Первый раз я увидела её на лестнице в подземный переход. Она стояла у грязной стены и играла на флейте. Я замедлила шаг, но продолжала спускаться по ступенькам. Её печальная, но красивая мелодия недолго жила во мне... Спустя десять минут я думала совсем о другом. Вечером я возвращалась домой, это было спустя три часа, и снова мне предстояло перейти дорогу по тому переходу. Девочка с флейтой стояла на том же месте и так же играла, даже музыка похоже не изменилась. На улице вместе с темнотой начало ощутимо холодать, а она стояла в своем жалком пальто и играла. Только сейчас я заметила, что её пальто в заплатках, юбка, выглядывающая из-под него, тоже явно не новая. Старые кроссовки довершали картину. А девочка продолжала играть. Ей, похоже, было наплевать на холод, прохожих и прочее. Я не заметила возле неё футляра или коробки, чего-нибудь того, куда можно было бы кинуть из жалости смятую десятку. Хотя в данном случае следовало кидать не из жалости, а за мастерство и красоту мелодии. Я не ценитель музыки, но то, что играла эта девочка, было прекрасно. Прохожие проходили мимо и как будто бы не замечали её. Я встала в стороне и стала наблюдать за ней. Так мы стояли около получаса. Девочка играла, полностью уйдя в себя или в музыку, её чуть прикрытые глаза не смотрели вокруг. Потом совсем неожиданно для меня мелодия оборвалась и флейтистка, наконец, оторвала флейту от губ, потом просто положила её в карман и начала подыматься к выходу из перехода.
Честно говоря, меня заинтриговали. Я люблю странности, и теперь шла тенью за этой девочкой, которая была очень, очень странной. На вид ей было лет четырнадцать, не больше. Она была очень худенькая, невысокая, как я уже упоминала в старой, видавшей виды одежде. На улице стояла осень, дул холодный ветер, изредка на лицо попадала холодная капля. Флейтистка как будто сошла с какой-то черно-белой фотографии и очень вписывалась в эти серые улицы, серые дома, черные провалы луж. И хотя она выделялась среди людей, уткнувшихся в воротники и спрятавших свои лица и руки, с ними она тоже гармонировала. Может это именно то, что зовется противопоставлением, которое подчеркивает индивидуальность разного? Мы шли по главным улицам, но вскоре свернули в какой-то переулок, потом в еще один, я уже давно перестала замечать названия улиц и узнавать дворы... А потом девочка исчезла. Как будто её и не было. Вроде миг назад я видела её, а вот спустя секунду её силуэта и нет впереди. Я прошла немного вперед, завернула в один из дворов, но так и не поняла, куда она делась. Теперь мне предстоял сложный путь домой. Пока я искала выход из этих трущоб, я всё время пыталась понять, что это было. Волосы, собранные в хвост, старое пальто, которое могла бы носить моя мама в детстве, кроссовки, такие можно купить на китайском рынке... Впрочем, в современном городе такой вид не должен удивлять. В мегаполисе, где панки, рокеры, эмо, готы свободно прогуливаются по улицам, девочка в старой одежде не должна вызывать недоумения. Но в ней что-то было не так. То ли музыка, которая лилась из её флейты, то ли глаза, которые я так и не рассмотрела, то ли её спокойный шаг, как будто она идет не по грязным темным улицам, где каждый третий прохожий почти сто процентов маньяк, а по парку, где так хорошо прогуливаться неспешным шагом…
На следующий день девочки в переходе не было. И через два дня она не появилась. И через неделю. Больше я её не видела.
Прошло около двух недель. Я занималась своими делами, встречалась с друзьями, ходила пить кофе в любимое кафе, а мысли о той флейтистки все не покидали меня. Как будто она поселилась у меня в голове.
