность жизни вообще и важность моей жизни – так, как я не осознавал раньше.

В жизни важно все. Христианство похоже на маяк: Церковь – это маяк, Христос – это маяк. Я по-прежнему в штормовом море, но теперь вижу маяк. А это значит, что я вижу и то, где нахожусь я сам! Я знаю, как далеко я от маяка, насколько плохо мое положение и как далеко нужно плыть вперед, и каким я должен быть, чтобы доплыть... А также я понимаю, что иногда изо всех сил плыву в обратном направлении, от маяка. Но маяк-то всегда здесь. Он никуда не исчезнет. Он здесь вот уже 2000 лет. Чтобы ни случилось со мной, здесь всегда будут люди, составляющие Церковь, и указывающие дорогу к маяку. Особенно монахи, которые столетиями молятся. И эти молитвы будут продолжаться и после моей смерти. Так я смог осознать свое место в мире…

А Церковь – она на расстоянии всего одной автобусной остановки отсюда. Я иду туда и ощущаю присутствие Бога в Церкви. Это здорово.