Стараюсь не повторять здесь посты из фейсбука. Но случай особый. Знакомству с этим человеком я обязан данному блогу.
Вчера Марк Фрейдкин умер. Ему было 60.
Большинство слышали лишь одну его песню: "Тонкий шрам на любимой попе". А у него шесть полноценных дисков.
Мы списались, затем встретились. Я даже как-то сводил его на футбол "Локо" - "Томь", кажется. Хотя он был вечный торпедовец.
А перед этим Марк прислал в "СЭ" футбольную заметку. Страшно сказать, но при его владении пером это была просмотровая заметка. О "Торпедо", естественно.
Ему больше негде было работать. Жил на даче своего дальнего родственника Глеба Павловского в Лесном Городке, курил "Нашу марку", не зарабатывая почти ничего. Книжки не расходились, группа "Гой" гастролировала раз в год, несмотря на наличие в ее составе легендарного Сергея Костюхина. Диски Марк издавал на свои кровные, в убыток.
В сотрудничестве ему было отказано. Справедливо, на мой взгляд. Он написал не отчет, не репортаж, не комментарий, и даже не эссе, а что-то очень личное, выверченное, посыпанное корицей, куртуазно-расхлябанное и пышное. Вообще не в формате "СЭ" да и любой другой газеты. Переучивать Фрейдкина никто не взялся бы из уважения к его сединам и таланту. И он на это не пошел бы, естественно. А публиковать у нас что-то в его стилистике было решительно невозможно.
Показалось, Марк обиделся на отказ.
Он давно болел. Много страдал. Что и описал гениально в книге "Каша из топора". Язык такой изысканности, как в этой книге, встречался мне крайне редко . А такая степень самообнажения - никогда.
Еще были "Опыты", до сих пор лежащие на десктопе и недочитанные из-за вечного цейтнота. Масса шикарных песен, не все из которых можно слушать при детях. Переводы песенные и литературные, их полно вместе с музыкой на его запущенном, но еще живом сайте markfreidkin.com. Много пьянок, уходящих корнями в компанию Венички Ерофеева, где он тусил по юности.
Очень жаль.
Минут десять думал, какой песней его проводить. Хотел выложить щемящую "Крошку Ва" - не нашел в ютюбе. "Грустный твистец", ставший для нас с Серегой Бутовым лейтмотивом ванкуверской Олимпиады, скрывает в себе на самом деле дикий оптимизм. "Песня о преждевременном семяизвержении" и "Амур пердю" слишком лиричны для поминовения.
Выбрал ту, где он с иронией поет о собственной смерти. В неповторимом ключе. Доказывая в сотый раз: мат, примененный не ради мата, может быть высокохудожественным.
В дополнении к фейсбуку выложу здесь еще две его песни. Мою любимую "Меж еще и уже". И "Песню про жопу". Она всегда к месту.
Прощайте, Марк.
PS: Не знаю, почему, но ролики в текст сообщения вставить не удалось. В комментах ниже.
Исходное сообщение tomkin Крошка Ва . Просто почитать. ...Меня эта песня выворачивает наизнанку.
Исходное сообщение amore82 dzich, спасибо. Получилось, что посмертно, но познакомили с хорошим человеком. Слушаю весь вечер. Даже подпеваю, не зная текста=) Светлая память. такие наивные, эмоциональные, горящие, понимающие люди и редкость.... Но и нежнужность нашего общества=(:-|
Исходное сообщение amore82 dzich, вот и я так так же сижу и слушаю. Хочется его песни учить как стихи и говорить на неофициальных мероприятиях. Ч то я, пожалуй, и сделаю. Душевный и трепетный, и саркастическско-обреченно-юморно- эмоциальный он был. Судя по песням.Тут недавно главреда поминали, Кучмия. 5 лет как ушел. А я Фрейдкина переслушивал. И наткнулся на очень подходящие Кучмию стихи. И не только ему. Сыну 11-класснику дал почитать. В ответ на его мне предложение посмотреть фильм "Общество мертвых поэтов". Стихи и сценарий об одном. Сын сказал, очень крутое стихотворение. Наш учитель Слова: М. Фрейдкин Музыка: С. Костюхин Исп.: Марк Фрейдкин Наш учитель (если хроники раскрыть) был любитель с чувством выпить-покурить. Он нередко привлекал к себе сердца сигареткой и бутылочкой винца. Забыть ли наши вечера, и наши вечеринки, и юный жар, и юный бред, и смех, и кутерьму. И он – за дружеским столом с расстёгнутой ширинкой, и мы сидим, боясь дыхнуть, и смотрим в рот ему. Наш учитель, кормщик наш и Арион, был любитель экспрессивных идиом. Коль в ударе он бывал иль с бодуна, то рыдали все девицы как одна. Его одесские бонмо и хармские замашки тогда казались нам сродни чудесному стиху. Влетит стрелой, бывало, в класс с ширинкой нараспашку и раздраконит всех и вся, чтоб знали ху из ху. Наш учитель (тех не вычеркнуть страниц) был любитель и любимец учениц. Несравненный был знаток он этих дел и мгновенно достигал, чего хотел. И вспоминают до сих пор тогдашние лолитки, как на излёте сентября по школьному двору спешил брюнет цветущих лет с незапертой калиткой и все они слетались вмиг, как бабочки к костру. Наш учитель (я прощения прошу) был любитель вешать на уши лапшу. Он не раз нам о возвышенном вещал и прекрасным под завязку накачал. Труды и дни свои верша в исканье непрестанном, навек избрав себе в удел высокую нужду, он шёл по жизни напролом с раскрытым Мандельштамом, сужденья пылкие о нём рожая на ходу. Наш учитель, он, создавший наш мирок, вдохновитель, предводитель и пророк, знал, заметим, в совершенстве ремесло. Жаль, что детям так, как нам, не повезло. Он нам не только объяснил про Бога, мать и душу, он нам не только указал тропинку на Парнас – он из кромешного дерьма нас вытащил наружу, и нам вовеки не забыть, что значит он для нас.