Наша следующая встреча произошла неожиданно. Я спешила утром на работу, катастрофически, просто непростительно опаздывая. Мое единственное спасение, автобус, должен был подойти через две минуты. Я била рекорды по бегу с препятствиями, стараясь не угодить под машину, и не вляпаться в лужу. Когда я, запыхавшаяся, оказалась на остановке, то вместо автобуса там стояла та девочка, виденная мной в переходе. Она снова была с флейтой, снова в том же пальто. Она ничуть не изменилась за то время. Даже волосы были собраны в такой же хвост, и прядь выбилась, наверно та же. Я услышала буквально пару нот и тут подошел мой автобус. Я заскочила в него и прижалась лбом к стеклу, наблюдая за флейтисткой. Вдруг она посмотрела на меня. У неё были голубы, даже, пожалуй, синие глаза, темно-синие. На миг мне показалось, что она знает обо мне всё, настолько пронзительно она смотрела. Я улыбнулась ей и это, похоже, её удивило. Флейта отнялась от губ и опустилась, лицо выражало недоумение, а мой автобус отъехал...
После той встречи прошло еще два дня. Ни на остановке, ни в переходе, где я её первый раз увидела, флейтистки не было. Я начала искать её в толпе, но это было безуспешно. Но всё же через два дня мы опять неожиданно столкнулись. Я сидела в парке, ожидая своего друга, и вдруг услышала знакомую мелодию. Я повертела головой, но так и не нашла источник звука. Тогда я, минуя запрет на хождение по газонам, прошла к кустам и осторожно раздвинула их. Она стояла под деревом и, чуть сутулясь, играла на флейте. Ни для кого. Просто так. Там не было слушателей кроме неба.
- Марина! - позвал меня кто-то и я, посмотрев назад, увидела своего опоздавшего друга. Этот моментный взгляд на него позволил мне опять потерять флейтистку - на поляня было пусто, лишь ветер играл на листьях.
Я рассказала о ней знакомым, спрашивала, не встречали ли они её на улице, но она снова исчезла. Никто никогда не видел эту девочку. Так говорили мои знакомые и друзья, а так же их знакомые и друзья... Если честно, то я начала подозревать, что я сошла с ума. Уже выпал снег, когда я всё-таки нашла её. Именно нашла, потому что я искала методично, прочесывая переходы, остановки и другие места, где можно стоять и играть на флейте. Я нашла её на железнодорожном вокзале. Она стояла у стены в своей неизменной одежде и играла. Я села в одном из кресел и стала смотреть на неё. Так прошел час. Меня не напрягало это сидение - её музыка была волшебством, как будто что-то новое поселяется внутри. Пожалуй, это мог бы быть коктейль из моих самых лучших воспоминаний и ощущений. Если закрыть глаза, то начинало казаться, что кто-то рассказывает о чем-то невозможно прекрасным и так же невозможно далеком, рассказывает не словами, а чем-то большим, что охватает не только слух, но и зрения, мысли, ощущения... Как и в первую встречу, мелодия оборвалась очень неожиданно, без медленного затухания, а просто резко, повесив в воздухе прощальный звук... Вернее даже не в воздухе, а во мне. Девочка легонько оттолкнулась от стены и пошла. Я за ней.
Впервые за последние годы я стеснялась подойти к человеку и заговорить. Вскоре мы подошли к уже знакомым трущобам, где я её когда-то потеряла. Тут я не выдержала и подбежала к ней.
- Постой!
Она оглянулась, недоуменно посмотрела сначала на меня, потом вокруг. Показал пальцем на себя, как будто спрашивая: "Я?". Я кивнула в ответ.
- Марина, - представилась я.
- Рита, - тихим, почти неслышимым голосом ответила она.
- Нельзя бродить одной, - заметила я, совершенно не представляя, что надо говорить. Девочка в ответ передернула плечами. Это могло означать и полное равнодушие, и принятие информации к сведенью, и просто физическое действие.
- Пойдем, я провожу тебя.
- Не надо, - так же тихо ответила флейтистка. - Я сама.
