Название: Случайность (рабочее)
Автор: nataniel-la
Рейтинг: PG-13
Пейринг: Куротсучи Маюри/Исида Урюу.
Жанр: хз. принимаются варианты
Размер: мини.
Тип: слэш.
Саммари: к чему иногда приводит обмен пощечинами :-D
Дисклеймер: Блич (с) Кубо Тайто
Размещение: нет
Предупреждение: естественно, легкое АУ. Возможен ООС. Знаки препинания - авторские.

- Квинси. - Недовольный голос. - Отойдем.
Исида замешкался. Добровольно следовать за этим психом?
- Зачем?
Урахара уже ушел, но тут ребята, при них он хоть ведет себя более-менее прилично.
- Трусишь, квинси? - Не отвечая на вопрос, оскалился Маюри.
Исида сверкнул глазами и вскочил, но тут же почувствовал крепкую хватку на лодыжке. Рукия, вцепившись в него, одними губами зашептала:
- Больной, да? Он тебя убьет, он отомстит за унижение!
Исида приподнял брови:
- Э?
- Не помнишь, как врезал ему в Сейретее? А он такое не забудет! - присоединился Куросаки. Его громовой шепот слышно было, наверное, даже в соседней комнате.
В Сейретее? Когда он дал пощечину Куротсучи-тайчо, замахнувшемуся на своего лейтенанта? В присутствии половины руководящего состава Готей-13? Такое, конечно, сложно забыть, но...
- Это же было месяц назад! - Шепот Исиды был ненамного тише.
Маюри со скучающим видом смотрел в потолок.
- Но это же Куротсучи-тайчо! - пропищала Рукия снизу.
- С ума сойти. - Раздраженно бросил Маюри, в несколько шагов подошел к ребятам и наотмашь ударил Исиду по лицу. Голова Урюу дернулась вбок, щеку обожгло, во рту появился привкус крови. Он медленно поднял глаза, осторожно прикасаясь тыльной стороной ладони к разбитой губе.
- Теперь мы в расчете. - Неприятно усмехнулся Маюри. - И раз все убедились, что я не буду тебе сейчас мстить, может ты уже поднимешься со мной?

***
Исида открыл глаза.
Во рту пересохло.
Единственное, что он помнил - вкус крови, холодные железные пальцы, зажимающие рот, рваное дыхание за спиной и плавящую мозг смесь чувств – унижение, удовольствие, ненависть, желание, страх... Вообще-то, если честно, он прекрасно помнил и все остальное, но при попытке сформулировать происходившее у него начинали гореть щеки и дрожали колени.
Чего он не помнил - так это как он мог пойти на такое. Как он мог себе это позволить.
Маюри не заставлял его, не уговаривал - да он вообще не произнес почти ни слова. Он долго-долго смотрел в его глаза, затем очень медленно поднял руку и напряженными пальцами провел по волосам, по лицу, по шее... Будто изучая, будто упиваясь прикосновениями. А Исида стоял не двигаясь, понимая, что это неправильно; но не было сил отстраниться, не было сил лишить себя - и его - этой странной ласки.
А потом была белозубая ухмылка - такая довольная и понимающая, что все очарование момента пропало и Исиде очень захотелось набить кое-кому морду. Но за мгновение до того, как он отстранился, Маюри стиснул его плечи жесткими пальцами и впился укусом в нижнюю губу.
Да, это было неправильно, но к черту неправильность - это было так сладко, это была почти драка, это была перехлестывающая через край волна адреналина. Они катались по полу, они заламывали друг другу руки, тянули за волосы, вцепляясь зубами в плечи и шеи... Пока Маюри не навис над ним, сдавив горло, бедрами крепко прижимая руки к телу, низко наклонился и, невесомо отведя с глаз челку, снова ухмыльнулся понимающе в каком-то сантиметре от лица...
Исида облизнул губы и вздрогнул, задев языком ссадину. Поднес к глазам искусанные в кровь пальцы, разглядывая до сих пор четкие следы зубов. Оттянул горловину футболки и увидел яркие синяки на груди. Выдохнул. Хватит. Пусть он по какой-то случайности позволил себе слабость, но больше подобного не произойдет.

***
Маюри расслабленно откинулся на спинку кресла. Все складывалось вполне удачно. Нет, он хорошо представлял себе, что творится сейчас в голове мальчишки: "Гордостью квинси... Как я допустил..." и прочий бред. Очень быстро он решит, что произошедшее было ошибкой, вызванной помрачением рассудка, солнечным ударом, гипнозом и черт знает чем еще. И главное - что подобное не должно повториться.
Только кто ж ему позволит? - довольно потер руки Маюри. И даже почти ласково улыбнулся заглянувшей в лабораторию Нему. Девушка вздрогнула и ретировалась, потому что, надо сказать, ласковая улыбка Маюри ничем не отличалась от его угрожающих улыбок.
Маюри оскалился: на данный момент лишь один человек мог читать его эмоции по лицу... И пусть этот человек не рассчитывает, что от него отступятся.

the end


Название: Простуда
Автор: nataniel-la
Рейтинг: G
Пейринг: Исида Рюукен, Исида Урюу.
Жанр: флафф, наверное.
Размер: мини.
Тип: джен.
Саммари: Собственно, откройте картинку - и поймете о чем фик.
Дисклеймер: Блич (с) Кубо Тайто
Размещение: нет
Предупреждение: Джен, но при этом жууууткий флафф. Я предупредила. Желающие увидеть там преслэш - увидят. Нежелающие - не увидят. Возможен ООС. Знаки препинания - авторские.
Примечание автора: в подарок Eneada :squeeze: Её рисунок, из-за которого это написано: toshokan.diary.ru/p67772993.htm (первый, на котором Урюу)

