***

Орихиме была первой. Однажды он мечтал, что первой будет Рукия, но она же не была обычным человеком как он. Рукия была шинигами, тем, кого он не должен касаться, и он понял спустя какое-то время, что не особо-то и хотелось, по крайней мере, не в том смысле.
Он знал, что Орихиме в него влюблена. Правда, он не понимал этого до того, как Ишида уехал. До того, как он неожиданно был застигнут врасплох горьким чувством одиночества, когда ты не один, но и не с тем человеком, с которым хотелось бы быть. Внезапно всё встало на свои места – её грустные глаза, постоянное волнение, никогда не исчезающая теплота и энтузиазм. Её чувства давали ему тот вид облегчения, будто ты должен быть уверен, что достоин чьего-то обожающего взгляда, достоин завладеть чьим-то сердцем.
Она была такой нежной с ним, и он обращался с ней так же осторожно, как со стеклянной статуэткой. Позже он понял, что это эмоции делали её такой, и подсознательно всегда знал, что не заслуживает её.
Такие отношения продолжались около месяца, и она была смелее настолько, что смогла первой прекратить их. Он пытался не замечать сверлящую пустоту в сердце, разочарование, текущее по венам, и, отодвинув все сомнения, отказывал себе в понимании того, кто же он есть. Стоя напротив зеркала в ванной, уговаривал себя, что всё в порядке, что это такой период, ты его переживёшь, ты научишься любить её также как она тебя. Но это не сработало, и первой поняла Орихиме. Он подумал, что она понимала это даже до того, как всё началось, но не был совсем уверен.
После этого, он сдался. Он решил, что должен быть честным с Орихиме, с собой и со всеми остальными. Татсуки подошла к нему в день, когда они расстались, зажала в узком переулке и почти выбила из него душу. И в первый раз жизни, он не ответил на удары. Удовлетворившись, она про-тянула руку, чтобы помочь ему подняться с земли, и вытерла кровь с его лица своим платком.
- Прости, Ичиго, - извинилась она. Хотя он и не понимал за что.
- Я должна была это выплеснуть, - признала она, тяжело опустившись возле кирпичной стены, выглядев даже более побеждённой, чем он. – И, я думаю, ты должен был принять это.
Поморщившись, он прислонился к противоположной стене и согласно кивнул. Она поймала его взгляд, и посмотрела вопросительно, будто ожидая, что он скажет.
- Думаю, теперь я знаю, что со мной не так, - устало сказал он.
Татсуки сложила руки крест накрест и неодобрительно взглянула на Ичиго.
- Всё с тобой так, кроме того, что ты первоклассный придурок. – Она остановилась, переводя дыхание, и выглядела растерянной. – Всё в порядке. Ты же это знаешь, не так ли? Мы все знали, что между тобой и Ишидой что-то есть. И мы не были против. Я уверена, что твоя семья тоже не была бы против.
Ичиго сжался, не особо желая представлять сцены, где присутствовал бы его отец. Но всё же слова Татсуки смягчили страх, съедающий изнутри, и он искренне поблагодарил её, сжав в объятиях. В тот день, вернувшись домой, он точно представлял кто есть на самом деле, даже если это пугало намного больше, чем он готов был признать.

Следующий выбор был вполне очевидным. И самым удобным, в конце концов. Не было никого, к кому он был ближе, и никому не доверял настолько же, да никто больше и не сделал бы этого просто ради Ичиго, не принимая во внимание свои собственные чувства.
И он знал, что Чад не гей. Возможно не на сто процентов, но подозревал – вероятность, что Чад все-таки гей была почти равна нулю. Но тот всё равно согласился, как Ичиго и предполагал, и даже предложил – предложил себя, когда узнал о положении, в котором оказался друг. Но хватило одной ночи, чтобы Ичиго понял свою ошибку.
После он прошёл через один из самых худших этапов своей жизни. Вина, которую он чувствовал из-за Орихиме и Чада, съедала его каждый день и каждую минуту, она поселилась в его теле и разуме как паразит, пожирающий плоть. Они были двумя его самыми близкими друзьями, и он ненавидел себя за то, что сделал. Он ненавидел себя за то, что он такой, и ненавидел Ишиду, который сделал его таким, потому что в то время он был убеждён, что именно Ишида во всём виноват. Но все же он не мог даже обвинять, потому что того не было рядом, и всё, что он мог – это презирать себя. Теперь он был уже выпускником и перестал встречаться с друзьями, обедая в классе, держа себя в руках, а в свободное время занимался или дрался с Пустыми.

Пару месяцев спустя случился третий раз, который смягчил всю боль и вину. И это произошло с той, которую он меньше всего ожидал – Татсуки.
Он не знал, что и сказать, когда получил приглашение от нее "на пиво". Во-первых, он был удивлён, что Татсуки пьёт алкоголь, ведь несовершеннолетним это вроде как запрещено, да и она не из тех, кто будет нарушать закон просто так. Наверное, поэтому он и дал согласие, хотя упорно отказывался от всяких приглашений все прошедшие месяцы. Его поразило то, что и она была удив-лена его согласию.
Сначала было немного неловко, они пили в тишине, но через некоторое время Татсуки заговорила. Никогда раньше они так не разговаривали.
Было бы намного проще, если бы она рассказывала о себе, о школе, о карате, о друзьях. Но единственное о чём она говорила это о нём. Говорила, будто читала его как открытую книгу. Го-ворила о его матери, семье. О Рукии и шинигами. Ведь к тому времени она уже знала про них. Говорила о Чаде, Орихиме. Говорила об… Ишиде. А затем сделала предложение в таком тоне, что он не смог отказаться.
Когда он проснулся, то запаниковал. Соскочил с постели, огляделся вокруг, и вот тогда всё из-менилось.
Татсуки сидела рядом, явно только что проснувшись. Она громко зевнула, протёрла глаза, и взглянула с сонной полуулыбкой.
- Доброе утро.
Ичиго был слишком поглощён своей паникой и виной, чтобы ответить, и Татсуки, взглянув на него, усмехнулась.
- И как? Тебе не понравилось также как и мне?
И он не смог сдержаться – засмеялся. Он смеялся и смеялся, и, сам не заметив этого, заплакал. Татсуки обняла и погладила по волосам, а он ревел как ребёнок, с тяжёлыми всхлипываниями, как не плакал уже очень долго.
- Я же сказала, всё в порядке. – Её голос был мягким, и на минуту ему почудились руки матери.
- Почему? – смог выдавить он, отчаянно дрожа и со слезами в голосе.
- Думаю потому, что тебе это было нужно. Ты должен быть уверен. Ты должен знать, что мы тебя любим и можем простить, – она замолчала, собираясь с мыслями. – Никто из нас не смог бы ненавидеть тебя, придурок, тем более, Чад или Химе. Да и я тоже. Спать с друзьями не такой уж тяжкий грех, как тебе показалось. Конечно, с Химе было хуже, но ты ведь должен знать, какой она добрый человек. Ты должен был понять, что ей больно видеть, что ты ведёшь себя так. Это все даже было её идеей.
Немного позже всхлипы прекратились, и они сидели в молчании напротив друг друга несколько минут. Ичиго был в смятении, размышляя, как быть с тем, за что он ненавидел себя в течение этих месяцев. Беспокойство и грусть всё ещё мучили его, но наконец-то появилась одна мысль, которую он не успел удержать на языке.
- Наверное, я его люблю.
Его голос был тихим, потому что горло саднило, и Татсуки обняла его чуть сильнее, чтобы по-казать, что она услышала. Услышала, и поняла, о ком он говорил, даже не называя имени.
С тех пор он был одинок, но всё было хорошо. Орихиме приняла его назад в их тёплую компанию с распростертыми объятиями. С ней, Чадом, и иногда с Татсуки он получал облегчение, которое день за днём становилось больше. Друзья всегда были важны для него, но теперь они стали ближе, будто часть семьи. И наверное колесо судьбы правильно повернулось, когда Орихиме, немного выпив, сказала, что ей нравится Чад, и тот забавно покраснел. Это было видно даже на его тёмной коже, и он выдал этим, что чувства были взаимны.
Ичиго был безумно рад и чуть не летал от переполнявших его чувств. До того момента, как опустилась ночь, и горечь одиночества увеличилась в десятки раз, глядя на обретённое счастье друзей. Она ослабла спустя недели, и даже если он стал намного циничнее в вопросах любви, то делал вид, что счастлив, и никто не догадывался об обратном.
Так было, пока не вернулся он.

***

"Слава богу, сон не вещий", - только и мог подумать Ишида, встретив Ичиго впервые за эти годы. Дыхание перехватило, что-то сжалось в груди. Ичиго подошёл, его глаза, будто озёра света, напоминали зеркала. Сначала Ишида решил, что в них отражается то, что существует между ними, но понимал, что он хочет слишком многого.

*

Он подошёл ближе. Он не мог остановиться, даже если бы хотел. Их глаза встретились в тот самый момент, как он вошёл в здание, и это было непонятно, но правильно. Холл был переполнен спешащими по своим делам студентами, и Ишида был всего лишь одним из них. Он ничем не выделялся, и скрывал духовную силу, чтобы Ичиго не смог его заметить, и знал, что для другого че-ловека понадобилось бы все равно больше времени, чтобы найти его в толпе.

*

Забавно, думал он: как они мгновенно увидели друг друга, не потеряв ни секунды. Удивительно, что Ичиго вообще его заметил. В школе ему потребовались месяцы, чтобы заметить его существование, и это обидело Ишиду настолько, что он думал, что ненавидел Ичиго. Позже он осознал как ошибался.

*

"Что я ему скажу?" – думал он, пробираясь сквозь толпу студентов. Ишида стоял и смотрел, ждал, и Ичиго заволновался. Он знал, что будет неловко. Это могло быть даже больно. Он знал, что его сны сегодня ночью будут зависеть от тех слов, что они скажут друг другу. Он шагнул к Ишиде, и был рад, что губы сложились в улыбку сами собой.

*

- Ишида, - сумел выговорить Ичиго, несмотря на дрожащие нервы.
- Куросаки, - кивнул Ишида, не сдержав улыбку. – Как дела?
Ичиго почувствовал облегчение, что Ишида сам начал разговор.
– Э-э… нормально. Наверное. – Хотелось дать себе пинка за то, что он не умеет лгать. К счастью, Ишида не обратил на это внимания.
- Ты на втором курсе? – Ишида пытался удержать разговор на примитивном уровне. Он не хочет быть другом Ичиго, он не хочет быть ничьим другом. Он здесь не за этим. Он здесь не из-за Ичиго. Безэмоциональная мантра, которую он повторяет в мыслях становится всё нелепее.
- Ну да, а ты? Тебя же, ну, не было здесь в прошлом году, да?
Ишида засмеялся поддельным смехом, доведённым до совершенства за годы жизни с Рюукеном.
- Нет, я недавно перевёлся.
Ичиго хотел спросить откуда, но не решился. Он хотел узнать, почему он уехал, но не смог.
- Здорово. Ты тоже на медицинском? – М-да, глупый вопрос, учитывая, что они встретились в медицинском корпусе, но Ичиго так и не мог поверить своей удаче (хорошей или плохой?) что Ишида тоже на медицинском. Ему всегда нравилось представлять, что Ишида будет доктором.
- Да, - нервно поправил очки Ишида. Было неловко даже больше, чем он представлял. – Думаю, мне пора в аудиторию…
- Тебе куда? – Ичиго не хотел его отпускать. Ещё чуть-чуть, и, если бы он мог, он бы обнял его и никуда не пустил. Мысли об этом лишали его остатков мужества.
- Хм, - Ишида повертел в руках расписание, взглянул. – В 103.
Губы Ичиго расплылись в улыбке, и Ишида понял, что пропал:
– Мне туда же. Пойдём, я покажу.
Ишида сглотнул ком в горле и пошёл за Ичиго, кое-как заставляя себя не заглядываться на классную фигуру своего нового одноклассника.

*

Ишида так и не смог избавиться от шинигами до конца дня. Ичиго сидел рядом, втягивал в разговоры, они даже обедали вместе, Ичиго показывал, что можно есть в кафетерии, а что нет. Он был настолько близко, что их руки постоянно касались друг друга. Ичиго будто был привязан к нему, будто боялся, что он исчезнет, потеряй его из виду. Он смог от него отделаться всего один раз – на второй паре, но в это время лекция у Ичиго была совсем недалеко, поэтому он снова его выловил.
Ишида пытался уговорить себя избавиться от шинигами, но так и не смог. Ему это нравилось. Между ними несомненно было напряжение, но его легко можно было не замечать после долгого расставания. Он скучал по Ичиго, безоговорочная привязанность того поднимала ему настроение так, что голова кружилась от странной, но приятной комбинации счастья и безрассудства. Им было удивительно хорошо рядом, и Ишиде вроде надо было потревожиться о том, как легко его снова заинтересовал Ичиго спустя всего несколько часов после их встречи. В конце концов, он решил не зацикливаться на этом.
После третьей – и последней – пары за день, которая у них совпала, Ичиго пригласил его домой на ужин, убеждая, что Орихиме и Чад будут очень рады его видеть. Ишида тоже очень хотел повидаться со старыми вроде-как-друзьями, и не заметил как, не думая ни секунды, согласился. Когда они пришли, остальные ещё не вернулись с послеобеденных занятий, и Ишида остался наедине с Ичиго в первый раз после того поцелуя на крыше школы три года назад. Но сейчас не хотелось об этом думать.
Странно, но эти безобидные вопросы, что задавал Ичиго, заводили. Будто бы обидевшись, Ичиго спросил его, занимается ли все еще «дурацкими делами типа ремонта мягких игрушек», и всё покатилось под откос. Хотя, этот спор сбросил напряжение, в котором они были весь день. Ичиго закурил, усаживаясь напротив Ишиды на диван, и тот не удержался и подколол его по поводу вредных привычек. Ичиго заметил узор в виде креста квинси на носках, когда Ишида положил ногу на ногу и пробормотал про странный вкус. И так далее.
Они препирались около пятнадцати минут, огрызаясь и ворча друг на друга, когда наконец пришли Чад и Орихиме, и маленькая квартирка наполнилась хаосом из-за чересчур энергичной девушки. После длинного разговора и быстро приготовленного Ичиго, но, тем не менее, вполне приемлемого, ужина, они всё-таки подошли к той теме, которую ожидал Ишида, спасибо неосторожной фразе Ори-химе.
- А Ичиго тебе сказал, что мы видели тебя вчера? Я хотела поздороваться, но он не дал. - Орихиме сложила руки и надула губки.
Все трое присутствующих парней напряглись, Ичиго больше всех. Он грозно взглянул на Орихиме, но она ничего не заметила. По этой фразе Ишида многое понял.
- Не дал, действительно? – ответил он и повернулся к Ичиго. – Ты наконец-то научился скрывать рейацу? - посмотрел Ишида с толикой удивления.
- Ну да, и что? – огрызнулся Ичиго, принимая вопрос как вызов. Ишида встретился с ним глазами и ухмыльнулся, устраиваясь поудобнее на диванчике.
- Так значит, ты всё ещё шинигами? – немного успокоившийся Ичиго отвёл глаза. Напряжение вернулось, несмотря на лёгкую и комфортную атмосферу подшучивания, царившую до этого.
- Ага, – Ичиго уставился в пол. Он не ожидал такого вопроса, хотя должен был. Может он просто не ожидал как легко его задаст Ишида, будто о том, где тот купил рубашку. Будто бы не был таким значимым вопросом, ведь в этом и была причина, почему они не могли быть вместе, даже когда стало ясно что они оба чувствуют друг к другу.
- А ты? – подняв глаза, Ичиго встретился взглядом с Ишидой, молясь не увидеть и не распознать надежду, которая могла быть там.
Ишида неловко огляделся и фыркнул:
– Если ты имеешь в виду, сражаюсь ли я с пустыми, то да. – Он поправил очки и тоже уставился в пол. Ичиго проглотил стоявший в горле ком горечи и сожаления, и тот переместился в желудок.
Ишида понимал, что должен перевести тему, она определённо задевала Ичиго, и, что он не мог отрицать, его самого тоже. Но нельзя было удержаться. Он хотел поиздеваться, довести до белого каления. Он хотел разузнать об Ичиго всё, и должен был увидеть его рассерженным и злым, сам не понимая почему.
- Так ты научился контролировать свое безумное количество силы?
Ичиго заметно затрясло.
- Ну, вроде бы.
- Вроде бы? – рассмеялся Ишида. – То есть, ты до сих пор не можешь? – Огонь в глазах Ичиго мог бы растопить айсберг, но он промолчал.
- Ишида... – тон Чада был предупреждающим, что Ишида все равно проигнорировал.
- После окончания войны я решил, что ты уже научился всему. Что ты делал, забыл? Покрываешься плесенью? – Он засмеялся так издевательски и пусто, что захотелось ударить самого себя.
- Я всё ещё могу надрать тебе задницу в любой день недели! – голос Ичиго был больше похож на рычание, чем на крик, и это удивило Ишиду. Но вызов из этих желанных губ был тем, чего он ожидал и добивался.
- Хочешь проверить, шинигами? – немного приподняв брови, он изобразил замешательство.
- Мальчики, не ссорьтесь! – запротестовала Орихиме, но ее никто из виновников не услышал. Она было расстроилась, но рука Чада на плече немного ее успокоила.
- Что, серьёзно? Думаешь, что сможешь побить меня? – взгляд Ичиго был полон непоколебимой уверенности, что только воодушевило Ишиду ещё больше.
- Я знаю, что смогу. – Ишида встал, и вытащил знак из кармана на рубашке. Пятиконечный крест угрожающе засверкал перед лицом Ичиго. – Видишь? – Свет лампы отразился от золота и упал на лицо Ичиго. – Мой отец унаследовал это и прозвище Последний Квинси за то, что был последним, кто знал все техники квинси, изобретённые Первыми. Он передал это мне, потому что я стал сильнее.
Ичиго уставился на него изучающее:
– Это ни хрена для меня не значит, Ишида.
Квинси усмехнулся и убрал крест:
– Не волнуйся, ты скоро поймёшь.
– Ишида-кун! – взяла его за руку Орихиме. – Зачем ты это делаешь? У тебя ведь нет причин сражаться с Ичиго!
– Я и не собирался с ним сражаться, Иноуэ-сан. – Ответил тот вежливо и аккуратно высвободил свою руку. – Я собирался предложить тест на силу.
– Тест на силу? – приподнял бровь Ичиго, взглянув одновременно подозрительно и заинтриго-ванно.
– Всё очень просто, - Ишида навис над Ичиго, пытаясь выглядеть устрашающе. – Я знаю местечко неподалёку, где мы можем проверить нашу силу, не навредив никому. Я предлагаю просто соревнование кто сможет нанести наибольший ущерб.
– Как у Урахары?
– Почти. – Ишида улыбнулся тому, как быстро Ичиго ухватил суть. – И нет, я не буду делать ничего глупого типа призыва пустых. Я стал более благоразумен. Нет, в этом месте есть… Ну, это камни… Проще говоря, камни с духовной энергией. Я использовал это место для тренировок. Он ухмыльнулся, глядя на скептическое выражение лица Ичиго. – Нужно намного больше силы, чем ты думаешь. И она определяется тем, на сколько кусочков ты сможешь раздробить камень. Это тебя заинтересовало, или я должен продолжать уверять тебя что сильнее?
– Ублюдок, - огрызнулся Ичиго, но в голосе слышался смех. – Ты придумал всё заранее, да?
– Возможно. У меня должен был быть хотя бы маленький план. На всякий случай.
– Ксо! – фыркнул Ичиго, и, наконец, снова усмехнулся. – Где это место?

***

Когда Ишида сказал про камни, Ичиго представил булыжники размером этак с дом. Но не ожидал, что они будут не больше его головы.
Он поднял один и удивился, что тот был очень лёгким, но в нём ощущалась текущая по поверхности сила.
– Их правда так сложно разбить?
Ишида забрал у него камень и положил на небольшое возвышение.
– Давай, попробуй разрубить его своим зампакто.
Ичиго состроил сомневающуюся мину и вытащил Зангетсу. Не замахивался сильно, просто проверил. Он верил Ишиде, что они крепкие, но даже не представлял насколько, пока его не сбила с ног отдача от камня.
– Ух, понял. О’кей.
Он сощурился и встал на ноги, удивляясь можно ли было вообще сдвинуть камень с места. Но ведь Ишида уверял, что он мог их разбить, значит можно попытаться. Краем глаза заметил, что Ишида положил камень такого же размера неподалёку. Посмотрев на границу, откуда за ними молча наблюдали Орихиме и Чад (вместе с его безжизненным телом), самоуверенно ухмыльнулся.
– Запросто!
Ишида взглядом выразил сомнение в самоуверенности шинигами, хотя втайне был просто очарован видом этого парня.
– Рано радуешься, Куросаки. Это соревнование, забыл? Чтобы выиграть, ты должен раздробить камень мельче, чем я.
– Ага-ага. Так на что спорим, кстати? – сказал он, размахивая зампакто как на разминке.
Ишида на секунду растерялся. Он не планировал спор.
– Не знаю. Что предлагаешь?
Ичиго задумался, глядя на узкое лезвие меча. Наконец ухмыльнулся осенившей его идее:
– Как насчёт того, что победитель сможет задать вопрос, а проигравший должен будет на него ответить. Честно, не смотря ни на что.
Сердце Ишиды подскочило к горлу. Он знал, какие вопросы мог бы задать Ичиго, и он совершенно точно не смог бы на них ответить. Хотя с другой стороны теперь у него появилась возможность. И, кроме того, он был точно уверен, что победит.
– Хорошо. Но если вдруг ты всё-таки выиграешь, всё, что ты спросишь и всё, что я отвечу, останется между нами. И что насчёт того, чтобы задать три вопроса?
– Конечно. Это честно. – Ичиго пожал плечами, желая выиграть как можно скорее, чтобы задать Ишиде свои вопросы. Интересно, подумал он, были ли вопросы Ишиды такими же, как у него (потому что один он уже придумал).
– Отлично. Мы бьем по очереди или одновременно?
– Я буду первым, - ухмыльнулся Ичиго. – Я так понимаю, здесь можно использовать банкай?
Ишида согласно кивнул:
– Уверяю, тебе он понадобится.
Ичиго, фыркнув, закрыл глаза, чтобы сконцентрироваться. Пара мгновений и банкай был выпущен, но ещё немного времени потребовалось, чтобы призвать Пустого.
Ишида, конечно, слышал об этом. Рюукен рассказал ему про вайзардов, и про то, как Ичиго одержал победу над Айзеном Соуске, использовав силу Пустого внутри. Но он никогда не видел этого своими глазами, ужасающая полумаска приводила его в трепет. Он отступил, окружив себя щитом, на случай отдачи от Ичиго или если тот выйдет из-под контроля.
С боевым криком, отработанным до совершенства во многих битвах, Ичиго собрал и смешал силу шинигами и Пустого, настолько, насколько это было возможно из-за их разногласий, прыгнул вперёд, и обрушил зампакто на камень.
Камень не разбился сразу, но через мгновение рассыпался на тысячу мелких осколков, которые разлетелись в разные стороны, но затем, застыв в нескольких футах, будто что-то притягивало их назад, осыпались на землю.
Ичиго ухмыльнулся, радуясь триумфу, и выжидающе посмотрел на Ишиду. Его удивило, что лук квинси уже был натянут. Ни минуты замешательства, и выпущенная огромная стрела слепящего голубого света была поглощена камнем. И снова, с отставанием, хотя в этот раз и более долгим, ка-мень рассыпался.
Даже не столько рассыпался, сколько испарился. Если камень Ичиго раскололся на тысячу ку-сочков, то камень Ишиды – на миллион. В пыль, которая не оседала на землю, а клубилась в воздухе, будто серое облако. Ичиго не смог удержаться от восхищения.
Ишида, вместо того, чтобы ухмыляться и злорадствовать, как ожидал Ичиго, спокойно посмотрел на него, убрав лук.
– Теперь понимаешь? – его голос был удивительно спокойным, стало видно, как он повзрослел, научившись справляться с таким количеством силы. Честно говоря, Ишида не стал бы соревноваться с шинигами чтобы просто похвастаться силой. Но Ичиго всегда умудрялся вытаскивать самое худшее, впрочем, и самое лучшее, что в нём было.
Ичиго помрачнел, и шумно сглотнул, осознавая, что проиграл.
– Понимаю.
Ишида не знал, что ответить. Он просто хотел покрасоваться перед Ичиго и теперь чувствовал необъяснимую вину за то, что выиграл.
– Я… - он замешкался, опустив глаза. – У нас у всех есть причины, чтобы стать сильнее. – У меня была причина, чтобы увеличить силу. У меня была причина оставить тебя.
– Какая у тебя причина, Ишида? – Ты скажешь мне? Почему-то я знаю, что нет, и не понимаю.
– Это я задаю вопросы, забыл? – очки Ишиды зловеще сверкнули. – Я могу задать их сейчас, или подождать, пока мы будем одни?
Ичиго оглянулся на потрясённых Чада и Орихиме.
– Почему мне кажется, что я не захочу отвечать на твои вопросы?
Теперь уже не было сомнений, что вопросы Ишиды были совершенно не похожи на его собственные.
– Возможно, потому что тебе не хочется на них отвечать. Конечно, если ты не возьмёшь свое слово обратно.
– Не придуривайся, идиот. Ты же знаешь, я не возьму. – Ичиго сложил руки на груди и по-детски надулся. – И я уверен, они ничего не слышат оттуда, так что давай не тяни, спрашивай.
– Чудесно. Как ты проходишь в Общества Душ?
Ичиго побледнел.
– Ч-что? Через Ураха…
– Нет. Я знаю, ты можешь добраться туда без его помощи. Что за более легкий путь, о котором знают только официальные шинигами?
– Что? Зачем? – Ичиго запаниковал, предвидя ответ.
– Не уходи от ответа. Просто скажи.
Ичиго внимательно посмотрел и вздохнул:
– Через портал.
– Понятно. Им могут пользоваться только шинигами, или кто угодно?
– Если ты его видишь, значит, можешь использовать. Ты сможешь.
– Его охраняют?
– Вроде бы. Но не очень строго, ведь война закончена.
– И где он находится?
Ичиго сжал губы и пожал плечами.
– Извини, но твои три вопроса кончились.
Лицо Ишиды раздражённо дёрнулось.
– Хорошо,- сказал Ишида сквозь стиснутые зубы. – Это останется между нами, верно?
Глаза Ичиго наполнились смущением и волнением.
– Зачем тебе это?
– Я не обязан отвечать на..
– Ишида, - Ичиго прошипел его имя в предостережении и сильно сжал руку. Ишида попытался вырваться, но шинигами всегда был физически сильнее его. – Скажи что происходит?
– Ничего не происходит, Куросаки. И даже если бы происходило, это не твоё дело.
Гнев Ичиго только усилился, но он быстро успокоился, взяв себя в руки. Хотя руку Ишиды так и не выпустил.
– Мы друзья, Ишида? – мягко спросил он.
Грудь Ишиды перехватило:
– Думаю да.
– Это так странно - беспокоиться о своих друзьях?
Ишида раздражённо выдохнул.
– Не надо обо мне беспокоиться, Куросаки!
– Да, я знаю. Мне не надо беспокоиться за Чада или Химе, когда они сражаются с пустыми, ведь они достаточно сильны, чтобы уничтожить любого из них. Я не должен беспокоиться о моих сёстрах, когда они идут на свидание, потому что они могут сами позаботиться о себе. Я не должен тревожиться за Рукию, ведь уже не осталось никого, кто бы мог навредить ей. Но я всё равно беспокоюсь, Ишида. Я беспокоюсь за своих друзей, особенно когда они исчезают на годы и возвра-щаются с очевидными планами сделать что-то опасное.
Ишида хотел отказаться, но он не мог так просто солгать в лицо.
– Ичиго?
Голос напугал обоих. Они были так заняты своим разговором, что не заметили, как подошёл Чад.
– Всё в порядке? – спросил Чад, подозрительно разглядывая обоих. – Уже поздно, а Орихиме ещё делать домашнее задание, так что мы возвращаемся. Вы идете?
– А, ага. Точно. – Ичиго обменялся неловким взглядом с Ишидой, но никто из них больше ничего не сказал. – Идем.
Вернувшись в своё тело, Ичиго снова нервно повернулся к Ишиде.
– Ты пойдёшь с нами? Ты… ну… должен.
Обычно добродушно щебечущая Орихиме сейчас, как и Чад, была слишком насторожена напряжением между двумя молодыми людьми, и не сказала ни слова. Ичиго нахмурился, он снова чувствовал себя не в своей тарелке. Почему им всегда нужно бороться даже за то, чтобы просто побыть вместе?
– Думаю, я пойду к себе, - ответил Ишида вежливо, но упрямо. – Мне ещё нужно распаковать вещи.
Ишида вдохнул прохладный весенний воздух.
– Мне сюда, - он кивнул в сторону. – Увидимся завтра в классе, полагаю?
– Ага, конечно, - едва выговорил Ичиго. – Тогда до завтра.
Расставшись с друзьями, Ишида не пошел домой. Ему ещё нужно было проверить несколько мест.