- Где твои родители? - дурацкие вопросы сыпались из меня как из какой-то бездонной шкатулки. Я вела себя как надзирательница в тюрьме - шаг вправо, шаг влево - расстрел. А ведь я не такая... я сама недавно была подростком и вопросы о родителях, а так же почему я не  дома (школе или ещё где-нибудь, где положено быть нормальному ребенку) выводили меня из себя. Я не хотела их задавать...
- Они умерли.
Я смутилась.
- Так, где ты живешь?
Рита неопределенно махнула куда-то в глубь дворов.
- А...мы встретимся ещё? - спросила я с какой-то детской надеждой.
- Да, - совершенно серьезно ответила эта странная девочка, - если мы увиделись один раз, то и еще увидимся. Пока.
Она махнула мне маленькой ручкой, засунула другую в карман, развернулась и пошла. Все так же странно гармонируя и выделяясь в этом мире.
Я смотрела ей вслед и сдерживала желание бросить за ней. Потом тоже развернулась и пошла.
Следующая встреча произошла в парке. Я сидела на скамейке и кормила голубей, просто так, потому что мне жалко этих птиц. Она шла мимо.
- Рита! - радостно крикнула я. Флейтистка остановилась и резко развернулась ко мне.
- Ты, - почти без эмоций констатировала она.
Я глупо улыбнулась и предложила ей присесть. Она села, положила руки на колени и принялась махать ногами.
- Хочешь покормить голубей? - спросила я.
Она отрицательно помотала головой, и я продолжила это занятие в одиночестве. Когда кончились семечки, мы всё еще молчали.
- Хочешь, пойдем в кафе? Горячий чай и теплые булочки? - предложила я, и всем своим видом пыталась излучать радость и счастье.
- Нет. Я не голодная.
Мне было странно сидеть с ней. Мне было странно говорить с ней. Странно слышать её молчание. Совершенно странная девочка, сошедшая из книг, страниц прошлых лет, совершенно нереальная. Такие ассоциации проносились в моём мозгу.
- Расскажи о себе, - попросила опять же я.
- Мне тринадцать... Зовут Рита... Рита Айзер. С детства играю на флейте. Родители интеллигенты... Не состояли в партии... Наверно, больше ничего, - закончила она. До этого она говорила жутко монотонным голосом, как будто о чем-то совершенно неважном. скучном и...давно прошедшем.
- Хочешь, я тебе сыграю? - вдруг спросила флейтистка и выжидающе уставилась на меня своими необыкновенно серьезными, но в то же время красивыми глазами.
- Хочу, - сказала я и мне в ответ полилась уже знакомая мелодия. Я закрыла глаза... Мелодия началась не с начала, а как будто с прерванной ноты. Она обволакивала меня волнами, залезала внутрь, уносила меня куда-то... Музыка оборвалась. Я нехотя открыла глаза и наткнулась на внимательный взгляд Риты.
- Как думаешь, о чем эта музыка? - спросила она меня.
- О чем-то несбывшемся, - сразу ответила я. Это было самое точное определение. Рита кивнула и продолжила играть... В какой-то момент музыка, наверно, перестала звучать из флейты, но продолжала звучать у меня внутри. Когда я открыла глаза - флейтистки уже не было.
Дальше все пошло как в тумане. Я жила с этой музыкой внутри, почти не отмечая времени и почти постоянно думая о Рите. С той встречи в парке мы больше не виделись. Мы не знали телефоны друг друга, не знали адреса... Но я откуда-то знала, что когда будет НАДО, мы встретимся... Но еще было рано, и я жила в лихорадке. "Она меня заколдовала", - порой думала я. Сердце стало предательски щемить при одной мысли о флейтистке. Пожалуй, я сходила с ума.
Когда я увидела её, опять в том же парке, я разрыдалась и кинулась, чтобы её обнять, но она шарахнулась от меня, как будто я собиралась сделать что-то страшное.