Кажется, кто-то звал его по имени. И поэтому он проснулся. Но если вот сейчас не открывать глаза, и, главное, - не двигаться, то можно, пробалансировав на границе реальности, снова провалиться в забытье. Он очень этого хочет, потому что с той стороны нет ни снов, ни боли, его сознание просто выключается на несколько часов, а потом он приходит в себя и ему уже немного легче.
- Урюу.
Вот сейчас зовущий уйдет и можно будет еще отдохнуть.
- Урюу.
Или не уйдет.
- Урюу!
Точно не уйдет - он узнал этот голос. Он неохотно приоткрывает глаза; комнату перечерчивает оранжевая полоса света, в дверном проеме высится знакомый силуэт.
- Вот как, - ровно говорит Рюукен, глядя на сына.
Урюу закрывает глаза - вряд ли на эту фразу нужен ответ.
Мягкие шаги - только он умеет так ходить по рассохшемуся паркету. Куросаки, например, вообще топает как слон, что босиком, что в обуви. Девушек тоже хорошо слышно, даром что легкие. Про Чада и говорить нечего. А больше никто у Исиды в гостях и не бывал.
- Я звонил.
Может быть. Исида не слышал... да и не смог бы подойти в любом случае.
Раздается тихий скрежет, по закрытым глазам бьет дневной свет, Урюу вздрагивает и стонет - резкое движение током прошивает все тело.
- Вставай, - властный голос отца привычен, но первый раз Исида никак не реагирует на эти интонации: одинаково тяжело и сопротивляться и подчиниться.
Он морщится и сильнее зажмуривается.
- Урюу, вставай. - В голосе легкий оттенок недоумения - ему приходится повторять?
Не до конца проснувшийся Исида мычит что-то нечленораздельное и, с очередным стоном тяжело повернувшись, утыкается носом в подушку.
- Ками-сама-а... - тянет Рюукен; Урюу различает удивление и, похоже, понимание и покорность. А еще, кажется, какую-то странную веселость, но это уже слишком невероятно, чтобы поверить своим ушам.
Сильные руки переворачивают его обратно на спину, ощупывают лоб, тянут за подбородок, принуждая открыть рот.
Урюу открывает один глаз - тот, который болит меньше - и пытается безмолвно показать отцу всю степень своего возмущения.
- Да-да, - говорит Рюукен, - я уже понял.
И это до того неожиданно, что Урюу открывает второй глаз.
- Урюу, - тянет отец его за плечи, - вставай.
Сопротивляться, в принципе, бесполезно - Рюукен с легкостью усаживает его на кровати, спускает ноги на пол, и, обхватив за талию, заставляет встать.
- В ванную, - командует отец, но Исида стоит на месте: оказывается, так приятно, когда тебя уговаривают и помогают делать что-то, что нужно, в общем-то, только тебе. Странно, конечно, что у Рюукена еще не кончилось терпение...
- Урюу, - вздыхает тот и подталкивает в сторону ванной, - вперед. Не маленький.
А, уже кончилось. Ну и ладно, обойдется. Хотя обидно.

Урюу сидит на бортике ванной - не хочется ни шевелиться, ни смотреть в зеркало, ни, тем более, открывать воду. Сколько времени прошло - непонятно, но, наверное, много, потому что Урюу очень устал сидеть. Ему надо лечь и отключиться. Зачем вообще он сюда пришел? Кажется, надо было что-то сделать... Но что?
- Так. - Дверь открывается и в ванную комнату заходит Рюукен. - Понятно.
Он кладет стопку одежды на полку, и, сказав: "Разденься", открывает кран и бросает в раковину полотенце.
Раздеться просто - любое касание к телу болезненно, и Исида с удовольствием сбрасывает на пол одежду. Правда, судя по действиям отца, ничего приятного его сейчас не ожидает, но, как он уже убедился, возражения не принимаются.
Исида-старший, проворно закатав рукава рубашки, отжимает полотенце и принимается обтирать сына под аккомпанемент его нечастых, но крайне недовольных стонов.
Устало ссутулившись, Урюу смотрит вниз, на склоненную голову Рюукена, пока тот вытирает его ноги, и бешено завидует тем незнакомым пациентам, на ком отец, будучи студентом, так натренировался.
Рюукен выпрямляется, вешает влажное полотенце не крючок и кивает на принесенное белье: "Одевайся". И скрывается за дверью.

Снова натягивать на себя что-то не хочется, но так как его периодически знобит, Урюу надевает водолазку и теплые носки, проигнорировав штаны. Когда он выходит в коридор, Рюукен разговаривает с кем-то по телефону. Он окидывает сына внимательным взглядом, задерживаясь на голых ногах, а потом, не прерывая разговора, за плечо отводит Урюу в его комнату.
Шторы снова задвинуты, но воздух в комнате посвежел - видно, Рюукен открывал окно; постель перестелена, на прикроватной тумбочке стоит большая кружка с дымящимся чаем. Урюу замер. Как бы замечательно ни было наслаждаться чьей-то заботой, это все-таки Рюукен. И если так продолжится, это станет подозрительным.
Урюу оборачивается. Стоящий в дверях Рюукен говорит: "Минуту" и прикрывает динамик ладонью.
- Ложись. Выпей чай, пока горячий. И спи.
И снова в трубку: "Продолжайте".
Исида садится на кровать и берет в руки кружку. Рюукен наблюдает за ним, не перебивая собеседника. Урюу делает глоток обжигающего терпкого чая. Рюукен кивает и, пробормотав: "Так, здесь я все", выходит, прикрыв дверь.
Урюу остается в комнате один. Он всегда справлялся со своими проблемами сам. Справился бы и сейчас. Зачем надо было приходить, помогать, а потом... вот так? Он даже не сказал "до свидания", выполнил свой "долг" и ушел. Глупо удивляться - Рюукену всегда было наплевать на его чувства. Глупо. Но Урюу безумно обидно. Почти до слез - в носу щиплет, но глаза из-за жара сухие.
Урюу еще слышит приглушенный голос отца - наверное, тот уже обувается - и хочется вскочить с кровати, выбежать в коридор, отобрать у Рюукена телефон и по-детски (в полном соответствии с сегодняшним поведением) закричать в трубку: "Это мой папа!", а потом нажать отбой и закинуть телефон подальше - как он однажды давным-давно сделал, чтобы отец в тот день был только с ним.
Но что он может сейчас сказать? "Это мой Рюукен"? Совсем другой смысл, нежели у первой фразы. Урюу остается сидеть на постели, подтянув ноги к груди и крепко сжимая кружку.

Пять минут, десять. Входной дверью не хлопают, слышны только какие-то странные шорохи.
Вдруг дверь приоткрывается и Рюукен неслышно заходит в комнату.
- Почему не спишь? Ложись.
Исида слушается.
- Где у тебя соль? - И добавляет в ответ на недоумевающий взгляд. - Тебе надо поесть. А я соль найти не могу.
- Кончилась пару дней назад. - Первый раз за несколько дней Исида что-то говорит, и голос оказывается глухим и надтреснутым.
- Ясно, - говорит Рюукен и, кажется, всерьез размышляет, что делать с этой ужасной проблемой.
- Рюукен, - зовет Исида, внимательно вглядываясь в его лицо. - Я не могу понять. Где сегодня предел твоей заботы?
По глазам видно, что Рюукену явно хочется отчитать нахального мальчишку, но внезапно он слегка кривит губы и язвительно выдает:
- Скажем так: думаю, тебе не стоит сегодня рассчитывать на сказку на ночь.
Затем подходит, отводит со лба Урюу влажные прядки, забирает кружку с тумбочки и добавляет совсем другим тоном:
- Чай абсолютно остыл. Сейчас заварю еще.
И выходит, оставив на кровати все еще очень удивленного, но уже совсем не обиженного сына.

the end



Название: "Лабиринты Лас Ночес"
Автор: Tari-Hikari - извращенка
Бета: +SweetNightMarE+
Фендом: Bleach
Пейринг: Гриммджо/Ичиго-арранкар
Жанр: наитупейшее романсное игривое PWP
Размер: средний
Рейтинг: NC-17
Дисклеймер: я – не я, яойка не моя!
Статус: завершен
Размещение: с моего разрешения
Предупреждение: стандартно - ООС(сильный), расхождения с каноном, безобоснуйность, глупость полная на самом деле
Саммари: Чуть не убив Улькиорру, Исиду и Ямми, Ичиго приходит в Эспаду, чтобы научиться управлять новой силой. Или не только за этим?
Написано по заявке Dreamlandy.

