Нет, такой игры нет, и, наверное, никогда не будет. Но, согласитесь, всегда удобнее рассказывать о персонаже методом анкеты. А ещё лучше, если персонаж сам о себе расскажет)))


1. Фамилия/Имя: Меня зовут Мортис, хотя обычные люди называют меня Смерть.
2. Возраст: Ни у меня, ни у моих спутников нет определённого возраста, потому что мы существуем едва ли не с самого начала мира, с тех пор, как появилось то, что я и все остальные призваны символизировать. Но если судить по внешнему виду, то мне, пожалуй, не дашь больше шестнадцати.
3. Раса/Ранг: Я являюсь одним из всадников Апокалипсиса. Четвёртым, как вы уже могли догадаться.
4. Внешность: Сколько бы ни проходило времени, я не меняюсь, за исключением тех случаев, когда принимаю облик маленького мальчика. Поэтому всякий раз из зеркала на меня смотрит одно и то же лицо, а сменяются лишь костюмы и эпохи.
Внешне я почти не отличаюсь от множества мальчишек «моего возраста», которых я видел за свою так называемую жизнь. Худощавый, а для некоторых особо ворчливых, почти что хрупкий, я словно только-только вступил на путь настоящего взросления и могу сровняться ростом разве что с Фамесом при моих неизменных ста семидесяти сантиметрах. Наверное, я всё-таки излишне бледен, потому что иногда у окружающих появляются мысли о моём нездоровье, которые меня самого по большей части не волнуют. А, может быть, я кажусь таким бледным потому, что это подчёркивается иссиня-чёрными коротко подстриженными волосами и обрамляющей лицо длинной чёлкой. Не то чтобы у меня были фатальные проблемы со зрением, но очки я ношу. Такие же изящные и тонкие, как черты моего лица. И из-за стёкол этих очков я взираю на мир и на своё отражение в зеркале ультрамариновыми глазами. Сам я не замечаю этого факта, но периодически мне говорят, что мои глаза всегда печальны.
Мой вечный атрибут – белый, подобный савану плащ, но видят его далеко не все. Поэтому я стараюсь выглядеть прилично и достаточно скромно в каждой новой эпохе. Сейчас же я тоже стараюсь не выделяться, и отдал предпочтение светлым рубашкам и брюкам, то есть тому, что часть моих «сверстников» называет школьной формой. Тем не менее, это не помешало моим спутникам однажды протащить меня по магазинам и приобрести мне бесконечный ворох футболок, джинсов, свитеров и очаровательных полосатых шарфов. Впрочем, я согласился на всё это от некоего желания быть похожим на них. А ещё у меня длинные тонкие пальцы, которые словно созданы для того, чтобы к чему-то прикасаться.
5. Характер: Какой характер может быть у Смерти? Наверное, такой, чтобы уметь убивать людей. Как бы там ни было, я таким характером не обладаю. Конечно же, к своим обязанностям я подхожу вполне ответственно, но всякий раз на душе остаётся отпечаток, словно я терзаюсь муками совести. В отличие от моих спутников, которые любят пошуметь, я предпочитаю не выделяться и ни во что не ввязываться. Очевидно, по этой самой причине только я способен унять разгулявшихся товарищей, хотя никогда преднамеренно не мешаю из «развлечениям».
Единственное, что гнетёт меня больше обязанностей, это моя сила. Поэтому я бесконечно задаюсь вопросом, за что же так наказан Создателем, но ответа не нахожу. Мне очень бы хотелось заслужить прощение, потому что осознание того, что я владею таким «даром», больше похожим на наказание, причиняет страдания довольно часто.
Пожалуй, я мечтатель, потому что иногда могу не только засесть за книгой, но и засмотреться на что-нибудь, например, на жизнь людей. Тем не менее, это не мешает моим спутникам частенько указывать на мою излишнюю серьёзность. Впрочем, благодаря этой серьёзности я заслужил чуть больше уважения, чем они.
А ещё мне бы очень хотелось научиться жить так, как живут обычные люди, мои «сверстники». Помниться, в одной сказке говорилось: «стать настоящим мальчиком». Эту фразу я считаю более чем подходящей под мои потаённые желания, потому что бывают моменты, когда я ловлю себя на подобии зависти.
6. Биография: С самого начала времён я неизменно являюсь туда, где происходят знаменательные, но отнюдь не радостные события. Именно я настигал на поле брани воинов, сидел у постели агонизирующих правителей и вместе с гениальными мыслями приходил к великим философам. Не раз я показывался на глаза британским рыцарям, которые после сражений возносили хвалы Богу за то, что смерть миновала их. Когда-то, ещё в античности, во время пожара, я стал тем, кто погубил невероятный кладезь мудрости поколений – Великую Библиотеку. Но я не обошёл и тех, кто был виновен в поджоге чуда, впечатлившего даже меня. Являлся я и в места, несомненно, прекрасные, собирая цветы и наблюдая, как рассыпаются в прах чудесные сады прекрасной принцессы.
Я был и в Америке, когда царила эпоха открытий. Каждый раз, являясь вождям коренного народа, я всякий раз удивлялся тому спокойствию, с которым они говорили со мной, прекрасно зная, что означает мой визит. Возможно, это стало одной из причин, по которой я не стал мешать Пестису захватывать средневековую Европу, а лишь бесстрастно гулял с ним по улицам городов. Я рвался к женщинам, что томились в клетках, но всякий раз задерживался до тех пор, пока их мольбы и крики не превращались в неясные хрипы под пытками палачей-инквизиторов. Странно, но где-то между 1609 и 1611 годами я оказался на французском престоле, заняв место покойного Генриха IV. Это был очень странный год, тем более, что Пестис занял пост Кардинала при новом короле, возможно просто устранив конкурента. Моё правление, которого я сам не желал, продлилось не долго, и нам пришлось спешно скрыться, заслужив славу приспешников дьявола, к которому никто из нас никогда не имел отношения.
«Разнообразия» в мою жизнь добавила Вторая Мировая Война. Тогда я едва не сошёл с ума и, если бы не мои спутники, обязательно скатился бы до безумия. В концлагерях, входя в газовые камеры, я всякий раз жалел, что не могу задохнуться вместе с теми, чьи жизни вынужден был забирать. Ещё больнее ударило по мне изобретение ядерного оружия – мои ладони безжалостно прижимались к земле в Хиросиме и Нагасаки. А позже я мучился странной досадой, что во Вьетнаме не приходил к американским солдатам гораздо чаще.
Я рассказал далеко не обо всех событиях, свидетелем которых являлся по сути своей. Зато вспомнил именно те, которые оставили самые неизгладимые впечатления. Сейчас же в моей жизни всё на время поутихло, ведь я уже совершил один из самых больших грехов и теперь вместе со своими спутниками терпеливо жду пришествия Ревелацио.
7. Способности: Я несу смерть всему сущему. Но моя сила не стихийна, и я обращаю в прах всё, к чему прикасаюсь умышленно или по неосторожности. Этот дар, больше похожий на проклятие, значительно осложняет верховую езду, но за долгие годы я научился делать это без помощи рук. А вот прикоснуться к тем, кто мне близок, я не смогу, наверное, никогда.