- Нет, - пронзительно закричала она и отбежала от меня. Я, пораженная, застыла.
- Почему? - почти умоляя спросила я.
- Нельзя, - уже спокойней заговорила она, - просто нельзя. Не надо этого делать... Марина. Не надо. Хорошо?
Я кивнула. Мы снова сели на скамейку, и она, уже не спрашивая меня, достала флейту из кармана и начала играть. И тут мир просто стал на свои места, как будто до этого существовал только хаос, но в тот момент, когда зазвучала прерванная мелодия, появился порядок. Все так и должно быть. Скамейка, флейта, Рита и я. Всё на своих местах.
С того момента наши встречи стали постоянней - мы стали договариваться, перед тем как расстаться, когда и где мы встретились в следующий раз. Преимущественно это были парки. Иногда дворы.
Наступила зима, я куталась в пуховик, а Рита по-прежнему была в той же одежде что и в первую нашу встречу. Это настораживало, порождало кучу вопросов, но она отвечала, что ей не холодно. Она больше молчала, как и я. Мы просто могли сидеть и молчать.
Роковое событие, если можно его так назвать, произошло в феврале. Умерла моя тетя. Ну "тетя" - это слишком громко сказано, скорее уж очень дальняя родственница. Но на похороны меня пригласили. Хоронили её на каком-то старом кладбище. Там уже давно не было "свежих покойничков", но тетка купила себе место еще лет тридцать назад, когда кладбище считалось вполне действующим. Честно говоря никогда не была на этом кладбище и быть бы не пожелала, но мы стояли тесной малочисленной кучкой у могилы и слушала бормотания какого-то старика. Возвращалась я с кладбища одна, и естественно умудрилась заблудиться в этих трех соснах(хотя скорее трёх могилах). Совершено случайно я наткнулась на ничем не примечательное надгробие - из черного камня, с золотистыми буквами в виде эпитафии. Впрочем, это они лет двадцать были золотистыми, а теперь прочитать надпись можно было только по выбоинам. Я уже буквально прошла мимо неё, когда мой взгляд за что зацепился... и вернулся назад. На старой фотографии, под треснувшим стеклом была Рита. С закрытыми глазами. И флейтой. Я остановилась. я просто не могла пошевелиться. Я суматошно пыталась найти имя, и я его нашла... Маргарита Павловна Айзре. 1965-1979. Год рождения. Год смерти. Год смерти.... На меня смотрела Рита.
Не помню, как я выбралась с кладбища, но первое место, где я ясно начала мыслить был именно та подворотня, где я потеряла в первый раз Риту. Оказывается, этот район вплотную прилегал к старому кладбищу...
Дни до нашей последней встречи я провела ...нет, не в тумане. Нет ни слов, ни чувств, чтобы это объяснить. Я что-то делала, иногда даже говорила, но порой у меня появлялось ощущение, что я до сих пор нахожусь на старом кладбище и смотрю на фотографию Риты, не в силах пошевелится. Мысли о том, что это простое совпадение не помешались в мозгу. Таких совпадение не бывает... Я почти не думала в эти дни.
Я опоздала, но Рита дождалась и теперь сидела на скамейке. Падал мокрый снег, который оседал у неё на плечах. Не призрак.
- Привет, Рита.
Она улыбнулась мне уголком рта. Я села рядом.
- Знаешь, сейчас я кое-что скажу. Может, я сумасшедшая, в таком случае, это даже лучше. Но даже если нет, я хочу, чтобы ты кое-что знала. Я люблю тебя... Нет, не как подругу... Наверно, так любят мужчины женщин... Прости, Рита...
До этого я старалась не смотреть на неё, но теперь посмотрела и увидела на её лице гримасу боли.
- Ты ведь...умерла, так ведь? - тихо озвучила я свою страшную догадку. Она кивнула, зажмурилась, глубоко вздохнула и вдруг обняла меня. Её щека, прижавшаяся ко мне была теплой...материальной. Реальной.