«Лабиринты Лас Ночес»


Раздражение, холодными искрами хлещущее от Гриммджо, Улькиорра ощущает почти физически – своей кожей. Неприятно, когда чужие чувства пробиваются через заслон, поставленный им самим когда-то очень давно. Но это – лишь малая жертва в обмен на странное, и всё же вполне сносное подобие дружбы между ним и Секста Эспада.
-Ты видел, да? Ты сам видел его? – глаза Шестого сейчас кажутся Шифферу бездонными черными колодцами - совершенно сухими, жаждущими знать…
-Видел, успокойся. Зачем ты спрашиваешь? Как будто сам не чувствуешь его реяцу.
Даже не взглянув на Кватру, арранкар кивает; зачем-то скребет ногтем стену - с таким видом, словно именно это простое действие занимает все его мысли.
Улькиорра хмурится.
Он всегда был таким: нетерпеливым, взбалмошным - как дикий зверь в клетке. И Шиффер давно привык к этому; может, даже завидовал такой живости не в меру импульсивного арранкара. Но сейчас это переходит все границы.
-Сам пришел… В голове не укладывается… Вот бы у него был номер после десятого… - исковерканная жадностью ухмылка трогает губы Сексты.
-Гриммджо, перестань нести чушь. Он… победил и тебя, и меня. Думаешь, ему дадут такой низкий номер? Он станет как минимум третьим.
Джагерджак недовольно хмыкает, продолжая терзать стену.
-Не хочу я, чтобы какой-то мальчишка был выше меня по номеру.
-Стой, - внимательно смотрит на него Улькиорра. – А зачем тебе надо, чтобы он был не в Эспаде? Ты что, хочешь, чтобы он подчинялся тебе?
Какая-то смешанная гамма чувств проносится на лице Сексты. Улькиорра не успевает разобраться, что же так ярко сверкнуло в синих глазах до того, как маска безразличия снова заслонила от внешнего мира мысли Гриммджо.
-А что, было бы неплохо…Я, знаешь ли, намерен взять реванш. Да и потом…
-А мне кажется, дело вовсе не в этом, - перебивает его Улькиорра. – Он тебя так сильно задевает, да? Ты… думаешь о нем?
Джагерджак застывает на месте, а потом яростно ударяет кулаком по стене.
-Шиффер, ты сдурел что ли? Сдался он мне!..
Пятилистником расползается в камне трещина, руша идеальную гармонию крепости пустых. Гриммджо недовольно скалится.
-Я пойду посмотрю, что там происходит. Раньше превращение никогда не затягивалось так надолго.
Засунув руки в карманы, Джагерджак неспешной походкой направляется в сторону массивных дверей главного зала.
-Постой! Туда нельзя входить, это же приказ Айзена-сама! – Улькиорра делает пару шагов за Секстой, но видит, что слова сейчас не имею над ним никакой власти. И Шифферу ничего не остается, кроме как схватить Шестого за руку.
В этот же момент двери распахиваются.
Гриммджо замирает в коридоре, не решаясь шевельнуться, боясь поверить своим глазам.

Высокий стройный арранкар выходит из зала. Поток солнечного света, трепеща пылинками, золотистым коконом обволакивает силуэт новорожденного Эспады.
Широкие хакама перевязаны черным поясом, завязанным бантом. Чуть удлиненные на затылке волосы рыжим потоком очерчивают угадывающиеся под курткой лопатки.
В светлой форме арранкар выглядит очень изящным и взрослым. Волосы, яркие сами по себе, сейчас, на контрасте с белоснежной тканью и розоватой кожей, плещут солнечным светом, играют рыжими переливами.
Безупречную гладкость нежной юношеской кожи нарушают только две красных полосы под левым глазом – метка пустого, напоминание о маске, некогда закрывавшей это лицо.
Арранкар останавливается в дверях и поднимает руки к лицу – ладонями вверх, всматриваясь очень внимательно. Потом, словно испытывая это тело – улыбается, чуть приоткрывая губы, как ребенок, радующийся какому-то своему, несомненно, самому важному в мире, секрету.
Гриммджо, как в забытье, тянет руку к тонкой фигуре, застывшей в лучах искусственного солнца.
-Ичиго…
Парень поднимает голову, отвлекаясь от своих приятных мыслей, и смотрит в сторону арранкаров. Удивленно и радостно распахивает глаза, зацепившись взглядом за голубые волосы Сексты.
-Гриммджо! Улькиорра…
Что-то меняется в его лице, и, Джагерджак, проследив траекторию взгляда карих глаз, обнаруживает руку Шиффера на своей руке – надо же, он совершенно не заметил её. Бледная кисть тут же сброшена небрежным движением, как приставшая к одежде пылинка.
-Йо, Куросаки! Что, теперь в Эспаду берут всех бесполезных приблудных синигами?
Парень замирает в паре шагов от арранкаров, как будто натыкаясь на невидимую стену. Видно, что он немного раздражен, однако, у него хватает ума проигнорировать замечание Гриммджо.
-Я больше не синигами, - Ичиго смотрит открыто и серьезно. – Айзен согласился помочь мне справиться с новой силой, в обмен на место в Эспаде.
Легкий отблеск грусти мелькает в глазах мальчишки, и Гриммджо подсознательно понимает – не будет, просто не сможет сражаться против своих друзей. Зачем тогда пришел, рыжий придурок?..
Ичиго продолжает говорить:
– И, Гриммджо, Улькиорра. Раз уж нам теперь придется… быть на одной стороне… В общем, я хотел извиниться перед вами. Ну, за то, что мы сражались.
Арранкары на мгновение застывают, удивленные этим странным заявлением, а Куросаки, почему-то смутившись и вполголоса буркнув: «До встречи», делает шаг в сторону.