Конец первой части

Часть 2. Достичь манящей звезды




Знаешь ли ты, что в этот самый момент окружён вечностью?
К. Кастанеда, "Учения Дон Жуана"



Впервые встретив призрака – душу, он решил, что это ангел.
Она не шла, а плыла над землёй, окруженная белым, неземным свечением, из-за которого маленький Ичиго подумал, что она нереальна, или, по крайней мере, то, чего не могут видеть остальные. И почему-то он знал с самого начала, что больше никто видит этих призраков.
На Новый год они были в храме. Он не помнил, сколько ему было лет, но Карин и Юзу еще не было с ними, или может они были только в животе матери. Он держал мать за руку, но она отняла её, чтобы помолиться, и тогда он посмотрел вверх, где и увидел ангела.
Эту молодую женщину он запомнил, в отличие от всего другого. Он помнит её глаза, напоминающие темные озера, они так выделялись на бледном, сияющем лице, что мурашки бежали по телу. Она смотрела на него, а он на неё, боясь пошевелиться. Наконец его мать закончила молитву, взяла его за руку, выводя из храма. И только отвернувшись он выдохнул, но ничего не рассказал о женщине, понимая, что он не должен был её видеть.
А она преследовала его. Следила за ним весь оставшийся день на расстоянии, наблюдая за ним из-за деревьев большими чёрными глазами. Прошла за ним в дом, паря в проходе пока он ужинал, и чуть не подавился рисом, когда отец прошел сквозь неё. Мать забеспокоилась, но он ответил, что всё в порядке.
Может, если её игнорировать, она уйдёт, решил он. Пытался забыть о ней, убеждая себя, что призрака не существует. Ангел оказался вежливым, её не было рядом, когда мать мыла его, и он думал, что, может быть, она ушла. Но после того как мать уложила его в постель, спела мягким и таким дорогим голосом колыбельную, поцеловала, выключила свет, оставив только маленький ночник, призрак появился снова.
- Ты мой ангел-хранитель? – тихо спросил Ичиго через несколько минут, опасаясь, что громкий голос её напугает. Призрак сидел на подоконнике в слабом свете луны, делающем его совсем нереальным, почти бестелесным. Повернувшись к нему, она заговорила голосом, от которого волосы встали дыбом.
- Я не знаю, что я такое. Я даже не знала, что я существую, пока ты не увидел меня.
- Что ты имеешь в виду? – пропищал Ичиго, испугавшись еще сильнее.
- Я думала, что перестала существовать. Я думала, что исчезла после того, как он убил меня. Никто теперь меня не видит. Ни папа, ни дедушка, ни сестра. Никто. Но ты видишь, значит, возможно, я существую.
Ичиго застыл от страха. Кое-как он сумел выдавить:
- Т-ты была у-убита?
- Он убил меня. Разбудил посреди ночи и прижал подушку к лицу. Когда я проснулась, никто уже не видел меня.
- Но зачем? Кто убил тебя? – Ичиго поднялся на постели, любопытство немного притупило страх.
- Он не хотел меня отпускать. Я любила его, но собиралась выйти замуж за другого по решению отца, которому я не могла противиться. Но он не смог вынести, что я буду с другим, и поэтому убил.
Любопытство снова сменилось страхом, и Ичиго лёг в постель, укутываясь одеялом, будто оно могло оградить его от злого духа, который, как он думал, был перед ним. Он смотрел в её большие глаза, сердце яростно бухало в груди. Было слишком страшно что-то сказать.
Он почти закричал, когда она приблизилась к кровати, но когда села на край, стало видно ее лицо, доброе и нежное, даже если точных черт Ичиго не мог сейчас припомнить.
- Спасибо, что увидел меня. Извини, если напугала. Я просто хотела рассказать кому-нибудь мою историю. Спасибо. – Когда она протянула к нему руки, он зажмурился, чувствуя лишь лёгкое дуновение возле щеки, а, открыв глаза, увидел, что никого рядом уже нет.

***

Когда ему было пятнадцать, весь мир был отражением всех тех вещей, которыми он не мог обладать, среди которых на первом плане стоял Куросаки Ичиго.
Ишида считает, что в мире есть два типа людей – те, кто видят, и те, кто виден. Есть те, кто находится в свете рампы, и те, чьи глаза следят за ней, ведь если не будет последних, кто увидит играющего свою жизнь на сцене?
Люди вокруг Куросаки Ичиго всегда будут теми, кто видят.
Ишида тоже из таких людей. Один раз, когда ему было 15, он понял, что хочет быть единственным. Хочет, чтобы Ичиго исполнял свою пьесу только для него, и чтобы он был единственным, кто смотрел бы на него в толпе слепых, которые только слышат, но не видят, не могут оценить актёра во всём блеске. Хотел, чтобы Ичиго видел только его. Хотел научить его не смотреть ни на кого больше, хотел вырвать глаза, чтобы убедиться, что они всегда направлены на него.
Потребовались месяцы, чтобы Ичиго заметил его.
Ишиде он понравился с первого взгляда не только из-за духовной силы или ярких оранжевых волос. Ичиго не был завораживающе привлекательным, он был красив, конечно, но не бросался в глаза. У него не было магнетизма человека, который притягивает внимание шутками и флиртом. У него не было особенных талантов, он не был слишком умён. За исключением волос и духовной силы, Куросаки Ичиго был абсолютно нормальным среднестатистическим подростком.
Но, несмотря на это, люди замечали его, наблюдали за ним, запоминали имя, даже если он не старался запомнить их. Его брови были постоянно нахмурены, часто на лице были синяки, а уголки губ неизменно опущены вниз, что делало его похожим на замкнутого хулигана. Но люди интересовались им, он им нравился всем, несмотря на их пол и ориентацию.
Чад и Орихиме, если бы Ичиго попросил, отдали бы за него правую руку. Возможно это из-за их духовной силы, но Ишида знал, что это влияние Ичиго. Они втроем сидели в центре первого ряда, наблюдая за представлением его жизни, или скорее были рабочим персоналом, обеспечивающим идеальное исполнение. Каждый из них любил Ичиго по-своему. Чад - с уважением, доверием, по-дружески. Орихиме испытывала что-то похожее, но основанное на сердечной привязанности, окрашенное беспокойством и интимностью. Ишида рад бы был сказать, что чувствует то же, что и Чад, но, к сожалению, как он понял, его отношение скорее напоминало Орихиме.
Он начал видеть сны с Ичиго.
В его снах, всегда казалось, что Ичиго смотрит не на него, а сквозь. Как будто он смотрел прямо на Ишиду, но взгляд фокусировался на чем-то за ним. И это расстраивало Ишиду больше, чем, если бы он вообще не смотрел на него.
В этих снах он часто касался Ишиды. И всегда это происходило в не предназначенных для этого местах, например, в кафетерии на ланче, когда рядом полно других студентов, или на площадке возле его дома, когда вокруг снуют соседи, а отец и мать смотрят в окно. Ичиго был там, его глаза смотрели за Ишиду, а руки путешествовали по одежде, и хотя Ишида был полностью одет, _слишком одет_, было ощущение, что руки прикасаются к обнаженной коже, посылая электрические разряды или ледяные уколы, оставляя за собой гусиную кожу.
Ишида хотел проснуться, но его тело будто горело. Он провел своими руками вдоль тела, пытаясь повторить движения, но ничего не получилось, он ничего не почувствовал, будто был глух к любым прикосновениям после испытанного с Ичиго, хотя и просто во сне.
В первую ночь в Обществе Душ Ишида впервые заметил, что Ичиго разглядывает его, слабенькая лампа освещала комнату, где все они пытались поспать. Ичиго наверняка не знал, что Ишида ещё не спит и наблюдает за ним (впрочем, как и всегда) через полуопущенные ресницы. Ишида лежал застыв, боясь выдать себя даже дыханием, и Ичиго смотрел на него несколько минут со смешанным выражением смущения и чего-то непонятного.
Второй раз был уже после побега Айзена и спасения Рукии. Ичиго поправлялся от ран благодаря лечащим способностям Орихиме и первым, на ком он остановил взгляд, когда пришёл в себя, был Ишида. Это можно было бы посчитать случайностью, но он не отрывал его ни на секунду, даже когда разговаривал с остальными. Его глаза смотрели в глаза Ишиды, и сердце квинси билось где-то в горле.
Взгляды продолжались, и каждый раз смущения было всё меньше, и каждый раз Ишида отвечал с большей уверенностью. Появилась слабая надежда, что возможно и он сможет достичь чего-то нового - новой жизни в образе красивого юноши. Может быть, он тоже сможет стать участником пьесы, а не просто зрителем.
Но одна ночь изменила всё. Надежда рухнула в смертельной битве с Пустым, и была заклеймена зловещим отражением лунного света в очках Рюукена.
Оглядываясь назад, понимал, это было лёгкое решение, даже если тогда оно казалось трудным. Он знал, что сразу примет условия отца – согласится на что-то знакомое было проще, чем рассматривать возможный отказ Ичиго, или того хуже, его пропавший интерес.
В тот день, когда Ичиго попросил квинси прийти на крышу в перерыве между уроками, смущение исчезло из его взгляда, сменившись беспокойством и чем-то еще, чего Ишида не мог понять до того момента, когда их губы встретились – любовь, взаимно нежная и пугающе реальная. Возможно, она и сделала его выбор труднее, но он знал, что не сможет вернуться. Уже тогда Ишида знал что не передумает, ведь не имело значения, насколько важен для него Ичиго, была задета гордость квинси, которая требовала выбрать путь без Ичиго. В конце концов, он квинси, и это было тем, что еще у него оставалось, по его юному мнению это был единственный правильный выбор, хоть и грозивший разбитым сердцем.

***

Желание.
Он видел его в глазах, в том, как он смотрел на него. Ичиго никогда не умел скрывать свои эмоции, и со временем ничего не изменилось. Ишида сначала решил, что ему показалось, но не было никакой ошибки. Он подумал, что может, это просто симпатия, но нет, в глазах Ичиго было именно желание. Он узнал его особенный оттенок потому, что видел раньше много раз, в зеркале, глядя на собственные губы и вспоминая. Вспоминая его. Желание, память и что-то ещё, что-то, чему он не мог дать определение или попросту не хотел.
Ишида не мог сконцентрироваться. Он должен был понять, как ему сделать то, что должен, ведь было так много концов, которые надо связать вместе, так много опасностей, но мысли об Ичиго не давали об этом думать. Он хотел проверить пару мест, где возможно находился портал, но оказался в двух кварталах от нужного места возле ворот старой школы. Их школы. Было темно и поздно, но внутри здания горел свет. Он остановился и смотрел на школу несколько минут, не понимая зачем. Память и желание увели его в сторону. Он возвращался домой в растерянности, думая об Ичиго, о его значении для него, и о том, что он делает – нарушает уговор с Рюукеном.
Договор. Он уже не лежит грузом на плечах как раньше, и Ишида даже не уверен, почему. Может потому что он сильнее, и что Рюукен все равно ничего не сможет сделать, чтобы остановить его от нарушения договора. Чёрт, он уже нарушил его - просто встретив Ичиго. Удивляло лишь отсутствие чувства вины. Он не сдержал слова, и понял, что с самого начала не планировал не делать этого. Да, точно, он всегда хотел снова увидеть Ичиго.
Он зашёл в свою маленькую квартиру, открыл окна, за день в комнате стало душно и жарко. Прохладный ветерок обдувал его лицо, он посмотрел вниз на улицу, где бродячая собака рылась в мусоре. Сердито вздохнув, он повернулся и пошёл в постель.
Он нравился Ичиго. Тот до сих пор любил, с пылом, который лишал мужества. Он до сих пор был таким же дерзким, самоуверенным и невероятно искренним, очаровательным и соблазнительным, как Ишида его и помнил. И всё ещё сходил по нему с ума, и даже не надо отрицать, как Ишида рад этому. Только удивляет, откуда взялись эти ощущения влюблённой школьницы – легкомысленное чувство волнения где-то в желудке, глупая улыбка, которую прячешь в подушке. Он хотел почувствовать стыд, хотел рассердиться на свою глупость, но просто не смог стереть эту проклятую улыбку со своего лица.
Ичиго стал ещё раздражающе привлекательнее, чем когда-либо. Идеально гладкая золотистая кожа, широкий и мускулистый торс, заставляющий Ишиду кусать губы и стонать, просто представляя, как он выглядит без рубашки. Большие честные глаза, милая морщинка между бровей, которая никогда не исчезает полностью, розовые губы, вкус которых Ишида помнит до сих пор. И - боже всемогущий – талия… Ичиго носил узкие брюки, которые были и благословением, и проклятьем. Каждый раз, когда он поднимал руки, Ишида видел полоску голой кожи живота, узкие бёдра, и ниже - длинные, крепкие ноги.
Рука Ишиды скользнула в брюки, пальцы легко коснулись возбужденного члена. В нетерпении он скинул брюки вместе с бельём и стянул рубашку. Не включая свет, он сейчас сидел на кровати, в темноте, обнажённый и возбуждённый. И думал об Ичиго.
Руки Ичиго, большие и сильные, наверняка огрубевшие от меча. И Ишида представил, как они изучают его тело, медленно, нежно, но уверенно лаская кожу. Он дрожал от возбуждения – целый день рядом с Ичиго и состязание в силе вымотали его – напряженные нервы требовали физического удовольствия. Он дрожал, хотя было жарко, когда его руки – руки Ичиго – путешествовали по телу, дразнящее останавливаясь на сосках, вниз по бокам, чертя круги по коже. Ишида приподнялся, когда руки забрались под бёдра, вверх-вниз, а затем вокруг, пока не добрались до внутренней стороны, а дальше осталось только одно место, где их ещё не было.
Бедра слегка касались члена и слегка влажного отверстия головки, пальцы, дразня, играли яичками, а потом слегка сжали их, другая рука обхватила член. Медленно, осторожными движениями двигаясь вниз и назад, задевая пару раз о живот. Палец оказался между ягодиц, медленно лаская маленькое отверстие, растягивая его.
Ишида застонал, громко и низко. Спина вспотела, и простыня неприятно липла к телу, но он не мог этого исправить, обе руки были заняты. Мысль о том, что это руки Ичиго заставила его застонать снова, сбиваясь, когда кончик пальца проник внутрь. Он задышал глубже, успокаиваясь, сильнее обхватив член, и приподнял бёдра.
Палец полностью скользнул внутрь, и он кончил сразу же, выдохнув: "Ичиго", представляя за сомкнутыми веками чужие сжатые на члене пальцы и жестокий палец внутри, и лицо Ичиго, изменившееся от наслаждения, глаза невидяще смотрели вниз, на него, губы дрожали, когда Ичиго наклонился для поцелуя. Ишида почувствовал собственное семя на животе, когда выгнулся с тихим стоном.
Пришлось приложить немного усилий, чтобы снова открыть глаза, он устал и не хотел возвращаться в реальность, лишённую Ичиго. Наконец, открыв глаза, опустил руки. Сокрушительными волнами вернулись смущение и неуверенность.
Он хотел Ичиго. Ичиго хотел его. Всё это должно быть так просто. Должно быть, но не получается, и даже обещание Рюукену здесь больше ни при чём. Все из-за того, зачем он вернулся. Из-за того, что он должен совершить. Он должен отступиться от друзей, отказаться от эмоций и довести дело до конца, который, скорее всего, грозит ему смертью.
Раньше он был уверен, что выдержит. Он мог бы, но если Ичиго осмелится на что-нибудь, его воля не выдержит, и он уступит за один удар сердца.

***

В центре священного круга сиял прозрачной голубой водой круглый пруд. Я шагнул на край, и знал, что ширина пруда около 5 футов. Вокруг росли неизвестные растения, я всегда представлял, что такая буйная зелень должна расти в тропических лесах. Стояла тёмная ночь, но земля под ногами была ещё тёплой, не остывшей после дневного солнца. Я ступил в пруд и шёл, пока тёплая вода не достигла груди, и хотя мои ноги уже не чувствовали дна, тело больше не погружалось.
Стоя между густых ветвей с листьями размером с колесо мотоцикла, я следил за статуей из тёмного камня. Она изображала человека, скорее всего мужчину, была почти необработана и напоминала изображения древних богов. Я не видел её полностью, листья закрывали обзор, но чем дольше я смотрел, тем сильнее расплывалась ее форма.
- Видишь ли ты лицо правосудия? – старый и скрипучий голос, произнесший это, не удивил меня. Повернув голову, я увидел старуху, сидевшую среди зелени, она казалось такой же неотъемлемой частью этого места, как и растения.
Я снова посмотрел на статую, но так и не смог разглядеть лица. То, что я принял за изгиб горла оказалось огромным чёрно-зелёным листом в виде звезды, который и загораживал вид. Потом я заметил на плече фигуры птицу вроде ястреба или совы, каменные глаза которой смотрели прямо на меня с серьёзным, но необъяснимо теплым выражением, что наполнило моё сердце спокойствием.
- Кто из них олицетворяет правосудие? – повернулся спросить я, но старуха уже исчезла.

Обычно я не обращаю внимания на такие сны. Но в этот раз был безумно рад, что обошлось без бойни и ужасов. Проснувшись, специально записал его со всеми подробностями. Почему-то он казался мне важным, будто я стою на грани какого-то открытия, которое пока скрывалось широкими листьями или выражалось во взгляде птицы. Перечитывая описание сна позже, я посмеялся над его нелепостью, но странное чувство, вызванное тем, что не смог вспомнить других снов, приснившихся той ночью, заставило сохранить все в памяти.
Позже я понял, что необъяснимая и загадочная аура статуи напомнила мне об Ичиго.
Хотя последние дни все напоминало мне о нём.
Я ни на шаг не приблизился к исполнению плана, но пока причин для беспокойства не было. Не было причин и для спешки, ведь чем больше времени я проводил с друзьями, тем больше было возможностей добыть информацию, которая могла бы пригодиться. И я проводил с ними необыкновенно много времени.
Они приняли меня в свою жизнь, будто это было обычным явлением, и я не мог противиться, мне нравилось быть с ними. Было какое-то странное чувство гармонии между нами. За прошедшие годы поведением Чад стал ещё больше напоминать Будду, его спокойствие и рассудительность наполняли квартиру ощущением покоя. Иноуэ (или Орихиме, как она настаивала теперь ее называть) не давала скучать, оживлённая и счастливая, всё ещё обладающая воображением, которому позавидует любой художник-сюрреалист. Она больше не мечтала об Ичиго, что пошло ей только на пользу, теперь её жизнерадостное настроение больше не сменялось вдруг приступами грусти.
И, конечно, Ичиго. Он изменился больше всех. На лице появились лёгкие следы грусти, его отношение к окружающему миру было окрашено цинизмом, что меня немного смущало. Не то чтобы он изменился полностью, он все также был полон энергии, как раньше обижался на всё подряд и мило сердился, скрывая искреннюю доброту, которая притягивала людей. Изменения становились заметнее в моменты молчания – отстранённый взгляд, когда он закуривал сигарету, приглушённая, нежная печаль, проскальзывающая в его взгляде, когда он смотрел на меня.
Моя жизнь стала похожа на сон наяву. Днём я забывал обо всех снах, боли, цели. Привязанность Ичиго пьянила меня, если не сказать больше. Было видно, что он сходит по мне с ума, чёрт его знает почему, но от каждого его прикосновения или касания рукой – случайно или нарочно, наклоняясь как можно ближе, когда мы делаем домашнее задание, толчки и удары, которые обычно, но далеко не всегда, были шутливыми – все внутри меня переворачивалось от волнения.
Спорили мы намного меньше, чем в школьные годы, скорее всего, это из-за того, что оба повзрослели. Мы болтали, смеялись, у нас даже появилась пара собственных, понятных только нам, шуток. Половину занятий мы посещали вместе с ним, вместе обедали, вместе ходили в библиотеку, и я каждый вечер всё с большим удовольствием проводил в квартире, которую он делил с Чадом и Орихиме, и каждый вечер я проводил с ними допоздна.
Но по возвращению в мою квартирку болезненное чувство одиночество снова возвращалось, хотелось заползти в кровать и спрятаться под одеялом. Я не мог отрицать – привязанность к Ичиго становилась все сильнее, каждый миг без него превращал мир вокруг в серую пустоту, которая поглощала меня.
Хватит отталкивать друзей. Хватит твердить о том, что никто не нужен, что живёшь только для одной цели – осуществить план. Единственной причиной, по которой я все еще следовал ему, были те ужасные сны, до сих пор беспокоившие меня почти каждую ночь, и воспоминания, что будто соль сыпались на раненое сердце. Даже обворожительная улыбка и наполненный желанием взгляд Ичиго не смогли бы избавить меня от них.
Я знал только один способ сделать это.

***

Когда дело доходило до ответов на вопросы, Урахара Киске становился скользким, будто угорь, только что вытащенный из воды. Ичиго утверждал, что после всех событий, произошедших за последние годы, мотивы и источники информации этого дельца оставались такими же таинственными. Единственное, что Ичиго знал о его целях, это то, что они не несли в себе зла. Ишида понимал, что в таких делах можно положиться на интуицию Ичиго, ведь он знал этого человека достаточно долго, чтобы убедиться в его добрых намерениях. Несмотря на это, Урахара обладал поистине гениальными способностями по увиливанию от ответов на опасные вопросы.
Но всё же Ишида решил, что попытка не пытка.
- Ишида-сан! – Несмотря на удивленные интонации в приветствии, Ишида был уверен, что ему ничуть не удивлены. – Давненько не виделись! – наигранно поклонился торговец.
- Урахара-сан, - приветствуя мужчину, Ишида понял, что рад этим кривляниям, они всегда помогали разрядить обстановку, помочь расслабиться. В такие моменты Ишида всегда напоминал себе, что этот человек бывший капитан шинигами, гениальный учёный и изобретатель. Хотя казался он просто нервным мужчиной.
- Чем могу помочь в такой вечер? – Урахара присел, и одна из его помощников, тихая девочка, Ишида вспомнил, что её зовут Уруру, принесла им чай. Квинси успокоился, видя, что они могут немного поговорить, и перешёл к выполнению задуманного плана.
- Вообще-то, я хотел задать вам пару вопросов, если вы не против меня выслушать.
- О-о? – Урахара пристально уставился на него из-под полей шляпы, - Задать мне вопросы?
- Мм, - кивнул Ишида и улыбнулся, пытаясь выглядеть как можно невинней. – Это немного странно, признаюсь, спрашивать шинигами о тех вещах, о которых я должен знать и сам. Так как я не настолько горд, как был когда-то, то все-таки спрошу Вас кое о чем. Я подумал что Вы, как бывший капитан 12-го отряда, можете рассказать мне побольше о… в общем, о квинси, Урахара-сан…
Урахара заметно удивился вопросу, и Ишида про себя ухмыльнулся.
- Я понимаю, что… _уничтожение_ произошло до твоего рождения, но ты точно должен был слышать истории. Я не уверен… Что именно ты хочешь узнать?
Ишида нахмурился.
- Ну, честно говоря, это… - он замолчал, не зная, что сказать.
- Да?
- Вы можете решить, что это глупо… - робко улыбнулся Ишида, снова опуская глаза.
Урахара спокойно наблюдал за ним, без всякого выражения на лице потягивая чай.
- Дело в том, что мой дедушка всю жизнь хотел объединить силы шинигами и квинси, и возможно, я слишком сентиментален, но мне бы хотелось осуществить его мечту.
Урахара, отставив чашку, раскрыл веер и проницательно посмотрел на Ишиду.
- Могу я узнать, как это относится к моим знаниям о квинси?
Ишида выглядел немного испуганным.
- Просто… Я знаю, что шинигами и квинси никогда не были лучшими друзьями, - он грустно улыбнулся. – Но я догадываюсь, что должны были вестись переговоры между двумя сторонами, какие-то встречи, соглашения…
- Ишида-сан, - тихо перебил его Урахара, и Ишида запнулся.
- А... Да?
- Ты хочешь узнать, как попасть в Общество Душ?
Урахара засмеялся, гладя на побледневшего Ишиду:
- Ой-ой, Ишида-сан! Ты выглядишь так, будто увидел привидение!
-У-Урахара-сан… - Ишида побледнел ещё больше, что, казалось бы, уже невозможно.
- Я стал капитаном 12-го отряда после войны с квинси, - начал Урахара, и Ишида застыл в ожидании. – Если тебе интересно, то отвечу сразу – я не участвовал в резне.
- Урахара-сан, я…
Урахара поднял руку, показывая, что ещё не закончил, Ишида замолчал.
- Я вступил в должность уже после войны, когда мой предшественник стал слишком стар, чтобы продолжать службу. Он был одной из главных фигур в противостоянии квинси как до, так и во время войны. Стрелы квинси оставили на его лице боевые шрамы и лишили половины уха. В любом случае, передавая дела, он также передал мне один список. Предыдущий командир еще до окончания войны приказал ему отследить точное расположение каждого квинси в Обществе душ. Обычно мы не следим за душами, но после войны квинси воспринимались как угроза, и поэтому находились под наблюдением. Он отдал мне этот список и предупредил, что если я хоть немного милосерден, я должен его уничтожить, - Урахара поднял голову, и Ишида увидел в его серьезном взгляде тоску по прошлому. – Он был слишком верен предыдущему командиру, и не мог сам сделать этого. Был… подавлен чувством вины, проще говоря. Он сказал мне, что хотел уничтожить список много раз, потому что глупо было предполагать, что квинси смогут когда-либо снова поднять восстание, и боялся, что список может попасть не в те руки. Например, к мстительному шинигами, но он не мог предвидеть, что это будет сумасшедший учёный.
Горло Ишиды перехватило, но он ничего не сказал.
– Он сказал мне: "Если твоё сердце может прощать и забывать обиды, Киске, уничтожь список", - бывший капитан остановился и снова опустил голову. – Думаю, не стоит говорить, что я не сделал этого. Я был глупцом, который считал, что любое знание ценно. Знания _не в тех_ руках меня не беспокоили, я думал, что мои руки верные и вечные.
Урахара замолчал. Через пару минут Ишида тихо ответил:
- Я не виню вас, Урахара-сан.
- Рад слышать, - слабая ухмылка появилась на лице Урахары. – Однако я виню себя, за то, что не послушался предостережения, за пренебрежение чужими жизнями в пользу знаний и исследований.
Глаза Ишиды распахнулись, когда он понял, к чему ведёт бывший капитан
- Вы… вы…
Урахара поднялся.
- Сокен был хорошим человеком, Ишида-сан. Ты во многом похож на него, но осмелюсь сказать, на отца ты похож сильнее.
Ишида пораженно заморгал, одновременно польщённый и оскорблённый.
- Я открою тебе проход, когда понадобится. Один-единственный раз, потому что страшно даже представить, что устроит мне Йоруичи-сан уже за эту уступку.
Прежде чем Ишида успел выразить переполнившую его благодарность, Урахара оборвал его:
- Не благодари. Просто будь уверен, что готов. Будь готов встретиться с ним, и с тем, что будет после. – Не отрывая взгляда от глаз Урахары, Ишида кивнул.
- Я буду.
***

Старуха взяла в руки колесо судьбы и, рассмеявшись высоким каркающим голосом, из-за которого птицы в округе взлетели с мест, повернула его ещё на десять градусов по часовой стрелке.

- Клуб? – переспросил Ишида и повторил новое иностранное слово пару раз, будто пробуя его. Общий смысл сказанного дошёл до него примерно через минуту, и, оглядев всех, он выдал:
– Не согласен!
- Ишида! – Орихиме подошла к нему, а Чад и Ичиго спрятали сочувственные улыбки. Ничто не могло удержать Орихиме, когда она чего-то хотела. А сегодня она хотела, чтобы они вчетвером повеселились и потанцевали. – Это будет вечеринка по поводу твоего возвращения! Тебе понравится!
- Сомневаюсь, - усмехнулся Ишида. – Я никогда не был в клубах, и не горю желанием туда попасть.
- Но там так здорово! Правда, Чад? Ичиго? – она свирепо взглянула на парней и оба закивали с преувеличенным энтузиазмом. – Это же единственный гей-клуб в Каракуре!
- Г-гей-клуб?! – побледнел Ишида.
- Ага! Так что ты не будешь беспокоиться, не выглядишь ли непохожим на окружающих или типа того! – она хлопнула его по плечу, не понимая, что такое объяснение только заставит его чувствовать себя ещё более странным.
– Я... нет. Я не танцую. И мне совершенно не интересно э-э… _клеить парней_, так что…
– А там и не надо, - нетерпеливо вздохнула Орихиме. – Ичиго, скажи ему!
– А? – вздрогнул Ичиго. – Чего?
– Скажи, что он должен пойти!
Ичиго вздохнул и почесал макушку.
– Химе, ему точно не нравится эта идея. Почему бы нам не остаться дома? Пойдём в другой раз.
Ишида почувствовал, что раздражён. Если Ичиго может…
– Хорошо, я пойду, - все трое в шоке обернулись к Ишиде, и он, задрав подбородок, добавил:
– Но я не танцую!

