Я открыл глаза, как только почувствовал, что солнце село. Сектант, конечно же, еще спал. Я намеревался терпеливо ждать, пока он проснется, поэтому невольно изучал его лицо. Тонкие бледные губы, выразительная линия бровей, узкий длинный нос с аристократической горбинкой, высокий чистый лоб и упрямый подбородок. В общем и целом, я бы назвал его лицо нервным. Даже во сне мимические мышцы едва заметно подергивались, из чего я сделал вывод, что судьба у него была не из самых легких. Хотя, возможно, это просто последствия Ритуала. Но то, что он вампир и еще жив, доказывает, что силы воли ему хватает.
В любом случае, он был мне симпатичен. Возможно, именно этот факт спас ему жизнь, потому что я мог и не вмешиваться, и его труп сейчас лежал бы рядом с вторым черноволосым сектантом. Евреи-антисемиты – ха, отличное сравнение, Ромео, что-что, но трепология, пожалуй, дается тебе лучше всего. На мой взгляд, бездумное истребление себе подобных просто из-за их идеологии – это сродни расизму, в точку. Все дело в том, что они не чувствуют себя вампирами, они думают, как люди, которые только взяли силу демонов, чтобы бороться с ними же… Идея вообще-то логичная, но кое-что тут не вяжется. Ведь им тоже нужна кровь, чтобы жить? Тем более их версия Ритуала какая-то неправильная, я так понимаю – они умирают, если их обескровить. Значит, они убивают людей, да и собой собираются пожертвовать, и демонов тоже убивают – ради чего и из-за чего?! Ерунда какая-то. Я видел лица этих двоих, когда они пили кровь девушки в парке – и даже не видя их лиц, я чувствовал бы восторг, который не может скрыть никакой вампир, пьющий живую кровь. Не похоже, чтобы их мучила совесть. Вот проснется мой подопечный – я у него спрошу, как у них с политикой нравов.
Он открыл глаза около одиннадцати вечера, хотя солнце сейчас садится в девять или даже полвосьмого. Плохо, совсем юный, еще несознательный вампирчик. Он, наверное, даже не понимает, кем стал…
«Несознательный вампирчик» сладко потянулся, пошевелил спиной, словно проверяя, все ли позвонки на месте, и тут заметил меня. Я не ожидал такой реакции, но факт налицо: он испугался, как если бы на моем месте был огромный медведь-обротень, дожевывающий чьи-то останки, натянул одеяло до подбородка и зажмурил глаза так крепко, как мог.
- Все хорошо, - несколько деревянным голосом я попытался его успокоить. – Я же обещал, что ничего с тобой не сделаю.
Юноша чуть разжал пальцы, из-за одеяла показался один глаз.
- Ох, это ты, - он совсем успокоился и сел, свесив босые ноги.
- Как себя чувствуешь?
Он немного подумал, прислушиваясь к своим ощущениям.
- Никак, - признался наконец сектант и слабо улыбнулся. – Как будто все тело онемело. Вообще ничего не чувствую.
- Это нормально. Привыкай. Теперь это твое обычное состояние. Тебя ведь недавно обратили?
Он медленно кивнул.
- В братстве сказали, что только так я смогу отомстить демонам – пожертвовав собой на благо человечества.
- Отомстить?.. Постой, ты сказал – братство?
- Ну да, братство Света. Вы разве не знали? Но… тогда почему? Почему он… и ты… и они…
- Это только я все еще ничего не знаю. Остальные более или менее знакомы с вашим обществом… только называют его Сектой.
- Да, мне, кажется, говорили об этом.
- А что это за месть? Что-то личное или в глобальном контексте?
- В контексте, - как-то странно всхлипнул он. – Да ты хоть знаешь, что творят такие, как ты?
- И как ты. Ты ведь теперь тоже… демон.