Удаляясь из зала, Ичиго в душе радуется, что лезвие Зангецу задело хакама Улькиорры, и тот невольно отодвинулся, пропуская парня.
Наверно, глупо вести себя так – сбегать в вереницы коридоров Лас Ночес… Но наивная, совершенно детская обида сжимает горло - и бурлит в груди, и просит выхода хоть в каком-то действии.
-Куросаки, стой!
С долей удивления Ичиго оборачивается к быстро настигающему его Сексте.
-Чего тебе?
Странное ожидание светится в синих глазах. Ожидание и… надежда?
Да нет, что за чушь, ему просто показалось.
-Зачем ты пришел сюда? – наконец выдыхает арранкар.
Ичиго задумчиво ворошит длинные пряди на затылке, отводит взгляд, стесняясь чего-то одному ему известного.
-Говорю же, это всё из-за новой силы. Я… Я могу причинить вред. Когда я чуть не убил Исиду, и Улькиорру, и Ямми, я понял, что на этот раз мне одному не справиться. Айзен – единственный, кто смог помочь мне, сделав арранкаром.
-Только из-за этого?.. - нетерпеливо прерывает его Секста
Парень молчит, прячет взгляд, и арранкар, хмыкнув, отрывисто бросает:
-Ладно, не хочешь – не отвечай. Только скажи мне, какой у тебя номер.
-Это… Это неважно.
Джагерджак хватает Ичиго за плечи и слегка встряхивает.
-Я хочу знать твой номер!
Выворачиваясь из-под сильных рук, Куросаки недовольно хмурит брови.
-Да какая разница, что у меня за номер? Отвали. Тебя Улькиорра ждет.
Гриммджо, злобно рыкнув, одной рукой прижимает парня к стене, а второй расстегивает молнию на его куртке.
-Ничего, подождет... Скажи мне твой номер, Ичиго. Иначе я тебя раздену…
В карих глазах на миг мелькает испуг. Теплые ладони упираются в грудь Джагерджака, однако сил на то, чтобы оттолкнуть его по-настоящему, Ичиго почему-то не находит.

-О, как мило. Котята играют друг с другом? – под тихий шелест ткани из коридора выходит Гин.
Гриммджо ощущает, что тело Ичиго, как и его собственное – застывает известняковым столбом. В ужасе они смотрят друг на друга, потом медленно поворачиваются к Ичимару.
-Черт, мы… - первый подает голос Секста. - В общем, это не то, о чем вы подумали.
-Гриммджо, не беспокойся - мне совершенно всё равно, чем занимается Эспада в свободное время, – в каждом жесте синигами свозит ехидная усмешка.
-Ну, не смею вам мешать.
С этими словами Ичимару удаляется от застывших арранкаров. Взмахнув краем формы, как птица – белым крылом, он бросает через плечо:
-Гриммджо, номер – у него на шее.

Как только Гин скрывается за поворотом, Джагерджак, не теряя времени, прожигает обреченно дернувшегося парня хищным взглядом и запускает обе руки ему под воротник.
Ладони накрывают хрупкие косточки ключиц и разводят в стороны белоснежную ткань.
Кожа Ичиго оказывается едва теплой под горячими руками Гриммджо, но удивительно нежной и притягательной. С трудом поборов желание провести по длинной шее языком, арранкар чуть поворачивает голову парня, ухватив нервно вздернувшийся подбородок.
Вот и она – черной змейкой свернулась цифра, прямо у места, где венка едва видимой полоской пересекает гладь кожи. Эта область – несомненно, более чувствительная, горячая - источает аромат тела Ичиго гораздо сильнее…
Гриммджо проводит пальцем по цифре, наконец всматриваясь.
Что-то сжимается в груди и бухает вниз – тяжело и неприятно. Карие глаза смотрят одновременно обиженно и растерянно, словно извиняясь.
-Зеро?.. – только и выдыхает Джагерджак.
Ичиго молча убирает руки арранкара со своих плеч и застегивает молнию до подбородка.
Справившись с первым удивлением, Гриммджо снова приближается к Куросаки, упирает ладони в стену по обе стороны от его головы.
-И тут умудрился обойти меня, Куросаки? – нотки угрозы сквозят в горячем шепоте. - Ками, как же ты меня бесишь… Всё в тебе бесит – и сила, и глаза, и волосы эти твои яркие… Какого черта я тогда поперся убивать тебя? Какого черта я…
Ичиго отстраняется от арранкара, с неподдельной печалью в голосе повторяет:
-Тебя Улькиорра ждет.
Легкий ветерок, поднятый сонидо Зеро, скользит по плотно сжатым губам. Джагерджак закрывает глаза, собираясь с мыслями.