Конечно же, он танцевал. Не смог удержаться, ведь делать было больше нечего. Музыка слишком сильно грохотала, чтобы можно было не кричать, а нормально разговаривать, и стоять в стороне было не слишком удобно.
Орихиме и Чад танцевали вместе, получая очевидное удовольствие, и Ишида оценил, что оба двигались довольно хорошо. Он задумчиво смотрел на них, пытаясь запомнить движения. Может он смог бы их повторить, они не казались очень уж сложными. Он выпил вторую порцию коктейля и поставил стакан на стойку, удивляясь, куда пропал Ичиго. Казалось, что рыжий испарился сразу после того, как угостил его выпивкой, и Ишида был недоволен своим на него раздражением. Он понимал, что ведёт себя глупо, но не мог ничего сделать с тем, что чувствует себя брошенным. Ичиго ушёл _клеить парней_? Эта мысль только увеличивала недовольство и, чёрт бы её побрал, ревность.
Он пытался разыскать Ичиго, но из-за плохого зрения и недостаточного освещения не мог толком ничего разглядеть. Орихиме предложила не брать очки, чтобы не потерять их, и ему пришлось надеть нечасто используемые линзы. Рецепт на них был слишком стар, да он вообще ненавидел линзы, и это очередное неудобство еще добавляло раздражения. И почему он согласился? А, ну да, Ичиго. Как обычно, Ичиго.
Он раздумывал, что же сделать - заказать ещё выпить или уйти из клуба, когда кто-то хлопнул его по плечу. Вздрогнув, он обернулся и увидел парня, примерно одного с ним возраста, с короткими и непослушными темными волосами и серебряными колечками в ушах. Парень соблазнительно ему улыбнулся, показывая при этом ряд идеальных зубов.
- Потанцуем? – понял Ишида по губам и покраснел. _"Меня подцепили. Боже всемогущий!"_
Чувствуя себя ужасно неловко, он отрицательно покачал головой. Тогда парень, продолжая улыбаться, показал, что не понимает, Ишида подошёл ближе и прокричал ему в ухо:
- Я не танцую!
Парень засмеялся и взял его за локоть, Ишиде сразу же захотелось скинуть чужую руку, но он решил, что это будет слишком грубо. Парень, наклонив голову (он был на пару дюймов выше), ответил:
- Не волнуйся!
Так Ишида, лишенный возможности протестовать, был вытащен на танцпол.
Было неудобно и слишком людно, он надеялся, что никто его не заметит. Сердце бухало в груди, он сосредоточенно смотрел на другого парня, пытаясь копировать движения, и надеялся, что это сойдёт за танец. Он не имел ни малейшего понятия, работает ли это, но когда на него стали обращать внимание, понял, что всё делает правильно.
Кто-то попытался прижаться к нему сзади, и давление на его зад эрекции того, кого он даже не видел, ужаснуло настолько, что он вздрогнул. Попытавшись отодвинуться, он оказался ближе к другому парню, что тот принял за приглашение, которого Ишида давать не собирался.
Глаза квинси расширились, когда парень притянул его к себе, просунул колено между его ног и стал двигать бёдрами в такт музыки. Желудок Ишиды сжался в комок. Он не хотел, он даже не знал этого парня, это было неправильно, но прежде чем он смог отодвинуться, к нему прижались сзади. Сначала он решил, что парень спереди разозлится и оттолкнёт другого, но те были не против поделиться. Он понял это по взглядам, которыми они обменялись.
Ишида не мог вырваться. Парни были спереди и сзади, возбуждённые и потные, они танцевали с ним, что больше было похоже на секс. Ноги обоих были рядом, и он не мог отступить в сторону. Он пытался вырваться, но они поймали и прижали его руки. Было влажно и душно, казалось, что толпа смыкается вокруг него. Сердце стучало слишком часто, и квинси был на грани паники, когда один из парней ухватил его за промежность.
Он уже был готов ударить, но не успел. Оба парня были сбиты с ног и лежали на танцполе, обозлено глядя вверх. Люди вокруг замерли в ожидании драки. Ишида онемел в шоке, когда пара сильных и знакомых рук обняла его сзади.
- Охренел? – выругался один из парней, тот, который подошёл к нему первым, и вскочил на ноги одновременно с другим. Грохот музыки угасал, перетекая в более спокойную мелодию, и можно было расслышать слова.
- Не приближайся к нему. Он мой, - Ишида задрожал, услышав рык Ичиго возле уха. Тот был или чертовски хорошим актёром или действительно имел это в виду, но у Ишиды голова пошла кругом от мысли, что правда всё-таки второе.
- Пошёл ты, - огрызнулся второй парень и вместе с первым, видимо испугавшись, скрылся в толпе. Ишида боялся двинуться, чувствуя на щеке дыхание Ичиго, но вдруг объятия ослабли, и он повернулся к рыжему лицом. Ичиго подозрительно оглядел окружающих перед тем как остановить взгляд на Ишиде.

- Я думал, ты не танцуешь, - в голосе слышалась улыбка, хотя лицо оставалось хмурым.
- Я… я не танцую, - Ишида ещё не совсем пришёл в себя, поэтому отвечать было сложно. – Я просто… меня вытянули сюда и…
- Но ты сказал, что никогда не танцевал прежде, - насупился Ичиго.
- Я и не танцевал…
Ичиго засомневался:
- Для первого раза ты выглядел чертовски хорошо!
Ишида не нашёл, что ответить, и почувствовал, что уши его запылали. Интересно, как долго он за ним наблюдал?
Ичиго вздохнул и, когда громкость музыки снова возросла, начал медленно танцевать. Ишида смотрел на него как в гипнозе.
- Так и думал, что всё так получится.
Ишида снова начал двигаться.
- Что?
- Что к тебе будут клеиться, - руки Ичиго опустились вниз, чтобы обнять Ишиду за талию, когда тот прижался к нему, чтобы перекричать музыку. – Ты и правда не понимаешь, да?
Руки Ишиды будто сами по себе двигались от запястий Ичиго вверх и остановились на плечах.
- Что ты имеешь в виду?
Тот ухмыльнулся и покачал головой, на что Ишида нахмурился, но больше не стал задавать вопросов.
Он должен был признать, что движения становились более естественными. Может из-за музыки, может из-за алкоголя в крови, может из-за того, как Ичиго смотрел на него, как обнимал за талию, а может из-за всего вместе. Но это казалось правильным, когда музыка зазвучала быстрее, из-за низких басов, казалось, даже кости дрожали. Его бёдра, ноги, руки начали двигаться в танце сами по себе, и чем больше он откланялся и отступал, тем ближе оказывался к Ичиго.
Руки Ичиго с талии скользнули ему под рубашку. Ишида не знал, специально это или нет, но он задыхался от того, как приятно было, грубые руки жидким огнем обожгли и без того уже пылающую кожу. Не встретив сопротивления, руки Ичиго начали двигаться, поглаживая, но не заходя слишком далеко. У Ишиды перехватило дыхание, и его бёдра сами медленно прижались к Ичиго. Руки рыжего уже ласкали кожу его живота, Ишида застонал, откинувшись назад, не осознавая, что делает. Его зад тёрся о промежность Ичиго, и голова пошла кругом, когда он почувствовал реакцию тела партнера на эти движения.
Ичиго лбом прижимался к затылку квинси, и Ишида не только услышал, но и почувствовал низкий стон в его груди. Повернувшись, он, в первый раз с того момента как они начали танцевать, посмотрел в глаза Ичиго. И почти отшатнулся от наполненного таким жаром взгляда, который мог спалить всё вокруг. Нерешительно, он закинул руки на шею Ичиго и прижался сильнее. Тот только рад был сокращению расстояния, притягивая квинси ещё ближе. Ишида задохнулся от удовольствия, когда почувствовал гладящие спину руки, немного задирающие рубашку, но это было уже не важно.
Медленным, но уверенным движением бёдер, Ичиго вжался в него, и Ишида почувствовал, что каждый мускул его тела превращается в жидкость. Силы покинули его на мгновение, и он буквально повис на Ичиго, когда тот, двигая их бёдрами, провел руками вниз по телу, и зацепился большими пальцами за ремень на брюках квинси.
- Ох, чёртов Ишида, - удовлетворённое и отчаянное напряжение в голосе Ичиго точно отражало то, что чувствовал сейчас Ишида. Губы Ичиго пылали возле его уха, а голос, казалось, еле сдерживает что-то дикое и яростное. – Я так сильно этого хочу. _Я хочу тебя_.
- Да-а, - прошептал Ишида, и кое-как собрал силы, чтобы взять себя в руки. Он поднял голову, и оба парня застыли, когда их лица оказались друг напротив друга.
Почти соприкоснувшись для поцелуя, они остановились, тяжело дыша в губы друг другу. Ишида, немного повернув голову, прижался губами, рука Ичиго зарылась в его волосы. Губы Ишиды разомкнулись, когда язык второго парня скользнул по ним. Одной рукой Ичиго обнимал его за шею, другой касался щеки, притягивая еще ближе и захватывая его рот. Ишида таял под ним, а мир вращался в размытом сиянии и неразборчивых звуках. Его руки держали Ичиго так крепко, будто от этого зависела жизнь.
Губы Ичиго были горячие, влажные и непередаваемо вкусные, он подумал, что наверняка все люди смотрят на них, и они не должны этого делать здесь, но это не очень его беспокоило. Единственная правда которая существовала сейчас для него – поцелуй и парень, будто бальзам на рану, о существовании которой он не знал до сих пор, и если бы сейчас не нашёл этот бальзам, то умер бы, упав на пол и истекая кровью.
Он не представлял, сколько времени прошло, но когда губы Ичиго переместились с поцелуями на шею, Ишида открыл глаза и заметил что да, много людей смотрит на них. Ичиго это тоже заметил и не очень обрадовался, поэтому прекратил поцелуи и двинулся сквозь толпу к выходу, крепко держа Ишиду за руку.
В баре они нашли Чада и Орихиме, которые тоже согласились уйти. Ишида был нем и изумлён, он не мог произнести больше, чем "да" и "нет", и почти не запомнил, как они добрались до дома. Единственное, что он помнит отчётливо это рука Ичиго, которая ни на миг не отпускала его запястья до тех пор, пока они не попали домой. Там Ичиго пошёл на кухню найти что-нибудь выпить, а Ишида в изнеможении упал на диван.
Чад и Орихиме ушли в свою комнату, Ичиго вернулся с двумя чашками саке, которые они осушили за секунду. Когда с напитками было покончено, Ичиго наклонился снова поцеловать квинси, но отшатнулся, когда Чад прошёл на кухню.
- Может, перейдём в более уединённое место? – взгляд Ичиго выдавал надежду, нетерпение, желание и любовь.
Ишида смог только кивнуть, шатаясь поднялся на ноги, и позволил Ичиго увести себя в спальню.
Ему послышалось странное карканье, когда Ичиго открыл дверь, но быстро выкинул его из головы, убеждая себя, что ему показалось.

Конец второй части

Часть 3
Воздух, которым я дышу


Быть с тобой или не быть с тобой - вот мера моего времени.
Хорхе Луис Борхес, «Живущий под угрозой»


Ишида никогда не подозревал, что отчаяние может быть таким привлекательным. Но именно оно кипело под его кожей. Отчаяние, которое зло и яростно царапало изнутри так же, как они царапали друг друга.
В комнате темно, но глаза Ичиго ясные и шальные, глядят на него будто две маленькие лампочки. Голова тяжела от алкоголя, но разум кристально чист. Когда Ичиго прижимает его к стене, то он ударяется головой, но не замечает боли - она ничто, когда губы любовника прижимаются к его губам.
Ичиго. Губы Ичиго, его тело. Тепло Ичиго, передающееся ему. Запах Ичиго, заглушающий все чувства. Вкус Ичиго, пробуждающий жажду. Желание Ичиго. Его любовь. Ичиго, Ичиго, Ичиго… он даже не понимает, что тихо повторяет его имя мантрой, пока шинигами не успокаивает его, нежно целуя ушко. "Я здесь", - шепчет он, и тихонько кладёт руку под голову квинси, чтобы она больше не прижималась к двери. Отчаянье бурлит внутри, и Ишида вцепляется в спину Куросаки, снова шепчет его имя, и, будто не понимая, что делает, сильно кусает за плечо.
Ичиго это нравится, и он ещё сильнее прижимает парня к двери, тихонько ругается, но не от боли, а от наслаждения. Ишида поднимается выше и снова кусает, уже в совершенный изгиб шеи. Рыжий задыхается, вцепляется в него до боли, до синяков. Шальная мысль проскальзывает у квинси: он надеется, что это не единственный синяк, который он обнаружит утром.
Он немного нежнее кусает ухо Ичиго, и от этого терпение рыжего лопается. Он хватает Ишиду за задницу, приподнимает и опрокидывает на постель. Сам тоже не задерживается ни на секунду, и словно дикий зверь подкрадывается и набрасывается на свою добычу. Ишида отчаянно хватается за его руки, Ичиго наклоняется и целует. Пальцы впиваются в кожу, а зубы терзают губы Ишиды. Рыжий отстраняется, чтобы глотнуть воздуха, но Ишида разжимает мертвую хватку рук, тянется за ним, обнимает и притягивает обратно, не желая расстаться даже на секунду.
Оба забывают, что нужно дышать, поцелуи становятся всё более жадными и глубокими, со вкусом отчаянья, восторга и ярости. Ишида жадно присасывается к языку Ичиго, и дрожит от удовольствия, когда Рыжий делает то же самое. Жажда берет верх над отчаяньем, поцелуи становятся всё более и более неистовыми, а Ишида в исступлении сжимает сильные плечи. Он изгибается и дрожит от наслаждения, когда руки Ичиго путешествуют по его телу.
Губы спускаются на подбородок, и ниже по шее, оставляя след жадных и сладких поцелуев на коже, а звук тяжелого дыхания повисшим в воздухе. Губы спускаются на ключицы, останавливаются в ложбинке между ними. Ишида хватается за рубашку Ичиго, умирая от желания ощутить под руками его кожу. Ичиго понимает, отстраняется на мгновенье, чтобы стянуть её с себя одним быстрым рывком. Пытается снова наклониться, но останавливается, когда Ишида кладет ему на грудь руки.
Квинси задыхается от ощущения мускулов Ичиго под руками. Всё его тело покрыто шрамами, глубокими и не очень, но все они лишь подчеркивают, насколько вкусно выглядит Ичиго. Ишида облизывает пересохшие губы, медленно проводит руками по телу шинигами, запоминая гладкость кожи и идеальные изгибы. И он уже не может сдерживаться, садится и опрокидывает Рыжего назад, прижимается губами к самой середине груди.
Куросаки шипит от наслаждения, выгибает шею, а Ишида толкает его вниз, заставляет лечь на спину, и сам проводит руками по упругим мышцам груди, кончиками пальцев вдоль плеч и бицепсов. Руки Ичиго раскинуты на кровати и тают, покоряются его прикосновениям. Хочется сказать Ичиго, как восхитительно прекрасно, как слишком вкусно он выглядит, но губы заняты более приятными вещами, чем разговор.
Руками он пытается запомнить изгибы его тела, а губами - его вкус, вкус Ичиго, жары и пота, секса, соли, сахара и кожи. Ишида лижет центр его торса, кружит языком вокруг пупка, а потом поднимается выше, выше, пока не доходит до ямки на горле, и снова спускается вниз. Сильно присасывается к солнечному сплетению, желая оставить след, а потом нежно кусает за коричневый сосок.
Ичиго выгибается на постели, а пальцы зарываются в волосы квинси. Тот хмыкает, не отрываясь от соска, легко посасывает и облизывает, кусает немного сильнее. Ичиго задыхается от удовольствия, и сильнее вцепляется в волосы, требуя продолжать. Ещё пара мгновений сладкой пытки, и Ишида переходит ко второму соску, повторяя то же самое. Закончив, он спускается вниз, проводит языком по бедру. И что-то клинит внутри Ичиго.
Он грубо опрокидывает квинси назад и прижимает к постели, нападает с горячими голодными поцелуями. Ишида подчиняется до тех пор, пока рука шинигами не ложится на ширинку. Ичиго выпивает первый крик, вырвавшийся из горла, и следующий, когда ладонь начинает массировать пах, но вдруг отстраняется.
- Мы должны быть… - говорит он, целуя лицо Ишиды. – …немного потише. Мы же не хотим, чтобы нас услышали?
Ишида, будто соглашаясь, стонет тихонько, но всё равно возражает:
- Мне плевать, кто нас услышит! Не смей останавливаться.
Ичиго тихо смеется и возвращает руку на пах Ишиды, и только внимательный взгляд шинигами заставляет его сдержать стон.
- Я никуда не уйду, - шепчет Ичиго, и Ишида впервые за долгие годы вспоминает, что у него есть сердце. Оно тяжёлым стуком возвращается к жизни, пробуждая тысячи разных чувств, с которыми квинси пока не справиться. Поэтому приходится до боли кусать губы, чтобы не заплакать.
Ичиго сразу понимает, что что-то не так.
- Эй, ты в порядке? Что случилось?
Ишида яростно мотает головой и снова притягивает его для поцелуя, чтобы не дать заметить, как несколько предательских слезинок скатываются по вискам и затекают в уши. Он не прерывает поцелуй до тех пор, пока не уверен, что чувства под контролем и, вздохнув, выпускает Ичиго, шепчет, нежно укусив его за ухо:
- Возьми меня.
У рыжего перехватывает дыхание, он целует его шею и впервые смотрит ему в глаза.
- Ты… - ему кажется, что он ослышался, Ишида же ухмыляется и кусает его губы.
- Мне нужно почувствовать тебя внутри. – Слова пугают их обоих, и квинси почти не верит в то, что сумел сказать, хотя желание вполне очевидно. Это одновременно самые грязные, и самые романтичные слова из всех, что он говорил. Уши запылали, но в темноте Ичиго этого не заметил.
Куросаки стонет и зарывается лицом в волосы Ишиды, а тот, уткнувшись в изгиб шеи рыжего, вдыхает его сладкий, но мужской запах.
- Ичиго, пожалуйста! - Выдыхает он, хоть и знает, что просить не обязательно.
- Чёрт, да! - Рычит Куросаки и отстраняется, садясь на кровать, смотрит на квинси. Ишида до сих пор полностью одет, но чувствует себя обнажённым под взглядом Ичиго, знает, что лицо выдает все его чувства, всю его страсть. Но вместо того, чтобы смущаться, он надеется, что Ичиго видит и понимает. Он хочет, чтобы рыжий без слов догадался о его отчаянном желании, ведь говорить об этом слишком неловко. И Ичиго всё понимает.
Руки пробегаются по груди, до верха молнии на рубашке, теребят застёжку, прежде чем потянуть её вниз. Раздаётся металлический звук расстёгивающейся молнии, почти такой же сексуальный, как стоны любимого. Квинси закусывает губу, затаив дыхание, когда Куросаки наконец касается его кожи. Грубые пальцы пробегаются по груди, спускаются вниз по бокам и проскальзывают под ремень, гладят кожу. Расстёгивают пуговицу, молнию, и быстро, но осторожно, стягивают брюки. Ишида приподнимает ноги, чтобы помочь, и Ичиго перехватывает их, легко и быстро целует ступни.
Пальцы сжимаются от лёгкой щекотки, тело дрожит, а Ичиго устраивается между ног, облизывается, заметив выпуклость, обрисованную чёрной тканью белья, головку члена.
Ишида беспомощно дрожит, чувствуя на себе взгляд Куросаки. Его руки, выписывающие круги на внутренней стороне бедер. Видит голодный огонь в глазах и понимает, что Ичиго собирается сделать. Сдерживается, когда шинигами наклоняется и облизывает головку его обнаженного члена. Ичиго стягивает белье с приподнятых бёдер Ишиды, и берет его член в рот сантиметр за сантиметром. Он уже полностью проскользнул в Ичиго, и квинси опускается на постель, не в состоянии больше держаться. Губы скользят вверх, а взгляд обжигает. Ишида сильнее раздвигает ноги и со всей силы вцепляется в подушку над головой, сходя с ума от тёплого и влажного удовольствия.
- Ох, чёрт, - задыхается он, выгибается, пытаясь отодвинуться, но руки Ичиго не пускают, крепко держат за бедра, ласкают мозолистыми пальцами. Ичиго немного неуклюж, совсем чуть-чуть неопытен, но Ишида не замечает. Голова идёт кругом от одного вида сладких, мягких губ, окружающих его, поглощающих целиком. Пальцы дрожат, когда он проводит рукой по непокорным волосам Куросаки, больше напоминающим мех котёнка.
- Ичиго, - произносит он незнакомым, глубоким голосом, будто само желание говорит за него. – Ичиго, Ичиго, - твердит он без остановки, не в силах прекратить. Ему нравится, как это имя скользит по нёбу, единственное слово, которое он может произнести. – Ичиго!
Ичиго хмыкает с его членом во рту и этим почти доводит Ишиду до оргазма. Губы соскальзывают, а Ичиго убирает руку с бёдер Ишиды и берет член у основания, оттягивает вниз крайнюю плоть и прижимается языком к маленькой складке на головке. Ишида летит, несется к забвению, а Ичиго проводит языком по всей длине, целует и мурлычет его имя.
- Урюу, - шепчет он, и снова берет его в рот, а Ишиду охватывает чувство освобождения. То, каким голосом Куросаки произносит его имя – низким, пробирающим до дрожи в спине, - становится последней каплей, и Ишида сдавленно выкрикивает его имя, опрокидываясь на постель и кончая ему в рот.
Ичиго проглатывает всё, стараясь не упустить ни капли удовольствия, вылизывая досуха. Квинси расслабляется, все тело похоже на желе, но он всё ещё наполовину возбужден. Ишида собирается с силами, притягивает шинигами для поцелуя, в то время как Рыжий устраивается между его ног. Твёрдый член многообещающе прижимается к бёдрам, и Ишида стонет от желания. Руки добираются до зада Ичиго, и квинси хватает его за обе ягодицы, прижимает ещё сильнее.
- Чёрт, - ругается Ичиго, прерывая поцелуй. Ишида снова впивается зубами в шею, покусывая и посасывая кожу, покрытую небольшой щетиной, и двигает бёдрами вверх. Они стонут одновременно, и Куросаки вжимает его в постель, но почти сразу с усилием отодвигается и садится, оцепенело моргая, потому что горячие белые вспышки желания затмевают все чувства и разум.
Ишида не желает ждать: он и так ждал уже больше трёх лет. Он дотягивается до любовника и стаскивает ремень, расстёгивает брюки. Он не может их стянуть, пока тот сидит, поэтому он опускает руку вниз и берет его член. Ичиго отшатывается, будто ошпаренный, но квинси понимает, что это только потому, что удовольствие слишком велико и быстро.
Ичиго практически выпрыгивает из постели, и Ишида улыбается, видя, как он выпутывается из брюк и боксеров. Шинигами замирает, глядя на Ишиду, и тот смотрит на него в ответ, радуясь чудесной возможности разглядеть тело любимого, запомнить его образ. Ичиго приходит в себя, увидев, что его разглядывают, подходит к столу, и вытащив что-то, быстро возвращается в постель. Окидывает долгим взглядом обнажённое, дрожащее и невообразимо желанное тело Ишиды и медленно пододвигается к нему. Квинси замечает, что Рыжий положил на постель презервативы и какую-то бутылку, скорее всего лубрикант, но не говорит ни слова, лишь снова притягивает для поцелуя.
Ичиго прижимается к нему, его тело горячее, твёрдое, влажное, и квинси только всхлипывает от удовольствия, когда их члены касаются друг друга. Рыжий раздвигает его ноги, и успокаивает поцелуем. Ишида с невероятной нежностью проводит руками по сильным плечам, пробегает пальцами по гладкой спине. Дыхание шинигами учащается, и он целует сильнее, вдавливая голову Ишиды в подушку. Тот приподнимает подбородок и Ичиго целует шею, квинси же, услышав скрип открывающейся бутылки, уже дрожит от ожидания.
Ишида удивляется, что Ичиго делает это, не глядя, не прерывая поцелуя, но понимает что каждое движение, каждый вздох и прикосновение происходят на инстинктах, которые были заложены в них задолго до этой ночи. Руки Ичиго холодные, но Ишида всё равно приподнимает бёдра, без слов заставляя Ичиго продолжать, впиваясь пальцами в его лопатки. Когда палец проскальзывает внутрь, дыхание перехватывает, но тело легко открывается для Ичиго. Рыжий целует его чуть повыше губ, и медленно ласкает его пальцем, проникая внутрь и скользя обратно, а тело Ишиды требует продолжения.
Жар почти невыносим, и Ишида наслаждается им, дрожит и сжимается вокруг любовника. Медленная нежность Куросаки невыносимо сладка, квинси почти ломается, прячет лицо в изгибе шеи Ичиго, скрывает эмоции. Проходят, кажется, часы, и рыжий наконец считает, что Ишида готов, отстраняется на минуту, чтобы надеть презерватив на свой член и смазать прохладным скользким лубрикантом.
Время почти останавливается, когда Ичиго прижимается к его губам и медленно входит в него. Глубоко, сильнее, глубже, на всю длину, и оба замирают, когда шинигами входит до конца. Он двигается, и вместе с ним время снова набирает ход, скользит вперёд, проносится мимо вихрем звуков и света. Ишида принимает Ичиго в себя, чувствует, как тело открывается ему навстречу, сливается с ним, а рыжий смотрит на него и прожигает взглядом. Спрашивает, всё ли в порядке, не больно, не остановиться ли, а Ишида не знает что ответить. Да, всё великолепно, да, больно, но пожалуйста, чёрт, не останавливайся, потому что все эти непролитые слёзы – не от боли, хотя она реальна и довольно сильна, но слёзы – по ним обоим, по тому, что забыв себя, он стал Ичиго, потому что только он сейчас ему нужен.
Но Ишида не знает, как всё сказать, просто целует, но Куросаки его понимает. Смотрит на него, а глаза светятся счастьем, и от этого взгляда каждое его движение эхом отдается в сердце Ишиды.
Они кружатся, взлетают вверх, сталкиваются друг с другом, расходятся и снова встречаются, а стремительное ощущение скользящего внутри члена Ичиго напоминает ему океан, прохладные солёные волны, плещущиеся вокруг ног. С каждым стуком сердца встречаются их тела, и все чувства исчезают, остается лишь удовольствие. Ичиго всхлипывает ему в губы, а Ишида шепчет его имя, чтобы убедиться, что он ещё помнит, как говорить.
Член Куросаки горячий и твёрдый, и с каждым толчком кажется, что он погружается ещё глубже, доставляет всё более сильное удовольствие. Восторг электричеством трещит под кожей, но Ичиго останавливается, выходит и притягивает бёдра Ишиды сильнее, прижимает его колени к постели над плечами, и снова врывается в него, не особо нежничая, и квинси пронзает чистая, светлая и горячая синева небес.
Ишида запрокидывает голову и беззвучно кричит, когда шинигами вколачивается в него, выходя почти полностью и врезаясь обратно. Перед глазами, у самого лица, в калейдоскопе кружатся белые пятна. Всё, что Ишида видит, чувствует, касается, ощущает, всё, чем он дышит – это Ичиго. Это идеальное, ослепляющее счастье, но всё неизбежно кончается, как бы ему не хотелось продолжения. Ишида сжимает плечи шинигами, когда чувствует, что приближается, плывёт к концу.
Куросаки обнимает его, прижимает к себе, но не целует – они оба ещё не вспомнили, как дышать. Ичиго в последний раз проскальзывает в него, и Ишида выдыхает его имя, кончая с такой невероятной силой, что в глазах яркими огнями вспыхивает фейерверк. Рыжий притягивает квинси к себе, целует в висок, дыхание перехватывает от ощущения горячего семени любовника между их телами, и когда Ишида расслабляется, шинигами последний раз толкается в него и застывает. Квинси чувствует дрожь, пробежавшую по спине Ичиго, но ощущение внутри его пульсирующего члена, хоть и скрытого за тонким слоем латекса, сводит его с ума.
Время замедляется, и они спускаются на землю оттуда, куда взяли друг друга, и осторожно отстраняются. Они дышат в унисон, и Ичиго тяжело садится, снимает презерватив и, завязав, выкидывает его в корзину рядом со столом. Даже не смотрит, попал или нет, ему всё равно. У него есть другие вещи, о которых нужно позаботиться. Например, чересчур взволнованный квинси, которого он чуть не затрахал до смерти, обнажённый, удовлетворённый и со следами слёз на щеках. Ичиго сцеловывает слёзы с его лица, притягивает в объятия, баюкает на коленях. Только тогда Ишида успокаивается и расслабляется, прижавшись к нему, жалея, что не может обернуться в Ичиго, как в тёплое одеяло. Но он поступает по-другому – ложится на постель и тянет любовника на себя. Рыжий немного тяжеловат, но это не важно. Ичиго кладет голову на подушку и смотрит на квинси. Улыбается и мягко целует, ласково водя пальцами по лицу Ишиды, пока тот не засыпает. Тогда шепчет что-то нежное в шею квинси и устраивается поудобнее. Засыпает и сам с умиротворённой улыбкой на лице.