- Мои родители… Моя сестра… Их больше нет. Это работа демонов. Я видел все это, я был там и боялся дышать, но они ушли и не тронули меня. Почему? Лучше бы я тогда умер. А затем пришел Арни, заплаканный и напуганный, и рассказал, что он тоже теперь остался один… И хочет убить всех демонов, чтобы отомстить. А теперь вы лишили меня и Арни тоже. За что? Что я вам сделал?
Я молчал. А что тут, собственно, скажешь?! Конечно, мальчику не позавидуешь, хотел бы я видеть тех сволочей, которые вот так убивают целые семьи на глазах у детей… Мне бы даже в голову не пришло так поступить. Хотя… он вроде уже и не ребенок, выглядит лет на 16-17. Ненамного младше, чем был я, когда умер.
Сектант плакал. Без истерики, тихонько, только край одеяла, которое он все еще сжимал в руках, намокал все сильнее. Внезапно меня пронзил острый приступ жалости. Я сел рядом и обнял его за плечи, довольно смутно представляя себе, как обращаться с человеком, который только что потерял своего последнего близкого и стал ненавистным демоном, которого к тому же все остальные демоны просто мечтают убить.
Еще час ушел у меня на то, чтобы успокоить его, затем полчаса – чтобы заставить умыться и уговорить спуститься со мной в гостиную.
Там нас уже ждали. Все в сборе, мрачные, как на похоронах, хотя виновник торжества, наоборот, вроде был спасен… временно.
Ромео демонстративно смотрел в потолок, неприступно скрестив руки на груди. Надо будет обязательно с ним помириться, он так переживает, когда мы ссоримся, но гордость обычно сильнее, так что первым сдаюсь я – не могу видеть, как он мучается. Только сначала надо будет убедить сектанта отпустить мою руку.
- У тебя имя хоть есть? – Негромко спросил я.
- Только человеческое.
- Об этом забудь. Тогда… придумай себе новое имя сам, какое хочешь. Или, хочешь, я придумаю?
Он подумал, потом кувнул.
Ну да, спихнуть выбор на меня был удобно. Я задумался. В конце концов мне так и не дали придумать имя, грубо прервав мыслительный процесс вопросом:
- Ну и что ты будешь с ним делать?
- Сам-то как думаешь? – Рауль начал разговор в весьма язвительном тоне, и мне не оставалось ничего, как держать марку, несмотря на все мое уважение к учителю Малефика. – Напомнить вам об Инститорисе, которого мы потеряли? Возможно, я ошибаюсь, но не одному мне его не хватает, а? – Я обвел присуствующих взглядами. Все потупились, кроме Ромео, который все еще изучал трещину на потолке, и Златы, которая была незнакома с предметом обсуждения. – А теперь вспомните, что вы хотели с ним сделать. Хуже, чем убить. А разве он этого заслуживал? Он стал мне верным другом, и мне неизмеримо жаль, что я потерял его. Если я не настоял тогда сохранить ему жизнь, меня бы, наверное, до сих пор мучила совесть… Он был бы сейчас там же, где и остальные члены Совета. Вспомнили? А теперь подумайте хорошенько – зачем вам убивать бестолкового новообращенного, который и так потерял все, что можно было, отчасти и благодаря нам? Да он и не знает толком, чем эта Секта занимается. Вы так привыкли убивать, что не задумываясь сделаете это и с тем, кто такой же как вы, хоть и против вас.
Получилась какая-то пафосно-патетичная речь. Я чувствовал себя евреем, проповедующим о гуманизме кучке нацистов. Вероятно, евреи как предмет сравнения будут фигурировать в моих мыслях еще долго.
Правда, выслушали меня вежливо, ни разу не перебили, мне даже показалось, что их позиция дрогнула… Но даже если и так, никто не решился в этом признаться. Так или иначе, сектант остается жить под моим попечительством. Я своего добился, а они пусть мирятся с совестью, как хотят.