***
Серые сумерки мира пустых исчерчены полосами холодного света, стекающего из окон на камни. Гриммджо быстрой походкой идет по коридорам Лас Ночес, шаркая ногами по полу и пиная серые камни, желая расстаться хоть с толикой накопившегося раздражения.
Ну и что, что он не выдержал, и пошел-таки ночью к комнате рыжего?
И что, что Ичиго теперь – Зеро?
Он побеждал его дважды, пока тот не обрел эту силу. А если не получится снова – значит победит в чем-нибудь другом…
Иначе как справиться с этой жгучей привязанностью к юному обладателю самых ненавистных в мире карих глаз?
Сам Гриммджо давно уже определился со своим отношением к рыжему парнишке. Не просто же так в груди болезненно ныло, рвалось наружу какое-то изматывающее чувство – несомненно, очень сильное. Может, даже самое сильное из всех, что он ощущал…
Надо с ним поговорить. Да, определенно надо. Сил уже никаких не хватает - бродить по Лас Ночес, тренироваться, тщетно пытаться заснуть, когда знаешь – он здесь, где-то рядом. Так близко – и по-прежнему далеко.
Неосторожное движение рассекает серую тьму коридора. В темноте – как-то нерешительно, едва переставляя ноги - крадется бледная тень.
Мышцы Гриммджо, безотчетно подчиняясь какому-то древнему инстинкту, напрягаются, сжимаются в тугую пружину. В следующую секунду он обхватывает тонкую фигуру со спины, прижимая руки своей жертвы по бокам едва дрогнувшего тела.
Знакомый сладковато-свежий запах терзает чувствительный нюх и Джагерджак немного ослабляет хватку.
-Ичиго?.. Что ты здесь делаешь?
Парень ведет себя на удивление смирно – даже не вырывается, только выдыхает неуверенное:
-Г-Гриммджо?.. А я думал, твоя комната там – в южном крыле.
-А какого черта ты вообще шел к моей комнате? – рычит ему в ухо арранкар.
Куросаки неловко дергает головой и удлиненные пряди рыжих волос шелком проходятся по шее Сексты. С внезапной ясностью Гриммджо осознает, что ягодицы мальчишки сейчас касаются его паха, и от этой мысли горячая судорога проносится по телу. Он охает и отпускает Ичиго – почти отталкивает от себя. Ссутулив плечи, тяжело вздыхает, стараясь скинуть неожиданно сильное возбуждение.
Парень участливо заглядывает ему в глаза:
-Эй, тебе плохо? Что с тобой?
Секста прожигает мальчишку яростным взглядом. Да он что, издевается что ли? Ну все, дождался, рыжий придурок… Больше никак не сдержаться!
-Со мной?.. Что со мной? Ты еще спрашиваешь?
Ичиго удивленно отстраняется от тяжело дышащего арранкара.
-Это всё ты, Куросаки! Всё из-за тебя… Да мне скоро крышу по твоей милости снесет! Когда ты был синигами, и дрался со мной, и постоянно вертелся перед глазами – это уже было невыносимо. А теперь ты зачем-то приперся сюда - и стал таким как я, и находишься постоянно рядом, а я… А я даже прикоснуться к тебе не могу!..
Сухо шелестит на губах Ичиго внезапно потяжелевший воздух.
-Что… Что ты такое говоришь?.. А как же Улькиорра? Я думал, вы вместе.
-Да что ты мелешь? Какой, на хрен, Улькиорра?
Тут арранкар замирает на мгновенье, смотрит внимательно.
-Подожди-ка… Так ты тогда психанул… из-за него? Ты думал, я с ним?.. – Гриммджо распахивает глаза, пораженный неожиданной догадкой. - Ты… да ты ревнуешь меня, Ичиго!
Парень стоит перед ним, немного отклонившись назад, кажется, решительно не зная, что ответить. Джагерджак с трудом распрямляется и делает шаг вперед, оттесняя его к окну.
О, он многое бы отдал, чтобы еще раз увидеть у него такое выражение лица – брови вздернуты тонкими ниточками, румянец на щеках различим даже в темноте, губы нерешительно приоткрыты…
И Гриммджо не выдерживает – то ли блаженно стонет, то ли рычит – подхватив мальчишку, сажает на подоконник, раздвигая длинные худые ноги.
Одна рука сразу же запутывается в длинных рыжих прядях, оттягивая голову назад, чтобы чуть влажные губы раскрылись сильнее, и еще…
Вторая рука уверенно забирается под куртку, поглаживает живот и грудь парня, вырывая у него пару слишком громких вздохов.
Куросаки крутится и дергается в его руках как пойманная рыба, едва слышно произносит:
-Пусти…
Упиваясь запахом теплой кожи и ощущением шелковых волос под своими пальцами, арранкар заглядывает в испуганные карие глаза; ласкает спину мальчишки, задрав куртку почти до лопаток.
-Нет уж, теперь я тебя никуда не отпущу, Ичиго. И-чи-го…
Гриммджо уверенно наклоняется к его лицу - ниже, ещё ниже. И до теплых губ остается всего нескольких сантиметров, когда рука Куросаки ложится на висок арранкара, удерживая его голову. Покалывающий жар разливается под кожей потоками горячей воды.
Секста замирает, ощущая, как напряглось тело Ичиго.
-О… Даже так? Серо, да? - Джагерджак внимательно смотрит в странно блестящие глаза. - Ну давай, убей меня. Ты же не умеешь бить вполсилы…
Парень смотрит жалобно, почти умоляюще - словно просит помочь сделать трудный выбор - но не двигается, и это дает арранкару повод полагать, что он все делает правильно.
-Ичиго, если ты сейчас ничего не сделаешь, я приму это молчание за согласие. Выбирай – или ты убьешь меня, или я, наконец…
Куросаки со щемящей сердце обреченностью вдыхает шелестящий на губах воздух, когда Гриммджо многозначительно поглаживает его поясницу, и чуть ниже, проводя пальцами по полоске, оставшейся на коже под поясом хакама.
И вдруг Ичиго сам двигается вперед на подоконнике, несильно сжимая талию арранкара ногами. Одновременно покалывание под его рукой пропадает, и он просто легонько поглаживает волосы Гриммджо, вплетая пальцы в голубые пряди.
В синих глазах арранкара попеременно можно было прочесть удивление, недоверие и даже легкий испуг.
Ичиго кладет вторую руку ему на шею и Секста машинально повторяет его движение. Тяжело дыша, они тянутся друг к другу, одновременно притягивая и отталкивая.
В голове Гриммджо с бешеной скоростью проносятся мысли. Быть нежным, не испугать… Сдерживаться, черт возьми, сдерживаться!
Но всё это становится неважно, когда губы Ичиго наконец оказываются под его губами, когда он нетерпеливо стонет - и сам подается вперед, и неловко прикусывает губу Джагерджака.
Конечно, целоваться он не умеет, но ему это и неважно. Он, словно в битве, рвется вперед – отчаянно, отдавая всего себя, пьянея от ощущения сконцентрированного вокруг двух сплетенных в один силуэт тел тепла, от тяжести арранкара между его ногами, от его немного жестоких, но самых искренних и страстных поцелуев.
Гриммджо нетерпеливо прижимается к такому желанному и, наконец, близкому телу и слегка трется бедрами о бедра мальчишки, и пьет с теплых губ неровное дыхание.
Решительно не желая ограничиваться половинными, урезанными ощущениями, он скользит ладонями по ягодицам парня, подхватывает его на руки и замирает в темноте коридора. Довольно жестко кусает тонкую шею и удовлетворенно порыкивает - потому что мальчишка, отвечая на каждое движение, обнимает его талию длинными ногами намного сильнее, чем раньше.
-Мой… - полустоном-полувыдохом срываются слова с губ Сексты. – Ты даже представить себе не можешь, как долго я хотел этого…
Холодок проносится по спине парня, когда Джагерджак опускает его на пол и с силой вжимает в стену. Довольно ощутимо трется всем своим телом.
Ичиго понимает – вроде бы, надо возмутиться, оттолкнуть не в меру активного арранкара… Но дело в том, что делать этого совсем не хочется.
Горячий шепот проходится по виску, и Гриммджо сам, откровенно и прямо выражает свои мысли.
-И-чи-го… Как же я хочу тебя… Слишком давно, слишком сильно…
Парень зажмуривается - шершавый язык проходится по всей длине его шеи; срывая с губ протяжный стон, чужая рука скользит по животу - ниже, еще ниже…

Тихий синий огонек зажигается в сознании, и тело застывает, словно каменное, пронзенное иглами страха.
-Черт, это Гин. И чего ему не спится?.. – Гриммджо бросает на замершего парня жадный взгляд и, почти завыв от обиды, отстраняется. Сомневаясь, вертит головой, пытаясь определить источник холодного огня.
И все же здравый смысл перевешивает желание – нельзя, чтобы их заметили.
Губы арранкара еще только на мгновенье касаются губ Ичиго, и Джагерджак запрыгивает на подоконник.
-Завтра увидимся. Слышишь, Ичиго?
Парень рассеянно кивает и, проводив взглядом мелькнувшую в лунном свете голубую шевелюру, срывается в сонидо, подальше от приближающейся хитрой и неприятной реяцу.

***
Медовый голос Айзена льется через сознание Ичиго ласковой теплой рекой. Но ни одно его слово не имеет смысла – это как язык диковинной дальней страны – не понять и не постигнуть. Мысли Куросаки сейчас далеко, совсем не здесь, на скучном собрании Эспады.
Весь мир выкрашен в синий цвет, и парню, хоть и с неохотой, но всё же приходится признать этот странный факт. В груди набухает влажное теплое облако, стайки мурашек разбегаются по спине и рукам, утопая в этой невыносимой легкости.
Мысли возвращаются сюда только чтобы смешаться с беспокойством – место рядом с Ичиго пусто, и в белоснежном зале сейчас нет ни голубого, ни синего цвета.
Куросаки со вздохом опускает плечи и теребит в руках краешек своего пояса.