***

Через пару часов Ичиго проснулся от дикого желания сходить в туалет, и, подскочив на кровати, помчался в ванную, разбудив при этом Ишиду. Когда рыжий вернулся, квинси уже проснулся и сидел на постели, обнажённый и возбужденный.
Они снова занялись любовью, на этот раз Ишида стоял на руках и коленях, а Ичиго вколачивался в него сзади. Рыжий в этот раз кончил первым, и перевернув Ишиду, помог ему руками, размазывая вытекающее сквозь пальцы скользкое семя по животу.
Потом они снова уснули, но было удобней, чем раньше, - Ишида лежал у стены, а Ичиго прижимал его к себе сзади, уткнувшись лицом тому в шею и прижимаясь пахом к маленькому, идеальному заду, который он уже обожал почти так же, как и того, кому этот зад принадлежал.
Куросаки проснулся только утром, и разбудил Ишиду лёгкими поцелуями в живот. Третий раунд квинси бы не выдержал, поэтому они просто ласкали друг друга ртом. Ишида впервые попробовал Ичиго, и с удивлением обнаружил, что ему нравится его вкус, немного горький и мыльный на языке. После оргазма они разделили страстный, влажный поцелуй, горячий и возбуждающий, но они оба были слишком уставшие, поэтому лишь посмеялись и проигнорировали неуправляемую эрекцию. Тем более, что они уже почувствовали запах приготовленного завтрака. Ичиго уверил Ишиду, что готовит Чад, потому что они не дают готовить Орихиме по утрам, и накинув одежду (квинси счастливо улыбнулся самому себе, когда шинигами протянул ему что-то из своих вещей), они отправились успокаивать бурчащие желудки.

***

Когда начался этот роман? Я знал, что любовь всегда со мной, впивается в сердце, царапается своими колючками. Я знал, что его любовь тоже рядом, спрятана чёрной тенью в морщинке между бровей. Но откуда взялась нежность? Эта сентиментальность? Когда я стал Ромео? Нет, вычеркните, когда я стал Джульеттой?
Даже не знаю, почему я так легко это признаю, но это не ошибка. Нет ощущения того, что я предал свою силу, гордость, или, если уж на то пошло, мужественность. Я принял подчиняющуюся роль без возражений, и это был верный выбор. Я не чувствую того, что мною управляют, наши отношения равны и устойчивы, и не важно, кто внутри кого. Но почему-то я хочу, нет, мне просто необходимо, чтобы это был я. Может, потому что мне нужна близость больше, чем он даёт. Может, мне нужно принимать любовь, а ему - отдавать её.
Моё тело лёгкое, будто пёрышко, и такое же чувствительное. Своими губами и руками он пишет стихи на моей коже. Сердце тяжелое будто свинец, я счастлив, но это чувство меня душит. Его духовная сила проникает и смешивается с моей, и закрыв глаза от ошеломляющих чувств, я вижу как нити нашей силы растворяются друг в друге. Я думал, что они станут розовыми, смешением белого и красного, но они так же бьются на ветру, как цветная красно-белая лента.
За завтраком Орихиме смотрит на нас огромными, взволнованными глазищами, и сначала я подумал, что она ревнует, но потом понял, что она растрогана. В конце концов, она девчонка, и не удивительно, что она так романтична. Я уверен, ей стоило больших усилий не запищать, когда Ичиго наклонился, и легко поцеловав в висок, прошептал, что хочет принять душ. Со мной. Я старался не подать вида, что смущён, но я не уверен, что у меня получилось.
Но я знаю, что покраснел, когда Ичиго прижал меня к стене в душе и обхватил рукой наполовину возбужденный член. И уж точно был красным как рак, когда он опустился на колени и взял его в рот. Тогда я был слишком ошеломлён чувством лёгкости в теле и тяжести на сердце, чтобы ответить. И когда Ичиго довёл меня до оргазма, из глаз моих полились слёзы, что глупо и просто смешно, ведь я не плачу. Никогда. С тех самых пор как я был ребёнком. Но секс с Ичиго заставляет меня плакать, и это совершенно не понятно, ведь я не чувствую ни печали, ни страха. Только мучительное, болезненное чувство в груди, будто колючки впиваются всё глубже и глубже в моё сердце.
Но мне это нравилось.
Он не хотел меня отпускать. И если раньше он просто держался за меня, то сейчас он ходил за мной, как привязанный. Я знаю, всегда знал, что Ичиго может быть очень эмоциональным. Я знаю, что его сердце размером с город, он очень добрый, и я знаю, что он волнуется обо всех людях, иногда даже больше, чем они заслуживают. И конечно я знаю, что уже давным-давно и сам из тех людей, о ком он волнуется. Но я никогда и не предполагал, насколько сильны и глубоки его чувства. Может, потому что он редко их показывает, и легко обмануться, видя равнодушное и иногда сердитое выражение лица, даже если точно знаешь, что скрывается за этой маской.
Если я нахожусь на расстоянии вытянутой руки (кажется, ему нужно, чтобы я был рядом), он будет дотрагиваться до меня, задевать ногами или просто держать за руку. Он даже на улице не хотел отпускать мою ладонь, и пришлось категорично отказать. Я не стыжусь того, кто я есть, и уж точно не стыжусь, что я с ним. Но у меня всё-таки больше здравого смысла, и понимаю, что далеко не все поймут и примут нас так, как Чад и Орихиме. Не говоря уже о том, что я терпеть не могу привлекать к себе ненужные взгляды, в отличие от Ичиго. Он, хоть и утверждает обратное, но очень любит быть в центре внимания. Он сдался и на улице не пытается взять меня за руку, но всё равно идёт слишком близко, это беспокоит прохожих, но рыжий притворяется, что не замечает моих взглядов.
Хотя я должен признать, что это мило. Это внушает любовь. И именно из-за этого у меня появляется тяжёлое чувство, особенно когда я ловлю на себе его мягкий, полный обожания взгляд.
Наверное, в прошлой жизни я был женщиной, страдающей девицей, а Ичиго был моим рыцарем в сияющих доспехах. Тогда всё было бы понятно. Это объяснило бы дрожащие коленки, трепещущий желудок, пустую голову и тяжёлое сердце. Объяснило бы и приторно-сладкую нежность, романтичность и горящие щёки, стоит только вспомнить прошлую ночь. Это бы всё объяснило. Наверное. Точно. Ведь так?
Ох, к чёрту. Я – Джульетта. Я хочу, чтобы мне поклонялись, за мной ухаживали и занимались любовью, потому что "секс" – немного не то слово, так? Я гей и придурок (как ласково меня обозвал Ичиго) и я был покорён, я знаю, что не должен был этого допускать. Не должен был позволять так сблизиться, ведь когда я уйду, то могу и не вернуться. Но я не смог удержаться. На сердце тяжесть, но душа легка и свободна, она парит в небесах подобно райской птице на грани вымирания.
И теперь я боюсь приземляться.

***

Мне повезло, что сегодня суббота, и мы не учимся ни сегодня, ни завтра. Но неприятное чувство, застряв в горле, понемногу царапало нервы. Позже я понял, что чувство пропадает, когда я дотрагиваюсь до Ишиды, а ещё немного времени спустя я отметил, что чувство не уходит даже после сигареты, и как-то связано с моей духовной силой. Вроде того, что я даже чувствую, как какая-то частичка меня тянется к Ишиде каждый раз, когда его нет рядом. Я точно не понимаю, наверное, в следующий раз надо будет спросить об этом Урахару или Йоруичи, хотя представляю себе этот нелепый разговор. "Я переспал с Ишидой и теперь моя духовная сила раздражается, если я его не касаюсь. Почему?"
… Хм-м. Наверное, лучше посмотреть, не пройдёт ли это само по себе. К счастью, Ишида никуда не собирается в ближайшее время. У меня – у нас – есть все выходные, не надо никуда идти, и я собираюсь воспользоваться этой чудесной возможностью сполна.
Домашнее задание никто не отменял, но сейчас начало семестра, и работы не так уж много. Хотя, даже это количество не сулит ничего хорошего, когда рядом Урюу Придурок. Ишида не сумел сконцентрироваться на домашке, потому что я не смог убрать от него руки (я не виноват!), поэтому он настоял на ненужном и неинтересном визите в библиотеку. Я поплёлся следом, отчасти чтобы его слегка нервировать, и отчасти от того, что я чувствовал себя отвратительно, просто представив, как он будет далеко от меня. Он не дал держать его за руку (какой недотрога!), но всё-таки позволил прижаться к нему ногой под столом в библиотеке, пока мы занимались. (Ну, он занимался. Я просто смотрел в книгу и вспоминал, как выглядели его длинные ноги в слабом свете луны, как его сексуальные пальчики поджимались, когда я целовал его ступни, как его ногти впились в мою спину, когда я проскользнул вну…)
Ой. Я даже не понял, как начал тереться о его ногу, а он на меня напал. Такой нервный.
И мне это нравится.
Я пытаюсь вытянуть его на ланч, но он настаивает на том, чтобы расплатиться самому. Когда носки наших туфлей касаются друг друга, я пытаюсь не двигать ногой,– даже такой не прямой контакт может успокоить взбунтовавшиеся чувства. Я почти забываю о еде, потому что не могу отвести от него взгляд. Он замечает и нахмуривается, но я успеваю заметить дрогнувшие в улыбке губы.
Я по-идиотски в него влюблён. Настолько, что это наверняка убивает мои клетки мозга. Нет… это.. это не особо логично, но просто засело в мыслях. Что только доказывает, как же глупо быть по-идиотски влюблённым.
До меня это дошло сегодня утром, когда я проснулся. Рука затекла - он спал на ней, как на подушке, но я не возражал. Иссиня-чёрные волосы, всклокоченные ото сна, лежали на моей руке, и я подумал, как это великолепно выглядит. Я немного согнул руку, чтобы проверить, насколько она затекла, и почувствовал влагу во впадинке около локтя, вытянул шею, чтобы посмотреть, что же это такое. Я боялся, что он снова плакал.
Во сне лицо Ишиды не выглядело ангельски прекрасным. То, как он прижимался щекой к моей руке нарушало красивые черты, рот был забавно приоткрыт. А из уголка, который был мне не виден, вытекала маленькая лужица слюны.
Он пускал слюну во сне. Он пускал слюну на меня во сне.
И я решил, что это великолепно.
И тогда я понял. Это чувство накрыло меня, тёплыми лучами света впитываясь в кожу. Осознал, что истина всегда была здесь. Я никогда до конца не признавался себе в чувствах. Это больше было похоже на подростковую влюблённость, когда не можешь быть точно уверен в чувствах к кому-то, до кого даже не можешь дотронуться. И теперь, прикоснувшись, проникнув так глубоко, как только возможно, я знаю, что это неоспоримый факт.
Я так его люблю, что схожу с ума. Так люблю, что даже готов сказать ему об этом, но не буду, потому что знаю, что его это взбесит. Чёрт, это взбесит и меня, на самом деле. Потому что признаваться себе, и признаваться вслух, ему – две абсолютно разные вещи.
Когда мы вернулись, Чада и Орихиме уже не было дома, они ушли на пляж, оставив записку, что пробудут там весь день. Интересно, они это сделали для меня? Надеюсь. Я надеюсь, что они ушли на весь день, и чёрт, на всю ночь, потому что как бы я их не любил, остаться наедине с Урюу – будто получить подарок на день рождения.
Мы занимались любовью на диване, потому что мне нравилось, как Ишида выглядит на нём, и я даже предусмотрительно постелил ещё одну простынь, чтобы не замарать обивку. После недолгого сна нам снова захотелось (какое счастье, что он так же ненасытен, как я, иначе бы я погиб), но он сказал, что ему слишком больно. Поэтому я предложил самый очевидный выход, самодовольно ухмыльнувшись, заметив удивлённое выражение на его лице.
- Т-ты уверен? – спросил он, и я чуть не рассмеялся от его нерешительности.
- Почему бы и нет? – ответил я, притянул к себе, и, поцеловав, увёл в комнату. Возможно, так вы поступаете только с девчонками, но черт, нет ничего девичьего в том, что он собирается со мной сделать.
Мне это нравится, не так конечно, как наоборот, но я никогда этого не скажу. Если ему понравится так больше, мы просто будем меняться почаще. Потому что я влюблён, безумно влюблён. Однако, застенчивое признание, что он предпочитает "чувствовать меня внутри" (и, чёрт возьми, низ живота просто сводит от этих слов), немало успокаивает меня. Он слишком любит чувствовать меня внутри, чтобы мы менялись ролями чаще, чем это будет очень необходимо.
И чёрта с два это будет очень часто.

***

Ишида комфортно примостился на изгибе руки Ичиго, положив руки на его живот. Спустя пару минут ленивых размышлений, его руки начали блуждать по телу, пробегаясь по тугим мышцам, проникая в гладкие изгибы, скользкие от пота. Ишида перевернул руку и начал ласкать живот Ичиго пальцами, ногтями пробегаясь по коже, он знал, как это должно быть чудесно. Куросаки удовлетворённо хмыкнул и зарылся носом в его волосы, постанывая, когда неострые ногти чертили круги вокруг сосков.
- Урюу, - выдохнул он в ухо Ишиды.
Дрожь наслаждения пробежала по спине, и он сильнее прижался к шинигами. Одним глазом наблюдал за движением своих рук, очарованный шелковисто-мягким ощущением кожи Ичиго. Но вот его пальцы скользнули по грубому и неровному шраму, нарушая гладкость кожи, и Ишида остановился, пальцами почувствовав давно зажившую рану, проследил её контур.
- Как ты его получил? – полюбопытствовал квинси. Это был самый длинный, и скорее всего, самый глубокий шрам Ичиго.
Рыжему даже не нужно было открывать глаза – он и так чувствовал, о котором шраме сейчас спрашивал Ишида.
- Сволочь Ичимару. Помнишь, сереброволосый, похожий на лисицу?
Ишида хорошо его помнил ещё по Обществу Душ, тот ранил Хранителя Врат, и вместе с двумя другими ушёл в небо Уэко Мундо.
- Когда я сражался с Айзеном… он вышел из ниоткуда и пронзил меня мечом. Как раз когда я собирался ударить Айзена.
Ишида ласкал шрам большим пальцем, будто стараясь унять боль, которая уже давно прошла.
- Сволочь, - зло прошептал он, неожиданно выведенный из себя от того, что кто-то посмел причинить Ичиго боль.
- Да нет вообще-то, - Ичиго открыл глаза и посмотрел на квинси. – Он мне этим жизнь спас. Когда его меч вышел с другой стороны, он отразил меч Айзена, нацеленный прямо мне в сердце. Айзен передо мной был всего лишь иллюзией.
Ишида немного приподнялся, чтобы взглянуть на Ичиго.
- Он сделал это специально? Но зачем ему тебя спасать?
- Не знаю, - грустно покачал головой Ичиго. – Ну, я точно не уверен, в конце концов, они оба мертвы, но… Я думаю, он пытался меня спасти. Может, он хотел, чтобы я убил Айзена. Но мы никогда не узнаем наверняка. – Он пожал плечами и легко прикоснулся к лицу Ишиды, усмехнувшись. – Уродливый, да?
Всего миг потребовался, чтобы понять, что Ичиго говорил о шраме. Квинси улыбнулся и прильнул к шинигами, нежно целуя отметину.
- Ничуть. По-моему, они сексуальны, честно, – и пробежал пальцами по другим шрамам, украшавшим тело Ичиго.
Он удивлённо вскрикнул, когда Ичиго притянул его к себе, крепко сжимая в объятьях. Ишида вырвался и умостился на нём удобнее. И расспросил Куросаки про другие шрамы, даже если помнил, откуда они. Просто слушал, как шинигами с гордым видом рассказывал об их происхождении. Когда Ичиго закончил, он взял руку Ишиды, что всё ещё рассеянно поглаживала его, и поднёс к лицу, целуя красный рубец, что тянулся от центра ладони до среднего пальца.
- Я помню этот шрам, - Ичиго прижал ладонь к своей щеке и закрыл глаза. – Этим ты спас мне жизнь.
Ишида застыл, не зная, что сказать. Горло свело, но после того, как он пару раз открыл и закрыл рот, он смог ответить.
- Это ничто, по сравнению с твоими, - тихо ответил квинси, боясь, что дрогнувший голос выдаст слишком много чувств.
- С этими? – Ичиго посмотрел вниз на свои шрамы и усмехнулся, немного нахмурившись. – Это ничто. Я готов получить ещё тысячу ради тебя.
Ишида действительно не знал, что на это ответить, щёки запылали, и он спрятал лицо в изгибе шеи Ичиго.
- Придурок, - пробормотал квинси где-то возле горла. – Как будто мне это надо.
Рыжий поцеловал макушку и ничего не ответил, лаская его шею, пока свободная рука всё ещё прижималась к лицу Ишиды. Он закрыл глаза и почувствовал, как бьётся сердце под его ладонью, большой палец прижимался к точке пульса на запястье, и мышцы расслаблялись, когда этот мягкий звук отражался в нём. Губы квинси прижались к его шее, и Ичиго довольно вздохнул. Он был счастлив, как случается только в мечтах.
Только вот в его мечтах Чад и Орихиме ещё не возвращались домой. От разочарования Ичиго даже тихонько застонал, и Ишида хихикнул и куснул за ключицу. А когда Орихиме, бестолковая как обычно, громко постучала в комнату, они оба подскочили, пытаясь найти одежду.
- Ичиго! Ишида! Ребят, вы здесь? Мы принесли ужин!

***

Когда Ишида проснулся воскресным утром, он заметил, что его ноги такие же вялые, как соба, что он съел на ужин прошлым вечером. Он поднялся с постели Куросаки и к полному изумлению обнаружил, что ноги дрожат.
За спиной он отчетливо услышал, как Ичиго тихонько фыркнул, засмеявшись. Он обернулся и взглянул на шинигами.
- А ведь это твоя вина! – как будто это было не понятно по его довольному выражению лица… Ичиго лениво развалился на постели, легкомысленно скрестив руки за головой.
- Ага! – и ни малейшего раскаяния в голосе.
Ишида закатил глаза и замаскировал улыбку под зевок. Размяв руки и осторожно проверив работоспособность ног, квинси начал одеваться.
Ухмылка Ичиго померкла.
- Что такое?
Ишида приложил все усилия, чтобы остаться невозмутимым, догадываясь, что Ичиго не понравится, что он уходит.
- Ничего, - покачал тот головой. – Просто собираюсь домой.
- Что? – Ичиго сел на постели. – Почему?
Ишида недоумённо посмотрел на Ичиго, натягивая штаны.
- Потому что я там живу.
- Но… ты же можешь остаться здесь!
- Могу, но я здесь не живу. Мне нужно хотя бы иногда бывать дома. Я был бы просто рад переодеться в свою одежду и принять душ, - в доказательство он даже понюхал свою рубашку и заткнул нос.
- Ты можешь принять душ и здесь…
- С тобой? – усмехнулся Ишида. – Мне бы хотелось в этот раз действительно вымыться. Ещё было бы неплохо всё-таки воспользоваться своей зубной щёткой.
Ичиго улыбнулся, но испуг всё ещё отчётливо читался в его глазах.
- А ты вернёшься когда помоешься и всё такое?..
Ишида проглотил тихий вздох.
- Я бы хотел остаться дома на весь день, разобрать вещи. А попозже сходить навестить могилу дедушки. Я слишком долго там не был, наверняка её надо будет убрать.
- Я бы мог пойти с тобой…
- Ичиго, - тяжело вздохнул Ишида. – Пожалуйста. Мне нужно побыть одному, - он сел на край кровати и нежно взглянул на рыжего. – Ладно?
Шинигами дотянулся до Ишиды и поцеловал, притянув за плечи. Квинси ответил, но следил за тем, чтобы поцелуй оставался лёгким, а Ичиго не распускал руки. Наконец он вывернулся, и прижав ладони к груди Ичиго, толкнул того на кровать.
- Увидимся завтра до занятий, хорошо?
- Урюу, я…
- Ичиго, - перебил его Ишида, стоя в дверях. – Завтра. А пока можешь сделать домашнее задание, - ухмыльнулся квинси и вышел.
Ичиго насупился и, перевернувшись на живот, уткнулся носом в подушку, на которой спал Ишида. Он чувствовал себя щенком, которого пнули, и выражение лица абсолютно точно этому соответствовало.
Через минуту одинокой тишины, отвратительное, тревожное чувство снова начало царапать горло.

***

- Что случилось, Ичиго? – обеспокоенно спросила Орихиме за завтраком. – Ты уже скучаешь по Ишиде-куну? – понимающе улыбнулась девушка.
Ичиго дёрнулся, пожал плечами и вцепился зубами в тост.
- Ничего.
- Ты уверен? Твоя духовная энергия немного нестабильна, - заметил Чад, и Ичиго изумился.
- Что, правда? – друзья кивнули. – Потому что… э-э… - умолк Ичиго, нервно глядя в пол, а уши немного покраснели.
- Это как-то связано с Ишидой? – догадался Чад.
- А… да. Просто, когда его нет рядом, я начинаю чувствовать… Не знаю, как это описать, но это неприятно. Немного нервничаю, и какое-то странное чувство в груди, будто что-то царапается и тянет, - он взглянул на друзей, и обнаружил, что они потрясённо смотрят на него. Он нахмурился и спрятался за чашкой кофе.
- Не о чем беспокоиться! – похлопала по руке Орихиме, - ты просто влюблён!
- Заткнись, - раздражённо взглянул на неё Ичиго.
- Когда это происходит? – спросил Чад.
- Если я к нему не прикасаюсь, - Ичиго гипнотизировал чашку кофе. – Даже если я хотя бы притронусь к ткани его рубашки, то чувство проходит.
Орихиме тихонько вздохнула, наверняка растроганная так же сильно, как был заинтригован Чад.
- Чувство проходит в ту же секунду, как только ты до него дотрагиваешься?
- Почти, - пожал плечами Ичиго и потянулся ещё за одним тостом. – Думаешь, нужно подождать и посмотреть, не пройдёт ли это само собой?
- Зависит от того, насколько сильно это тебя беспокоит, - решил Чад через пару мгновений. – Помнишь, когда точно это началось?
Лицо Ичиго стало примерно того же розового оттенка как и кофточка Орихиме.
- А-а, - кивнул Чад, больше не требуя ответа. – Может тебе просто надо привыкнуть. В конце концов, у вас обоих выдающиеся силы, абсолютно разные по происхождению. И скорее всего только ты испытываешь такой дискомфорт, потому что у тебя всегда были… проблемы с контролем над рейацу.
Ичиго обдумал его слова. Мысль была удивительно простой и логичной. И как он сам не догадался?
- Ага, ты наверное прав. Спасибо, Чад!
- Чад такой умный, - расцвела Орихиме и прильнула к Чаду в объятья. Тот еле успел поставить чашку кофе перед тем, как его лицо впечаталось в грудь Орихиме. Ичиго засмеялся, когда увидел редкое зрелище - Чад покраснел.
- И к тому же, если это чувство не пройдёт, ты можешь предложить Ишиде-куну жить с нами! - предложила Орихиме, сев на место. Ичиго с тоской посмотрел на девушку.
- Это пройдёт, - уверенно сказал шинигами.


Ничего не прошло. Днём было ещё терпимо, но как только опустилась ночь, Ичиго был готов рвать на себе волосы.
- Чёрт побери! – громко выругался он, заставив Орихиме обеспокоенно на него посмотреть. Он не дал ей даже рта раскрыть. – Я спать!
Было всего восемь часов, но какая разница. Он всё равно не особо высыпался за две предыдущие ночи. В одиннадцать он сдался и тихонько произнес имя Ишиды, просто чтобы хоть чуть-чуть скрасить ожидание. К тому времени, как часы показали 2 часа ночи, мысль о том, чтобы предложить квинси с ним жить казалась потрясающей. Где-то между тремя и четырьмя он наконец-то уснул, и наутро встал с жуткой головной болью. Он даже хотел пропустить лекции, но тогда он не смог бы увидеть Ишиду. Поэтому он поднялся и был готов на целых полчаса раньше, чем обычно.
Как только он увидел, что Ишида ждёт его в холле перед классом, Ичиго подбежал к нему, схватил за запястье и втянул в ближайшую пустую аудиторию, не обращая внимания на его удивлённые протесты. Он захлопнул дверь и прижал к ней квинси, нежно обнял и зарылся носом в его волосы.
Головная боль прошла почти мгновенно.
- Урюу, - промычал он куда-то в шею Ишиды. – Хреново.
- Что хреново? – руки Ишиды нежно обняли его плечи, и квинси поцеловал Ичиго в макушку, потёрся губами о мягкие апельсиновые волосы.
- Всё… - Ичиго поднял голову, чтобы взглянуть на Ишиду, и квинси нахмурился, увидев тёмные круги под глазами. – Моя духовная сила. Она сходит с ума, если тебя нет рядом.
Ишида растерянно моргнул.
- Что ты имеешь в виду?
Ичиго потёрся носом о щёку квинси, сомневаясь, сказать или нет. Вообще-то он собирался, но сейчас Ишида был здесь, и всё было не так уж плохо. К тому же, он не хотел признаваться в своей слабости - в конце концов, они всё ещё были соперниками.
- Забудь, - счастливо выдохнул Ичиго, и первый раз за невыносимые 24 часа поцеловал квинси. - Я просто скучал по тебе, придурок.
- Точно? – Ишида хмуро посмотрел на Рыжего. - Такое чувство, что ты ночью не спал. – Ишида нежно провел большим пальцем по нахмуренному лбу Ичиго. - И что значит "придурок"? Звучит, как кличка для собаки.
- Ну, почти что, - тихонько засмеялся Ичиго. Ещё раз поцеловал, настолько нежно, что ноги у квинси чуть не подкосились, и неохотно отстранился. - Нам пора в класс.
Шинигами нагнулся, чтобы поднять сумки, которые они бросили у входа в аудиторию.
- Ты, это, не хочешь потом пойти ко мне? – он передал сумку Ишиде, а сам любовался стеной напротив. Ишида взял сумку, улыбнулся и легонько ткнул кулаком в бок Ичиго.
- А что мне ещё остаётся?
Перспективы на день у Ичиго настолько повысились, что он даже был внимательней на парах. Он сел рядом с Ишидой, время от времени касался его рубашки или терся о его ногу, чтобы не вернулась тревога. Одна лишь надежда на продолжение уменьшала беспокойство, оставляя лишь лёгкое раздражение на парах без квинси.


