Вечер начался как обычно. Мы праздно проводили время, нам некуда было спешить, цель вроде бы была, но ничего конкретного от нас не требовалось. Поэтому я мог, едва почувствовав закат, не спеша принять душ, выпить чашку кофе, пойти пройтись – неважно, с кем – а затем провести остаток ночи за книжкой или просмотром фильма. Как правило, фильмы выбирал Малефик, а потому по большей части это были ужасы, научная фантастика и киберпанк. Я не спорил. Мне было все равно. Я считаю современный кинематограф пустой тратой времени, поэтому мне важен был не фильм, а сам процесс его просмотра. Мне нравилось, что собирается небольшая компания, все рассаживаются кто куда и втыкают взглядом в экран. Есть в этом что-то от коллективного сознания.
Сегодня компанию мне составил Ромео. Он по-прежнему не менял стиль и зачем-то носил с собой зонтик-трость, хотя ни как зонт, ни как трость он был совершенно не нужен. Видимо, это должно подчеркивать впечатление, которое он производит. Не знаю. По-моему, жутко неудобная и вообще лишняя вещь.
Но свои размышления по этому поводу я всегда держал при себе – мало ли, вдруг обидится? Вот и сегодня он подхватил свой дурацкий зонтик, и мы направились куда-то в сторону городского университета.
Утолив первый голод, я поднял голову, чтобы посмотреть на луну, и заметил то, на что раньше никогда не обращал внимания: пожарную лесенку, по которой без труда можно было забраться на крышу огромного индустриального здания, стоящего напротив университета. Я молча потянул Ромео за рукав, указывая на лесенку свободной рукой.
- Оно тебе надо? – Философски вздохнул он, но послушно сунул зонтик под мышку и полез следом за мной.
Город, возможно, и должен был спать, но на самом деле было еще не так уж поздно, а мы были в самом сердце города, хоть и высоко. Вокруг горели тысячи уличных огней, которые погасят только через час или два, окна жилых домов, неоновые рекламы, вывески ночных клубов, автомобильные фары… Людей было не так уж много, но их незримое присутствие придавало пейзажу колорит. А еще здесь было ощущение отдаленности от этого шумного мира. Машины, бары, люди – все это жило своей жизнью далеко внизу, а здесь был чистый холодный осенний воздух и мой дорогой наставник.
- Я хотел бы остаться здесь навечно, - сказал он.
Он стоял, прислонившись к огромной светящейся цифре 3, укрепленной на крыше здания, и с восторгом в глазах наблюдал за движением улиц. Светофоры отсюда было не разобрать, но огоньки автомобильных фар двигались пугающе систематично.
Внезапно я ощутил нечто неуловимо знакомое… Словно знакомый, но забытый…
Меня охватило беспокойство. Секунду разум боролся с инстинктом, последний победил – и я заметался по крыше, пытаясь найти источник.
Конечно, на самой крыше не было ничего, кроме мусора и неоновых щитов. Зато нашлось небольшое зарешеченное окошко – как раз такое, чтобы смог пролезть человек. Не знаю, что там было – какое-то техническое помещение, возможно, связанное с лифтом или системой отопления – в любом случае, туда давно никто не заходил. Через двери…
Шурупы, по идее удерживающие решетку на месте, были аккуратно вынуты, спилены до самых шляпок и помещены на место, так что со стороны казалось, будто решетка по-прежнему закреплена. Я поднял ее, максимально тихо положил на щербатую поверхность крыши и заглянул внутрь. Очень уж темно. Но запах… Запах был едва-едва различим, и потом, разум не позволял мне в него верить.
Я решительно спрыгнул и затылком ощутил неодобрение Ромео. Тем не менее он последовал за мной.
Видимость была нулевая, но по ощущениям – комната была небольшой, но хорошо проветривалась – похоже, кроме окошка на крышу, здесь была хорошая вентиляция. Но, несмотря на это, воздух был наполнен запахами. Яркий запах крови, самой разной – человеческой и нечеловеческой, чуть слабее – химикатов, что-то вроде чая или табака, или просто сушеные травы, едва ощутимый за всем этим – свечного воска. Запахи химикатов напугали меня больше всего – я слишком хорошо знаю запах, которым пропитывается помещение после Ритуала. Но запах крови все же доминировал, как будто ее лили прямо на пол с непонятной целью.