Самообладанию Айзену можно было действительно позавидовать - он даже не запнулся и не сбился с размеренного ритма речи, когда двери с оглушительным грохотом распахнулись, впуская немного потрепанного, но почему-то жутко довольного Сексту Эспада.
С долей удивления Куросаки замечает, что нижнюю губу арранкара рассекает красная полоса – неужели уже с утра успел с кем-то подраться?
Не поворачивая голову ни на миллиметр в сторону, Гриммджо садится на соседний стул.
Ичиго вздрагивает – от арранкара пахнет кровью и адреналином, замешанным на жаре звериным мускусным ароматом.
Но Джагерджак даже не смотрит на него – подперев подбородок рукой, он скучающе обводит взглядом зал.
Может, на что-нибудь обиделся? Или решил всё же не связываться с ним – ведь он так бурно отреагировал на то, что Ичиго стал Зеро? Может…
Мрачные мысли рассыпаются от неожиданного прикосновения. Незаметно для остальной Эспады, под столом, Гриммджо сжимает руку парня в своей руке.
Словно теплым электрическим током плеснуло от кисти через все тело. Ичиго, встрепыхнувшись, как воробей, тут же расслабляется. Значит, зря он волновался…
Гриммджо переплетает их пальцы - почти насильно, подчиняя себе; а потом просто легонько поглаживает большим пальцем тонкое запястье.
Они не смотрят друг на друга – лишь легкий румянец выдает волнение Куросаки. Так приятно чувствовать грубоватую кожу арранкара под своими пальцами. Ичиго сжимает его руку сильнее, желая показать, как важно для него происходящее.
Вдруг Гриммджо в одном жесте откидывает челку со лба, а руку под столом убирает – но лишь на секунду, чтобы дотронуться до колена Ичиго. Тихо шелестит под пальцами арранкара ткань хакама. Поглаживая и сжимая, его ладонь скользит вверх – по дернувшемуся бедру парня.
Ичиго шумно вдыхает воздух и вцепляется руками в край стола, с силой сводит ноги вместе, желая избежать прикосновения. Легкая усмешка достигает его ушей. Черт, если эти пальцы двинутся еще немного, еще на сантиметр, то…

- Все свободны, - Владыка обводит взглядом зал. - Куросаки-кун, подойди ко мне, нам нужно поговорить.
Ичиго слышит, как Секста недовольно рычит рядом, но всё же вздыхает с облегчением, когда сильная рука отпускает его бедро – сложно сдерживаться, когда рядом дикий зверь…

Ичиго разговаривает с Айзеном, но взгляд его устремлен через плечо Владыки – на голубоволосого арранкара в десяти шагах от них.
Гриммджо вяло отмахивается от Улькиорры, а смотрит на Ичиго. Да нет, не смотрит – прямо-таки пожирает взглядом.
Мелкая дрожь щекочет позвоночник Куросаки – ясно, что арранкар не отступится. Дорвался наконец до желанной добычи - и не отпустит, никому не отдаст; словно хищник - повалил на землю, обездвижил – и осталось только горло перегрызть…
И парень с ужасом понимает, что и отбиваться от цепких лап ему совсем не хочется. А хочется позволить Гриммджо делать с ним всё, что он пожелает… Пальцы сами по себе скользят за воротник куртки и касаются саднящей точки на шее – губы арранкара уже оставили на нем свою метку.
-Куросаки-кун, пойдем со мной. Я хочу, чтобы ты немного потренировался.
Взгляд синих глаз, кажется, сжег бы Айзена на месте, если бы это было возможно.
Уныло кивнув, Ичиго выходит из зала.

***
Вереницы одинаковых блеклых коридоров уводят растерянного парня все глубже и глубже, в отдаленные тайники Лас Ночес. И кто проектировал эту махину? Заблудиться здесь – как раз плюнуть.
И вот Ичиго уже сам не понимает – идет ли он к покоям Гриммджо, чтобы добровольно отдаться в руки хищника, или уходит все дальше и дальше, спасаясь от пугающего звериного голода синих глаз.
Ведь он и сам пока не знает, чего же действительно хочет…
Впрочем, решить самостоятельно ему не дают – до одурения сильные руки за шкирку втаскивают парня в ближайшую комнату.