Той ночью Ишида решил вернуться к себе, как впрочем, и в последующие разы. А Ичиго, боясь показаться слабым и прилипчивым, сдался без боя. К счастью, как предположил Чад, и как он сам надеялся, дискомфорт проходил с каждым днём. Однако предложение Орихиме засело в мыслях, и в среду вечером он его выболтал. Они делали домашку уже несколько часов к ряду, развалившись вдвоём на диване, но Ишида слишком хотел спать и засобирался домой.
- Переехал бы уже к нам, - Ичиго прикусил язык сразу после того, как выпалил последнее слово. Фраза прозвучала так, будто он не просил, а делал Ишиде одолжение. Квинси застыл и повернулся к нему.
- Сюда?
Сердце Ичиго пропустило удар. Ишида не отказался сразу.
- Конечно. В моей комнате полно места для твоих вещей, а на моей хм… кровати мы уж точно поместимся оба. – Ичиго замолчал и отвёл взгляд, ожидая отказ.
- Я… - Ишида был немного шокирован. – Я не знаю, Ичиго. Это…
Куросаки отбросил учебник и встал рядом.
- Ну да, я знаю, всё слишком быстро. Просто… - он протянул руку и пробежался пальцами по волосам Ишиды. – Так должно быть.
Интересно, подумал Ишида, перестанет ли он когда-нибудь удивляться и смущаться романтичности Ичиго. Не в этот раз точно, потому что сейчас он покраснел до кончиков ушей.
- Я знаю, - прошептал он, потянувшись за прикосновением Ичиго. Шинигами только тоскливо улыбнулся.
- Ну, подумай об этом.
Когда они целовались на прощанье, Ишида так отчётливо ощущал вкус надежды на языке Ичиго, так ярко чувствовал его эмоции, что почти решил не возвращаться домой в ту ночь. Но поцелуй прекратился раньше, чем он опомнился, и ошеломлённый, не вполне соображающий квинси уже спускался по тротуару.
На следующий день у Ичиго была встреча с руководителем факультета, он ушёл на полчаса, и всё это время Ишида провел, болтая с Чадом и Орихиме.
Он должен был догадаться, что в первую очередь Орихиме спросит его об Ичиго.
- Нэ, Ишида-кун, Ичиго уже просил тебя переехать? Соглашайся!
Ишида скромно кашлянул, и Чад понимающе вздохнул.
- Он просил. Я подумаю об этом. – Он знал, что будет думать об этом непрерывно, о том, что скорее всего никогда не может сделать, несмотря на то, что действительно этого хотел. Он отчаянно пытался найти способ перевести тему.
- Так как давно вы вместе? – спросил он улыбнувшись, удивлённый невиданным зрелищем покрасневшего Чада.
- Сейчас…. – Орихиме прижала палец к губам, считая. – Через пару месяцев после того, как я рассталась с Ичиго, я разобралась в своих чувствах… - Ишида на этих словах подавился чаем. – В-а-а! Ты в порядке, Ишида-кун? – Орихиме довольно сильно постучала его по спине, и Ишида поморщился, поднял руку, чтобы прекратить атаку.
- Да, в порядке, извини. Просто… я удивлён. Я не знал…
- Мы оба, - нерешительно начал Чад, - мы оба были с Ичиго. Ну, в своего рода отношениях, - он спокойно посмотрел на квинси, ожидая реакции.
Ишида моргнул пару раз, переваривая информацию.
- О, - заключил он в итоге, пытаясь понять, что же он чувствует. – Я рад, что вы оба заботились о нём. Я имею в виду… - он замолчал, надеясь, что фраза не прозвучала слишком грубо.
- Всё нормально, Ишида-кун, - Орихиме притихла, и спокойно улыбнулась. - Мы были с теми, с кем должны были быть, правда? И нам стало спокойней, когда ты вернулся. Мы знали, что только ты можешь сделать его счастливым. – Она в подтверждении посмотрела на Чада, и он кивнул, с такой же спокойной улыбкой посмотрев на Ишиду.
У квинси внезапно проснулось чувство вины, не говоря уже о том, что он чувствовал себя полным придурком.
- Я просто не понимаю, - сознался он.
- М-м? Не понимаешь чего? – спросила Орихиме.
- Просто…. Я думаю... я б никогда не подумал….
- Ты думаешь, что не подходишь ему, да? – пристально посмотрела на него Орихиме. – Не будь глупым, Ишида-кун! – она погрозила ему кулачком, а он в шутку испугался, замотав головой.
- Я просто никогда бы не подумал, что он такой… Страстный. – Его щёки загорелись, и он сильнее стиснул ручку кружки. – Романтичный. Он ведь не похож на такого…
- Правда? – нахмурилась Орихиме. – Зато меня это не удивляет. Вполне в его стиле!
- Да ну? – недоверчиво переспросил Ишида.
- Точно, - уверенно кивнула она. – Он очень пылкий. Он всегда отдаёт всё, что у него есть, чтобы защитить тех, кто ему дорог. Если Ичиго заботится о ком-то, он заботится всем своим сердцем. Так что не удивительно, что он настолько дорожит тем, кого любит больше всего.
Ишида застыл. Он никогда не считал Орихиме пустоголовой, она была самым близким его другом в школе, и он лучше любого другого знал, что под слоем энергичной и ветреной личности скрывалась очень умная девушка. И он подозревал, что она понимает Ичиго лучше, чем он сам. Может быть, даже лучше всех в этом мире.
- Наверняка он боится, что ты снова уйдёшь, - вставил Чад, и Ишида похолодел. Друг не хотел его обидеть, но слова всё равно болью отдались в груди.
Квинси кивнул и посмотрел на друзей, опасаясь, что они ждут от него заверений, что он не уйдёт, но они оба казались вполне удовлетворёнными. Ишида понял, что они доверяли ему, и от этого боль стала только сильнее. Он извинился и ушёл в ванную, но когда вернулся, его беспокойство ещё не прошло, и чувства легко читались на лице.
- Всё в порядке? – спросил Чад, когда квинси сел. Орихиме суетилась по кухне, скорее всего намереваясь сделать один из своих безумных блюд на ужин.
- А, нормально, - ответил Ишида и задумался. Спокойствие Чада, его молчаливое присутствие усмиряло беспокойство, и хотелось поделиться. – Иногда… иногда я сомневаюсь, что мне было необходимо уезжать. Я об этом не жалею, просто… Мне интересно, что ожидал… ожидает от меня отец. Он не хотел, чтобы я стал квинси, но он никогда не одобрял ничего из моего выбора, особенно друзей.
- Скорее всего, твой отец хотел тебя защитить, забрав тебя отсюда, - осторожно предположил Чад. – Может быть, он просто о тебе беспокоился.
Ишида задумчиво наклонил голову.
- Я знаю, что он не хотел, чтобы я сражался. И да, возможно, он хотел в какой-то мере меня защитить. – Он понял это уже давно. Хотя нет, он всегда это знал, просто чтобы это признать, потребовалось повзрослеть и многим пожертвовать. Рюукен был его отцом, и хотя он был не идеальным отцом (далеко не лучшим, по мнению Ишиды), он всё-таки заботился о своей семье. Квинси потряс головой и продолжил.
- Но сейчас он даже не хочет, чтоб я возвращался. Говорит, что не ненавидит шинигами, но… у меня нет другого объяснения. Он никогда не хотел отпускать меня обратно в Японию.
- Но ты ведь вернулся. Для войны.
Сердце Ишиды замерло, и он обернулся к Чаду, испуганно уставившись на него.
- Как?..
- Я видел, как ты сражался, - Чад говорил шёпотом, и Ишида понял, что, скорее всего, он никому об этом не говорил. – Я никогда не говорил об этом Ичиго, потому что думал, что это может его расстроить. Вообще-то я видел не столько тебя, сколько твои стрелы. Или это были твоего отца? Он тоже сражался?
Ишида восстановил дыхание. Он думал, что никто не знал.
- Да. Мы оба, - он замолчал и тихо засмеялся, вспоминая. – Ты даже представить не можешь, сколько мне пришлось драться с ним перед тем, как я его убедил. Он согласился только при условии, что это останется в тайне, и вернулся сразу после окончания битвы. Я просто… Понимаешь, я не мог вынести того, что был в безопасности и далеко, когда все те, кого я знал, сражались за свои жизни, – Чад кивнул, и Ишида продолжил вспоминать. – Тогда он уже вернул мне силу, хотя в то время она была несравнима с нынешним уровнем. Не думаю, что много помог тогда, - грустно улыбнулся он.
Чад пожал плечами.
- Ты сражался, и этого достаточно. У каждого из нас была своя роль, - он кивнул в сторону Орихиме, которая рассеянно перемешивала натто* с арахисовой пастой. – Мы все знали, что всё зависит только от Ичиго.
- Как всегда, правда? – ещё раз грустно улыбнулся квинси.
Улыбка Чада была отражением его собственной, и он кивнул.
- Вот почему мы решили всегда быть здесь ради него. Я и Орихиме. – Он обвёл взглядом кухню и замолчал, с нежностью глядя на Орихиме.
Ишиду будто пнули в живот, и он прикусил щёку, чтобы эмоции не вышли из-под контроля. К счастью, в этот момент как раз вернулся Ичиго. Ишида заметил, что в его глазах появилось беспокойство, как только шинигами посмотрел на него.
- Ичиго! – счастливо замахала из кухни Орихиме, на ярком красном фартуке было написано "Поцелуй Повара". – Я готовлю арахисовую пасту и булочки из натто на ужин! – гордо заявила девушка.
Ичиго незаметно поморщился.
- Звучит здорово, Химе. Когда будет готово?
- Немного попозже. Я хочу ещё приготовить суп! – никто не осмелился спросить, что же будет за суп.
- Не торопись,- сказал Ичиго, проходя в комнату. Он поймал взгляд Ишиды, и подал знак, чтобы тот шёл за ним.
- Что случилось? – спросил Ичиго, закрыв дверь, но не дал ответить, пока не поцеловал.
- М-м-м, - застонал Ишида, когда руки Ичиго забрались под рубашку и опустились ниже спины. – Ничего, - он страстно ответил на поцелуй, стараясь забыть о разговоре, и медленно потянул Ичиго к постели. Ишида скользнул руками в задние карманы джинсов Ичиго и сжал, губами ловя громкий, низкий стон шинигами.
Под ноги Ичиго уперся матрас, он на него сел, а Ишида забрался на его колени, страстно целуя, опускаясь вниз и присасываясь к его шее, когда тот начал нежно тереться. Ишида сходил с ума от желания, хотя ещё пока понимал, что не стоит этого делать прямо сейчас.
Он неохотно оторвался от Ичиго и прижался лбом к его лбу. Рыжий нежно потёрся о него носом, и Ишида не сдержал улыбки.
- Не возражаешь, если я останусь на ночь? – смущенно спросил он, и так зная ответ.
- Ещё бы! – ухмыльнулся Ичиго и в момент перевернул их обоих, опрокидывая Ишиду на постель, и пожирая его плотоядным, хищным взглядом.
- Ичиго! – завопил Ишида, когда его уронили, и сжался под шинигами. – Орихиме готовит ужин, мы не дол… - Ишида замолчал и сдался, когда зубы Ичиго поймали и потянули его нижнюю губу.

TBC


---------
* Натто - ферментированные соевые бобы, имеющие тягучую, вязкую консистенцию.

Часть 4
Голубые небеса боли


И ты свои тайны можешь хранить у меня под кожей.
Фиона Эппл, "I Know"


В Нью-Йорке живёт больше 8 миллионов человек, из них в Бруклине - больше 2,5 миллионов. Урюу иногда поражается тому, какие связи у его отца, если он с лёгкостью смог спрятать от посторонний глаз склад размером 45 на 27 метров в самом центре Сансет парка. Хотя, Ишида не задавал таких вопросов. Он вообще не интересовался ничем, кроме квинси и их силы, да и тем – редко. Иногда он понимал, что за неделю они с Рюукеном не обменялись ни единым словом.
Он учился дома, хоть и сдавал экзамены в школе. Получал что-то вроде среднего образования. Большую часть времени проводил в двух местах – в просторной спальне, в квартире, которую делил с Рюукеном, и на складе, где он тренировался часами день за днём. Ишида редко выходил из дома, Рюукен нанимал людей, которые доставляли еду, и настаивал даже на том, чтобы они же покупали швейные принадлежности. Урюу полагал, что это возможность для Рюукена продемонстрировать ему своё отцовство, или же чрезмерную осторожность.
Ишида слишком медленно набирал силу, если учесть количество времени, что он проводил за тренировками, но всё же он неотвратимо становился сильнее. Сильнее, точнее, быстрее и опытнее. Рюукен даже не предполагал, что когда-нибудь такое случится. По силе сейчас Урюу превосходил даже своего прадеда, а ведь именно его сверхчеловеческая мощь много лет назад поставила их семью во главу клана Квинси. И, что более важно, сын стал сильнее самого Рюукена. Он предполагал, что Урюу в конце концов станет вровень с ним по силе, но "гений" -сын ещё даже не достиг предела.
Но об этом рассказывать молодому лучнику он не собирался. Рюукен никогда не хотел передавать бремя силы квинси своему сыну, но видя ошеломляющие способности Урюу, он понял, что судьба распорядилась по-иному. Однажды ночью он видел, как его сын уничтожил пустого в Квинсе, и от выплеснутой силы буквально дрожало всё тело. После этого Рюукену пришлось признать, что если Урюу обладал такой силой, значит тому должна быть причина, и даже он, тот, кто считал себя "Последним квинси", не мог ничего с этим поделать.
Он вызвал его в свой кабинет на следующий вечер и отдал крест без единого слова.
Урюу позволил отцу положить крест на свою ладонь, и недоуменно уставился на него.
- Что это? – смог он выговорить пару минут спустя.
Рюукен оторвался от чего-то очень важного на своём столе и, удивлённо приподняв брови, посмотрел на Урюу поверх очков.
- А на что это похоже? Крест Квинси. Он твой.
Урюу открыл рот, запнулся, но всё же возразил.
- Но у меня уже есть крест, - он продемонстрировал отцу маленький, четырёхлучевый крест, слишком сильно напоминающий символ Христа.
- Его недостаточно для твоих сил. Тебе необходим крест Последнего, чтобы использовать все возможности твоего лука.
- Но он же твой, - лучник чуть ли не сует крест Рюукену в лицо, будто говоря "не хочу ничего, к чему ты прикасался".
Отец вздохнул и устало потёр лоб.
- Теперь уже нет. Мне сказать помедленней, чтоб ты понял? Ты унаследовал моё звание.
Глаза Урюу изумлённо распахнулись.
- Но ты не умер! – запротестовал он, и Рюукен тихо засмеялся, но быстро придал лицу серьёзное выражение.
- Урюу, - его взгляд похолодел, и сыну стало страшно. – Ты законный обладатель этого креста, не я. Ты понимаешь?
Лучник резко вздохнул, наконец осмыслив слова отца. Медленно, одеревенело кивнул и сжал крест в ладони, прижал к груди.
- Это значит, что моя тренировка закончена?
- Верно. – Рюукен опустил голову, сделал вид, что вернулся к бумагам на столе, но Урюу даже не шевельнулся.
- Я усвоил всё?
Рюукен скрипнул зубами.
- Если и осталось что-то, чего ты не знал, то я не могу научить тебя этому.
- Значит, я могу вернуться в Японию? – Рюукен замер, пронзив сына ледяным взглядом.
- Почему ты хочешь вернуться?
Урюу сглотнул, но собрался с силами и дерзко вздёрнул подбородок.
- У меня свои причины. К тому же, ты знаешь, что я ненавижу это место. Я хочу вернуться. Ты достаточно держал меня здесь.
Рюукен не дрогнул перед лицом праведного гнева сына.
- Хочешь снова приползти к своему шинигами?
Губы Урюу искривились от раздражения.
- Не твоё дело, - тихо, но опасно сказал он. – Боишься, что я нарушу сделку с тобой?
- Да, - прямо ответил Рюукен.
Губы из раздражённого оскала изменились в ухмылку.
- Ты прав, нарушу.
- Останься здесь, - Рюукен отвёл взгляд.
- Почему?! – Урюу пытался сдержать гнев, но не смог.
- Потому что уехать для того, чтобы стать шлюхой шинигами – не повод для возвращения.
Урюу хлопнул кулаком по столу, цепочка креста, зажатого в руке, хлестнула по твёрдому дереву, оставляя глубокую царапину.
- Да как ты смеешь думать, что знаешь мои причины?! Я считаю себя чьей-то шлюхой на столько же, на сколько считаю себя твоим сыном!
Слова юноши пробили ледяную маску Рюукена, и на мгновение в его глазах проскользнуло что-то очень похожее на боль. Урюу не заметил.
- Я ненавижу это место! Я хочу вернуться в Японию. Ходить в школу и выучиться на доктора за 4 года, а не горбатиться здесь с десяток лет, в этом грязном городе, где люди готовы убить меня только за то, что не могу произнести правильно долбаное слово! У меня там есть друзья, хотя ты даже не знаешь, что это такое, но у меня есть друзья, которые НЕ шинигами, - он остановился, пытаясь успокоиться, и уже тише добавил. – Я чужой здесь, Рюукен. Я возвращаюсь.
Рюукен молчал больше пяти минут, смотрел на сына, собираясь с мыслями.
- Ты хочешь учиться там?
Урюу исподлобья взглянул на отца.
- Ну да. У Университета Каракуры довольно неплохая медицинская программа, я бы хотел…
- Хорошо.
- …там… что?
- Я сказал хорошо, ты можешь ехать.
Урюу на мгновение даже потерял дар речи от изумления.
- Ясно. Спасибо.
Рюукен снова отвернулся к столу.
- Ты едешь?
- Нет. Дай мне знать, как только уладишь дела со школой, и я закажу билет.
- А, хорошо, - Урюу не знал, что ответить, поэтому просто ушёл, тихонько закрыв за собой дверь.

***

Иногда Ичиго думает, попытался бы он его остановить, если бы знал. Он полагал, что Ишида будет шарахаться от него, как от чумы, после его псевдо-признания (не говоря о том, что было после), но уж точно не ожидал, что квинси просто уйдёт. Конечно, больше всех был виноват отец Ишиды, но это не мешало Ичиго винить во всем самого Урюу. Правда, в чем конкретно? В том, что он не попрощался? А почему он должен был?
Но на самом деле, Ичиго бы ничего не сделал. Даже если бы он был рядом, когда Ишида уехал, а не тренировался с Вайзардами. (Хотя, он вряд ли бы тогда это заметил – Ичиго прекрасно знал, насколько забывчивым он бывает.) Даже если бы в то время не было столько проблем с шинигами, с вайзардами, арранкарами, и, черт, со всем остальным. Даже если бы Каракура не была в опасности, и в городе царил мир - Ичиго знал, что всё равно бы не остановил его.
Почему? Да потому что он был трусливым засранцем, вот почему!
Ему потребовалось огромное количество мужества и храбрости, чтобы подойти к Ишиде в тот день и попросить встретиться на крыше. Он поступился своей гордостью, в открытую признавая чувства, и особенно – признаваясь квинси. (Потому что если и был на земле человек, который мог отвергнуть его чувства, то это точно был Урюу). И когда он спросил квинси, можно ли его поцеловать, то какая-то частичка в нем умерла – ненужная, глупая и юная его часть.
Шинигами был вознагражден за своё мужество, но было тяжело принять, что даже если Ишида и не отверг его чувства, то не мог ответить взаимностью просто потому, что ему было запрещено даже разговаривать с ним. Но то, что Ичиго понял, что квинси не отвергает его чувства, стало поистине разрушительным и жестоким ударом для шинигами.
Не было отказа, как такового. Вообще-то, совсем даже наоборот, но болело от этого не меньше.
Когда он спустился c крыши вниз, ещё не зная, что оставляет Ишиду за спиной на целых три года, то на самом деле бежал от своей боли как напуганный мальчишка. Он и вайзардов искал не только для того, чтобы научиться контролировать силу – часть Ичиго просто бежала от реальности, чьё лицо оказалось красивым, но чертовски жестоким. У него была отличная причина оставить всё позади, и он ею воспользовался. Очертя голову бросился в надвигающуюся битву (которая, надо сказать, была важнее на тот момент), и практически убедил себя, что то, что случилось в тот день несколько недель назад, на той крыше, с тем парнем – всё это было просто чуть больше, чем сон.
Пока Чад не рассказал ему.
- Так, а куда Ишида подевался? – как бы между делом спросил однажды шинигами, вернувшись со школы.
- Ишида… уехал.
- Что ты имеешь в виду?
- Он переехал. В Америку. Со своим отцом.
Ичиго до сих пор помнит острую боль в груди, когда его сердце буквально остановилось на несколько секунд.
- Я пытался найти тебя, сказать, но я не знал, где ты есть, - сочувственно добавил Чад.
- А? Да не сильно важно. Это же придурок Ишида. Без него даже лучше. – "Ага, продолжай твердить себе об этом, - издевательски отозвался внутренний голос. – Возможно, когда-нибудь и поверишь".
- Ну… тебе же он нравится. Разве нет?
И не опровергнуть. Ичиго помнит, как сэндвич вывалился из рук и упал на землю после слов Чада.
Но даже после того, как он узнал горькую правду, у него всё ещё не было времени подумать об Ишиде. События происходили слишком быстро, Айзен атаковал слишком рано, намного раньше, чем они ожидали, и Ичиго ничего не оставалось - только подчиниться зову сражаться и защищать. Битва была жестокой, многого он просто не помнит, и раны были настолько серьезными, что он провалялся без сознания четыре полных дня.
Шинигами не может вспомнить точно, но ему кажется, что эти четыре дня он видел сны об Ишиде. Один из них он почти запомнил. Ичиго шел по берегу водоема, скорее всего это было озеро, а к нему самому было приковано его тело. Цепь судьбы тянулась прямо от сердца. Они шли шаг в шаг, рядом, и в какой-то момент шинигами заметил ещё одну цепочку следов, убегающую вперед по грязи. Ичиго чувствовал, что это следы Ишиды. Он пытался бежать, но его тело (или это была душа?) было слишком медленным, не успевало за ним, и Ичиго тащил его за собой. Недалеко впереди он нашёл Ишиду – тот сидел на берегу у самой воды, болтая ногами в озере, и ко всему ещё ел бенто.
Ичиго помнит, что сел рядом и присоединился к обеду, но к сожалению, всё остальное он забыл, хотя точно уверен, что сон на том не закончился. После того, как Ичиго очнулся, то этот сон иногда всплывал отрывочными воспоминаниями – вот неловкая улыбка Ишиды, его смех или пальцы квинси. Легко касающиеся его руки, и вода, ласкающая их ноги.
Было ещё одно воспоминание, и до сих пор Ичиго не уверен, было ли это сном – во время битвы вдали он заметил фигуру в форме квинси. Это просто обязан был быть Ишида, в руках он держал ярко-синий лук и пускал такого же цвета стрелы в арранкаров. Сражался ли Ишида вместе с ними? Никто так ничего об этом и не сказал, поэтому Ичиго решил, что ему приснилось. Но потом, чем больше он думал, тем больше это было похоже на правду. Либо Ишида притворился, что уехал из города, чтобы не встречаться с ним, либо тайно сбежал от отца и приехал в Японию, в Каракуру, чтобы сражаться рядом.
Но вот Ишида вернулся и так ничего и не сказал, даже когда Ичиго говорил о войне. Так что, может быть, он ошибся.
И может быть Ишида стал столь абсурдно сильным именно для того, чтобы компенсировать своё отсутствие, свою вину за то, что не смог сражаться в той важной битве. Ичиго наверняка рехнулся бы на его месте. Но несмотря на всё это, квинси стал настолько сильным в своё отсутствие, что наверняка смог бы победить Ичиго в реальной схватке, соберись они подраться. Хотя конечно с чего бы им. И шинигами никогда не расскажет Ишиде, но ему чертовски нравится знать, что квинси силён настолько, что сотрет в порошок любого противника, который попытается перейти ему дорогу.
Или, по крайней мере, ему это нравилось. Пото му что когда Ичиго узнал, что Ишида собирается сделать со своей силой, то начал менять своё мнение.