На сегодня оставалось еще одно срочное дело: Ромео. Так что мне пришлось уговорить безымянного пока что сектанта погулять сегодня в одиночку, минут пятнадцать я его убеждал, что ничего с ним не случится, наконец Малефик вызвался пройтись с ним, но при этом состроил мне такую мину, словно я теперь был обязан ему всю оставшуюсь вечность.
Мы с Ромео остались одни. Он единственный не двинулся с места, видимо, ждал этого разговора. Впрочем, у меня уже есть опыт примирений с моим дорогим наставником, так что я пересек комнату и без предупреждения уселся к нему на колени, после чего задрал голову вверх и тоже стал изучать потолок, словно пытаясь понять, чем его так заинтересовала эта трещина. Ромео не выдержал и рассмелся. Я поддержал, мы веселились минуты две, после чего он обнял меня, спрятав лицо на груди, давая понять, что я, конечно, идиот, но злиться на меня долго – невозможно.
Когда его губы коснулись моей шеи, мне уже стало не до смеха. Он дразнил меня, прикасаясь, но не делая ничего более. Пришлось прижать его голову к себе, едва не силой заставив прокусить мою кожу. Пьянящее чувство, которое охватывало меня каждый раз, стало немного слабее, чем шесть лет тому назад, но теплые чувства к Ромео только усилились. Когда наконец мы оторвались друг от друга, я вдруг почувствовал себя школьником, которого застукали за порнографией. Девочка Злата все еще была здесь и невозмутимо наблюдала за нами, как за рыбками в аквариуме. Я немедленно соскочил с колен Ромео, он тоже поднялся – вид у него был не менее смущенный, и мы оба молча вышли за двери. Я выходил вторым, и что-то дернуло меня обернуться – Злата улыбалась нам вслед. Ох и сумасшедший ребенок, что же из нее вырастет…
Мы так же молча вышли из дома и через пару кварталов застали интересную картину: Малефик и сектант препирались, как правильно убивать людей. Это выглядело довольно забавно, оба сердились, и каждый доказывал свою точку зрения. Сектант еще не забыл, что такое быть человеком, а Малефик с присущим ему эгоизмом предпочитал получать от процесса максимум удовольствия.
Мешать им смысла не было, поэтому мы развернулись и пошли в другую сторону.
Когда я вернулся в комнату, где теперь поселился сектант, чтобы поговорить с ним, меня ожидал сюрприз: он совершенно изменился внешне. Вместо строгих ботинок у дверей небрежно валялись черно-белые кеды. Немного рваные синие джинсы и полосатая тельняшка едва не спадали с худенькой фигурки. Сам сектант стоял перед зеркалом и методично обрезал черные пряди кухонным ножом.
- Не хочу иметь с ними ничего общего, - пояснил он, глядя на меня в зеркало, и продолжил свое черное дело. В итоге волосы едва прикрывали уши спереди, с одной стороны длиннее, чем с другой, а сзади открывали шею. Получилось не очень аккуратное подобие стрижки лесенкой с рваными концами. Он отрезал последнюю длинную прядь, и нож упал на пол следом за волосами.
- А мне так даже больше нравится.
- Правда? – Он слабо улыбнулся, но на глаза тут же навернулись слезы. Не люблю, когда глаза блестят от слез, мне сразу самому хочется заплакать. – Скажи, как мне теперь жить? После того, как я вступил в братство Света, у меня была хоть какая-то цель… А кто я теперь?
- Одежду тебе Малефик подобрал? Правильно, он из нас самый худой. Только не пойму, откуда у него такие короткие джинсы?
- Одежда Златы. Даже ты не хочешь меня выслушать!..
Он упал на кровать лицом вниз и теперь уже откровенно рыдал. Я смотрел на его худенькие плечики, сотрясающиеся от рыданий, и мне в голову пришло одно верное слово.
- Круцио.
- Что? – Он поднял голову.
- Круцио. Теперь это – твое имя. Как думаешь, подходит? – Я сел рядом и вытер его мокрые щеки тыльной стороной ладони. – А теперь расскажи мне поподробнее, что из себя представляет твое братство и как ты туда попал?