В темноте мой слух обострился, и я ясно слышал, как Ромео споткнулся обо что-то, тихо выругался сквозь зубы, чем-то пошуршал, а потом вспыхнул огонек зажигалки.
То, обо что споткнулся мой друг, вызвало у меня недоумение. Пожалуй, мне это напоминало алтарь: сооружение в виде половинки пирамиды, состоящей из полок, было завалено вперемешку разнообразными предметами, подчас довольно странными. В основном это были стеклянные статуэтки. В центр каждой фигурки неизвестные стеклодувы мастерски вплавили не то драгоценные камни, не то просто цветные стекляшки, у каждой своего оттенка, которые переливались и сверкали даже в слабом свете зажигалки. Их можно было бы назвать красивыми, если бы не чудовищно искаженные лица. Каждое лицо напоминало маску, предельно утрирующую эмоции: страх, изумление, ненависть, радость, тоска – все они были подчеркнуто выразительны и безобразны. Широко распахнутые глаза и рты подсвечивались изнутри разноцветными сердцевинами, и мне на миг стало жутко.
Кроме статуэток, здесь были флаконы и пузырьки, пряди волос, пожелтевшие черепа – человеческие, но почему-то с длинными клыками, явно вставленными позже, какая-то иссохшая икебана и прочие предметы, которые я бы счел просто мусором.
Алтарь был единственной мебелью в комнате, если его вообще можно считать таковой. Пол был действительно залит кровью, похоже, ее методично лили снова и снова, потому что нижние слои уже высохли, потрескались и превратились в пыль, а верхние еще липли к подошвам. Кроме того, на полу тоже было навалено множество предметов вроде тех, что были заботливо разложены на полках.
А у противоположной стены, лицом вниз лежал труп. Или еще не труп? В любом случае, именно он был источником того запаха или не знаю чего, что заставил меня прийти сюда.
Каштановые волосы были спутаны и залиты кровью, совсем как в старые добрые времена. Я сентиментально вспомнил о том, сколько раз я делал ему очень больно…
Мой дорогой Инститорис. Мой бывший инквизитор. Так страстно желавший убить меня и ставший мне верным другом. Я нашел его.
Узы крови связали нас так тесно, что я смог почувствовать его даже такого беспомощного и бессознательного. Ромео что-то обеспокоенно сказал, но я пропустил его фразу мимо ушей. Я опустился прямо на окровавленный пол, перевернул Инститориса на спину и бережно убрал спутанные волосы с его лица.
А он ведь даже не был до конца обескровлен. Какая-то мысль по этому поводу у меня мелькнула, но я не стал заострять на ней внимание. Я изучал его лицо, которое не видел так давно, и думал о том, что до этой минуты даже не понимал, как мне его на самом деле не хватает. Мне хотелось, чтобы он открыл глаза. Я помнил их цвет, янтарно-теплый, но все равно хотел убедиться, что они остались прежними.
Я наклонился и осторожно прикоснулся губами к его щеке, а потом достаточно глубоко прокусил язык и приник к его рту.
Пятнадцать минут – и его ресницы дрогнули, я не видел этого, но слышал тихий бархатный звук, который всегда сопровождает движение ресниц.
Ромео мягко отстранил меня и с укором взглянул – я отдал слишком много крови, как обычно. Впрочем, это не слишком сказалось на моем самочувствии.
- Где я? – Инститорис говорил еле слышным шепотом.
- Все в порядке. Молчи. Считай, что уже почти дома, - я приложил палец к его губам, улыбнулся и осторожно поднял его с пола. Он был не таким уж легким, но и не таким тяжелым, как могло показаться. И он все еще носил свой длинный кожаный плащ и жилетку с карманами…
Я просидел около него весь день. Я ужасно соскучился. Малефик составил мне компанию на час или два, а потом удалился в лабораторию – его снова тянуло к экспериментам. Результаты прошлых изобретений, помнится, лишили его значительной части его плоти. К счастью, он умело маскировал свои шрамы плотной одеждой.