***

Он уже неделю не мог вспомнить своих снов, когда приснился этот.
Темнота. Пустота. Холод гладкого цемента под ногами. Пальцы на ногах уже замерзли, и Ишида пошевелил ими, чтобы вернуть чувствительность. Он стоял в каком-то подобии коридора, ощущал близость стен, но не видел их. Затхлый, пахнущий плесенью воздух, холодный цемент – всё говорило о том, что он находится в подвале. Немного впереди горел свет, и, прищурившись, квинси увидел лампочку, свисающую на проводах, она зловеще болталась из стороны в сторону. Холод страха пробрался в сердце, и тогда Ишида понял, что ему снится сон.
Он знал, что спит, но ничего не мог сделать. Внутренний голос кричал "проснись, проснись, проснись!", но это не помогало. Он пробовал себя ущипнуть, ударил по лицу, даже укусил собственный язык до крови, скривился от металлического привкуса во рту, но ничто не могло вырвать его из кошмара.
Его внимание привлек треск электричества, звук шёл от лампочки, которая больше не раскачивалась, а гудела и болталась в патроне, как будто ей было мало там места. Ишида испугался, что если лампочка вылетит, то он останется в полной темноте, и лучник осторожно двинулся вперед к мерцающему свету.
В ушах отдавался звук капающей воды, становился всё громче, и квинси понял, что подходит ближе к источнику. Он пытался уговорить себя не бояться, что это был лишь сон, не по-настоящему, и он может проснуться в любую секунду. Но совладать с ужасом не получалось, потому что чем больше Ишида верил в то, что видел сон, тем реальней и определенней он выглядел. Квинси встал перед лампочкой, потянулся к ней, и упал.
Ишида падал на много метров вниз, в какую-то дыру. Он сгруппировался, готовясь к встрече с холодным цементом, но удара не последовало - квинси свалился на кучу чего-то тёплого, мягкого, но упругого. И почти сразу понял, что это было.
Он упал на тела. Комната была ярко освещена, застыла в чёрно-белых тонах. Паника зашевелилась в груди, а желудок вывернулся наизнанку. Ишида пытался выбраться наверх, убраться подальше, но не мог - мертвецы держали крепко.
Его кошмары всегда были отвратительными, жуткими и кровавыми, но этот превзошел все предыдущие. Раньше Ишида просто видел смерть и пытки, чувствовал холод стекающей крови. Но сейчас он ощущал запах и тепло тел, и это значило, что они ещё живы, а он напуган настолько, что даже не может закричать. Справа Ишида увидел голову маленькой девочки, и ее веки, чтобы не закрывались, были закреплены скобами. Он попытался отползти, и рука попала на спину мужчины. Кожи у того не было - она была сожжена раскаленным маслом. Что-то тяжелое навалилось на него сзади, лучник повернулся и увидел девушку. Она смотрела на него умоляющим взглядом, что-то говорила, но он не мог разобрать слов. Квинси отвел взгляд от ее лица, и заметил, что рук у девушки не было - вместо них висели два окровавленных, уже почерневших обрубка.
Это был сон. Всё не по-настоящему. Сон, который, казалось, был чем-то большим, чем предыдущие кошмары. Квинси чувствовал вонь разлагающейся плоти, ощущал твердость костей под руками, видел, как пульсировали внутренности, с каждым ударом выплескивая жизнь. Сердце Ишиды заходилось, он не мог контролировать дыхание, воздуха было мало, как при приступе астмы. Ноги и руки ослабли от отвращения и страха, а двинуться не получалось, только стоять, наблюдая ужасающую картину вокруг.
Горячие слезы туманили взгляд, они должны были принести облегчение, но стало только страшнее, когда лучник не смог разглядеть окружение. Он яростно помотал головой, слезы сбежали с ресниц, и Ишида застыл, наконец разглядев то, что было впереди.
В нескольких метрах от него была стена, а к ней огромными черными гвоздями было прибито тело. Туловище было прямо посередине, а вокруг - руки и ноги, будто вынутые части куклы, которые нужно собрать обратно. Квинси боялся посмотреть вверх, но сделать это было необходимо, хотя от страха перехватило горло, и дышать было больно. Он поднял голову. На потолке была закреплена отрубленная голова, гвоздь вбит прямо между бровей. Даже не видя отчетливо, квинси всё равно знал, чьи глаза смотрят на него.
- Урюу, - сказала голова тем самым тихим и добрым голосом, который в детстве дарил утешение и спокойствие.
Ишида проснулся с беззвучным криком на губах, горячие слезы текли по щекам. Спина затекла, но от страха квинси сел на постели, не обращая внимания на боль. Вцепился мертвой хваткой в простыни и попытался выровнять дыхание, от которого даже постель тряслась.
- Урюу? – Ишида не услышал сонный, заботливый голос, и не почувствовал, как к спине легко прикоснулась рука. - Эй, что случилось, Урюу? - Ичиго наконец разглядел выражение лица Ишиды и подхватился на постели.
- Что такое? Что случилось? - он обнял квинси, пытаясь сдержать его дрожь. Он никогда прежде не видел на его лице такого выражения. Он _ни у кого_ такого не видел - смешения шока, боли, и глубокого, безотчетного страха. Шинигами самого колотило от беспокойства, поэтому он повернулся лицом к Ишиде и прижал к себе ещё сильнее, поглаживая спину и целуя лицо.
- Ну, всё хорошо, Урюу. Всё хорошо, - Ишида вздрогнул и задрожал от рыданий, но в глазах не было жизни, только слезы лились всё сильнее. Ичиго не мог этого вынести. Он никогда не видел, чтобы кто-то так страдал, а видеть в таком состоянии Ишиду было неописуемо больно. Рыжему пришлось даже прикусить щеку, чтобы сдержать собственные слезы.
- Ш-ш-ш, - успокаивал его Ичиго, прижимая сильнее. - Всё хорошо, любимый. Я здесь. Это был всего лишь сон.
- Н-нет, - прошептал Ишида так тихо, что Ичиго еле расслышал, и вцепился в руки шинигами.
- Урюу? – неуверенно позвал его Ичиго и с облегчением заметил, что глаза оживились, хоть и были полны отчаяния.
- Это... Это не просто... сон.
- Что не просто сон? - Ичиго вытер пальцами теплые слезы. - Что случилось?
Дыхание Ишиды успокаивалось от ласковых поглаживаний Ичиго. Хватка ослабла, и квинси выпустил руки Ичиго для того, чтобы обнять теплые, родные плечи. Даже слезы высохли, хотя дрожь от страха ещё не прошла до конца, и оставила после себя нервозность и разбитость. Но всё было хорошо, сказал он себе, всё хорошо, потому что Ичиго был здесь, одним присутствием дарил защиту, нежность и покой.
Ишида медленно расслаблялся в объятиях Ичиго, позволяя теплу его тела привести его в чувства, пробудить от темноты кошмара. Квинси наконец поймал темп дыхания Ичиго, но дрожь прошла только через десять минут, мышцы расслабились от тепла и хрупкого ощущения мира.
Когда шинигами убедился, что с Ишидой всё было в порядке, то пододвинулся, чтобы взглянуть тому в лицо. Большим пальцем провел по губам, стирая следы крови с уголков губ.
- Ты в порядке?
Ишида кивнул, не отрывая взгляда от Рыжего, будто боялся, что он исчезнет.
- Расскажи, что случилось? Что тебе снилось?
Ишида прикрыл глаза и содрогнулся от страха, ужасами делиться не хотелось. Но он должен был хотя бы попытаться объяснить, и напрягся, вспоминая детали.
- Там... были тела. Я не могу... не могу даже описать. Эти кошмары мучают меня уже годами, но... Такого яркого, такого настоящего не было никогда, - квинси снова задрожал, вспомнив сон. - Черт, Ичиго, я не знаю что...
Рыжий прервал его крепким поцелуем в губы, провел пальцами по лицу.
- Всё в порядке. Тебе не нужно ничего говорить, если не хочешь. Просто расскажи то, что можешь.
Ишида потянулся за его прикосновением и глубоко вздохнул.
- Это ужасно. Переломанные, изрезанные тела, самые жуткие картины кровавого буйства, которые только можно представить. Обычно там все мертвы, но не в этот раз. Сегодня я их чувствовал, - Ишида прижался лбом к груди Ичиго и продолжил тихим и глухим голосом. - Чувствовал... Отрубленные головы, прикрепленные степлером веки, повсюду кровь и внутренности. Обычно они холодные, хоть я и не касался их никогда, просто смотрел. Но в этот раз я был в них, был их частью.
Они всегда смотрят на меня, будто всё случившееся - моя вина. Иногда говорят, просят помочь, но я не могу, они ведь... Они ведь уже мертвы, Ичиго, - голос квинси дрогнул, и он прижался ближе к любовнику. - Все они - квинси. То есть я, конечно, не могу сказать наверняка, но я просто знаю кто это. Все Квинси, которых замучили и убили во время экспериментов, и мой Учитель... мой дед... Он всегда среди них, всегда ещё жив, и кричит, зовет меня... Но я...
Он не мог больше говорить, только сильнее уткнулся в грудь Ичиго. Лучник понимал, что позже будет жалеть, что столько рассказал шинигами, что он не должен был делиться этими секретами. Но сейчас горечь уходила, оставляя только облегчение. Рыжий прижался губами к его виску, сильнее сжал в объятиях. Шинигами трясло почти так же как самого Ишиду, и квинси знал, что Ичиго просто переживает за него
- Черт, Урюу, я не знал. Я понятия не имел, что такое случилось. Кто это сделал? Неужели есть кто-то, кто ненавидит квинси настолько, что способен сотворить подобное?
Понимание холодом прокатилось по венам. Ичиго не знал, да и не мог ничего знать. Но горячая необходимость выплеснуть боль, разгрузить отчаяние поднималась от сердца, царапала горло, вцепилась в сердце холодными пальцами, заставляя говорить.
- Шинигами, - Ишида вздрогнул, когда слово всё-таки сорвалось с губ, но продолжил, хотя внутренний голос злобно твердил заткнуться. - Куротсучи Маюри.
Ичиго застыл, отодвинулся, бессмысленно глядя на квинси.
- Куротсучи Маюри? Ты имеешь в виду капитана 12го отряда?
- Да, - голос хрипел, будто ответ причинял сильную боль.
Ичиго смотрел на квинси, сбитый с толку.
- Но почему?
- Ты мне не веришь? - взвился Ишида, отлично понимая, что ведет себя глупо, но не сумел не отреагировать.
- Эй, эй! Я этого не говорил! Конечно, я тебе верю! - Ичиго притянул его лицо и поцеловал, твердо и коротко. - Я просто поражен. Не могу поверить, что один из капитанов... Ладно, забудь. Если подумать, капитаны далеко не образцы добродетели, но... Черт, почему ты мне не сказал?
- А зачем? - обиженно засопел квинси, кляня свою глупую гордость.
- Зачем? Да затем, черт побери! Затем, что ты не должен всё тащить на своих плечах, недоумок! Ты мне не доверяешь. Всё так же, как когда ты не сказал никому, что потерял силы. Подожди... Ты тогда?..
- Да, я потерял их, сражаясь с ним, - горько вздохнул Ишида. - Он должен был погибнуть. Я проделал в нем огромную дыру, но он как-то умудрился выжить.
- Ох, черт, - Ичиго в ужасе посмотрел на квинси, и прижал того к груди. - Урюу, прости, я...
- Не извиняйся, - тихо ответил Ишида, поворачивая голову, чтобы поцеловать плечо шинигами. - Это не твоя вина. Тебя это совершенно не касается.
- Хрена ли не касается? Касается самым прямым образом, придурок. Потому что ты, - он легко поцеловал его висок, и почти прошептал. - Ты - всё для меня.
Сердце Ишиды защемило, и он уткнулся в шею Ичиго. И всё-таки спросил то, что хотел узнать, хоть и понимал, что не нужно рисковать, задавая вопрос.
- Ичиго? - несмело и тихо позвал квинси.
- Да? - не менее тихо ответил Рыжий.
- Я собираюсь отомстить. Я хочу убить его.
Ичиго недоверчиво оттолкнул от себя квинси, заглянул в глаза.
- Ты поможешь мне, Ичиго? Ты поможешь мне попасть в Общество Душ?
Ичиго онемело молчал чуть ли не минуту, прежде чем ответить, и Ишида уже знал каким будет ответ, и проклинал себя за ошибку.
- Я не могу… Нет, Урюу, мы не можем этого сделать. Ты не сможешь. Он – капитан. Даже если ты сумеешь проникнуть внутрь и убить его, тебя сразу же схватят остальные, если вообще не убьют на месте. Урюу… - шинигами глубоко вздохнул, и серьезно взглянул на квинси. – Нет. Не получится. Мы можем сходить поговорить с Ямамото…
- Ой, на хер Ямамото! На хер всех шинигами! – взорвался Ишида, оттолкнул Рыжего, бурля от гнева. – Как они могут не знать, Ичиго? Как они могли не знать о том, что он делал, и я уверен, делает до сих пор? Да по одному его виду можно понять, что он за человек! Хотя бы по тому, как он обращается со своим лейтенантом. И не надо мне рассказывать о высокой морали 13ти отрядов, потому что кто-то из них должен был знать!
- Ты не можешь быть уверен, Урюу, - Ичиго потянулся к нему, но лучник оттолкнул его руки, вскочил с кровати и начал мерить комнату шагами.
- Он носил фотографию в кармане. Фотографию души самого последнего квинси, которого он использовал в своих экспериментах. Потрёпанная бумага, выцветшая, почти неразличимая картинка. Но я узнал. И знаешь, кто это был? Ты знаешь, кто был на этой фотографии, Ичиго?
Шинигами сидел на постели, наблюдая, как Ишида мечется по комнате, удивлялся идущему от квинси тёмному потоку дикой ярости. Он знал, что она была оправдана, и ему хотелось сделать хоть что-нибудь, чтобы успокоить любимого, но шинигами не имел ни малейшего понятия как.
Квинси только фыркнул в ответ на его молчание.
- Он специально отложил отправку шинигами, чтобы собрать души квинси. А потом просто подверг такому количеству пыток и боли, что страшно представить! "Вскрытие черепа на живую, операции на мозге, из-за которых отец готов испепелить собственного сына." Вот что он мне сказал, а затем протянул фотографию. Это был мой дед.
На лице шинигами отразилась боль, и Ишида ненадолго перестал бушевать.
- Он… он был единственным человеком, которым я дорожил. Единственным, кто когда-либо показывал мне свою любовь. Он значил для меня всё, Ичиго, а превратился в изрезанное, безжизненное тело, претерпевшее самые страшные страдания.
Ишида остановился, замер на месте, а в груди кольнуло, когда он увидел слезы, блестящие в уголках глаз Ичиго. Квинси никогда не чувствовал себя настолько отвратительно, он никогда не ненавидел себя так, как сейчас, заставив любимого почувствовать его боль. Он ведь не хотел рассказывать, собирался оставить при себе и не говорить никогда. И он совершил ошибку, большую ошибку, рассказав это, судя по грусти на лице шинигами.
Их накрыла тишина, и квинси медленно подошел к постели. Ему всё ещё было стыдно за свою слабость, но и немного обидно и больно из-за того, что Ичиго был не на его стороне. Рыжий смотрел, как он подходит и подождал, пока Ишида не будет на расстоянии вытянутой руки, чтобы притянуть к себе на постель.
- Урюу, - сказал Ичиго. – Я не знаю, что делать. Скажи, что сделать, чтобы твоя боль ушла. Пожалуйста, - голос надломился, и Рыжий крепко схватил Ишиду за плечи. – Пожалуйста, скажи мне!
Квинси обнял его в ответ, и, несмотря на свою боль, попытался поддержать и успокоить любимого.
- Я всё испробовал, Ичиго. Всё. Мне нужна эта месть, и мне плевать, если я погибну или останусь, в конце концов, с пустотой и сожалением на сердце. Я должен его убить.
- Прошу тебя, подожди, - отчаянно взмолился Ичиго. – Пожалуйста, позволь мне попробовать сделать хоть что-нибудь, поговорить с кем-то… если не с капитанами, то хотя бы с Рукией. Ведь должно быть что-то, что мы можем сделать. Каким-то другим образом. Пожалуйста, Урюу, - просил он. – Только не убегай, и не позволяй убить себя. Я не могу снова тебя потерять.
Ишида молча смотрел на шинигами, не зная, что ответить. Он хотел выполнить просьбу Ичиго, но знал, что это невозможно.
- Урюу, - Ишида никогда не видел такого Ичиго - он был открыт, уязвим, и полон ненужной надежды. – Прошу, пообещай мне, что ничего не сделаешь.
Квинси покачал головой, но его остановил неожиданный поцелуй, жесткий и требовательный. Когда же он оторвался от Ичиго, то тяжело дышал, а глаза были дикими.
- Твою мать, поклянись! – Ичиго пылал праведным гневом, теперь выражение лица Ичиго было не похоже на то, что было буквально секунды назад, сейчас он пылал праведным гневом. – Поклянись, что ты ничего не сделаешь, пока мы что-нибудь не придумаем! - Отчаяние в глазах шинигами было невыносимо.
- Я… Я клянусь, - солгал он, стиснув зубы, чувствуя как сердце бьётся на мелкие осколки. – Клянусь, что ничего не сделаю. – Повторил он тихо и беспомощно, полный отвращения к себе самому за открытую ложь в лицо отчаяния любимого. В тот же момент Ичиго облегченно расслабился, и за это квинси лишь сильнее возненавидел себя.
- Спасибо, - Ичиго притянул его к себе и поцеловал, но Ишида чувствовал только сожаление.

***

В игре "Змейки и лесенки" поле состоит из сетки в сто ячеек - десять по горизонтали и десять по вертикали. С каждым броском кости игроки двигаются на выпавшее количество клеток вверх, пока кто-нибудь из них не достигнет верхнего квадрата. Чтобы игра была веселее и интересней, некоторые ячейки могут помочь или наоборот, навредить. Например, лестницы поднимут тебя наверх, а змеи проглотят без остатка, отодвинут назад. В этом заключается идея смерти. В других трактовках правил попадание на змею означает необходимость вернуться к самому началу, шансы на выигрыш в таком случае будут неизмеримо малы.
У многих народов игра - это метафора, обозначающая жизнь. Жизнь - это шанс, бросок костей. Только от удачи игрока зависит, попадет он на лестницу или на змею, и никакие навыки не помогут увеличить шансы. Жизнь - это монотонность, набор из ста квадратов, и ты должен пересечь определенное их количество, чтобы суметь подняться. Но, в то же время, жизнь постоянно подсаживает тебя, так же, как и постоянно стягивает вниз.
Жизнь - это игра с удачей.
Ичиго на горьком опыте убедился, что повернуть эту удачу невозможно. Если ты провалился в змеиную пасть, то подняться по тому же пути уже не получится. Придется встать, утереться, и продолжить с того места, где ты приземлился. И если тебе повезет, то ты чему-нибудь научишься.
Когда ему было 9 лет, его мать пожертвовала собой, чтобы спасти сына. Это и была та самая ядовитая змея, с огромными, острыми как бритва клыками. Она проглотила его в тот день, и, выпав с другого ее конца, он растерялся. Он был всего лишь ребенком, и жизнь выкинула ему самую большую цифру на костях, а у него не осталось ни желания, ни возможности снова взять себя в руки. Он даже не мог поверить в случившееся, пока, несколько недель спустя, отец не запретил ему пойти к реке, где он бывал каждый день после смерти матери. И даже когда он осознал, что её больше нет рядом, то не мог сделать ничего, кроме как мерить шагами тот квадрат, на котором остановился.
Любовь к семье - вот что всё изменило. Он не мог позволить своим близким волноваться из-за собственного эгоизма, и он решил двигаться дальше и защищать их. Но на самом деле он много лет носил в себе обломок клыка, застрявший в боку. Схватка с Большим Удильщиком только протолкнула обломок глубже. Если бы он одолел пустого в тот день, то обломок выпал бы, исчез. Но он так не считает.

Убийство Большого Удильщика было всего лишь попыткой пробиться наверх, сквозь тело змеи. Отказ двигаться дальше, нежелание подниматься.
Обломок растворился в тот день, когда он стал шинигами во второй раз, в тот же самый день, когда он стал Пустым. Рукия показала ему лестницу, а Урахара дал хорошего пинка под зад, чтобы хватило по этой лестнице подняться. И с другой стороны он вернулся перерожденным, умудрившись найти по пути двух помощников - старика-меча и сумасшедшего выродка-пустого.
Какое-то время спустя он выяснил, что отец убил Большого Удильщика, и, должен признать, почувствовал облегчение. Но даже оно не сравнится с тем, что он чувствовал после спасения Рукии, очнувшись через несколько дней после финальной битвы с Айзеном, и убедившись, что все, кто ему дорог живы и невредимы. И как легко было в тот облачный день, когда он наконец понял, что способен принимать и дарить любовь, несмотря на всё, через что он прошел. Ведь эти три долгих и одиноких года он был практически уверен, что его любовь уже не вернется.
Ему бы хотелось, чтобы Ишиде было достаточно его одного, но понимает, что этого не будет. В конце концов, квинси прав - его битва не касается шинигами ни в коей мере. Ему хочется сказать, что это из-за него в первую очередь Ишида пошел в Общество Душ, но события, служащие основой для мести, случились задолго до того, как он познакомился с лучником. И единственная надежда сейчас - это то, что Ишида достаточно верит в него, чтобы подождать. Ещё немного.

***

Ишида провел пальцем по лицу спящего Ичиго, от лба, двигаясь по щеке до подбородка. К счастью, Ичиго всегда крепко спал, особенно, как он выяснил, после неистового секса. А то, что уже было, можно с легкостью назвать неистовым, если не хлеще.
Когда они проснулись утром, Ичиго хотел сразу отправиться в Общество Душ и найти Рукию, но Ишида не дал ему уйти. Была пятница, в конце концов, и ещё занятия. Они вполне могли дождаться выходных, ведь Ичиго и сам хотел, чтобы квинси подождал. А отправиться они могут и завтра, всё равно никаких дел не было. Единственное, чего Ичиго не знал, это то, что квинси пропустил последние пары. Ему нужно было уладить несколько мелких, но необходимых приготовлений для сегодняшней ночи, а именно - убедиться, что Урахара поможет, как и обещал. Урахара, разумеется, не горел желанием, что вполне понятно, но он поможет, и задержит Ичиго, если тот пойдет за ним (а то, что он пойдет, квинси даже не сомневался) прежде, чем Ишида завершит дело.
У квинси был конверт для Ичиго, Урахара потянулся за письмом, иронически изогнув бровь, но Ишида не отпустил письмо, когда торговец взялся за бумагу.
- Это для Ичиго, - уточнил лучник и смерил мужчину значительным взглядом. - И только для него. Могу я быть уверенным, что вы проследите, что он получит письмо, и никто другой его не прочитает?
- Разумеется, Ишида-сан, - улыбнулся Урахара. - Ваша личная жизнь меня не касается.
Ишида вздрогнул от проницательности торговца и кивнул, позволяя забрать конверт и спрятать в карман за пазухой. Когда же квинси вернулся в школу, то встретил Ичиго, в том же месте, где и обычно, чтобы шинигами не заподозрил неладное.
Даже если Ичиго что-то почувствовал, то не сказал, но в поведении появилось больше напряжения. Он ни на секунду не отрывал взгляда от Ишиды, и даже целуясь, его светло-карие глаза оставались открытыми, будто пытались что-то отыскать на лице Ишиды. А квинси пытался сдержать отчаянное желание, но изнутри его грызло осознание того, что это может быть последняя ночь с Ичиго, и лучник только сильнее хотел его, отдавался с каким-то невероятным, беспредельным голодом. Шинигами брал его медленно и глубоко, но Ишиде было нужно немного другое.
- Стой... Подожди, - задыхаясь, попросил он. Ичиго застыл и поднял на него взволнованные глаза.
- Что такое?
Ишида притянул его лицо и крепко поцеловал. Обнял за плечи, разрывая поцелуй, и приподнялся, чтобы прошептать в ухо.
- Сними. Я хочу почувствовать тебя.
Ичиго втянул в себя воздух.
- Но... Я не...
- Всё нормально, - нетерпеливо хныкнул Ишида, прижимаясь бедрами к шинигами, вырывая у того длинный стон. - У меня никого не было до тебя, а ты сказал, что всегда пользовался презервативами. А сейчас он не нужен. Пожалуйста, Ичиго, - квинси откинулся на спину, посмотрел в глаза. - Я хочу почувствовать тебя.
Ичиго сомневался, поэтому Ишида сам опустился и снял презерватив, небрежно откидывая его в сторону, и притянув Ичиго вниз для очередного поцелуя. Незаметно для шинигами Ишида взял смазку, и Ичиго сдался, почувствовав, как рука Ишиды легко прошлась по всей длине, смазывая прохладным, скользким гелем. Ишида сам направил его член в себя, а Ичиго позволил, кусая губы и зажмурившись, проскальзывая внутрь.
- Ох, твою мать. Урюу, - задохнулся он, и начал двигаться.
Пошло, глупо и сентиментально, но после того, как оба кончили, Ишида чувствовал, как семя Ичиго вытекает из него, и пытался задержать его внутри, будто стараясь навсегда сохранить в себе частичку своего шинигами.
Сейчас он крепко спал, уставший, и в блаженном неведении. Ишида в последний раз мягко поцеловал его в щеку, выбрался из постели и начал одеваться. В отличие от Ичиго, выматывающий и отчаянный секс только придал ему сил, поэтому квинси покинул квартиру и нырнул в ночь прежде, чем часы Ичиго отсчитали минуту.

***

Один раз, всего лишь один раз он опоздал.
Это – один из самых тяжелых моментов его жизни. Не такой, как смерть матери, конечно, но не слишком отстающий по шкале мучений. Сильнее всего его ранил крик души, звучал в голове все прошедшие годы.
Пустой был большим и жутким. Ичиго появился в виде шинигами, приземлился на крышу за пару метров от него и вздрогнул от закладывающего уши крика, звенящего в воздухе. Пытаясь понять, откуда шел звук, он хорошенько рассмотрел Пустого, и заметил ноги души, свисающие из огромной раскрытой пасти. Ичиго рванулся в атаку без малейшего промедления, но пустой запрокинул голову и шумно сглотнул. Ноги исчезли в пасти, и крик затих за секунду до того, как Ичиго ударил маску своим зампакто. Потребовалось всего два удара, чтобы уничтожить пустого, и только когда его душа рассеялась, Ичиго понял, что только что произошло. Душа погибла, а он даже не знал, как она выглядела.
Он знал, что это не его вина. Он не был медленней, чем обычно, ему никто не мешал, и никто не сдерживал. Он просто не успел придти раньше, опоздал всего на мгновение, и не мог не корить себя за это.
Первой попыталась его утешить Рукия. Такое и с ней случалось не раз, говорила она, и ты не должен винить за это себя. Бывает так, что мы не можем спасти всех. Но ведь ты и так делаешь в тысячу, в миллион раз больше, чем другие. Ты не должен зацикливаться всего на одной ошибке из тысячи успехов. Её слова влетели в одно ухо, а вылетели из другого.
Потом был Чад, его молчаливая, мужественная поддержка всегда успокаивала Ичиго, но почему-то не в этот раз. Орихиме тоже не могла помочь. Тогда она ещё была в него влюблена, и утешение, нагруженное беспокойством, только увеличивало вес неудачи на его плечах.
Потом он ушёл к себе, зашёл в дом, разулся, и получил удар в челюсть от отца.
- Глупый сын! – припечатал Ишшин, расслабляя мышцы. – Как ты мог позволить душе погибнуть? Если бы там был я, то спас всех! И ты ещё называешь себя сыном великолепного Куросаки Ишшина!
Ичиго вытер кровь с разбитой губы, от изумления он даже не мог сопротивляться, когда Ишшин притянул его за воротник.
- Лучше б тебе постараться, чтобы такого больше не случилось!
Ичиго оскалился и оттолкнул отца.
- Заткнись, старик! Тебя вообще никто не спрашивал! – шинигами промчался по лестнице, хлопнул дверью и упал на кровать.
И только потом понял, что ему стало легче.
Он пытался разобраться в причине. И пришёл к выводу через пару дней – Ишшин не просто сочувствовал и напоминал об ошибке, а пытался сказать Ичиго, чтобы тот на ней научился. Да, возможно, это не его вина, но если бы он среагировал чуть-чуть быстрее, если бы он примчался немного раньше, он мог бы спасти эту душу. Желание двигаться дальше придало ему сил и вернуло твердую уверенность в том, что он никогда больше не допустит такого. Если судить о случившемся как о неудаче, то вина не уйдет, но если понять, что второго раза можно избежать – то станет легче, а частичка вины, оставшейся с ним только поведет его дальше, куда бы он не направился, сражаясь с очередным пустым.
***

Его шаги – твёрдые и уверенные, но легкие. Ноги касаются земли только каждые десять шагов, он скользит сквозь духовный ландшафт, и рейацу удерживает его в воздухе. Это похоже на ветер, который толкает его вперед, и квинси понимает, каково быть птицей, парящей над землёй.
Поверх его одежды квинси – форма шинигами, которую он сшил сам, только ещё с капюшоном, чтобы скрыть голову. Он почти не сомневается, что его не узнают, но нельзя быть уверенным на все сто процентов. Что если он натолкнётся на Кучики Рукию? Лучше перестраховаться. Крест с пятью лучами висит на шее поверх формы, а свой, с четырьмя, он сжимает в руке.
Он незамеченным проникает в Общество Душ, и почти так же легко проскальзывает в Сейрейтей, если не считать пары слабых охранников, охраняющих Врата. Он вырубает стражу, быстро и мягко ударив по затылку. Ишида ждет, что начнется тревога, такая же как и в первый раз, но всё спокойно. Квинси с облегчением понимает, что Урахара был прав – охрана ослабла. Чересчур, по его мнению, но сейчас это даже на руку.
Ишида быстро и тихо крадется через Сейретей, вспоминая тщательно вызубренные указания Урахары и избегая ненужных встреч с шинигами. Дыхание сбивается, и когда он добирается до расположения 12го отряда, то дышит коротко и быстро. Остановившись в темном переулке между двумя зданиями, он наклоняется вперед и собирается с духом. Это не занимает много времени, 20 секунд, не больше, и за это время лучник успевает быстро осмотреть открытое пространство перед зданием отряда. Квинси даже не нужно готовиться к встрече с Маюри – он и так ждал этого дня уже месяцы, если не годы. Выглянув из-за угла и проверив, нет ли прохожих, Ишида быстро подходит к зданию, находит открытое окно и проскальзывает внутрь, надеясь, что Куротсучи Маюри ещё на месте.
Когда лучник входит в комнату, там никого нет, и квинси облегченно выдыхает, закрывая глаза и пытаясь почувствовать духовную силу Маюри. Это легко, его рейацу знакома до тошноты, и Ишида за считанные секунды вычисляет точное расположение капитана. Он не теряет ни мгновения, и со скоростью света пускается вперед.
Распахивается дверь, и несколько членов 12го отряда раскрывают рот, увидев размазанную фигуру, промчавшуюся мимо. Ещё одного шинигами неизвестная сила отталкивает к стене на лестнице, проносится где-то сбоку, и ошарашенный солдат ругается, сам не понимая, на что. Ещё одна дверь открывается с такой силой, что слетает с петель, и девушка, которая собиралась войти, падает на пол, выронив из рук какую-то коробку. Она хлопает глазами и не понимает, что произошло.
Ближе и ближе, и несколько тупиков его не остановят. Вверх на лестничный пролет, затем ещё на один. Так много дверей и так много стен между ним и его добычей. Поднявшись на второй этаж, квинси скидывает с себя форму шинигами и чуть ли не кипит от нерастраченной мощи. Наконец он чувствует его, распахивает последнюю дверь и встречается лицом к лицу с Куротсучи Нему.
- Квинси-сан? – в ее глазах замешательство, а лучнику остается только тихо выругаться, чувствуя, как Куротсучи Маюри уходит всё дальше. Ишида замечает за плечом Нему открытую дверь, и понимает, что Маюри убегает. Он пытается пройти за ним, но получает ощутимый тычок, и Нему отталкивает его назад. Лейтенант встает в боевую стойку, сжимает кулаки. Квинси колеблется лишь короткое мгновение, но потом напоминает себе, что как бы она не относилась к своему "отцу", без него ей будет намного лучше.
Быстрый удар в живот, и девушка отключается, он подхватывает её и мягко опускает на землю, и снова пускается в погоню за своей целью. Он проходит сквозь дверь, и оказывается в комнате, в полной темноте не получается определить её размеры. Сердце пропускает удар, когда дверь закрывается за ним. Квинси отбрасывает прочь сомнения и страх, и зовет.
- Куротсучи Маюри! – его голос – это воплощение ярости и гнева. – Покажись!
По комнате проносится гадкий смех, и по эху квинси определяет, что помещение довольно просторно.
- Хо? Неужели это малыш квинси? Ты посмел придти сюда сам? Глупый молокосос!
Лучник предчувствует атаку, и надевает маску, предусмотрительно захваченную с собой, чтобы уберечь лицо от яда.
- Такие уловки не пройдут! – его голос звучит немного глухо из-за маски на лице, но гнев от этого меньше не становится. – Выходи и сразись со мной!
Маюри снова смеется мерзким хихиканьем, от которого ярость разгорается только сильнее. Квинси закрывает глаза и сосредотачивается. Бессчетные часы изнуряющих тренировок, через которые он прошел, были как раз для того, чтобы довести мастерство чувствовать духовную силу до совершенства, поэтому квинси легко определяет, где стоит капитан.
- Куротсучи Маюри, - Ишида не открывает глаз, лишь выставляет правую ногу вперед, вытягивает руку и призывает лук. – Гордостью Квинси, - призрачный свет от оружия освещает Маюри, он стоит на какой-то трубе, тянущейся с потолка, но глаза Ишиды всё ещё закрыты, и он не видит противника. - И в честь моего учителя, Ишиды Сокена, - тетива натянута, и он как в тумане слышит, что Маюри высвобождает банкай. – Ты умрешь от моей руки.
Ишида открывает глаза, и смотрит мимо выпущенного зампакто, угрожающе замершего в метре от него, прямо в нечеловеческие глаза Маюри, в которых плещется неприкрытая паника, и выпускает стрелу.
Западное крыло здания 12го отряда взрывается синим пламенем, и весь Сейрейтей вздрагивает от невообразимо огромного потока странной, но не такой уж незнакомой силы. Но самые старшие из шинигами узнают эту мощь уже через пару мгновений, и задаются вопросом, не это ли есть так давно ожидаемое возмездие.

Конец 4 части

Часть 5
Здесь мы хороним павших


И я прекратил видеть сны о тебе.
Л.Кэррол, "Алиса в Стране Чудес"


Там, где они оказались, рождался ветер, пока ещё сдерживаемый, но готовый вот-вот вырваться на волю. Была гроза, молнии только начинали резать небо, и почти сразу прекращались. Мыслей не оставалось. Всё, что им было известно – это было бесподобно.

- Я знаю, что ты потерял силы.
- И что? Ты приволок меня сюда, чтобы сказать это?

Мир был позабыт в мгновение ока, и они медленно плыли рядом, будто в чем-то сладком и тягучем. Сначала, неуклюже и испуганно встретились их губы. Потом они прижались друг к другу ртами, поглощая и наполняя жизнью. Их руки встретились, ладони дрожали, а кончики пальцев покалывало.

- Ты поэтому избегал меня?
- Я не избегал тебя.
- Врешь.
- Какая тебе разница?

Ичиго наклонил голову, усиливая поцелуй, язык Куросаки медленно прошелся по нижней губе квинси. Ишида тихонько выдохнул, у него мелькнула абсурдная мысль, что губы больше не принадлежит ему, а полностью стали собственностью Ичиго. Квинси приоткрыл рот, чтобы Ичиго проник внутрь, но сам боялся сделать этот шаг.

- Неужели так странно, что я беспокоюсь о тебе?
- А зачем? Или ты думаешь, что я твой друг, Куросаки? Так вот, ты ошибаешься.