Тема для пробного поста: Первое время после «наказания»

Никогда в жизни я не испытывал такого ужаса, как в тот момент, когда узнал, как именно меня наказали. Мне кажется, что чем больше проходит времени, тем отчётливее я помню каждую деталь.
Я плохо спал, пусть Вас не удивляет наличие бессонницы у Смерти, и мучился кошмарами. Словно бы желая скорейшего покаяния, Создатель послал мне муки совести, хотя я не уверен, что это не мои домыслы. Пестис неотступно сидел у моей постели и всё отпаивал своими зельями, надеясь хоть как-то помочь. Они были ужасны на вкус, но я безропотно пил и каждый раз улыбался, чтобы заставить тщательно скрываемое беспокойство исчезнуть со дна жёлтых глаз окончательно.
Всё случилось в тот момент, когда Пестис подал мне стакан воды. Я до сих пор не перестаю воздавать хвалы Небесам за то, что мои руки тогда коснулись стакана, а не его рук. Когда сквозь пальцы просеялся прах, в первую секунду никто из нас не понял, что произошло. Наверное, я тогда изменился в лице, потому что такого выражения жёлтых глаз я не видел никогда. Мне почти не помнится истерика, крики и слёзы. Знаю только, что плакал и в ужасе шарахался от Пестиса, что на крики прибежали остальные и были тут же вытолканы обратно за дверь. Помню, как по телу пробегали волны паники. А потом я очнулся в крепких объятиях. Он уговаривал меня, словно маленького ребёнка, чтобы я не плакал и ни в коем случае не боялся. Наверное, именно тогда мы с Пестисом стали ближе друг к другу. Я вслушивался в его успокаивающий голос до тех пор, пока не уснул, а, проснувшись, отчаянно надеялся, что всё случившееся лишь страшный сон. Но, к сожалению, излишняя осторожность Пестиса развеяла мои надежды. Не подумайте, он ни тогда, ни сейчас не боится коснуться моей руки, и наверняка сделал бы это при необходимости, но всякий раз его останавливает ужас в моих глазах. Страх потерять ого, кто мне бесконечно дорог.
Прекрасно понимая моё состояние, Пестис незамедлительно взялся придумать, как сделать мои прикосновения не столь фатальными. Тогда же он убедил меня порадоваться тому, что опасны лишь кисти рук. Но с каждой неудачной попыткой во мне гасла надежда, а безрассудство, с которым Пестис касался моих запястий, продолжала вызывать страх. Другие тоже пытались помочь, но он слишком ревностно взялся за дело, не подпуская ни своих, ни чужих, и я знал, что с каждым новым столетием он будет искать всё новые и новые способы. Мне же стоило больших усилий не отчаяться и осознать, что совершённый мною грех слишком велик, чтобы так легко получить прощение. Именно поэтому я до сих пор считаю чудом свою встречу с архангелом Михаилом, который позволил мне замаливать грехи в своей церкви.
Никто из моих спутников не знает об этих исповедях. И я надеюсь, что они не узнают об этом до тех пор, пока я не искуплю вину.
[показать]