-Привет, - бархатно мурлыкает арранкар и запирает дверь.
Куросаки вздрагивает - в движениях Гриммджо сквозит нервозность и едва заметный азарт недавней драки. Резко разворачиваясь к застывшему посреди комнаты парню, он стаскивает с плеч куртку. В два шага пересекает разделяющее их расстояние – и вот уже Ичиго накрепко прижат к горячему телу.
-Эй, подожди, - слабо выдыхает парень. – Что ты задумал?..
Он нервно дергается – Гриммджо проводит языком по его верхней губе и по-хозяйски кладет руку на талию.
-А разве не понятно?..
Мальчишка отклоняется назад, сгибаясь почти на девяносто градусов, но арранкар тоже наклоняется за ним.
-Ты нравишься мне, Куррросаки, – Гриммджо так тянет «р» в его имени, что у Ичиго сладко колет в груди. – Очень нравишься. Я всё утро убил на то, чтобы в этой части замка никто не шлялся и не мешал нам.
Видно, что арранкар едва сдерживается. Он не может отвести взгляд от губ мальчишки, чуть приоткрытых – вероятно, из-за жара, почти физически чувствующегося между ними напряжения.
-Гриммджо, подожди. Я… Я не уверен… - парень недовольно хмурит брови, но не делает попыток вырваться.
-В чем не уверен, Ичиго? – приятной дрожью отзывается в теле мягкое прикосновение щеки Джагерджака к его щеке. – Я хочу быть с тобой… Ответь мне еще раз, только честно – зачем ты пришел сюда?
Пока Куросаки раздумывает над ответом, Гриммджо немного подталкивает его назад. И парень не удерживается – падает на это что-то мягкое, на проверку оказывающееся огромной кроватью.
Синие горящие желанием глаза совсем близко – Гриммджо опускается на постель вслед за ним. Не дожидаясь слов, тянется к подрагивающим губам.
То, как Ичиго отзывается на это теплое прикосновение, оказывается неожиданным для них обоих – дыхание срывается, становится нервным, заполошным; длинные пальцы запутываются в голубых волосах; парень тихо стонет и, наконец, позволяет себе расслабиться в сильных руках.
Сознание совсем теряется – и вот уже он сам жадно целует арранкара, посасывает его губы, тревожа едва затянувшуюся ранку.
Через некоторое время Ичиго с удивлением осознает, что лежит под Гриммджо в расстегнутой куртке и только негромко постанывает, и прижимается ближе к мускулистому телу.
От ощущения, что теперь уже поздно вырываться, и назад дороги нет, что скоро он позволит арранкару делать с ним всё, что хочется, вдоль позвоночника проносится горячая покалывающая волна. Возможность оказаться полностью во власти Гриммджо безотчетно пугает Ичиго.
Однако он, забывая обо всем, с каким-то новым диким азартом увлекается единственным, что ему остается – изучает прижимающееся к нему горячее крепкое тело, слушает сорванное страстью дыхание и все те жаркие слова, что арранкар шепчет ему на ухо.
-Прости, Ичиго. Я так хочу тебя… Больше никак не сдержаться. Я слишком долго ждал этого. Но тебе же нравится? Виииижу, нравится…
Куросаки извивается и стонет, а Гриммджо все никак не может успокоиться - и гладит его, и стягивает одежду с податливо выпрямившегося тела, пока Ичиго не оказывается под ним совершенно нагим. Джагерджак с восхищенным вздохом отстраняется от парня, цапнув по чуть выступающим ребрам кончиками пальцев, и внимательно рассматривает его, наслаждаясь видом откинувшегося на белоснежных простынях любовника.
Ичиго дергается и пытается прикрыться, но Секста удерживает его.
-Нет, лежи! Весь, весь нужен… И запах и вкус… Как же я хочу тебя…
Сильные руки перемещаются от ступней парня – к лодыжкам, осторожно поглаживая.
Щекотнув нежную кожу под коленями, скользят вверх по бердам. Гриммджо, не отрывая взгляда от стройного загорелого тела, обхватывает тонкую талию, пробегается пальцами по лесенке ребер. Тихо шепчет:
-Мой… Только мой…
Ичиго только слабо постанывает, кажется, совершенно теряя голову от этих слов.
Арранкар сдирает с себя хакама. Ему совсем не жалко тряпок, когда рядом его ждет, и смотрит умоляюще и так краснеет этот рыжий паренек…
Ичиго не слабак. В его руках, в каждом его движении чувствуется сила – искрящаяся, живая. И телосложением он уступает арранкару совсем немного. И это, черт возьми, заводит. Просто крышу сносит оттого, что этот невероятно сильный парень сейчас, дрожа от возбуждения, прижимается к нему и нетерпеливо стонет…
Гриммджо осторожно ложится на мальчишку, стараясь по максимуму перенести вес на локти.
Горячее гибкое тело под ним пахнет летом - сухим, щедрым на солнце, поглощающим весь мир жарким пиршеством жизни. Подсвеченные искусственным солнцем глаза кажутся почти медовыми, такими неимоверно глубокими. Гриммджо с блаженным стоном наклоняет лицо, целуя эти глаза.
Ичиго сначала немного робеет, а потом сам покрывает лицо и шею арранкара жаркими поцелуями. Потому что секунду назад в его взгляде не было привычного голода или тяжелой, почти звериной страсти. Так, как он смотрел на него, может смотреть только влюбленный, который наконец получил возможность любить; и ликует оттого, что его тоже любят.
И это заставляет доверять арранкару; и позволять сильным рукам ласкать его спину и почти до боли сжиматься на ребрах. Шершавый, как у кота, и от этого более ощутимый язык скользит по шее и груди, вырывая приглушенные стоны.
И только когда арранкар разводит его ноги и наваливается всем своим телом, Куросаки теряет свою решимость - упирается пятками в кровать, напрягшись и пытаясь отодвинуться.
Гриммджо настороженно заглядывает в испуганные карие глаза.
-Я буду… Я постараюсь быть осторожным…
Ичиго ничего не отвечает, только вцепляется пальцами в голубые пряди. Его просто штормит от слившихся в один горячий поток стыда и возбуждения. Потому что сильное горячее тело Гриммджо - полностью обнаженное тело – так близко. И это непривычно. И от этого так хорошо…
Хорошо, что у Гриммджо такие большие руки – так приятно чувствовать его пальцы на своём теле.
Ни говоря ни слова, арранкар сдвигается ниже и приподнимает Куросаки за талию, обхватив руками в пояснице, с какой-то странной угрозой смотрит на смущенного парня.
Ичиго дергается и едва не ломается пополам: Гриммджо, коварно рыкнув, впивается зубами в нежную кожу на его груди, и покусывает, тут же зализывая укусы, и легонько дует на влажную кожу.
Голубые волосы скользят по ребрам, а шершавый язык – там, у солнечного сплетения - сводит с ума.
На мгновение Ичиго кажется, что арранкар сейчас просто забудется и выгрызет его сердце - только чтобы обладать им полностью. И от этой мысли по позвоночнику болезненно плескает холодом.
Джагерджак вдруг отодвигается от него и тянется к хакама, ищет что-то в карманах.
-Подожди, Ичиго, я сейчас…
Парень дергается и снова сжимается, когда арранкар перехватывает одну его ногу и закидывает себе на плечо. Внимательно всматриваясь в напряженное лицо, он начинает аккуратно ласкать его между ног.
Ичиго упирается затылком в подушку и запрокидывает голову назад, давясь воздухом. Он и не думал, что это так хорошо – раньше никто не трогал его там. А Гриммджо на удивление ловко и умело двигает рукой вверх-вниз, и скользит влажными пальцами дальше, поглаживая между напряженных ягодиц.
Ичиго дергается, когда арранкар слегка надавливает на него, ритмично двигает пальцами, но не проникает глубоко. Необычное и весьма болезненное ощущение внезапно смешивается с постыдным удовольствием. Вторая рука Сексты удерживает извивающегося парня за плечи, лишая возможности привстать или отодвинуться.
И вот Ичиго чувствует уже два пальца, достаточно грубо проникающие в него, двигающиеся внутри и что-то нащупывающие.
-Акххх…
Тонкие руки взлетают вверх и уцепляются за голубую шевелюру.
-Что… Что это было?
Арранкар только довольно улыбается и еще несколько раз с силой вводит в него пальцы, снова задевая это волшебное место.
-Нннет… Не надо… Я сейчас с ума сойду… - кажется, парень почти задыхается.
Гриммджо с наслаждением проводит языком по внутренней стороне чуть загорелого бедра, одновременно проникая в тугое тело все глубже и глубже.
И вот Ичиго уже сам, теряясь в звуках и красках, разводит ноги шире и нетерпеливо прижимается к ласкающим пальцам.
И Теперь совершенно плевать на боль или страх. Он хочет чувствовать Гриммджо в себе, ощущать, как ему хорошо, слышать, как бешено колотится его сердце.
Арранкар, порыкивая, хватает его за бедра и тащит ближе к себе, как хищник добычу.
-Ну все, Куросаки, хватит… Я больше не могу…
Ичиго едва не кончает, просто раздвигая ноги, подчиняясь требовательным рукам Гриммджо.
Арранкар приподнимает его, проводя руками по ямочкам на пояснице, и прижимается теснее, как можно ближе притягивает к себе влажное гибкое тело.
Ичиго чувствует, как Гриммджо упирается в него своей напряженной плотью и от возбуждения своего любовника сам заводится еще сильнее.
Что-то вдруг ломает его изнутри - какое-то сильное чувство. Он дергается и, цепляясь руками за плечи арранкара, лижет его в ухо, скользнув языком внутрь.
Этого Гриммджо выдержать уже не может. Он толкается вперед – с силой, отчаянно; пока не заходя до конца, но, всё же чувствуя тесноту юного тела настолько, что громко стонет, едва не получая разрядку от этого первого нервного движения.
Ичиго задыхается от боли при первых толчках арранкара. И пытается отодвинуться, избавиться от ощущения заполненности донельзя, пока большие горячие руки ощупывают его ребра и выступающие лопатки, пока шелковистый язык касается смеженных в болезненной истоме век.
Но вот Гриммджо тяжело вздыхает и начинает двигаться быстрее и аккуратнее, всё дальше проскальзывая в тугое сопротивляющееся тело. И снова задевает что-то трепещущее внутри, и парень вновь вскидывается и закусывает губы; в изнеможении падает на простыни.
Гриммджо такой большой, такой тяжелый и сильный сейчас – и это хорошо. Просто умереть хочется, когда горячий язык снова и снова проходится по плечу или ключице, когда острые зубы смыкаются на шее.
Ичиго определенно нравится такой Гриммджо – алчно всматривающийся в его лицо, прижимающийся всё ближе, ненасытный и немного жестокий – такой, какой он есть. Нет, даже не нравится – он заводит, срывает с катушек. Заставляет забыть все комплексы и сомнения. И, раз уж арранкар не скрывает своей звериной жажды, своих чувств, то и ему нечего бояться.
Ичиго хочет дотянуться до волос своего любовника, но позвоночник пронзает болью, и он беспомощно откидывается на кровати, зажимая рот обеими руками.
Джагерджак вздрагивает крупной дрожью. От ощущения покорности парня, от его почти полной беспомощности, от коротких движений гибкого тонкого тела у него начинает темнеть в глазах.
Совсем теряясь в жаре и инстинктах, просящих большего, он глухо рычит. Поднимается и вздергивает Ичиго за руки, усаживает к себе на бедра. Куросаки прижимается к нему, стараясь сохранить шаткое равновесие, и это прикосновение снова распаляет уже прохладную влажную кожу.
-Давай же, Ичиго… - Гриммджо ловко приподнимает его, короткими толчками снова проникая в тесноту сводящего с ума тела.
Парень задыхается – направляя и подталкивая, ладонь арранкара скользит между его ягодиц. Слабо вскрикивая, он сам опускается до конца и уже более уверенно, стараясь сладить с бьющей его дрожью, двигается, приподнимаясь и опускаясь на бедрах арранкара, толкающихся навстречу.
Ичиго прикрывает глаза, не желая растрачивать свои чувства на осмысление того, что не касается только их двоих. Всё это неважно. Только прижаться бы поближе, потереться о крепкий пресс арранкара, в том месте где нет дыры - да, вот так, и ещё… И ощутить огненное дыхание у своего виска.
Гриммджо понимает, чего хочет Ичиго, и просовывает руку между их телами. Довольно грубо ласкает его пальцами, сжимает и сдавливает, вырывая стоны из плотно сжатых губ.
-Быстрее, Ичиго… Уже скоро… Давай, сожмись сильнее.
Парень больно вцепляется ногтями ему в спину и от этого арранкар вдруг совсем звереет, и с силой двигает бедрами, едва ли не привставая с кровати, заполняя Ичиго до отказа.
В мельтешении цветных пятен под веками теряется сорванный голос, повторяющий его имя. Шелковая рыжая прядь скользит по напряженной шее.
-Черт… Я сейчас… Прямо в тебя…
Потемневшие, абсолютно безумные карие глаза распахиваются, блеснув раскаленным золотом. Даже призывая на помощь все свои силы, Ичиго не может сдержать крик, когда, дергаясь и извиваясь в объятьях арранкара, обильно кончает на его горячую кожу.
А Гриммджо требуется всего несколько движений, чтобы дойти до крайней точки возбуждения и выплеснуться во всё еще сжимающегося и вздрагивающего в его руках парня.
Тяжело дыша, они оба падают на прохладные простыни и просто лежат рядом. Не касаясь друг друга, не произнося ни слова - только смотря глаза в глаза – пустые и поблекшие после невероятной разрядки.
Наконец, немного отдышавшись, Гриммджо притягивает к себе расслабленное тело и накрывает их обоих одеялом.
Ичиго понимает, что желания говорить что-то, или идти в душ у него нет. Поэтому он, теперь уже совершенно спокойно, позволяет себе расслабиться в сильных, надежных и родных руках. Пристроив голову на плече арранкара, он засыпает.