Они были так увлечены, что не услышали шуршание где-то рядом с ними. Да и если бы обратили внимание, то отмахнулись бы как от не касающейся их вещи, происходящей в другом, реальном мире. Они находились на вершине самой высокой горы, и никакие силы природы не могли им помешать. У них был собственный мир, в котором земля уходила из-под ног, а волосы квинси, щекочущие щёку Ичиго, были эпицентром землетрясения.

- А если ты больше, чем друг?
- ... Что?

Ладони влажные от прикосновений, а губы обветренные от поцелуев. Ичиго на вкус – как сок, и в сознании Ишиды проносится странная мысль, что он всегда знал, что у его шинигами – ягодный вкус. От Ичиго немного пахнет потом, но этот запах отдаётся сладостью где-то в горле. Ишида глубоко вдыхает через нос, подумав, что он вдыхает Ичиго.

- Ты поэтому меня избегаешь, Ишида?
- О чем ты...
- Ты знаешь. Ведь так? О моих чувствах. Уже давно знаешь.

Ишида - это мягкость, свет и шелковый блеск. Его кожа – это бархат, светящийся неземным сиянием. Он - это ощущения теплой постели, нагретого солнцем места, успокаивающей ванны или убаюкивающего огня в камине. Он просто очень родной.

- Я заключил сделку со своим отцом.
- С отцом?
- Он знает, как вернуть мне силы. Он будет меня учить. Но в обмен, я больше не должен встречаться с шинигами. Я даже разговаривать с ними не смогу.
- Даже со мной?
- Особенно с тобой.

Их сердца бьются так громко, будто стараются заглушить друг друга. Но на самом деле это отчаянное желание, цепкая необходимость быть рядом. Они слышат биение сердец, а может просто кожей чувствуют вибрацию, она передается по их нервам и трансформируется в звук. Они ощущают ритм сердцебиения, и кажется, что это разговаривают их сердца.

- Зачем?
- Что зачем? Зачем я согласился? Неужели не понятно?
- Нет! Нет, я... Я понимаю. Мне это не нравится... очень не нравится, но я понимаю. Но что у твоего отца к шинигами? Это из-за того, что они сделали с квинси?
- Я не знаю. Я так не думаю, но... Я не знаю.

Мир шипел, как капля ледяной воды, упавшая на раскаленную сковороду. Ичиго хотел дотронуться до Ишиды, прижать к себе, но не стал. Ишида мечтал остаться рядом с Ичиго, но не мог. И когда на грани сознания снова начал проявляться реальный мир, они всё отчаянно целовались.

- Ты до сих пор ненавидишь шинигами?
- Идиот. Ты же знаешь, что нет.
- Если бы я не был шинигами, ты бы так же избегал меня?
- Я не знаю. Нет.
- Если бы я не был шинигами, ты бы ответил на мои чувства?
- Кто ты есть не меняет того, что я к тебе чувствую, придурок.
- Если бы я не был шинигами, ты позволил бы мне поцеловать тебя?
- Да...

Ичиго даже не понял, что что-то изменилось, а Ишида даже не подумал сопротивляться. Их губы встретились, и где-то там ветер судьбы взметнул белую ленту, оборачивая её вокруг красной, соединяя их, будто две тропинки, сливающиеся в один долгий, тяжелый путь судьбы.

***

Он всё понял в тот момент, когда проснулся. Он знал, что Ишида ушёл, ещё даже не обнаружив, что остался один. И не нужно было быть гением, чтобы понять, куда отправился лучник. Сон слетел моментально, но вместо того, чтобы подскочить и бежать за квинси Ичиго медлил, пытаясь собраться с мыслями и расшевелить всё ещё спящие мозги.
Ишида ушел. Шинигами изо всех сил пытался не дать чувствам одержать верх, а подумать что можно сделать. Очевидно, что Ишида нашёл путь в Общество Душ, и Ичиго уже знал, без кого не обошлось, ведь какая бы сильная духовная энергия не была у квинси, сам бы он нипочем не смог бы найти путь. Конечно, охрана Общества Душ была расхлябанной после поражения Айзена, но это не означало, что они оставят дверь широко распахнутой.
Ичиго попытался представить, что бы он сам сделал на месте Ишиды, и его охватил ужас. Конечно, лучник мог проскользнуть мимо охранников, и даже сумел бы незамеченным пробраться в Сейрейтей. Но как только он туда попадет, всё рухнет. Охранная система, обнаружив в городе не-шинигами, забьёт тревогу, и если Ишида не успеет скрыться сразу же, то его атакуют не более, чем через 30 секунд. В прошлый их визит в Сейрейтей они сумели рассредоточить Готей, потому что их было шестеро, а внутренние конфликты в Обществе душ обеспечили так необходимый им беспорядок и отвлекли внимание.
Однако же, Ичиго больше пугало не то, что Ишиду могли схватить, а то, что он постарается, чтобы его не схватили. Будет ли он сопротивляться, если и после того, как он убьет Маюри? Да и будет ли у него шанс выбрать, и не убьют ли его шинигами на месте?
Вот эта последняя мысль и заставила Ичиго действовать. Он схватил со стола удостоверение временного шинигами, и воспользовался им без малейшего промедления и сомнения. Он выпрыгнул из окна и как можно быстрее рванул к Урахаре. Чуть ли не выбил дверь, входя в дом торговца. Пульс участился, сердце колотилось в бешеном ритме, глаза были дикие, а Урахара спокойно сидел на полу посреди комнаты, как будто ждал его.
- Ты показал ему дорогу! – припечатал Ичиго, и даже не стал ждать ответа. Швырнул Урахару об стену, кипя от гнева.
- Твою мать, Урахара! Я ни хрена тебя не понимаю! Ты ведь знаешь, что он собирается сделать? Знаешь!
Урахара отреагировал моментально - опрокинул Ичиго на спину и приставил к горлу зампакто.
- У тебя что, так много времени, чтобы задавать вопросы, Куросаки-сан? – Урахара поднял его, сунул что-то в карман, и буквальным образом вышвырнул сквозь стену. Ичиго свалился на пол и с яростью глянул на торговца.
- Хотя бы скажи, когда он ушел!
- Ещё нет и двух часов, как я открыл ему портал, - без обычной своей улыбки ответил Урахара, раскрывая веер.
Ичиго только громко выругался и, вскочив на ноги, ринулся в Общество Душ. Только на бегу сообразил посмотреть на то, что сунул ему в карман торговец, и вытащил уже изрядно помятое письмо. Быстро пробежал глазами, дошел до конца, и перечитал, уже медленней. Сожмурил веки, ругаясь на непрошенные злые слезы, сжал письмо в кулаке, и побежал дальше.
Тупой придурок, если он ещё не мертв, то я его убью!..
Он бежал так быстро, что только увидев знакомый затылок, и не менее знакомых шинигами понял, что уже на месте.
- Рукия! Ренджи! – он чуть не врезался в друзей, остановился и упал на колени, тяжело дыша от усталости. – Где…
- Ичиго? Что ты тут делаешь? И самое главное, случилось кое-что ужа….
- Ишида, - перебил ее Ичиго, и Рукия с Ренджи вздрогнули. – Где он? Он в порядке? – Ичиго тяжело поднялся, схватил Рукию за плечо. – Где он, черт побери?
Ренджи отодвинул Ичиго от Рукии, чтобы тот не причинил ей вред, и так и держал его на расстоянии вытянутой руки.
- Что с тобой? Успокойся! Ишида взят под стражу, - лейтенант обменялся тревожным взглядом с Рукией. – Его арестовали, Ичиго.
От огромного облегчения Ичиго снова упал на колени.
- Слава богу. Слава богу, что он в порядке! – пробормотал он, скорее для себя, чем для них, и взглянул вверх. – Он...
- Он убил капитана, Ичиго, - глаза Рукии были обеспокоенными, но тон был резким и черствым. – Капитана 12-го отряда Куротсучи Маюри. Такое карается смертной казнью.
- Нет, - холод страха пробежал по венам Ичиго. – Вы не можете. Я не позволю вам его убить!
Он легко отодвинул друзей с дороги, и уже медленней побежал к казармам 1-го отряда. Вломился в главный зал, проигнорировав ошарашенные взгляды, которыми его провожали находящиеся там шинигами, и опустился прямо перед ногами генерала Ямамото.

***

Прости меня, что ушел. Прости меня за то, что ушел именно сейчас, когда мы стали так близки. Я ведь вернулся сюда не ради тебя, хотя, может быть, это был самообман. Может быть, обманываю себя до сих пор. Может, мне нужно было просто забыть об отвратительной боли и остаться с тобой, а ты бы держал меня достаточно крепко, чтобы кошмары ушли и больше не возвращались. Да, тебе бы это удалось – в тебе сокрыто ещё много сил. Но из-за своей проклятой гордости я не смел попросить тебя об этом. Надеюсь, ты понимаешь то, что я хочу сказать, а если нет, то всё, что я могу сказать – это прости. Прости за то, что ухожу сейчас, и прости за то, что ушёл тогда, три года назад. Потому что если бы у меня хватило мужества воспротивиться отцу, то наши жизни сложились бы по-другому. И в этом опять виновата моя гордость. Прости, что из-за этого я больше тебя не увижу. Но если я выживу, то без сомнений, любым способом вернусь к тебе, потому что ты тот, рядом с кем я должен быть.
Есть так много вещей, которые я хочу тебе сказать, но молчу. Молчу, потому что мои слова смутят тебя, ты будешь недоволен, будешь хмуриться, а я этого не перенесу. Я не могу видеть как ты хмуришься в ответ на мои чувства, пусть они и похожи на оголенные белые кости. Я знаю, что это просто видимость, а не настоящее твоё отношение ко мне. Мы стали настолько близки, что наша духовная энергия смешивается, сердца бьются в одном ритме, а ленты рейатсу переплетаются. Но меня ранит осознание того, что несмотря на это нам всё ещё приходится играть свои роли. Мы можем не говорить слов, за нас их произносят наши взгляды.
Ты всегда обвиняешь меня в том, что я не честен со своими чувствами. И так как я могу больше никогда тебя не увидеть, то ради тебя попробую хоть раз сказать правду.
Вот что значит моя любовь к тебе.
Земля уходит из-под моих ног, и я теряю опору, падаю вниз, к безопасности твоего тела. Из-за тебя моя кровь кипит в венах, настолько горячая, будто жаждет прожечь кожу, превратить моё тело в карту из яростно-красных линий. Твои глаза – это кристаллы, сияющие изнутри. Я могу смотреть и смотреть в твои глаза без перерыва, я вижу в них, как создается история, как разыгрываются по нотам пьесы, создаются и разрушаются миры, появляются пустыни, океаны, заснеженные горы и плодородные зеленые долины. Ты прикасаешься ко мне каждый раз как будто в первый и последний, будто боишься, что я могу рассыпаться в твоих руках. Ты шепчешь мое имя, и твой голос – как бархат глубокого красного цвета, каким обивают сиденья в изысканных концертных залах. Ты обвиваешь меня руками так, будто сражаешься за свою жизнь, будто боишься упасть вниз в темную и пустую бездну под ногами. Иногда я и сам боюсь той пропасти, которая поглощает частички моей души.
Ты превращаешь меня в поэта, черт побери. Только посмотри что я пишу. Разве у меня когда-нибудь так получалось? Разве не я тот неуклюжий, неловкий, пафосный, которого ты так выразительно называешь "придурок"? А я он и есть, возможно, мои слова только подтвердят это. Но если подумать, всё, что я хотел тебе сказать, и во что ты должен поверить – это я люблю тебя. И прости.

***

На его форме квинси темнела чёрно-красная кровь, и это выбило Ичиго из колеи, колени подогнулись, но Ренджи поддержал, не дал ему упасть. Когда они подошел ближе, то стало понятно, что Ишида не был ранен – пятна крови были не его.
Он и правда сумел…
Их глаза встретились на короткое мгновение, но Ичиго не удалось ничего в них прочесть. Они были практически мертвы, и это напугало Куросаки больше всего. Квинси отвернулся, встречая капитанов, вошедших в зал (Ичиго заметил, что их было всего 10), и высоко поднял голову, готовый выслушать приговор.
Ичиго сжал кулаки так сильно, что короткие ногти прорвали кожу. Ренджи заметил кровь, капающую на одежду, и сильнее сжал предплечье Ичиго, а Рукия положила руку на плечо, чтобы успокоить, но это не помогло.
Ямамото заговорил, но Ичиго его почти не слышал из-за бешенного стука в ушах. Хотелось кого-нибудь убить, но убить не тех, о ком наверняка боялись Ренджи и Рукия, он даже и не думал убивать охрану или ещё кого, чтобы спасти квинси. Наоборот, он еле сдерживал себя, чтобы не подскочить и не выбить всю дурь из самого Ишиды.
Придурочный, эгоистичный, придурочный кретин…
- Надо сказать, что если бы не молодой человек, который пришёл и попросил за вашу жизнь, - Ямамото махнул рукой в сторону Ичиго, и Куросаки очнулся от своих мыслей, возвращая внимание на генерала. – Вы были бы уничтожены незамедлительно после ареста. Поэтому объясните мне, Ишида Урюу, причину своих действий.
- Куротсучи Маюри был садистом и чудовищем, который должен был умереть, - голос квинси звучал глухо и бесстрастно.
Ямамото задержал взгляд.
- Это я уже слышал от молодого Куросаки-сана. Заслуживали ли действия капитана Куротсучи смертной казни – выяснится в ходе нашего расследования. В чем я, несмотря на все, что сделал для нас Куросаки-сан, ещё ставлю под сомнение. Однако, если это правда, я не могу понять, почему вы решили действовать самостоятельно. По какой причине вы убили капитана 12го отряда Куротсучи Маюри, Ишида Урюу?
Большинство присутствующих вздрогнули от явной смены тона. Даже Ичиго стало не по себе, когда огромная духовная сила заполнила комнату горячими, удушающими волнами гнева и несуществующего пламени.
Ишида, чья сила была ограничена оковами на шее и руках, упал на колени, хватая ртом воздух. С огромным усилием поднял голову и посмотрел Ямамото в глаза.
- Месть, - выплюнул он напряженное, наполненное ненавистью слово.
Обжигающая духовная энергия тут же исчезла, оставив после себя задыхающихся шинигами. Ишида кое-как поднялся на дрожащие ноги.
- Месть за Квинси? Или месть за своего деда?
- Как вы… - шокировано посмотрел на него Ишида.
- Куросаки-сан рассказал нам детали, Ишида Урюу, - Ичиго дернулся от яростного взгляда, которым его одарил квинси. – Ответьте на вопрос.
Нижняя губа Ишиды слегка дрожала, когда он обвел взглядом каждого капитана, прежде чем остановить взгляд на Ямамото.
- Честью и гордостью Квинси, я не мог позволить его преступлениям остаться безнаказанными.
В глазах Ямамото читалась какая-то мягкая печаль.
- Ясно. Ишида Урюу, вы убили одного из капитанов тринадцати отрядов, и серьезно ранили другого, - Ичиго удивился – он не слышал про вторую часть. – Обычно, такое означает немедленную казнь. Однако, - Ямамото снова глянул на Ичиго. – Я признаю тот факт, что Общество Душ многим обязано временному шинигами Куросаки Ичиго, и он попросил обменять этот долг на твою жизнь.
Ишида застыл, боясь посмотреть на Ичиго, хоть и чувствовал, как тот прожигает его взглядом.
- Но к сожалению, мы ничего не можем предложить. Кроме одного.
- Что вы имеете в виду? – Ишида был сбит с толку.
- Сделку, Ишида Урюу, - Ичиго встрепенулся и смотрел на Ямамото с открытым ртом. Значит ли это, что…
- Ты можешь или ждать исполнения своего приговора здесь, в Обществе Душ, или вернешься в мир людей в обмен на свою силу Квинси.
Глаза у Ичиго и Ишиды стали огромными, как блюдца.
- Это твоё решение, и я не требую, чтобы ты сделал выбор немедленно. Завтра в это же время в этом же зале ты дашь свой ответ.
Кровь отлила от лица Ишиды.
- Выбери то, что кажется тебе верным, Ишида Урюу. Но позволь мне сказать напоследок, - Ямамото спокойно встретил яростный взгляд. – Существует два типа сражений в этом мире: битва чтобы защитить жизнь, и битва, чтобы защитить честь. Какая из двух битв важнее – решать только тому, кто сражается. Подумай хорошо, что важней для тебя самого.

***

Вот и всё. Он прошёл полный круг.
И снова, спустя три года, ему приходится делать тот же выбор.
Камера, в которой держали Ишиду, была неожиданно уютной – удобная постель, хоть и маленькая, просторная комната и большое окно (разумеется, с решетками), которое пропускало внутрь прохладу свежего ночного воздуха. Долго сидеть Ишида не выдерживал, поэтому стоял у окна, в небольшом пятнышке света, отбрасываемого луной на пол, любовался полумесяцем. Интересно, совпадают ли лунные циклы в Обществе душ с миром живых? Он никогда не задумывался о таком.
За окном стрекотали сверчки, неподалеку слышалось уханье совы. Звуки соревновались будто в оперетте – настойчивым диалогом звучали два ведущих голоса, спорили и прерывали друг друга, почти как люди. И этот продолжающийся спор представлял собой две стороны его противостоящего разума.
Он уже сделал выбор однажды, когда на кону стояло гораздо меньшее. А теперь ему нужно сделать его снова. Неужели это сама судьба подкидывает ему второй шанс? Сделает ли он такой же выбор как три года назад, или решится выбрать иначе? И судьба ли это вообще?
Несмотря на смятение в его разуме, лицо Ишиды было спокойным, почти безмятежным. Луна как ничто иное наполняла его странным ощущением мира. Правая рука всё ещё пульсировала болью, чтобы рассмотреть, что с ней, он просунул кисть между решеток, вытянул в ночное небо, заметив, как луна ложится прямо в ладошку. Сжал руку в кулак, чтобы схватить, но только воздух проскользнул между пальцев.
Как и ответ, который он искал, луна была для него недоступна.

***

- Можно мне с ним остаться? – тихо попросил Ичиго, когда они вошли внутрь тускло освещенной комнаты. Рядом был Ренджи, удивительно надежный союзник в этот день, хотя ещё удивительней было видеть Кучики Бьякую, который шел впереди.
Ренджи спокойно посмотрел на Куросаки.
- На всю ночь?
Ичиго поймал его взгляд и вздохнул, прежде чем ответить.
- Пожалуйста.
Ренджи взглянул на прямую спину капитана. Ичиго понял – Ренджи не мог сказать «да» без одобрения Бьякуи.
- Капитан, - неуверенно начал Ренджи.
- Ты не будешь пытаться с ним сбежать, - утвердил Кучики, и повернул, не замедляя шага.
- Не буду, - ответил ему Ичиго. Он уже просил за жизнь Ишиды один раз, не стоило и дальше испытывать судьбу.
- Тогда мы оставим вас наедине, - Бьякуя повернул голову, и Ичиго смог сквозь тусклый свет различить профиль мужчины. – Мы вернёмся за тобой перед рассветом.
- Спасибо, - Ичиго проглотил тугой ком в горле.
После нескольких мгновений тишины он снова повернулся к Абараю.
- Ямамото сказал, что был ранен ещё один капитан.
Лицо Ренджи на мгновение озарилось кривой ухмылкой.
- Когда Ишида и капитан Куротсучи столкнулись, выплеснулось огромное количество силы. Никто в Сейрейтее не мог этого _не_ почувствовать. И не просто силы, а незнакомой силы, не принадлежащей шинигами, - Ренджи поймал его взгляд, когда они прошли через низкий вход. – Ты же знаешь, что некоторых к незнакомой силе влечет как магнитом.
Ичиго сообразил моментально, припомнив, что на собрании отсутствовали Зараки Кемпачи и Унохана Ретсу, которая без сомнения была занята его лечением. Ичиго не удержался и коротко хохотнул. Бьякуя кольнул его взглядом из-за плеча, и Ичиго быстро захлопнул рот.
Они остановились только когда подошли к охранникам, которых Бьякуя отослал прочь одним движением руки. Воины убрались в большой спешке, явно напуганные капитаном, и Ичиго снова пришлось сдерживать ухмылку. Кучики повернулся к спутникам и кивнул Куросаки, щёлкнул замком, и дверь в камеру Ишиды открылась.
- До рассвета, - тихо напомнил Кучики. Куросаки вошел в камеру, повернулся лицом к тихо закрывшейся двери, и остался смотреть на Бьякую сквозь небольшой прямоугольник, вырезанный прямо напротив глаз. – Будь готов.
Ичиго кивнул и замер на месте, ожидая, пока шаги затихнут вдалеке, прежде чем повернуться к Ишиде.

***

Ирония ситуации не скрылась от меня. Я просил его понимания, оправдываясь своей гордостью, а он отбросил свою гордость прочь, чтобы спасти мою жизнь. Ичиго повернулся ко мне, и в его глазах я прочитал беспокойство, гнев, и то самое чувство, которое даже сейчас боюсь назвать вслух. Я не имел ни малейшего понятия, что ему сказать. Попытаться извиниться или оправдаться, накричать за то, что он поступился своей гордостью, сказать, как много значило для меня его появление здесь, хоть я и пытался убедить себя, что не хотел, чтобы он пошёл за мной. Но я молчал, потому что всё прозвучало бы бессмысленно.
Я подошёл к кровати и сел на край, слишком трудно вдруг стало стоять. Он сел рядом, и, после нескольких мгновений тишины просто обнял за плечи. Я, всё ещё не в силах говорить, прижался к нему в ответ, зажмурив глаза.
- Урюу, - начал он тихонько, и я понял, что он собирается спросить.
- Не знаю, - отрезал я.
Он вздохнул и провел большим пальцем по моему лбу, убирая пряди, упавшие на лицо.
- Ты знаешь, что бы мне хотелось, чтобы ты сделал.
Я не ответил, пытаясь запомнить его тепло и нежные, осторожные прикосновения.
- Я знаю, это должно быть только твоё решение, и я не должен вмешиваться. Мне лучше промолчать, ничего не говорить, но знаешь что? Пошло оно всё! – он схватил меня за подбородок и грубо притянул к себе. – Живи, Урюу. Живи ради меня. Я знаю, что я эгоист, но мне плевать. Живи.
Его честность жгла кислотой, и я отпрянул от него, не в состоянии спокойно сидеть. Поднялся и подошёл к личному пятачку спокойствия, к пятну лунного света под окном. Недолго смотрел на полумесяц, пытаясь привести мысли в порядок. Он остался сидеть на постели и безмолвно наблюдал за мной, позволяя мне погрузиться в свои мысли.
Я осознавал безмятежность мгновения. Слишком большая часть моей жизни была похожа на конный забег с тех пор, как встретил Ичиго. Я бежал, гнался за ним на бешеной скорости, и только вернувшись, осознал, что наши роли поменялись. Всё это время именно он гнался за мной, и я поразился, насколько был глупым и до сих пор оставался таким. Это как в тот первый раз, когда Ичиго вошёл в мою жизнь, я был твёрдо уверен, что он недосягаем, скрывается за тонким слоем стекла между нами.
Стекло исчезло, уже давным-давно, а может его и не было с самого начала. Ичиго оказался не просто на расстоянии вытянутой руки, он изо всех сил пытался подойти хоть на пару шагов ближе, и всё, что мне нужно было сделать – это открыть глаза и понять, что он предлагал мне без слов. Я посмотрел на Ичиго, он всё так же глядел на меня наполненными болью глазами, и сердце застряло в горле.
Значимость момента была острой, хрустящей, и я вспомнил тот сон, что приснился мне несколько дней назад. Лицо правосудия, сказала старуха. Я решил, что она имеет в виду статую мужчины, скрытую от взора. И я был прав, но статуя была спрятана, потому что правосудие было не моё. Всё, что нужно было заметить – это фигуру, сидящую на её плече. Фигуру с ласковыми и заботливыми глазами Куросаки, которых я не смог узнать. Вот была моя справедливость.
Я протянул Ичиго руку, и он подошёл ко мне без сомнений.

***

Я хотел подойти к нему и ударить, но какой в том смысл? Я ведь всё понял. Понял его боль настолько, что выть хочется. Сделал бы я то, что сделал он, будь я на его месте? Даже спрашивать не нужно, разумеется сделал бы. И когда я говорил ему подождать, то думал совсем о другом, а ведь сам свой совет даже слушать бы не стал. Я сказал это просто потому, что мысль о том, что ему могут навредить, или даже хуже – убить – сводила мои внутренности тугой волной паники.
Такое уже было однажды, когда я гнался за тем ублюдочным Пустым – Большим Удильщиком. Я узнал тогда, что это он убил мою мать и сожрал её душу. И мне не нужно было это видеть - достаточно было просто знать. Я понимал, что мне не хватит сил, чтобы его убить, но все затмевала одна-единственная мысль: я должен был с ним сразиться. Просто должен был.
Поэтому я понимаю, что он тоже должен был это сделать. Черт, я видел его лицо пару ночей назад, и легко разобрал то, что этот долг пожирает его изнутри. И я так же хорошо как и он знал, что когда принимаешь решение – риск не значит ровным счётом ничего. Понятия риск и возможность неудачи просто стираются, когда есть что-то настолько важное, что нужно сделать. И чёрт возьми, его дедушку убили на его глазах, он видел на фотографии как изувечили его тело, а его кошмары были настолько ужасны, что превращали гордого квинси в дрожащее месиво из холодного пота, паники и комка нервов. Он не моргнув глазом уничтожал пустых, но сны превращали его в существо, которое мне хотелось обнять покрепче и никогда-никогда не отпускать. Так куда мне засунуть это свое «подожди»? Какое право я имел лишать его мести?
Я хотел его спросить, а стоило ли оно того? Не пожалел ли он? Хотя, не было похоже, что есть о чем жалеть, на его беспокойном лице я читал только смятение и нерешительность. Но не сожаление и раскаяние — самые первые признаки смятенного сознания. От этого мне немного полегчало. Последнее что я хотел видеть — кроме того, что он ранен или мертв — это то, что он страдает из-за человека, не достойного даже пыли у его ног.
Но я не спрашивал. Может быть спросил бы, после возвращения домой (ведь это был и его дом, чтобы он мне не говорил). Если мы вернемся домой. Или может я дождусь, пока он сам не захочет об этом поговорить. На самом деле сейчас это не важно.
Ишида стоял под единственным в камере окном, зарешеченная прорезь в стене была под самым потолком, не дотянуться. Только лунные лучи проникали сквозь решетку и падали на квинси мягким светом. Ишида смотрел в окно, зрачки сузились от окружившего его зелено-голубого свечения, волосы падали на плечи, приоткрывая бледный кончик уха. Он сглотнул, кадык дернулся, приковывая моё внимание к длинной шее, выглядевшей как дорогой фарфор, а на ощупь — я знаю — была бархатной. И тогда я понял, что если у меня его отобрать, то проще сразу вырезать сердце, и всё ещё бьющееся, запихать мне же в глотку. Воздух в камере вдруг сделался спертым, и пришлось концентрироваться на том, чтобы лёгкие всё ещё дышали.
А потом он повернулся, будто почувствовав мой неожиданный дискомфорт, и протянул ко мне руку. Сердце громко и испуганно забилось, я мигом подскочил с постели и подошёл к нему.