- Я тебя тоже люблю... Но..., - прошептала она мне в ухо.
- Мне сейчас очень больно, Мариночка. Очень, очень больно, но я должна рассказать тебе одну сказку...
 Она не отпускала меня из своих объятий, да честно говоря я этого и не хотела, только прижала её сильней.
- Когда-то жила на свете маленькая девочка. Совсем маленькая. Она с детства болела разными болячками и ей постоянно приходилось пить лекарства. Эта девочка любила играть на флейте, потому что когда она играла, то  чувствовала себя здоровой, и живой. Да, да, живой... потому что врачи говорили, что девочка не проживет долго. Но маленькая девочка росла, играла и жила! Но к тринадцати стало понятно, что девочка умирает. Врачи пытались её спасти, но не очень старались, потому что мертвых уже не воскресишь. А девочка играла на своей флейте. И сочиняла музыку. Про себя. Не записывая. Девочка знала, что она умрёт, но ей хотелось узнать об этой жизни... Она решила, что самое главное в этой жизни - это любовь. И она желала, очень сильно, чтобы она встретила свою половинку, свою вторую половинку, своего любимого человека. Чтобы девочка полюбила. Последние месяцы у неё отнялись руки. Она просто лежала и играла про себя, даже не прикасаясь к флейте. И хотела любви. Играть и любить. Наверно, это стало одним желанием. И жить... Но жить, это и было. Любить и играть вместе. Девочка умерла через два месяца после своего четырнадцатилетия. А потом, в один момент, девочка поняла, что она жива...относительно. Она стала призраком, - шептала мне в ухо Рита, - она оказалась в своем городе. Но её никто не видел. Никто. А в кармане у неё была её флейта, потому что эту флейту положили ей в гроб. Она играла свою придуманную перед смертью мелодию, но её не слышали... Она поняла, что эту мелодию услышит только её вторая половинка. Только её любовь. Она играла больше двадцати лет. Но её не слышали и не видели. Никто. Кроме тебя...
Рита отстранилась от меня и посмотрела прямо в глаза, и я вдруг ощутила всё её боль. И всё её счастье.
- Я не могу больше здесь оставаться... Это... невозможно, - Рита грустно улыбнулась, - надо...правильно загадывать желания. Марин. Надо было желать не "встретить" любовь, а обрести её... навсегда... Впрочем, я верю, что любовь она одна... на все жизни...
Моя флейтистка грустно улыбалась. Потом встала передо мной, взяла флейту и начала играть. Теперь я поняла, почему эта мелодия всегда начиналась и кончалась неожиданно. Потому что у неё не было конца. У неё не было начала. Это была бесконечная мелодия, как наша любовь...
Я не закрыла глаза и видела, как силуэт Риты таял. Последней исчезла мелодия. Я долго сидела на скамейке и думала. Мне двадцать три. Возможно, я прожила в прошлой жизни не долго после смерти Риты. Я ведь вторая половинка... А она моя. Иногда мне даже казалось, что я помню, кем я была. Парнем, наверно. А может, этого ничего и не было.
Я продолжаю жить. Я думаю, работаю, и даже смеюсь, но во мне играет наша вечная мелодия. Я часто бываю на кладбище и сижу у могилы Риты. Иногда я начинаю всматриваться в маленьких детей, ища у них глаза Риты. Возможно, я сошла с ума. Давно, ещё той осенью. Ведь Риты никто кроме меня видеть не мог.
Как бы там не было, больна я или нет, я знаю только одно, когда-нибудь мы обязательно встретимся, возможно, в другой жизни, в других телах, а может в моих мечтах, если уж я и правда сошла с ума... Нам будет совершенно все равно, как нас зовут, какого мы пола, как выглядим и на каких языках говорим. Я только хочу, чтобы эта встреча произошла. Рита...Рита...

25.01.08.-11.02.08.