Что-то горячее и влажное расчерчивает шею, разгоняет плотный туман сна. Куросаки довольно улыбается и запрокидывает голову назад, открывая горло для этих приятных ощущений. И тут же вскакивает как ужаленный, когда острые зубы смыкаются на его шее.
Пронзительные синие глаза смотрят хитро и игриво.
-Ай, дурак, больно же! – Ичиго потирает шею и падает обратно на подушки.
Через секунду он уже оказывается прижатым к арранкару и, не имея желания сопротивляться, утыкается носом в голубые волосы.
-Но ты такой вкусный, Куррросаки… - вкрадчивый, с хрипотцой голос снова распаляет сглаженные сном мысли. Ичиго невольно вздрагивает, кое-что вспоминая.
-Знаешь, в какой-то момент мне показалось, что ты… убьешь меня.
В наступившей тишине слышно только чересчур сильное биение сердца арранкара. Наконец он немного неуверенно выдавливает из себя:
-Знаешь… Если честно, мне тоже так показалось…
-Ооо… - Ичиго косит глазом, стараясь рассмотреть лицо Джагерджака.
-Надо с этим что-то делать. – Гриммджо задумчиво прикусывает ухо парня. - Давай потом подеремся, а Куросаки?
-Совсем сдурел? Как мне…теперь с тобой драться? Я не могу…
-Да? Ну ладно. Думаю, Улькиорра согласится сразиться со мной.
-Эй! – Ичиго недовольно приподнимается на локте, всматриваясь в наглые синие глаза. - Черт. Ладно, я сражусь с тобой, если тебе так хочется. Но не в полную силу, слышал? А теперь дай мне поспать.
Парень снова ложится и отворачивается от довольно скалящегося Джагерджака.
И почти сразу понимает, что совершил большую ошибку. Крепкое разгоряченное со сна тело прижимается к нему сзади и что-то твердое вполне ощутимо упирается в ягодицы.
-Какое «Спать», Куросаки? – арранкар притягивает парня к себе за грудь и бархатно мурлычет, утыкаясь носом в рыжий затылок.
-Черт, Гриммджо, нет! Я спать хочу. Пусти!
Вкрадчивый голос стекает по шее, поднимая в теле волну сладкой и опасной дрожи.
-Ичиго, я уже, кажется, говорил. Я больше никогда не отпущу тебя…