***

Ичиго выглядел таким несчастным, что уже не первый раз напомнил Ишиде потерянного и сбитого с толку щенка. Он почти улыбнулся от такого сравнения, но в глазах шинигами был виден упрек, да и не было времени для пустых мыслей. Сейчас нужно было или серьёзно подумать, или не думать вовсе. Но Ичиго был здесь вместе с ним, и квинси решил не думать. Не сейчас. Размышления — и решения — могли подождать ещё несколько часов.
- Ичиго, - тепло прошептал он до того, как рыжий поймал его губы, подарив мягкий, короткий поцелуй, наполненный тревогой. - Ичиго, - повторил он, и прижался лицом к шее своего шинигами, вздохнул.
- Ты мне нужен, Урюу, - тихо и глухо сказал Ичиго, запустил руку в волосы, положил ладонь на затылок Ишиды, заставляя его поднять лицо. - Ты мне нужен. Ты в моей крови.
Ресницы квинси затрепетали, он зажмурил глаза, не вынеся переполнявших чувств, но почти сразу снова открыл и заглянул в самую бездну глаз Ичиго. Он взял ладонь, ласкающую его шею, в свои руки, прижал к лицу, целуя, и пробормотал:
- Ты тоже нужен мне. Больше, чем я могу выразить.
- Я сделаю всё, - голос Ичиго дрогнул, и лучнику больно было видеть отчаяние в его глазах. - Только скажи, чего ты хочешь.
Ишида отпустил руку Ичиго и дотянулся до его шеи, лаская пальцами. Когда он заговорил, губы были в сантиметре от губ шинигами.
- Прямо сейчас я хочу, чтобы ты заставил меня забыть обо всем. Возьми меня. Трахни меня. Займись со мной любовью.
Ичиго не нужно было повторять. Он с таким напором набросился на Ишиду, что ноги квинси подогнулись. Шинигами подхватил его за бедра, повернулся будто в танце, запрокидывая квинси как партнёр в танго. У Ишиды перехватило дыхание, когда Куросаки напал с поцелуями на его шею, оставляя не просто засосы, а огромные сине-черные отметины.
А Ишиду просто трясло от желания.
- Ичиго, - простонал он, когда Ичиго притянул его к себе, прижимаясь всем телом.
- Только я, - выдохнул Рыжий между короткими поцелуями, которые он выжигал на каждом сантиметре его тела, куда только мог дотянуться. - Забудь обо всём, кроме меня. Думай только обо мне. Смотри только на меня.
Его слова звучали как приказ, и Ишида завелся так сильно, что даже не успел сообразить, как его опрокинули на кровать. Он и не заметил, когда они оказались рядом с ней. Ичиго сел на него сверху, дрожа от желания, и смотрел на него шальными глазами.
- Ты принадлежишь мне. Слышишь? Ты мой, - Ичиго укусил его за шею, грубо рванув застежки на его форме.
- Да, - простонал Ишида, когда шинигами буквально сорвал с него одежду. И откуда только взялось у Ичиго это чувство собственничества, может, всё из-за того, что он боялся его потерять. Но сейчас это было самым лучшим средством, что поможет ему забыться.
- Твой, - он выгнул шею, чтобы прошептать слово в самое ухо Ичиго.
- Мой, - подтвердил тот. Его торс уже был оголен, а на Ишиде не осталось ничего кроме очков, и двух крестов – одного на запястье и другого на шее. Взгляд Ичиго обжигал и завораживал, квинси не мог отвести от него глаз, а рука шинигами уже ласкала твёрдый член.
Ишида застонал и содрогнулся, глядя прямо в глаза Ичиго, а шинигами сжимал и ласкал его член, вырывая из губ квинси низкий, глубокий стон.
Ичиго, не прекращая ласки, пригнулся ниже, чтобы поймать его губы, но прежде - осторожно снять очки с квинси. Поцелуи были обжигающе горячи, и практически невыносимы. Свободной рукой Ичиго скользнул под спину Ишиде, когда тот выгнулся на кровати, осторожно поддерживая его. Ишида скользнул на простыни, развел ноги и обхватил Ичиго за талию, громко застонав от наполняющего его удовольствия.
- Да-а, - прорычал Ичиго, проводя языком по гладкой и бледной груди, и снова возвращаясь к дрожащим и манящим вкусным губам. - Мой. - Он укусил за опухшую, нежную нижнюю губу. - Ты весь принадлежишь мне. Твоё тело. Твои губы, - грубо поцеловал он его. - Твои сексуальные стоны, - он куснул его за шею сзади. - Твои сладкие вздохи, - обвел большим пальцем круг по головке члена Ишиды, и был вознагражден протяжным стоном. - Весь ты, Урюу, весь, - его собственный голос также дрожал, но он скользнул рукой и обвел пальцем, уже скользким от смазки, вход, и легко проскользнул внутрь.
Ишида застонал, насаживаясь на палец, но Ичиго не позволил. Ишида зарычал снова, теперь уже неудовлетворённо.
- Ичиго, - провыл он нетерпеливо, желая, чтоб его взяли, и даже пытался сказать Ичиго, чтобы тот не растягивал его. Член был уже настолько твёрдым, что кожа грозилась порваться, и пульсировал от боли. - Ичиго, пожалуйста, быстрее.
- Тише, малыш, - Ишида замолчал, услышав ласковое обращение, почувствовав, как странно кольнуло в груди. Он посмотрел на Ичиго, и заметил, что тот пытался нашарить что-то в робе. Вот его лицо озарилось улыбкой, и он что-то выудил из внутреннего кармана. Ишида хотел спросить какого черта он принёс сюда смазку, но ему не хотелось формулировать вопрос. Пальцами ноги он стянул с Ичиго форму, откинул с пути и широко развёл ноги.
- Ичиго, - он подождал, пока Ичиго посмотрит на него, и продолжил. – Трахни меня. Сейчас же, - он прижал свой палец, скользкий от слюны, и ввёл его внутрь одним плавным движением. Ухмыльнулся, увидев, что у Ичиго буквально отпала челюсть. – Просто трахни. Не растягивай.
Ичиго моргнул, посмотрел на свои пальцы, покрытые смазкой, затем снова посмотрел на двигающийся палец Ишиды.
- Ты уверен? Не будет больно?
Ишида вытащил палец и сел, коротко поцеловав Ичиго. Он положил свои ладони на его, сплел пальцы, а затем медленно опустил их руки на член Ичиго, покрывая его импровизированной смазкой.
- Просто помедленней. Я знаю свой предел, - он снова лег на спину, всё ещё охватывая руками член Ичиго, и осторожно обхватил ногами шинигами за талию. – Всё будет хорошо. Нет, всё будет даже ещё лучше.
Ичиго застонал, войдя в Ишиду, уверенный, что квинси скажет, если станет слишком больно. Поэтому он глубоко вздохнул, одной рукой подхватывая Ишиду за бедро, а второй направляя член внутрь.
Было узко. Так узко, что это было самым жарким, самым сильным чувством, что он испытывал, хотя он вошёл только наполовину. Он внимательно смотрел на лицо Ишиды, пытаясь разглядеть признаки боли, но боль смешивалась с удовольствием, их было не отличить друг от друга.
- Ты как? – спросил он, не выдержав.
- Ещё, - сипло ответил Ишида. Плечи квинси дрожали, спина выгибалась всё сильнее и сильнее с каждым толчком Ичиго внутри него, а давление было настолько невыносимым, что он думал, что взорвется. - Ещё, - потребовал он снова, несмотря на сопротивляющиеся мускулы. – Ещё, - он почти кричал. И затем действительно закричал, коротко и глухо, когда Ичиго протолкнулся до конца. – Ох, черт, - коротко выдохнул он, открыл глаза, чтобы посмотреть на шинигами, и почти сразу расслабился, увидев на его лице извинения, восторг и, мог он хоть сейчас признать, любовь. Он протянул руку и ласково провел по щеке Ичиго.
Куросаки закрыл глаза, потянувшись за прикосновением, замер, прекратив движение, и просто ждал, пока квинси не будет готов. Тогда Ишида просто сжался вокруг шинигами, без слов заставляя его продолжать.
Ичиго открыл глаза, тепло и ласково улыбаясь. Какие всё-таки чудеса творил с квинси такой пустяк, как улыбка. Ещё минуту назад он был распален возбуждением, хотел, чтобы Ичиго взял его без смазки, а сейчас его переполняло чувство сладкой и чувственной нежности, и ему не хотелось ничего, кроме как раствориться в глубине его глаз. Его собственные глаза жгло от непролитых слёз, но в этот раз он даже не пытался их скрыть.
Ичиго вышел медленно и осторожно, отодвигаясь назад. Он потянул лучника в свои объятия, целуя лицо. Ишида купался в радости, его наполняло бездумное наслаждение, когда Ичиго медленно толкался внутрь, на языке чувствовался его вкус, он резко вдохнул, по телу пробежала дрожь, и он отклонился немного назад, пытаясь забыться в их страсти. Он хотел забыть обо всем – о мыслях, о прошлом, о себе самом, обо всём, что когда-то знал. Он хотел отбросить всё, и оставить себе только Ичиго, чтобы были только они вдвоем, обновлённые и оживлённые взаимной нежностью.
- Урюу, - голос Ичиго был глух от сдерживаемого наслаждения, а толчки становились всё сильнее и глубже, глубже настолько, что Ишида закатывал глаза от удовольствия. – Я не могу всё это потерять. Урюу, - он прервался, выдохнув, а Ишида смотрел на него сквозь мутные от слёз и наслаждения глаза, и видел только каплю пота, которая стекала у Ичиго по шее. Он не успел заметить дальнейшую судьбу капли, потому что Ичиго снова нагнулся к нему, чтобы прошептать в его губы.
- Урюу, - Ишида вытер пот с его лба трясущимися руками, а Ичиго только ускорил темп. – Я люблю тебя слишком сильно, чтобы потерять. Пожалуйста, Урюу, - выдохнул он, а Ишида обнял его и сомкнул руки за его спиной.
- Ох черт! – выкрикнул Ичиго, двумя сильными толчками практически доведя Ишиду до развязки, застыл и кончил в него. Ишида тихонько вскрикнул, почувствовав как горячие капли обжигают его внутри, вцепился в его спину, царапая кожу ногтями, сам насаживался на Ичиго, терся своим членом о его живот, и громко крикнул, кончая.
Он ещё даже не прекратил двигаться, когда почувствовал, что отрубается, и был слишком слаб, чтобы сопротивляться, слишком слаб, чтобы предупредить Ичиго. Всё было слишком, и он попросту сдался, позволяя темноте победить его. И наконец-то, он не боялся.
***

Небо было абсолютно белым, полное густым туманом, оседавшим моросью на лицо. Он стоял в саду, в красивом саду, с пышными вишнёвыми деревьями и цветущей сливой, клёном и глицинией. Тропинки в саду были очерчены ярко-розовыми цветами только зацветшего клевера, а трава была такой зеленой, какой бывает только искусственная. Перед ним был вход в сад, и он понял, что стоит напротив лабиринта, изящно сделанного из кустов, такой часто описывается в книгах. Когда он был маленький, то ему всегда хотелось в таком лабиринте потеряться, поэтому сейчас кровь бурлила от нерастраченного адреналина приключений.
Этот лабиринт, однако, был тёмным, чернел проемом, будто зёв пещеры, и отталкивал от себя явной неправильностью: он был закрыт ветвями сверху, и ни один луч света не проникал внутрь. Лабиринт пугал, но Ишида знал, что выбора на самом деле нет, и он должен добраться до центра.

*

Он моргнул несколько раз, чтобы приспособиться к темноте. Сначала решил, что снова оказался в камере Ишиды, но вокруг витали запахи цветущего разнотравья. Он сел, поморщившись от боли в спине, и осмотрел место, где очутился. Он лежал на холодной цементной плите в форме кровати, света не было, но темнота не была полной, и присмотревшись, он смог различить окружение. Еле заметный свет от стен и потолка, покрытых густой зеленью, помогал ориентироваться.
Он огляделся — вокруг было бессчетное количество проёмов. Хотя нет, это скорее были просветы в густом кустарнике. Осознав это, он с какой-то чистой убеждённостью понял, что должен выбраться отсюда и найти Ишиду. Не медля ни секунды, Ичиго подскочил и, выбрав один из провалов впереди, побежал через ряды бледно-зелёного света, пару поворотов спустя решив, что очутился в каком-то подобии лабиринта.

*

К почти полной темноте глаза приспособились быстро. Ишида знал, что в лабиринтах всегда нужно соблюдать одно-единственное правило - поворачивать в одну сторону, чтобы выбраться. Но почему-то решил, что здесь это правило не сработает. Этот лабиринт был больше, чем простое переплетение троп, он был чем-то более глубоким и удивительным. Ишида пошёл вперед, свернув налево, и, пропустив два поворота, ещё раз. Он чувствовал, что к чему-то приближается, но для центра было слишком рано, и в венах стыла кровь от необъяснимого страха того, чем бы это могло быть.
Он повернул направо, затем снова налево, и увидел его.

*

- Старик? – удивился Ичиго, увидев отца, спокойно стоявшего у края зеленой стены, будто пытаясь с ней слиться. Даже если бы он был не в яркой гавайской рубашке, у него бы всё равно ничего бы не вышло.
- Ты чего здесь делаешь?
Ишшин только ухмыльнулся с совершенно идиотским выражением на лице, и Ичиго это неожиданно взбесило сильнее, чем обычно. Он набросился на отца прежде, чем сам понял, что творит.
Ишшин исчез на полмгновенья раньше, чем Ичиго его ударил, и шинигами влетел прямо в зеленую стену, провалившись сквозь нее и болезненно ударившись грудью о землю. Кое-как восстановив дыхание он понял, что вернулся туда же, откуда начинал. В этот раз, однако, он не стал психовать, а собрался и забежал в один из проходов, совершенно не заботясь о том, был ли он тем же, что и в первый раз.

*

Рюукен смотрел на него с привычным выражением холодных глаз, а Урюу казалось, что над ним насмехаются и кипел от гнева. Почему Рюукен всегда так относился к нему? Почему всегда заставлял его чувствовать бесполезность, слабость и бесцельность своего существования?
Ему захотелось его ударить, увидеть в его глазах что-то иное, кроме презрения, и он схватился за крест квинси на своей груди, отданный ему Рюукеном, но его там не было. Он посмотрел вверх глазами, полными шока и ужаса, и увидел этот крест на груди отца. И, хотя нигде не было заметно хоть какого-то источника света, символ квинси отражал золотистый солнечный луч прямо в его лицо.
Взбешенный, Ишида кинулся на отца, пытаясь сорвать крест с цепочки на груди, но пальцы поймали лишь воздух.

*

Он слышал зовущий его голос, и он вызывал только раздражение.
- Куросаки-са-а-ан! - голос Урахары был близок, и его не составило труда обнаружить. Ичиго повернулся и заметил Урахару совсем рядом. Но почему он снова злился, так и не смог понять.
- Ты забыл вот это! - Урахара протягивал ему Зангетсу, и Ичиго побледнел. Как он мог забыть свой меч? Как он мог забыть о том, что существовало внутри него самого?
- Спасибо, Урахара! - он схватил зампакто и побежал дальше, подчиняясь зудящему чувству в груди, которое требовало убраться отсюда подальше и найти Ишиду.

*

Он слышал, как Урахара зовет его, но решил не обращать внимания. Не совсем понимая, почему, он подумал, что это может оказаться ловушкой. К тому же, исчезновение Рюукена вывело его из себя. Что было настоящим, а что — видением? Он не мог сказать наверняка.
Он продолжал бежать, но сбавлял темп каждые пять или десять шагов, петляя между поворотами лабиринта. Туман так и не рассеялся, только холодил липкими каплями щеки и оседал на стеклах очков. Видно было плохо, и квинси как раз решил протереть очки, как, повернув за угол, врезался в высокую, размытую фигуру. Не удержав равновесия упал на спину и с ужасом посмотрел вверх.

*

- Ты... - он смотрел вверх на монстра с бешенством, быстро уступившим место ненависти. Ему вдруг сразу полегчало от того, что он натолкнулся на Урахару и забрал свой зампакто, потому что сейчас он ему определённо пригодится.
- Что такое, мальчик? - Большой удильщик издевательски засмеялся. - Привидение увидел что ли?
- Ты! – Ичиго переполняла сила, и он на мгновение испугался, что снова появится непрошенный Пустой, живущий внутри него, но его присутствие не ощущалось. Это должно было его взволновать, но у него не было времени, чтобы беспокоиться об этом. Он поднял свой зампакто над головой и ударил ублюдочного пустого со всей яростью, что только смог собрать.
Удар был точным, и рассек маску Большого удильщика на две половины. Ичиго даже не успел выдохнуть, а Пустой уже исчез.

*

Куротсучи Маюри выглядел так же обескураженно как и он сам. У Ишиды вся спина была влажной от падения на мокрую траву. Он, скользя, отполз назад, помогая себе руками. Когда их разделяло по меньшей мере десять футов, он встал и призвал лук.
Лук не появился. Сердце замерло в груди, а глаза наполнились страхом. Он попробовал снова, но его силы оставили его, и крест свисал с запястья бесполезным украшением. Ишида с отчаянием схватился за карман, не обращая внимания на то, что Маюри до сих пор выглядел ошарашенным и сбитым с толку. Квинси нащупал в кармане серебряную пулю, и радостно улыбнулся.
Вытащил и кинул во врага, произнося нужные слова. Белая ярка вспышка, клубы дыма, и вокруг ничего не стало.

*

Он не радовался своей победе. Он наконец понял, что приближается к концу лабиринта, что он наконец достиг завершения пути, и впереди забрезжили слабые отблески дневного света, пробиваясь сквозь плотную завесу из кустов. Он бежал так быстро, резко поворачивая за углы, что от скорости закружилась голова, в глазах двоилось и мутнело, и он не мог поверить, что увидел её.

*

Он знал, кого встретит следующим, но все равно нервничал, не ожидал снова увидеть живым и невредимым. Всё было, будто во сне, и на мгновение ему показалось, что он может просто подойти к нему, но не чувствовал за собой этого права. Зато знал, что центр лабиринта именно здесь, виднелся сквозь ветви кустов, на которые опирался его дедушка.
- Учитель, - тихо произнёс Ишида, подходя ближе, и глядя прямо в глаза своего деда.

*

- Мама?
Его мать протянула к нему руки, и он окунулся в её теплые объятия.

*

Дедушка смотрел на него теплым и добрым взглядом, а потом сел рядом и взял его руки в свои, старые и морщинистые ладони.
- Урюу, - его голос был тих, и в нем слышалась благодарность. - Я так рад, что ты здесь.

*

- Всё уже почти закончилось, мой милый, - голос матери был нежным и очень родным. - Осталось совсем чуть-чуть. Ты справишься.

*

- Но ты не можешь остаться здесь, - сказал он тихо, и квинси посмотрел на дедушку со слезами на глазах. - Ты должен идти, Урюу.

*

Он неохотно разорвал объятия, понимая, что она права. Мать внимательно посмотрела в его глаза и сказала напоследок всего три слова.

*

- Он ждет тебя.

*

Им обоим показалось, что они ждали друг друга, но никто из них не понял, как оказался рядом. Однако это было неважно. Самое главное, что они оба были здесь.
Его глаза не были такими же добрыми, как глаза дедушки, но были переполнены такой же любовью. Его руки не были такими же тёплыми, как руки матери, но зато были сильными. Им обоим не дано было заменить то, чего они лишились, но в уголках их губ притаилось ожидание лучшего.
Ишида открыл глаза, и понял, что до сих находился пор в камере, а всё остальное было сном. Тёплое тело Ичиго прижималось к его спине, а руки не давали упасть. Рядом на подушке лежал тот крест, который отдал ему Рюукен. Ишида лежал и смотрел на символ квинси, который никуда не делся, и всё ещё висел на цепочке на шее. Сзади завозился Ичиго, тихо пробурчал что-то во сне и прижался губами к шее сзади.
Ишида уже знал, что выберет.
***

В тот день было солнечно, перед рассветом погода разветрилась, хотя всю неделю до этого шли дожди. Пара тоненьких облачков украшала небо, которое было такого же зеленовато-голубого оттенка, как и браслет Орихиме, который ей подарил Чад на день рождения. Было тепло, но не жарко, и лёгкий бриз ворошил волосы.
Дорога была сухой, но трава, спрятавшаяся под тенью деревьев, была всё ещё влажной от дождя. Ичиго наступил в грязь, когда ловил слетевшую с головы Юзу шляпу, и теперь оставлял на плитке отпечатки своих ботинок. Снова дунул ветер, и заиграл с волосами Ишиды, когда квинси поднял голову, чтобы посмотреть на Ичиго, удивляясь его спокойствию. Он так по-особому относился к этому дню, что Ишида ожидал от Куросаки излишней нервозности и депрессивности.
Он безропотно держал своего шинигами за руку, надеясь, что это придаст ему хоть немного чувства поддержки, даже если ему казалось, что она не нужна. Сегодня они встали пораньше, чтобы дойти до дома Ичиго, и оба молчали по дороге. Ичиго был погружён в собственные мысли, выкуривая очередную сигарету, а Ишида просто не знал, что сказать. Настроение немного улучшилось, когда они встретились с семьёй, а пинок в грудь от Куросаки Ишшина в буквальном смысле выбил Ичиго из его молчаливых дум. Ишида с облегчением заметил, что рыжий больше не смотрит с пустотой в глазах в небеса, а вполне знакомо орёт на отца.
После долгой прогулки в горку, они наконец остановились. Ишида глубоко втянул воздух и глянул на Ичиго, ему хотелось знать, как он, но не хотелось спрашивать. Ичиго поймал его взгляд и мягко улыбнулся.
- Ты в порядке? - тихо спросил он, а Ишида посмотрел на Карин и Юзу, которые встали на колени перед могилой. Он смотрел, как они молятся, и не мог отделаться от ощущения, что ему тут не место.
- Я да, - Ишида взглянул на Куросаки и сильнее сжал руку. - А ты?
- Лучше всех, - рассеянно ответил Ичиго, и повернулся к сёстрам, глядя на них с нежностью в глазах.
- А где твой отец? - Ишида огляделся с подозрением. Последний раз, когда смотрел назад, Ишшин шёл за ними.
- Он пока в храме. Как-то раз он очень расстроил Юзу - вёл себя как лунатик, и с тех пор Карин не разрешает ему выходить, пока они не закончат, - Ичиго тихонько хохотнул. - Уж поверь, но так лучше.
Ишида должен был признать, что ему стало спокойней. Ишшин ему нравился и всё такое, но иногда он просто не знал, как на него реагировать. А сейчас была не самая лёгкая ситуация.
До его обоняния донесся запах благовоний, и он решился посмотреть вперед. Вся могила была уставлена горящими свечами, и Ишида невольно вздрогнул, увидев имя, вырезанное на камне.
- Какая она была? - осмелился спросить он, надеясь что Ичиго не расстроится из-за разговора о ней.
Он наклонил голову и сжал губы, думая.
- Она была... теплой. И светлой. И всегда, постоянно улыбалась. Я никогда не видел, чтобы она плакала или злилась, она даже голос не повышала. Ну, знаешь, она была тем человеком, которого любили все. Людей к ней притягивало. Она просто излучала теплоту и доброту, и сделала бы для нас все, никогда ни на что не жаловалась. Она будто бы никогда не могла побыть эгоисткой, - он повернулся к Ишиде, и грустно усмехнулся. - Звучит слишком хорошо, чтобы быть правдой, да?
Квинси только покачал головой, улыбнувшись.
- На самом деле вы очень похожи, - щёки Ичиго от этих слов порозовели и Ишида тихо засмеялся. - Ну, исключая часть про улыбку, - он ткнул Ичиго в щеку, изумлённый сердитым выражением на лице когда он смеялся. - И про «никогда не злиться», разумеется.
Ичиго схватил квинси за руку, которой он ткнул его в щёку, прижал к себе, обнимая за плечи и целуя в щёку. Прижался губами к тёплой и нежной коже и глубоко вздохнул.
- Спасибо, что пришёл.
Теперь была очередь Ишиды краснеть.
- Я очень тронут тем, что ты хочешь чтобы я был здесь, - пробормотал он, разглаживая складку на футболке Ичиго и вздохнул, глядя за спину Ичиго на его сестер. - Интересно, это и значит — иметь семью?
Ичиго только сильнее стиснул его плечи и легко поцеловал в висок.
- Ты уже — часть нашей семьи, Любимый.
Ишида только благодарно ткнул его локтем в бок. Ему на самом деле нравилось, но признаться он мог только через свой труп. Ичиго отклонился от удара, но рука так и осталась лежать на плече Ишиды, и он потянулся и укусил Ишиду за щеку, а тот отпихнул его, состроив грозное лицо, сложил руки на груди.
- Ичи-ни, Иши-ни, - Карин смотрела на них с привычно-утомлённым взглядом. Она начала звать Ишиду «Иши-ни» пару недель назад, ей нравилось, как его имя рифмовалось с именем брата. - Хватит заниматься извращениями перед мамой.
Щёки квинси порозовели, а Ичиго запротестовал:
- Да мы ничего и не делали, балда! И вообще, что на тебе за футболка? Думаешь, мама бы обрадовалась, увидев тебя полуголой?
Ишида только закатил глаза. Ичиго слишком сильно заботился о своих сестрах, и раздражался от «чрезмерно открытых вещей». Всё бы было ничего, но доходило до абсурда. Футболка Карин приоткрывала пару сантиметров живота, а если взять на пример вкус в одежде самого Ичиго, то уж её винить и вовсе нельзя.
- Нормальная футболка, Ичиго, - заметил квинси, и Карин улыбнулась ему прежде чем снова повернуться к могиле.
- Ты всегда встаешь на её сторону, - цыкнул Ичиго. - Подлизываешься или как?
Ишида взглянул на шинигами, оскорбленный обвинением.
- Я просто стараюсь защитить её от чересчур рьяного братца. Кто-то же должен.
- Женская солидарность, да?
Лицо Ишиды побледнело, а Ичиго внутренне съёжился, поняв, что сболтнул лишнего и зашёл слишком далеко.
- Заткнитесь оба, - Карин подошла и дала брату подзатыльник. - Вы хоть один день можете не ссориться?
Их ссоры хорошо помнило всё семейство Куросаки, после одного не особо счастливого вечера, когда они собрались все вместе на ужин, и в конце концов их выкинул из дома — в прямом смысле — отец Ичиго. Начал всё как всегда Ичиго, съехидничав про фартук, в котором был Ишида. Лучник не остался в долгу, запустив в голову шинигами клёцкой. Ичиго отклонился, а вот клёцка прилетела в стену и размазалась по огромному постеру матери Ичиго. Ишида долго страдал от чувства вины, и был уверен, что семья Ичиго, особенно Ишшин, теперь его ненавидит.
Но как выяснилось, у Ишшина в запасе была пара штук постеров, специально припасённых для таких вот случаев, и при следующей встрече он вёл себя так, будто ничего и не было. Однако Ишида выучил урок, и старался больше ничего не кидать в Ичиго. В конце концов, кулаки были всё равно эффективней. Несмотря на то, как сильно они любили друг друга, они продолжали ссориться по каждой мелочи — оба были слишком упёрты чтобы уступить другому. Хотя большая часть их драк была беззлобной, несмотря на ехидные насмешки, иногда случалось и такое, что казалось они вымещают на друг друге годами сдерживаемый гнев. Ишида считал, что это потому, что их страсть друг к другу должна находить и другой выход кроме секса и романтики. А жаркий примирительный секс после особенно яростных драк только подтверждает эту теорию.
Он никогда не признается, что очень часто его заводят драки с Ичиго.
- Я пойду позову папу, - Карин обернулась и позвала из-за плеча. - Ты тут будешь, Юзу?
Юзу промокнула влажные от слез глаза. Она до сих пор плакала каждый год.
- Жди, я с тобой! - она встала и побежала к сестре, оставляя Ичиго и Ишиду вдвоем.
Ичиго встал на колени перед могилой и оглянулся на Ишиду. Они посмотрели друг на друга — один с ожиданием, а другой нервно, пока рыжий не подозвал квинси кивком головы. Ишида подошёл, ноги тряслись от сильного страха, поэтому Ичиго пришлось усаживать его насильно, дёрнув за руку.
- Расслабься ты. Она же не встанет из могилы, чтобы вершить наказания и всё такое.
Ишида отвел глаза, чувствуя себя дураком.
- Прости. Я не должен быть здесь. - Рука Ичиго нежно скользнула по его волосам, и он посмотрел на шинигами. Его глаза были тёплые и нежные.
- Я хочу, чтобы ты был здесь. Так что не извиняйся.
Квинси почувствовал, как ледяная глыба сошла с его сердца, и он благодарно улыбнулся любимому перед тем, как повернуться к могиле и закрыть глаза для молитвы.

Они возвращались к храму в тишине, взявшись за руки, неторопливо шагая вперед, молча прошли мимо оставшихся членов семьи Куросаки, возвращаясь домой, и даже Ишшин не беспокоил их, заметив на лице сына удивительно спокойное выражение.
Показался храм, и Ишида нервно сглотнул, прежде чем осмелился нарушить мирную тишину.
- Ичиго?
- М-м? - спокойно и как-то лениво отозвался Ичиго.
- Ты не хотел бы, ну, в следующий раз пойти со мной на могилу к дедушке? Конечно, если ты сам не против, - он неловко замолчал, прикусив язык.
Ичиго остановился и повернулся к нему, а Ишида застыл, боясь посмотреть шинигами в глаза, а тот просто притянул его в крепкие объятия.
- Что ты...
Ичиго заткнул его поцелуем, и лучник растаял против своей воли. Когда они разорвали поцелуй, то тело и лицо горело, а в глазах застыло ошеломленное изумление. Ичиго усмехнулся и поправил очки, съехавшие набок. Ишида к тому времени уже забыл об окружающих, и не заметил даже громкой трели дрозда, который сидел удивительно близко, на ветке дерева над ними.
- Я буду рад пойти с тобой, - прошептал шинигами прямо в ухо перед тем, как отойти. Он снова взялся за руку Ишиды и пошёл вперед. Тот поплёлся за ним, кое-как возвращаясь в реальность, и слабая улыбка заиграла у него на губах.
- Урюу? - Ичиго тихонько позвал пару минут спустя, зацепляя палец квинси своим. Они сидели на деревянной веранде храма, лениво облокотившись на спины друг друга.
- Да? – неслышно ответил Ишида.
- Я так рад, что ты вернулся, - произнёс он так тихо, что квинси мог и не услышать, если бы не полная тишина, стоявшая вокруг.
Ишида улыбнулся и закрыл глаза, ощущая спиной тепло юноши, и счастливо выдохнул.
- Я тоже.

~Конец~